※※※
Меня зовут Коралина Панеттоне. Этой зимой мне исполнилось двадцать один. Двадцать первый год всей прожитой жизни. Свой последний день рождения я отпраздновала в холодном одиночестве, как, впрочем, и несколько предыдущих. Неаполь — моя малая Родина. Я живу здесь с самого детства, прошла всю его красу и упадок. Город, разделённый на две части двумя каналами, похожими на протянутые друг к другу руки; я наблюдала за жизнью людей, перемещаясь между ветхими гостиницами на левом берегу и кипарисовыми аллеями на правом, где когда-то стояли триумфальные арки. Отсюда их было видно куда лучше, чем с Капри. Слева тянулись полуразрушенные древние дворцы, сейчас уже пришедшие в упадок, справа лежали густые леса и широкие реки; на их береги сваливались древние кладбища, а в каналах покачивались на волнах мраморные лодочки. Здесь есть почти всё, что может осчастливить такого человека, как я. А, стоит признать, что для того самого счастья мне нужно довольно мало. Ведь мы в состоянии сделать сами себя счастливыми, не правда ли? Но, как и у многих вещей в мире, у Неаполя есть и обратная сторона, увидев которую, человек безнадёжно отворачивается и опускает голову, чтобы больше никогда не видеть. После такого вряд ли можно остаться прежним человеком. Она изменяет любого, выворачивая наизнанку абсолютно всё… Улицы утопали в нежном свете солнечных лучей, позволяя тем хозяйничать в городе. Каменные мостовые впитывали весеннее тепло, медленно передавая его жителям. Самый разгар дня — полдень, — принёс с собой шум случайных прохожих, весёлый гомон освободившихся от занятий школьников и нескончаемые пересуды соседствующих владельцев различных забегаловок. Подобный гул был неразлучен с таким городом, как Неаполь. Являясь третьим по величине городом Италии, он действительно оправдывал своё название, где всякий раз, когда становилось ясно, что будущий полдень наступит очень скоро, толпы туристов с любопытством заглядывали в распахнутые окна местных заведений. Огромное количество людей на такую же поистине огромную территорию, множество достопримечательностей и построек, сохранивших не только свою красоту, но и достоинство. Пожалуй, каждый коренной житель этого города был согласен со знаменитой фразой, вошедшей в обиход, — «Увидеть Неаполь и умереть». Коралина, как и многие другие, полностью соглашалась с этим выражением, считая его универсальной реакцией на любой жизненный опыт. Спускаясь по каменистой лестнице всего в несколько ступенек, девушка одновременно прикрывала ладонью лицо от солнца. Его яркие лучи будто бы так и норовили скользнуть на ресницы, ясные глаза, затмить взор и сбить с пути. От этого на щеках появлялась лёгкая краска, а взгляд невольно следовал по разноцветным плитам тротуара, порой разбегающимся в разные стороны. Да, этой весной почти каждый день выдавался таким безоблачным, ярким и буквально дышащим жизнью. Последние ступени остались позади, а тонкая рука легла на железные перила, спускаясь вниз. Каблуки застучали по мостовой. Шаг, другой шаг, ещё и ещё. Походка Коралины не была какой-нибудь модельной или изящной. Она была совершенно простой, ничем не примечательной. Девушка даже частенько позволяла себе ходить с руками, утопающими в карманах. Ничего необычного. Вот только точно так же уж точно нельзя было сказать про её вид. В нём всё буквально кричало об изящности и некой возвышенности. Шёлковая лёгкая рубашка с высоким воротом, закрывающим бледноватую шею, штаны клёш, сидящие ровно по тонкой фигурке и расходящиеся широким крылом у самых лодыжек. На ногах — туфли с приличным каблуком, от которого к вечеру ноги будут наверняка болеть, но от этого девушка не изменит своему выбору. На поясе, в свете солнца, поблёскивают украшения, как, впрочем, и на всём теле. Трудно не заметить вокруг запястья золотой проблеск дорогого браслета, и так же трудно не обратить внимания на кольца, обрамляющие сразу несколько пальцев. Она улыбается. Искренне и чарующе. Лёгкая улыбка, собирающаяся из уголков губ, сверкает на лице Коралины. Со стороны может даже казаться, что девушка буквально утопает в свете, исходящем от неё самой. Она улыбается новому дню, привычному шуму Неаполя, его жителям… — Синьорина Панеттоне! — голос, прозвучавший с привычным радостным окрасом, выскальзывает из толпы, заставляя девушку повернуть голову. Маленькая улочка зажимается с двух сторон высокими домами. Несколько узеньких балконов выходят прямо на переулок. С них видны хозяева квартир, белоснежные простыни сушащегося под теплыми лучами солнца белья, зеленоватые ветви растений, что переросли сами себя, уходя даже на перила соседских балконов. По краям некоторых магазинов, что теснятся в проулке, пристроились мотоциклы, манящие своими отполированными тёмными боками. Их владельцы слишком заняты в ближайшем кафе на углу улочки. Плетёные кресла и столы прекрасно украшают это место, придавая заведению некого шарма. Улыбчивый официант приятной внешности весело машет Коралине рукой. Яркие рыжеватые волосы, будто бы горящие огоньком в солнечных лучах, подчеркивают и без того нежную кожу. Веснушки, словно россыпь золота, виднеются на светлом лице. Девушка замечает его и улыбается в ответ, видя перед собой знакомое лицо. Молодой человек опирается о ближайший столик, проводя ладонью по шероховатой поверхности, и смотрит на приближающуюся особу с хитрым блеском в глазах. — Buon giorno, Данте, — мягко произносит Коралина, сокращая разделяющую их дистанцию. Официант слегка жмурится, словно бы довольный кот под солнцем, и тянется к руке девушки, намереваясь передать своё приветствие в виде лёгкого поцелуя, оставленного на светлой коже. — Сегодня ты красива как никогда, — усмехнувшись, тянет Данте. — Я не выхожу на улицу в непристойном виде, — улыбается Панеттоне, — только в образе, доведённом до совершенства. — Жаль, сегодня с тобой нет спутника, ещё больше украшающего твой образ, — светлые глаза молодого человека поблёскивают из-под полуопущенных век, а уголки губ приподнимаются в улыбке. — Одна я не так хороша? — Нет-нет, — возражает Данте, — просто мужчины, с которыми я тебя вижу, — они украшения, что дополняют тебя. Доводят до того самого совершенства. Парень ухмыляется, позволяя крохотным клыкам, что теснятся на самом боку десны, выйти наружу. Коралина смотрит на него без какого-либо выражения на лице. Просто чистый лист без определённой эмоции. Лишь губы чуть подрагивают, шевелятся, словно безмолвно произносят какие-то слова. — Как звали последнего? — Уже не припомню, — отводя взгляд, нарочито задумавшись, произносит девушка, — Алехандро? — Фернандо же, нет? — подыгрывая ей, переспрашивает Данте, задумчиво касаясь подбородка. — Ах, может быть, Роберто? На лице Коралины отражается тень хищного оскала, а в тёмных глазах, словно звёздочки в ночи, поблёскивают недобрые огоньки. Растерянная задумчивость сменяется усмешкой. — Ловко ты их разводишь, — поднимаясь со своего места, говорит официант, — Никогда бы не подумал, что богачи так легко ведутся на любовные уловки и интриги. — Хочешь жить — умей вертеться, — негромко хмыкнув, произносит Коралина, — В подобных делах не всё так просто, как ты думаешь. — О-о-о, — тянет Данте, прищурившись, — а я мог бы заниматься подобным? Подхожу на роль афериста, крадущего сердца и деньги богатеев? Девушка задумчиво переводит взгляд на витрину кафе, в которой слабым полупризраком маячит её отражение. Панеттоне шевелит прядь тёмных волос, потирая её между пальцами, и молчит, покусывая нижнюю губу. Та накрашена лёгким блеском, создающим эффект тонкой плёнки. — Личико у тебя довольно смазливое, — произносит Коралина, — Для какого-нибудь старого извращенца, который в двух шагах от могилы, — сойдёшь. Губы Данте расплываются в тонкой улыбке. Смех звонко раздаётся по всему проулку, завораживая своим переливистым мотивом. — Я понял тебя, — скалится молодой официант, — кроме синьорины Панеттоне в Неаполе нет никого, кто мог бы проделывать подобные аферы. Что будешь сегодня? Данте вновь возвращается к роли простого официанта, доставая будто бы из неоткуда маленький блокнотик на пару с ручкой. Исчерченный заказами лист переворачивается, открывая новый — совершенно чистый и непорочный. Парень чуть нагибается, становясь ближе к Коралине, и стукает кончиком ручки по блокноту. — Карамельный латте. — Мамма миа, Коралина, кофе ведь пьют с самого утра, — искренне удивившись, восклицает Данте. Выражение лица у него становится такое, словно бы прямо перед ним совершили какую-то ужасную непростительную вещь. — И что? — Сейчас уже полдень. Скоро обеденное время! — Ох, перестань, — фыркнула девушка, — я пью кофе когда захочу. Мои желания не должны зависеть от каких-то там традиций пить кофе только по утрам. — Хорошо, — щëлкнул ручкой Данте, записывая заказ, — я приготовлю тебе латте. — За твой счёт? — быстро поигрывая ресницами, спрашивает Коралина с лёгкой ухмылкой на устах. — Со мной это так не работает, — крутя в руках ручку, насмешливо произнёс официант. — Тогда запиши на мой счёт, — присаживаясь за всего секунду назад занятый Данте столик. Аккуратные ноготки пару раз постукивают по плотной плетёной поверхности, а затем пальцы сгибаются и весь кулак подпирает щеку. — С собой? — задаёт последний вопрос Данте, водя ручкой по плотному листку блокнота. — С собой. Ждать приходится не так уж долго. Ни для кого из постоянных клиентов кафе не секрет, что Данте, помимо отличных навыков официанта, ещё и не обделён мастерством бариста. Его ловкие руки могут всего за несколько минут приготовить настоящий шедевр любителей кофеина. Сладковатый запах карамели наполняет всё пространство небольшого кафе. Он витает в воздухе, оседает на языке, оставляя кофейное послевкусие. Светлый стаканчик с удобной крышкой цвета молочного шоколада оказывается на столике прямо перед Коралиной. Еле заметный пар исходит от него, возвышаясь к небу и теряясь в воздухе, впитываясь в него, словно губка. — Прошу, моя синьорина, — улыбается Данте, оставляя ароматный латте, — Я даже подписал его специально для тебя. Девушка осторожно, чтобы не обжечься через тонкие стенки стаканчика, берёт кофе в руки. Он горячий. Такое было бы идеально в прохладный осенний день или ещё ранней весной. Уже слишком солнечная и приятная погода, чтобы наслаждаться теплом горячего латте. Коралина смотрит на светлый бок стаканчика. На нём слегка неряшливым почерком Данте выведены буквы, складывающиеся в женское имя. «Каролина» Панеттоне морщится, разглядывая свой напиток. Выражение её лица не сильно меняется, но по выразительным глазам можно легко понять, что сейчас девушка явно готова вздохнуть с полнейшим недовольством. — Что ты сделал? — Подписал для тебя кофе, — удивившись вопросу, повторил официант. — Я вижу, — разомкнув губы из зловещей тонкой линии, произносит Коралина, — ты неправильно написал моё имя. Первой гласной должна идти «о». — Оу, — тихо произносит Данте. Губы его округляются, превращаясь в один неловкий звук. — Я ведь не та Каролина, что от имени Карл, — недовольно цокнув языком, произносит девушка, — я Коралина. Можешь считать это чем-то особенным. — Прости, — искренне извиняется молодой официант, — Я запомню. Панеттоне негромко хмыкает, словно бы ей хочется сказать «Вряд ли ты действительно сделаешь это, но, всё равно, спасибо», и поднимается с места, держа стаканчик с кофе в правой руке. — А, — останавливает её Данте, неловко усмехнувшись и почёсывая затылок, — Чем ты занята сегодня вечером? — О, у меня ужасно важная встреча, — хитро произносит Коралина, позволяя уголкам губ приподняться в полуулыбке, — весь вечер я буду занята одурманиванием очередного богатея. — Вау, — хмыкает парень, — Ты действительно ужасна, синьорина Панеттоне. Она готова принять это за комплимент. Приятный и радующий душу. За лёгким взмахом волос кафе остаётся далеко позади. Дома с уютными узенькими балкончиками начинают мелькать со всех сторон, неспеша выводя Коралину из проулка. Солнце отражается от чистых почти прозрачных стёкол, играет «зайчиками» на отражениях. Девушка ощущает лёгкий ветерок, почти невесомым покровом касающийся её кожи в оголённых местах. Он проникает под шёлковую рубашку, вздымая её полы, осторожно трепещет волосы. Милая, еле заметная улыбка играет на губах Панеттоне каждый раз, когда мимо неё проскальзывают фигуры прохожих. На них она смотрит либо с безразличием, но наигранным упоением, либо с воровским блеском в глазах. Он сопровождает девушку почти всю жизнь, являясь неизменной частью её самой. Вот, впереди показалась почти непримечательная фигура какого-то юноши. Вероятно, ещё ученик средних или старших классов. Коралина не дала бы ему больше восемнадцати, даже в разы меньше. Светлые волосы кажутся почти золотистыми в свете полуденного солнца, длинные пряди собраны в незамысловатую толстую косу, что спадает на спину, размещаясь промеж лопаток. В столь ярком освещении на этого юношу можно было бы заглядеться, потерять ориентацию в пространстве и честно на вопрос «Что с вами случилось?» ответить: «Кажется, я увидела божество». Если бы его образ хотя бы раз увидел Микеланджело, то непременно бы написал с него новую картину, в разы превосходящую предыдущие шедевры художника. Выразительные глаза юноши, отливающие морской волной, он изобразил бы под цвет бескрайнего небосвода. Что ж, пожалуй, даже Коралина позволит себе согласиться со столь красочными описаниями и мыслями. Она умеет восхищаться любым идеалом красоты, что её окружает. Но, в этот раз девушке некогда любоваться чертами лица случайного прохожего. Между рукой, удобно устроившейся в кармане брюк, и бедром, изящно виляющим в походке, Панеттоне замечает кожаный портфель из грубоватого материала. «Ещё школьник» — мелькает в её мыслях. Расстояние между ними нещадно сокращается, приближая светловолосого юношу к роковой обманщице Неаполя, и решать Коралине стоит быстро и чётко. Выбор она делает действительно скоро. Кофе отправляется в другую руку, с особой аккуратностью маневрируя меж пальцев, а личико девушки тут же принимает новую эмоцию. Растерянность. — Тио! — негромко, но так, чтобы проходящий мимо юноша смог услышать, зовёт Коралина. Она смотрит по сторонам, взгляд мелькает в соседние переулки, куда солнце не может пронести свои лучи. Растерянно касается пальцами собственных губ, играя самое настоящее волнение. Брови сходятся на переносице, взволнованно хмурясь. Панеттоне кажется, что она добилась нужного результата. Юноша обращает на неё внимание, а она сама как бы невзначай задевает его плечом. Кофе слегка проливается, но вовсе не на одежду прохожего. Его странноватая форма из нежной розовой ткани остаётся нетронутой, лишь всего несколько возможных глотков кофе проливаются на каменную мостовую. — Ах! Простите! — громко охает Коралина. Она чувствует, что юноша касается её локтя, поддерживая на месте в неком рефлекторном волнении, что она упадёт. — Мне стоило быть более осторожной, но я так была поглощена поиском! — Не стоит извиняться, — неловко улыбается юноша, — это мне следовало быть аккуратнее. Однако я отвлёкся. Мне показалось, что вы сказали «Дио». Девушка слегка морщится, быстро, почти невесомо, проводя рукой по карманам молодого парня, а затем вырывается из его хватки, смущённо обхватывая стаканчик с кофе. — Ах, нет-нет, — возражает Коралина, отмахиваясь, — я звала свою собаку, — Тио. Кажется, он потерялся… Она делает самый, что ни наесть, невинный взгляд, демонстрируя в своих глазах искреннее волнение. Ладонь ложится на сердце, от чего мысленно Коралине кажется, что она переигрывает, но на такого парня впечатление должно произвести. — Быть может, вы видели маленького пушистого белого шпица? Он очень тихий, никогда ни на кого не лает… — Простите, — качает головой юноша, — я не видел его. Мне очень жаль. — Ох, что вы, — взгляд Коралины грустнеет, — это вовсе не ваша вина. Спасибо, что не дали мне столкнуться ещё с кем-нибудь. Постараюсь быть осторожней. Ciao! Девушка спешит стремительно удалиться из проулка, выйти на оживлённую улицу и затеряться в толпе прежде, чем юноша поймёт, что произошло. Несмотря на слишком быстрое исчезновение синьорины, чей силуэт уже через секунду мелькает далеко позади, молодой парень смотрит ей вслед, с осторожностью перебирая в руках поблёскивающее нечто. Коралина ловко проскальзывает через толпы прохожих. Здесь уже никто не пытается здороваться с ней, никто не улыбается в ответ. Слишком много людей. Девушка томно выдыхает, ощущая приближающийся запах моря. Она всё ближе к набережной. Такой любимой. Для Панеттоне она — самое лучшее место во всём городе. Она выскальзывает на широкую улицу, обрамлённую толстым узорчатым забором, что отделяет возвышающийся Неаполь от моря. Здесь ветерок чуть сильнее. Он идёт с моря и подхватывает в свой лёгкий порыв не только развевающиеся волосы девушки. Коралина подходит вплотную к забору. Её взору открывается чудеснейший вид на тихую морскую гладь. Она отдаёт бирюзовыми и голубыми оттенками, принося в душу покой и радость. Морем хочется любоваться вечно. В руке девушки появляется небольшой кожаный квадрат. Кошелёк. Потрёпанный временем и обращением с ним. Рельефная кожа слазит в нескольких местах, — особенно в уголках, а еле ощутимый запах оставляет воспоминания о любой старенькой вещице, что пахнет в точности также. Коралина смотрит на украденный кошелёк, приподнимая его и любуясь на фоне бескрайнего светлого неба. Девушка раскрывает его: железная кнопка поддаётся легко. Внутри пусто. Каждый карман содержит в себе лишь пару песчинок пыли. Кроме фотографии, вложенной под плёнку для большей сохранности, в кошельке ничего нет. — Чёрт, — расстроенно произносит Панеттоне, — Да как же так могло получиться… Она смотрит на фотографию. От той веет чем-то пугающим, неправильным, даже нечеловеческим. Быть может, так лишь на первый взгляд. На небольшом прямоугольнике фото изображён со спины высокий мужчина. Спина его оголена, а на самом нижнем участке шеи, почти на плече, за светлой копной волос, видно необычное родимое пятно, больше походящее на татуировку. Звезда. Коралина обиженно закрывает кошелёк, с глухим стуком соединяя обе стороны, и опускает руку за перила, позволяя той покачиваться из стороны в сторону. — Что ж, — фыркает она сама себе под нос, — Зато ему будут не столь обидно… Думая о юноше, чей кошелёк она держала в руке, девушка вдруг ощущает заметное изменение в весе. Она дёргает рукой ещё пару раз, а затем резко поднимает её, роняя на мостовую кошелёк и хватая её другой рукой. Ладонь обхватывает запястье, а тёмные, почти обсидиановые глаза расширяются. Тонкая кисть больше не блестит золотом витиеватого браслета, что ещё несколькими минутами ранее украшал образ девушки. Коралина беззвучно охает. Как её могли так легко провести? В голове всплывает шуточный образ ситуации, когда в одной машине оказались два серийных маньяка. Тут в точности так же: столкнулись два мелких вора. Панеттоне негромко хмыкает. Она подбирает с земли кожаный кошелёк, намереваясь выкинуть его в ближайшее мусорное ведро, скрыв тем самым следы своего преступления. Однако что-то останавливает её. Какая-то неведомая сила, растекающаяся на уровне сознания. Девушка прячет потрёпанный квадрат в свой карман и устремляет взгляд на бескрайнее море. В нос вновь ударяет приятный запах морской соли, и Коралина прикрывает глаза, улыбаясь в блаженном наслаждении.※※※
Вечер медленно сгущает свои краски, опуская на город сумерки. Солнечные лучи вместе со своим хозяином уже давно скрылись за горизонтом, уступая место вечерним огням Неаполя и поблёскивающим на небе звёздам. Но горожане остаются такими же суетливыми и беспокойными, какими они всегда были, их веки плотно сомкнуты, а воздух пропитан толикой алкоголя. Улицы наполнились вечерним шумом, отличающимся от дневного в сотню раз. Сейчас услышать заливистый смех можно реже. Дети умолкли, уступив место взрослым, чьи вечерние дела: развлекаться в тишине ресторанов, галдящих не так громко, как в утреннее время, да прогуливаться по темнеющим улицам. Ещё можно было слышать гул автомобилей, доносящийся из широких проспектов, а также шум моторов припаркованных вдоль улиц машин. Но они практически полностью утонули в музыке, звучавшей везде — в ресторане за соседним столиком, в придорожном магазине, где три продавца голосисто обсуждали достоинства креплёного вина, в котором много местных специй. Пьяные возгласы становились всё более чёткими, а походка тех, кто пил уже не первую бутылку, всё менее внятной. Ресторан «Luna Mistica» тоже жил своей ночной жизнью. Открываясь лишь под вечер, он жаловал всех своих клиентов, встречая их с улыбкой, и соблюдал одобренный начальством дресс-код. На входе абсолютно каждого нового клиента встречал главный официант, любезно провожая гостей к забронированным столикам или свободным местам. Лампы горели приглушённым светом, а небольшой оркестр, теснящийся на маленькой сцене посреди ресторана, создавали приятную атмосферу. Здесь почти каждый вечер можно было встретить не только бизнесменов, которые имели уже по две-три квартиры в центре Неаполя, но и опасных личностей, дороги для которых открывались лишь с наступлением сумерек. Такие люди тоже были частыми гостями ресторана. Они сидели за столиками с угрюмыми и мрачными лицами, поглядывая на остальных клиентов со злобным оскалом, стоило лишь их спутницам отойти «припудрить носик». Тогда-то некоторым и прилетали мрачноватые намёки и угрозы. Всего несколько знаков, пара тихих шепотков, и нужный клиент уже знал, что за ним ведётся «охота». Тихие разговоры гостей иногда становились увлекательным телешоу или подобием радио, слушать которое можно было бесконечно. Коралина это любила. Для неё тихий шепот и неразборчивые голоса, что слышали и не могли различить другие, становились вполне ясными и громкими. Каждое слово, подобно тонкой невидимой нити, утекало из уст гостей, медленно, но плавно перемещаясь к девушке. Она хватала эту тонкую ниточку, становясь будто бы единым целым с говорившими. Этой особой способности Панеттоне была ужасно рада. Всяко лучше, чем сидеть в ресторане с очередной «жертвой» аферы и слушать бессмысленный разговор своего партнёра. Антонио Моретти — двадцатидвухлетний сын местного бизнесмена. Успешный молодой человек, который отлично пользуется расположением отца и его бизнеса, находя во всем выгоду и себе. Пока папочка трудится в своей конторе днём и ночью, чтобы поддерживать свои акции и бизнес, Антонио ходит с какой-нибудь очередной девушкой по ресторанам или приобретает очередную яхту. Молодой человек что-то говорит, обильно жестикулируя руками, но Коралина не слишком увлечена слушанием. Даже на изящные черты лица Антонио она не обращает никакого внимания. Кожа его бледная, кажется, будто бы, почти фарфоровая. Зеленоватые глаза, будто бы слегка затянутые мутноватой плёнкой, прекрасно сочетаются в образе молодого итальянца с его тёмными волосами. Идеал многих девушек! Если те, конечно, не ведутся на финансы его отца. Панеттоне слегка косит взгляд в сторону своего сегодняшнего партнёра, замечая, как тот смотрит точно на неё. Слишком уж расширенные зрачки отдают неестественным блеском, который пронзает девушку буквально насквозь. Ей совершенно не интересно слушать этого человека, неинтересно смотреть на него, но Коралине важны и интересны его финансы. (Забавно, что почти как каждой другой девушке.) И она знает: чтобы достичь желаемого результата — нужно выложиться на полную в процессе получения этого результата. — Коралина, — голос Антонио звучит с грубыми, нетерпеливыми нотками. Девушка поворачивается в его сторону, натягивая самую милую улыбку из всех, что есть в её арсенале. Она смотрит на бледное лицо молодого человека, подсвечиваемое не только электрическими лампами, но и живыми свечами, чей огонь создаёт мягкий, приглушённый свет. — Прости, Тони, — тянет Панеттоне самыми нежными нотами своего голоса, — Я сегодня такая рассеянная. Отвлеклась. — Я заметил, — нервно дёрнув рукой в сторону бокала со светлым игристым шампанским, что тихо шипит почти у самых краёв, произносит молодой человек. — Кстати, должен был сказать ещё в самом начале вечера: это платье тебе не идёт. Оно ужасно. Несмотря на то, как грубо звучат слова Антонио, Коралина улыбается. Она мельком смотрит на своё платье лавандового оттенка с глубоким вырезом не только спереди, но и сзади, и будто бы невзначай поправляет собирающиеся под грудью складки ткани. Рукава у того длинные: достают до самых кистей. Любой другой человек, особенно придерживающийся консервативных взглядов, назвал бы данный наряд самым непристойным. Мол, закрывает совершенно не то, что нужно. — О, конечно, если тебе не нравится, я надену другое, — голосом, источающим самое настоящее благоговение, произносит девушка, — Даже нет, не так, — она качает головой, отрицая собственные мысли и идеи, — Ты сам выберешь то, в чём мне будет лучше. Коралина кладёт обе руки на грудь, в область сердца, и, тихо вздыхая, смотрит на молодого человека. Антонио удовлетворённо кивает, позволяя себе чуть улыбнуться. Правило первое: всегда соблюдай ту роль, которая нравится «жертве». Каждый раз, приходя с кем-то на очередную встречу, я прежде изучаю привычки, характер и абсолютно всё, что любит этот человек. Нужно полностью соответствовать его «идеалу». Разводя богатых дуралеев на деньги, я руководствуюсь самым главным правилом любого афериста: войди в роль и будь таким, каким тебя хочет видеть «жертва». Прежде чем любить его деньги, ты должна любить его. С Антонио приходится руководствоваться вот чем: он любит красивых дурнушек, которые во всём потакают его словам, соглашаются с каждой фразой, и ведут себя ну просто чёртовски глупо. Можно много улыбаться, быть такой вот рассеянной и постоянно отвлекаться. Ему точно это понравится. Кроме этого, этот «папенькин сыночек» просто обожает, когда его называют не Антонио, а Тони. «Боги, я твоя мама, что ли, или кто?» — хочется поморщиться в немом отвращении, но роль нужно соблюдать. Такое простое уменьшительно-ласкательное прозвище я запомнила с первой встречи. С этим проблем не возникает. Главное — потакать во всём. — Коралина, — тон Антонио чуть смягчается, когда он кладёт свою ладонь поверх руки девушки. Та смотрит на него внимательным взглядом из-под густых ресниц, — несмотря на то, что у меня множество претензий даже к тебе, я всё равно ни разу не видел в нашем городе столь красивой девушки… Молодой человек чуть перегибается через стол, касаясь прохладной рукой лица Коралины. Она продолжает улыбаться, лишь кончики губ слегка вздрагивают, когда Антонио оказывается слишком близко. — Мне нравится эта твоя… Холодная внешность, — восхищённо произносит он, — Словно бы ты не итальянка вовсе. Твои настолько тёмные волосы, — молодой человек с особой осторожностью касается нескольких прядей, пропуская их меж пальцев, — Они так прекрасны… А эта прелестная родинка… Рука касается крохотной тёмной точки под правым глазом. Подушечка пальца гладит её, пока зелёные глаза почти с неприкрытым безумством и некой одержимостью смотрят на лицо девушки. Антонио обводит по контуру весь овал лица, касаясь пухленьких ярко накрашенных губ. Каролина еле заметно вздрагивает от его действий, мысленно желая возобновить дистанцию между ними. Но, вот молодой человек вновь отстраняется, откидываясь на мягкую кожаную спинку стула. Их столик расположен почти в самом центре всего ресторана. Удобная круглая форма с широкой поверхностью, всего пара стульев: столик как раз на двоих. Уединённое место. Восстановив своё личное пространство, Коралина принимается водить вилкой по тарелке, размазывая соус, вперемешку с подливой, не решаясь касаться прожаренного стейка. Второе правило. Лично моё собственное. Почти всегда, если пригласили в ресторан, делай вид, что ешь. Даже если действительно голодна. Поесть можно и в более безопасном месте. Мало ли, что захочет сделать тот, кого ты пытаешься обмануть. Может случиться и так, что место «жертвы» сменится в считанные минуты. Бокал шампанского поднимается изящными девичьими пальцами, губы касаются окружности, тонкого стекла, но лишь пригубляют напиток. На миг Коралина замечает, как беспокойно взгляд Антонио бегает по всему залу ресторана. Пара секунд, — и он уже вновь направлен лишь на неё. — Знаешь, — в очередной раз касаясь руки девушки, произносит Антонио, — сегодня я хотел предложить тебе поехать ко мне. Честно признаться, не очень люблю рестораны. Но, моя квартира вполне может потягаться даже с этим заведением. Девушка вытягивает из себя улыбку в ответ на предложение молодого человека, но понимает, что не смотрит на него. Она вновь отвлекается, совершенно не слыша и не воспринимая слова Антонио. Панеттоне не может оторвать взгляд от пары людей, что слишком пристально смотрят в сторону их столика. Причём Коралина уверена, что смотрят конкретно на неё. Двое высоких мужчин в тёмных костюмах с суровыми лицами. Кажется, словно бы они пытаются делать вид, что непричастны к этакой «слежке», но девушка прекрасно видит, что она — в центре их внимания. Это чувство девушке уже знакомо, как и ситуация. Сначала они будут где-то вдалеке, в стороне, затем — ближе и ближе. Не привлекая чужого внимания, лишь её. «Чёрт, неужели этот ресторан принадлежит ему?» — мелькает взволнованной мыслью в голове Коралины. Она ёрзает на стуле, пытаясь смотреть лишь на своё разворошённое блюдо на тарелке, но взгляд сам собой нервно бегает в сторону загадочных мужчин. — Что такое, mio amore? — пытаясь поймать взгляд девушки, спрашивает Антонио. — Ничего такого… — Ты почти ничего не съела за этот вечер, — хмуриться молодой человек, замечая обман Коралины. Панеттоне и сама опускает взгляд в свою тарелку, сбитая с привычного ритма. Эти мужчины в чёрном испортили ей весь план и теперь не дают сосредоточиться на своём деле. — Ну, ничего, — улыбается Антонио, поглаживая пальцы своей спутницы, — Поедем ко мне, там я припас для тебя кое-что особенное. Тебе обязательно понравится. Коралина кивает, соглашается, не понимая всего расклада. Лишь смотрит на медленно приближающуюся парочку. Ей кажется, что сейчас она предпочла бы притвориться каменной статуей, сыграть роль другого человека, да хоть сквозь землю провалиться! Всё, что угодно, лишь бы эти двое прошли мимо, не обратились к ней, не позвали… — Синьорина Панеттоне, — голос звучит с хрипловатым басом, почти над самым ухом. Один из мужчин в чёрных костюмах возвышается прямо над Коралиной, стоит прямо у их столика. — Что-то не так? — слишком резко цокнув языком, спрашивает Антонио, и девушка понимает, что вопрос задан не ей. — Вас ждут, — словно бы игнорируя присутствие партнёра Коралины, проговаривает мужчина. Девушка в лёгком волнении прикусывает нижнюю губу, глядя снизу-вверх на присланного к ней человека. Она медленно поднимается со стула, при этом не говоря ни слова. — Коралина, ты знакома с владельцем этого ресторана? — оживившись и, похоже, поняв всю ситуацию, спрашивает Антонио. Глаза его взволнованно блестят, а руки вздрагивают, перебирая пальцы, — Что же ты, не познакомишь и меня с ним? Я бы хотел знать его лично. — Поверь, тебе не стоит лично встречаться с этим человеком, — мрачно бросает ему в ответ девушка, срывая на миг все свои маски. Больше она не говорит ни слова. Мужчины в чёрном так же немногословны. Они лишь убеждаются, что Коралина идёт за ними, и ведут девушку в дальнюю часть ресторана. Та отделена от общего зала толстой алой тканью, которая тяжелым пологом свисает вниз, закрывая ту площадь, что предназначена для особых гостей. Свет здесь кажется ещё более приглушённым, будто бы исходит лишь от свечей, что горят с особым ароматом. Он разносится по всему залу, дурманя и наводя некий морок, исходящий от тонкого дыма. Коралина вдыхает сладковатый аромат, что мигом заполняет собой почти все лёгкие. В подобном полумраке она сразу же замечает человека, по чьей воле ей приходиться здесь присутствовать. Голубые глаза устремляются на девушку, стоит ей лишь переступить порог особой залы. От этого взгляда дыхание перехватывает, лишая воздух всех тех ароматов. Коралине кажется, будто бы она окунается в бескрайний океан, теряя не только независимость своего тела, но и сознания. — Синьор Буччеллати, по вашей просьбе синьорина прибыла, — негромко произносит один из мужчин, подходя к столику, за которым сидит давно знакомый девушке человек. Тот делает знак рукой и оба сопровождающих остаются у самого входа, маяча тёмными костюмами на фоне ярко-алого занавеса. — Buona sera, Коралина, — тянет приятный голос, завораживающий девушку как в первый раз, — присаживайся. Бруно поднимается с места, выдвигая соседний стул для Коралины. Панеттоне невольно сглатывает встающий в горле ком, но послушно выполняет просьбу, осторожно соприкасаясь с поверхностью стула. Почти сразу же перед глазами мелькает рука официанта, что наливает в уже приготовленный бокал яркое вино. Девушка старается игнорировать застилающую обзор руку и пытается взглянуть на человека, пригласившего её в столь особенное место всего ресторана. Бруно Буччеллати одевается всегда одинаково: белоснежный костюм неизменная часть его завораживающего образа. На вид он не старше самой Коралины, однако в его глубоких глазах и привлекательных чертах лица можно заметить грубо оставленные жизнью следы невзгод и потерь. Пожалуй, если бы Панеттоне попросили бы описать Бруно, то она обязательно бы сказала, что этот человек столько же добр, сколько опасен и непредсказуем. Вот только, несмотря на испорченную аферу девушки, она бы с радостью предпочла бы провести этот вечер именно наедине с ним, а не с капризным Антонио. — Не знала, что этот ресторан тоже входит в твои владения, — негромко произносит Коралина, глядя на Буччеллати из-под прикрывших глаза ресниц, — разве ты не управляешь лишь «Libeccio»? Шелковистые тёмные волосы двигаются вместе с хозяином, обрамляя его светлое лицо. Бруно негромко хмыкает, смотря на девушку чуть склонив голову. — С недавнего времени в моём распоряжении почти все рестораны Неаполя, — произносит молодой человек, — и не только они. — С чего это? — фыркает Коралина, быстро понимая, что не лучшая сторона её характера выходит наружу. Девушка вжимает в голову в плечи, словно бы боится, что сейчас ей придётся худо за свои собственные слова и поведение. — Всего несколько дней назад скончался Польпо, теперь мне присвоили роль капо, — не замечая (или же попросту игнорируя) поведение Панеттоне, спокойно отвечает Бруно. Капо… сокращение от полного звания капореджиме. Так называют тех людей, что владеют большей частью деятельности в Неаполе. Они не просто вступают в права в ночное время, уступая до этого правоохранительным органам и законной власти, они властвуют всегда. Из тени, порой тайно, но всегда. Их нельзя знать в лицо, но нужно уважать. Это негласное правило всего города. Коралина ёжиться, словно бы в помещении прохладно. Она поднимает взгляд на Буччеллати, замечая на губах того лёгкую улыбку. — У тебя такое лицо, — с лёгким смешком произносит молодой человек, — неужели боишься? — Вовсе нет, — недовольно бурчит девушка, хватаясь за тонкую ножку бокала и отпивая добрую часть напитка. Сладковатый вкус оседает на языке, омывает горло, заставляя ощутить некую удовлетворённость. — Ты решил позвать меня сюда, чтобы похвастаться новым званием? — Нет, я позвал тебя, потому что у меня к тебе просьба. Коралина возвращает бокал на место, делая это слишком резко, от чего звонкий стук раздаётся по всему залу. — И поэтому это нужно было делать именно тогда, когда у меня может сорваться с крючка крупная рыба? — сдержанно шипит девушка, но замолкает от холодного взгляда голубых глаз. — Ты про этого Антонио? Не забывай, что у тебя не было никаких значительных проблем только из-за того, что это я позволяю твоей сомнительной деятельности осуществляться, — с лёгким вздохом недовольства произносит Буччеллати. «Кто здесь ещё сомнительный» — думает про себя Коралина, но на деле стыдливо вжимается в спинку стула. — Эта просьба… — девушка негромко, еле заметно, вздыхает, — она ведь связана с Пассионе? — Да, — коротко отвечает Бруно, — причём напрямую. Панеттоне неловко заламывает руки, готовясь слушать, что на этот раз она будет обязана сделать. Свечи, создающие освещение, дёргаются, будто бы танцуя в каком-то медленном танце, и девушка смотрит на них неотрывно, словно ждёт вынесения приговора. — Помимо Польпо недавно скончался ещё один лидер, — слова Буччеллати заставляют Коралину резко опомниться и сосредоточить внимание лишь на нём. — Фаджано Санто держал немалую часть неапольских казино. Уж не знаю, кому теперь перейдёт его деятельность, но его смерть была по-настоящему внезапной. Впрочем, неудивительно. — Подожди, — прерывается Коралина, хмуря брови, — Причины их смертей схожи? Как умер Польпо? — Обе — предположительные самоубийства, — мрачно отвечает Бруно, — Но, можешь не беспокоиться на счёт Польпо. Он не имеет отношения ко второй смерти. — Говоришь так, словно бы причастен к его «внезапной смерти», — сглотнув, издаёт нервный смешок девушка. Бруно слегка усмехается, прикрывая глаза и качая головой. — Не думай так, Коралина. Я не такой человек. Просто поверь моим словам, что внимание обратить нужно лишь на смерть Санто. — Хорошо, — кусает нижнюю губу Коралина, — Он покончил с собой. Почему дело не закрыто? — Некоторые… Сомневаются в подлинности данной смерти, — тянет молодой человек, — Конкретно, — я. Мне нужен человек со стороны, не причастный к деятельности нашей семьи, кто сможет выяснить подробности «самоубийства» Санто. Коралина молчит, мысленно переваривая сказанное. Взгляд направлен на яркую жидкость, заполняющую бокал, но смотрит совершенно мимо него, в пустоту. — Я собиралась провести вечер с Антонио… — тихо произносит девушка. — Прошу, не говори, что ты действительно бы поехала к нему домой, — вздыхает Бруно, складывая перед собой руки в замок, — Коралина… — девушка почти вздрагивает от того, как он произносит её имя, — Ты видела какой он? Она поднимает взгляд на молодого человека, позволяя читать в своих глазах немой вопрос. Панеттоне слегка хмуриться, будто бы не понимая о чём речь. — Неужели ты не видишь, что он явно употребляет?! Девушка хочет что-то ответить на это, но гневный тон Буччеллати сбивает все её мысли. Она прячет взгляд тёмных глаз, словно бы не хочет признавать, что абсолютно не замечала огромного недостатка партнёра. Где-то внутри словно бы побеждает глупое, тупое желание обладать деньгами, затмевающее здравый смысл, который так и кричит: «Все признаки на лицо!». Несложно принять, что весь вечер Коралине было не слишком приятно в компании такого парня, как Антонио, но сложно признать это, озвучить вслух. Панеттоне поднимается с места, смотря в пол и не смея взглянуть на Буччеллати. Лишь мельком она смотрит в его сторону, неловко царапая ногтями собственные ладони. — Я дам тебе этот вечер, чтобы подумать насчёт этой просьбы, — проговаривает уже ей в спину Бруно, — Если твой ответ положительный, ты знаешь, где меня искать. Завтра днём я буду ждать тебя. Тяжёлый занавес поднимается и опускается за считанные секунды. Молодой человек глухо вздыхает, мысленно провожая закрывшийся силуэт девушки. Яркие ткани цвета страсти скрыли её, отделили незримой стеной от произошедшего только что разговора. — Нам проследить за ней, синьор Буччеллати? — спрашивает один из мужчин в чёрном. — Не нужно, — потирая переносицу, отвечает Бруно, — Я верю, что она примет правильное решение на сегодняшний вечер. Коралина гордая, но не глупая… — Какая интересная девушка, — слышится негромкий смешок с соседнего стола. Буччеллати косится в сторону, откуда доносится мелодичный голос. Освещение там ещё хуже, чем во всём зале. Свечи почти не горят, так что лицо говорившего остаётся для молодого человека загадкой. Лишь коричневатая ткань дорогого костюма с золотистыми запонками, на которых кажутся заметными выгравированные буквы «RA», виднеется в приглушённом свете. — Должно быть, — усмехается незнакомец, —У неё хороший покровитель. — Да, — неотрывно всматриваясь в сторону странного гостя, протяжно отвечает Бруно, — Можно сказать именно так…※※※
Коралина облизывает пересохшие губы. Стоило ей выйти на улицу, вкусить прохладный вечерний воздух, как выпитое вино дало о себе знать. Мокрые от жидкости губы стали требовать мягкого бальзама. Девушка касается собственных губ кончиками пальцев и тихо вздыхает. Она с сомнением смотрит в сторону слишком активного Антонио, который возится у машины. Его красное дорогое авто выглядит настолько новым, что, можно подумать, он купил его чуть ли не специально для новой встречи. Он злится, он взволнован, он точно ждёт, что вечер закончится по его плану. Коралина обнимает себя за плечи, словно бы лёгкая прохлада заставляет её дрожать от холодных мурашек. Она кусает губы, надеясь, что те не треснут и не покроются кровавыми трещинками. В голове вертятся не самые лучшие мысли. Всё равно вечер испорчен. Панеттоне смотрит на звёзды, горящие, словно бриллианты, тысячи таких драгоценных камней. — Тони, — тихо зовёт молодого человека Коралина. — Да-да, mio amore, сейчас поедем, — бросает ей через плечо Антонио. Девушка вновь кусает губу, топчась на месте. — Я не поеду к тебе. — Что? Коралине кажется, что голос его звучит слишком резко. Это пугает. Но, лишь на миг. Она поднимает взгляд на Антонио. — Я понимаю, вечер пошёл не так, как мы хотели… — девушка сглатывает, — Но, у меня появились неотложные дела. Я не поеду с тобой. — Это твоё окончательное решение? — спрашивает молодой человек, хмурясь. — Да, — кивает Коралина, — Не переживай, я позвоню тебе. — Может быть, тебя хотя бы довести до дома? — растерянно глядя то на свою машину, то на девушку, спрашивает Антонио. — Нет, не стоит. Я вернусь домой сама, — хмыкает Коралина, — Arrivederci!