※※※
— Наранча! Коралина чуть не валится с ног от напора парня, с которым тот обнимает её, перед этим врезаясь в девушку с каким-то немыслимым ускорением. Панеттоне сжимает объятия, выдыхая в тёмные волосы Гирги. Роста они почти одинакового, так что сильно утруждаться девушке не приходится. Она теребит копну нерасчёсанных волос, намекаю парню, чтобы тот отпустил её. Наранча буквально отлипает от Коралины, смотря на девушку с радостным блеском в глазах, заметным даже невооружённым взглядом. Та в ответ довольно улыбается, предвкушая хоть один нормальный день, полный какого-никакого, но позитива. — Наранча, — обращается к парню Буччеллати самым серьёзным тоном, — помни, что ты сейчас на задании. Ты не просто пришёл в гости к Коралине. — Знаю-знаю, — с лёгким недовольством, сочащимся сквозь ноты голоса, тянет парень, заваливаясь на мягкое покрывало дивана, — я отнесусь к этому с полной серьёзностью. Панеттоне довольно улыбается уголками губ, кивая. Однако стоит Наранче отвернуться, как весь настрой девушки словно рукой снимает. Губы сжимаются в одну тонкую линию, а взгляд взволнованно обращается в сторону Бруно. — Если днём ничего не произойдёт, то мы подойдём к вечеру, — осторожно касаясь руки девушки, отчасти боясь, что та отстранится, произносит Буччеллати, — В любом случае, отправлю Мисту вперёд, если сам не смогу быть рядом. — Ничего, — слегка пересохшими губами твердит Коралина, — я доверяю тебе и твоей команде. — Я знаю, — слегка улыбается Бруно, поднося ладонь девушки к губам и оставляя на тыльной её стороне лёгкий поцелуй. Касание щекочет кожу, и Панеттоне позволяет себе лёгкий вздох, говорящий о том, что отстраняться она не собирается. — Ко-ра-ли-на! — слышится с дивана недовольный голос Наранчи, намеренно растягивающий по слогам её имя. — Ну что ты там застряла?! Девушка негромко смеётся, отворачиваясь от Буччеллати, чтобы за тёмными прядями, спавшими на лицо, он не заметил её улыбку, и косит взгляд в сторону парня. Гирга лежит на диване, свесив одну руку почти к самому полу и покачивая ей туда-сюда. У его лица мелькает тень чего-то, на секунду закрывающего один глаз, и Коралина понимает, что тот уже успел проверить безопасность всей квартиры с помощью своей способности. — Всё, — хватая Бруно за предплечья с явным намерением развернуть молодого человека на триста шестьдесят пять градусов, произносит она, — оставь нас и иди исполняй свои невероятно важные дела капореджиме. Буквально вытолкав молодого человека из своей квартиры, Коралина хлопнула дверью, закрывая её на ключ. «Наконец-то» — выдохнула про себя девушка, поворачиваясь лицом к гостиной. Странное чувство спокойствия окутало всё её тело, как будто бы говоря: «Сегодня ты в полной безопасности, успокойся и поверь в это». Панеттоне вновь улыбнулась, подмечая, что улыбка эта становится уже какой-то блаженной и неестественной, так что девушка шлёпнула себя раз по лицу, приводя в чувства. — А где Аббаккио? — вновь послышался голос Наранчи, по-прежнему валяющимся на диване в одной позе. — Я отправила его выгулять Тио и пройтись по магазинам, — ответила Коралина, проходя в просторную комнату и поглядывая на тонкую стену с прямоугольным пустым отверстием, разделяющую гостиную и кухню, — через «не хочу», конечно же. Поворчать ему пришлось. — Пф, с ним всегда так. Парень перевернулся на спину, складывая руки у себя за головой, и ещё раз призвал стенд. На правом глазу Гирги мелькнул полупрозрачным оттенком небольшой радар, а яркий свет осветил аметистовый оттенок его глаз. Негромко зашумел пропеллер, держащий радар подвешенным в воздухе, а за окном послышался еле ощутимый звук приближающегося самолета: почти как настоящий, но в разы тише. Коралина остановилась у самого входа на кухню, высматривая в слегка сероватом небе красноватый самолёт, напоминающий игрушку на батарейках, способную достаточно высокого парить в небе. Вместо этого на глаза попались силуэты птиц, летящих всё ближе и ближе к земле. «Будет дождь» — мелькнуло в мыслях девушки, прежде чем она отвела взгляд от окна. — Всё чисто, — сообщил из гостиной Наранча. — Отлично, — весёлым тоном выдала девушка, стукая небольшой кассетой по старенькому магнитофону, что стоял на самом чистом и пустом месте всей столешницы. Его серые бока прятались в создаваемой верхними полками тени, а накрытая полотенцем верхняя часть и вовсе скрывалась от посторонних глаз. — Я займусь готовкой! Возможно, эта идея пришла Панеттоне в голову с надеждой, что подобное времяпрепровождение отгонит неприятные мысли, всё ещё клубившиеся, подобно туману, где-то внутри. С другой стороны — Коралина давно не занималась подобным, хоть и умела. В разумной степени. Конечно, шедевр кулинарных способностей создать она не могла, однако что-то простое, будничное, получалось отлично. Кассета мигом пропала в темнеющей пасти магнитофона, а тонкие пальчики Коралины нажали пару кнопок для включения. Внутри что-то звякнуло, и тихая музыка полилась из кухни, распространяясь на всю квартиру.«We are the champions — my friend And we'll keep on fighting till the end We are the champions We are the champions No time for losers Cause we are the champions of the world»
Плавно двигаясь в такт песне, девушка принялась за готовку. В ход первым делом пошло всё для приготовления самого обыкновенного теста. Яйца в пару стуков разбились о края глубокой тарелки, мука бледным дождём пронеслась над смесью, аккуратно преодолевая препятствие в виде сита. Коралина делала так уже сотню раз. Сначала в своём, казалось бы, далёком прошлом вместе с матерью, затем уже одна для собственного удовольствия или же, чтобы удивить кого-то из мужчин. Пожалуй, Коралина считала, что лучше всего умела готовить как раз таки её мать. Ей особо не сравниться в кулинарных навыках с покойной синьорой Панеттоне, но сделать от души она вполне может. Девушка метнулась к духовке, включая ту нажатием нескольких кнопок и оставляя на собственный разогрев. Оставалось время для самого важного — теста. Коралина обхватила пальцами рукоять деревянной скалки, доставая ту из общего набора всевозможных столовых приборов и приборов для готовки. Вместе с одной лишь скалкой из узорчатой вазочки едва не вылетел половник, который девушка сразу же поместила обратно. — We are the champions — my-y-y… — напевая слова одной из излюбленных песен, протянула Панеттоне прежде, чем её успели прервать. — А что ты готовишь? Голос Наранчи раздался так внезапно, что девушка испугалась. Виду она, конечно, не подала, лишь дёрнула плечами, почти врезаясь в мягкую щеку парня, что решил пристроиться позади Коралины. Повторное действие одним плечом намекнуло тому, что стоит прекратить наваливаться ей на спину и отойти хотя бы на пару сантиметров. Гирга виновато потупил взгляд, и тут же отошёл в сторону, посматривая на раскатывающееся под ловкими движениями девушки тесто. Панеттоне довольно хмыкнула, радуясь, что её делом заинтересованы. — Что-то из рецептов моей мамы, — бросила в качестве ответа Коралина, — кажется, это должен быть мясной пирог, но я не люблю мясо… — протянула она, — Да и в холодильнике его нет, — тут девушка разочарованно выдохнула, — Так что будет пирог с фруктами или ягодами. Что точно найдётся. Коралина коснулась тыльной стороной руки своего лба, стирая даже не появившийся там пот, и взглянула на раскатанное тесто. Наранча за её спиной тоже с интересом глянул на получающийся кулинарный шедевр, а затем отвёл взгляд, сверля им магнитофон. — А можно я поставлю что-нибудь другое? — поинтересовался парень. — Конечно, — махнула рукой Панеттоне, продолжая возиться с готовкой и отвечая скорее на автомате. Она раскрыла духовку, слыша, как секундная тишина сменяется какой-то резкой песней, слова в которой звучали слишком уж быстро, и мельком взглянула на Наранчу, радостно покачивающего меж пальцев вытащенную из магнитофона кассету. Девушка натянуто улыбнулась, решая не рушить довольство своего охранника. Нравится — пусть делает. Коралина мысленно отмахнулась от звучащей по всей квартире музыки и принялась заливать заготовленную форму для выпечки тестом. Оно полилось жидким слоем, накрывая выброшенные незадолго до этого мелко нарезанные фрукты и ягоды, что хранились в заморозке. Когда вся форма заполнилась желтоватым тестом, накрывшим полностью начинку, Коралина, схватившись за две яркие прихватки, лежащие в верхних ящиках, сунула будущий пирог в самое жерло духовки. Та захлопнулась с тихим поскрипыванием и издала звук, оповещающий о начале готовки. Девушка пару раз хлопнула ладонями, довольная тем, что управилась с одним приятным делом. — Всё, теперь можем взяться за другие дела, — весело заявила Панеттоне, выходя с кухни. Её тут же перегнал Наранча, пулей ринувшийся в гостиную. — Чем хочешь заняться? — Бли-и-ин, — протянул парень довольным тоном, — с тобой так классно. В отличие от Фуго, ты не заставляешь меня писать какие-то бесполезные примеры и запоминать ненужные правила. Коралина негромко хихикнула, наблюдая, как парень разваливается на диване так, чтобы с его позиции было удобно наблюдать за рыбами в аквариуме, а сама потянулась за книгами, выставленными на стеллаже. Пальцы пробежались по корешкам, ища что-нибудь интересное. — Фуго хочет для тебя лучшего, Наранча, — не поворачиваясь к парню, произносит Коралина, — Да и ты ведь сам просил учить тебя. — Говоришь как типичные учителя, — фыркнул Гирга, а потом вдруг смягчился и сделал такое лицо, словно только что ощутил все страдания этого мира, — Когда мы с ним говорили об этом, я не думал, что будет так сложно… — Хорошо, что я умею вычислять логарифмы и строить функции, — дёрнув уголками губ, произнесла девушка, — иначе, мне бы тоже досталось от Фуго. — Что это? — хлопнув пару раз глазами, спросил парень. Он непонимающе нахмурился, глядя на повернувшуюся к нему Панеттоне. Та, в свою очередь, закусила губу, не решаясь ответить, и отвела взгляд. — Давай серьёзнее! Весь сегодняшний день — одно важное задание! — Не переживай, — заверил девушку Наранча, — эта Антонелли не нападёт днём. Слишком кишка тонка. Коралина благодарно улыбнулась ему в ответ и направилась к дивану, держа в руках тоненькую книгу, облачённую в красноватый переплёт. Девушка уселась на край, сразу же утонув в мягком махровом покрывале, и положила чтиво себе на колени. Большой жук, оформленный позолоченным глянцем, блеснул на обложке, и Наранча заинтересованно приподнял голову. — Давай, лучше, почитаем, — придавая тону некой загадочности, чтобы завлечь парня, проговорила Коралина. Она хитро посмотрела в отливающие аметистом глаза, проводя пальцем по твёрдой обложке книги. — Я не читаю, — намеренно отвернув голову, ответил Наранча. Он негромко хмыкнул, дабы придавить к своему виду отстранённости, однако от чутких глаз Панеттоне не ускользнул покосившийся в её сторону взгляд парня. — М-м-м, думаю, тебе могло бы понравиться, — поглаживая книгу, высказалась на этот счёт девушка. Она чуть склонила голову на бок, поглядывая на мечущегося в раздумьях Наранчу. — Всяко лучше, чем слушать нотации Фуго или в полном молчании ждать приготовление пирога. — Что за книга? — наконец, сдавшись, спросил Гирга. Он пододвинулся к Коралине почти вплотную, кладя подбородок ей на плечо и заглядывая через него на обложку книги. Помимо позолоченного жука, на той поблёскивали изображённые золотые монетки и затемнённый на заднем плане сундук. — «Золотой жук» Эдгара По, — объявила Панеттоне, показывая книгу парню, — классика американской литературы. Кстати, она о пиратах. Последнюю фразу девушка намеренно добавила после короткой паузы, надеясь увидеть в глазах Наранчи желанный блеск. Парень поднял на неё взгляд, с молчаливым восторгом в глазах. Всё, как она хотела. — Про пиратов?! — с клокочущим где-то в горле восторгом, произносит Гирга. — Ага-а, — тянет Панеттоне, хитро улыбаясь. Парень пристраивается рядом, сбросив несколько подушек, из которых тот сооружает удобное гнёздышко совсем рядом с коленями девушки, и во все глаза смотрит на Коралину, готовый слушать. Та прочищает горло, пару раз создавая негромкое покашливание, и с особой аккуратностью раскрывает книгу. Странички оказываются позолоченными на самом конце, что вместе создаёт невероятный эффект, сливаясь с красноватой обложкой. Коралина листает их медленно, прочитывая вслух каждое слово. Витиеватые буквы, формирующиеся в название рассказа, поигрывают на свету своим глянцем, а Панеттоне думает, что Наранче безумно повезло, что у неё есть лишь итальянская версия книги. Думается ей, что английскую парень явно бы не потянул. Девушка подмечает, как меняются его эмоции с каждой новой страницей, а, когда она захлопывает книгу, оставляя мелькать позолоченные страницы, Гирга буквально подпрыгивает на месте, устремляя на Коралину недовольный взгляд. — Ты меня обманула! — хмуря брови, обиженно восклицает парень, — Эта книга вовсе не про пиратов! — Ну, про их сокровища, — усмехается девушка, — Немного соврала. Наранча открывает и закрывает рот, намереваясь что-то возразить, но в итоге просто обиженно дуется, дыша ноздрями, которые раздуваются от подобного объёма воздуха. — Не говори, что тебе не понравилось, — выпятив губки, надломленным голосом произносит Коралина. Её взгляд, полный наигранной обиды, сверлит парня настойчиво и неотрывно, пока тот не сдаётся. Девушка давит довольную улыбку, стоит тому отвернуться, и отвлекается лишь на тихий звонок телефона, раздающийся совсем рядом. Панеттоне поворачивается в сторону массивной телефонной трубки, покоящейся на столике неподалёку от дивана. Маленький экран её загорается от периодически раздающихся звонков, и Коралина тянется к телефону, спеша ответить. — Да-а-а? — приятным голосом тянет девушка, прекрасно зная, чей голос услышит на другой стороне. — Давай быстро и по делу, — как всегда холодным тоном отвечает ей Аббаккио. Панеттоне еле слышно вздыхает, перекладывая трубку поудобнее. Наранча, тоже услышавший звонок, вновь подбирается ближе, в надежде услышать хотя бы часть разговора. Девушка бросает на него мимолётный взгляд, а затем сосредотачивается на голосе в телефоне. — Что тебе нужно? — Нужен новый корм для Тио, — шевеля в воздухе пальчиками и, будто бы, рассматривая их, натянуто произносит Коралина. Она медлит, будто бы что-то вспоминая, и накручивает в воздухе круги указательным пальцем. — Возьми немного еды, на твой вкус, и-и-и, — девушка вновь тянет, долго не отвечая, на что слышит с другого конца провода недовольное шипение, — м-м, ладно, пожалуй, не буду смущать тебя женскими штучками, поэтому обойдусь пока без них. — Какие ещё… — Леоне замолкает, тяжело вздыхая, чем вызывает довольную улыбку Коралины. Его негромко ворчание отчётливо слышно в телефонной трубке ещё пару секунд, а затем вместо него возвращается привычный голос, — Ты не могла взять всё это ещё вчера? — Не могла, — спокойно отвечает девушка, — Вчера была опасность, что на меня нападут, поэтому я брала по мелочи. Сегодня же ответственность за покупки лежит не на мне. — Хорошо, — не желая более спорить, соглашается Аббаккио. Он намеревается уже заканчивать разговор, впрочем, как и сама Коралина, однако телефонную трубку из рук девушки перехватывает Наранча. — Эй, Аббаккио! Возьми для меня шоколадных конфет! — Тц, — недовольно шипит бывший полицейский, явно не ожидая услышать своего товарища, — вот ещё, мелкий паршивец. Обойдёшься без этого. — Леоне-е-е, — вновь получая обратно трубку, тянет Панеттоне, — купи Наранче конфет. Карта всё равно моя. В ответ девушка вновь слышит недовольное ворчание, которым и заканчивается разговор, а в жизни видит лишь довольное лицо парня.※※※
Вечер подползает подобно змее, что таится в ожидании жертвы. Вместе с покрывающими Неаполь сумерками Коралина ощущает, как внутри стягивается мёртвым узлом страх и волнение. Эти чувства въедаются не только в мысли, но и, кажется, что в саму реальность. Девушка замечает изменения ещё до темноты. После приготовленного пирога, каким-то горьковатым вкусом осевшим на языке. Коралина не пытается занять себя хоть чем-то. Появившийся почти в тоже время Аббаккио уходит достаточно быстро, спеша оставить и девушку, и её охранника. С приближающимся вечером Наранча становится тише, всё чаще призывая свой Aerosmith и проверяя местность вокруг. Панеттоне каждый раз в напряжении смотрит на фигуру парня, подсвечивающуюся тёплым светом ламп, дабы увидеть скользящие очертания радара. Иногда тот появляется всего на несколько секунд, даже не успевая полностью сформироваться, иногда на долгие, тянущиеся подобно часам, минуты. Гирга просматривает ближайшие квартиры, улавливая дыхание каждого соседа снизу. Нужно было предпринять что-то ещё. Сломать или намеренно остановить лифт, чтобы приближение врага было бы заметно сразу. Если бы в дом вошёл тот, кто направляется ко мне, то без лифта он бы в раз сбил себе дыхание, поднимаясь на седьмой этаж. Думаю, вахтёр с первого этажа позволил бы на день оставить дом без лифта… Подобные мысли не давали девушке покоя, заставляя Коралину в нервном ожидании потирать костяшки. Так она лишь изводит себя. Панеттоне прекрасно понимала это, но не могла с собой ничего поделать. Каждый раз, думая о Большой Мамочке, девушка вспоминала, как твердели конечности, почти лишённые возможности передвигаться, и как страх проникал в каждый сантиметр тела, буквально становясь одним целым с кровью в венах. Коралина вдохнула и выдохнула пару раз, в надежде успокоиться. «Бруно обещал, что вернётся к вечеру, — помни это» — заставляла себя думать девушка. «Соня может не напасть и сегодня» — твердила она себе, на повторе прокручивая эту фразу в голове. — Эй, — послышался негромкий голос Наранчи, прервавший тираду мыслей Панеттоне. Она повернулась в сторону парня, замечая, как пристально тот смотрит в маленький экран радара, подсвечивающий его лицо. — Ты ведь говорила, что сосед из ближайшей квартиры живёт один, верно? Ком встал у девушки поперёк горла. Она попыталась его сглотнуть, но попытка оказалась тщетной. Этот вопрос выбил её из колеи, заставляя мысли стремительным потоком утекать прочь из головы. Коралина дёрнула уголком губ, брови её нахмурились, образуя на лбу лёгкую складку, а, затем, вновь распрямились, позволяя девушке слегка расслабиться. Она тихо выдохнула, заставляя себя сосредоточиться на настоящем. Здесь и сейчас. Не более, не менее. Панеттоне взглянула на сосредоточенное лицо Наранчи, взгляд которого выдавал, что тот явно был чем-то озадачен. — Да, — еле слышно ответила девушка. — Тогда почему он возвращается к себе не один? Коралина через силу заставляет себя подойти ближе к парню. Она осторожно присаживается на край дивана, заглядывая в маленький квадратный экран радара. На том двумя движущимися точками отражается два человеческих дыхания. Два человека, что находятся почти рядом, направляясь в квартиру по левую сторону от квартиры Коралины. Девушке кажется, что она слышит собственное сердцебиение. Это от того, что на пару секунд она перестаёт дышать. «Хватит. Соберись. Ты сильная, Коралина» — твердит собственный голос в голове. — О-о-о, — произносит Панеттоне, натягивая улыбку, — наверняка опять привёл очередную любовницу, — девушка опускается ещё ближе к радару, почти касаясь своим дыханием щеки Наранчи, — Сейчас будут развлекаться. Надеюсь, звукоизоляцию он себе, наконец-таки, сделал. Коралина до последнего старается, чтобы её ухмылка, играющая на пухлых губах, оставалась правдоподобной. Гирга, озадаченный услышанным, сначала непонимающе смотрит на девушку, а потом тут же отзывает радар, прокручивая у себя в голове понимание сказанного. Панеттоне негромко хихикает, в душе осознавая, что это скорее нервное. Она поднимается с дивана, покидая гостиную. Коридор встречает девушку полумраком, но она не спешит включать хотя бы одну лампу. Ноги сами несут её в ванную. Холодная, нет, даже ледяная вода. Вот что Коралине нужно сейчас. Прикрывая за собой дверь, девушка слышит негромкую возню Наранчи. Это успокаивает. Она не одна. Холодная вода, струящаяся меж пальцев, освежает. Девушка чувствует, как марафон, что устроило её сердце, прекращается. «Всё может быть не так плохо» — уверяет себя Коралина. Эти мысли почти заставляют её слабо улыбнуться. Рука тянется к крану, закрывая воду, и наступает тишина. Тишина с которой Панеттоне не заходила в ванную. Осознание накрывает её с головой, будто бы девушка окунается в ледяной водоём. Она больше не слышит ни единого звука с комнат. Внезапная тишина окружила Коралину в том же объёме, что и темнота, последовавшая за закрытой дверью ванной. Девушка вышла в коридор, ступая осторожно, не издавая ни звука. Позвать Наранчу она не решалась. Слишком был велик риск издавать хоть какой-то звук. Шаг, ещё шаг. Гостиная приближалась с каждым неловким движением девушки и встретила её пустотой. Панеттоне поравнялась с диваном, внимательным взглядом обводя всю комнату. Вода в аквариуме мерно колыхалась, позволяя рыбкам плавно покачиваться в ней. Однако те почти не шевелились, спрятавшись за выступающими со дна водорослями. Тио, вероятно, уже спал. Не было слышно ни сопения пса, ни постукивания по линолеуме когтистых лапок. Коралина ощущала, что слышит не только собственное сердцебиение, но и дыхание. Это напрягало ещё сильнее. В накрывшей квартиру тишине девушка чувствовала себя пойманной в ловушку. Она неторопливо сглотнула, когда услышала негромкий звук, ворвавшийся под купол звенящей тишины. Мерно приближающийся звук пропеллера самолёта. Тихий, еле уловимый для человеческого слуха. Коралина прислушалась, перемещая своё тело в сторону, откуда шёл звук. Она вгляделась в полумрак, обнаруживая совсем рядом яркую точку. Красноватые корпус самолёта подлетел ближе, и на раскрытые ладони девушки приземлился Aerosmith. Только размером тот был меньше, чем с кулак. Холодно поблёскивающий в неярком свете корпус самолёта дал Панеттоне понять: враг уже рядом. Коралина опустила стенд на диван, тут же метнувшись в сторону двери. В столь взбудораженном состоянии дверь поддалась лишь со второго раза, впуская ключи в замочную скважину и отпираясь под напором девушки. Коридор встретил Коралину холодным светом маленьких ламп, закреплённых под самым потолком. Здесь вечерняя прохлада ощущалась сильнее, чем на улице, и мурашки пробежали по гладкой коже. Девушка тут же пожалела, что находилась сейчас в одной лишь тёмной майке, украшенной белоснежной надписью «Queen». Она поёжилась, обхватывая плечи руками и растирая ладонями кожу. Большинство коридоров своего дома Панеттоне прекрасно знала. Она знала, что в самом конце, у пожарной лестницы, лампы кончаются, погружая угол в полумрак. Сосредоточив на том месте взгляд, Коралина вгляделась в темноту. Медленным шагом от неё отделилась одна тень, выходя под холодный свет. Тот осветил высокую женскую фигуру, облачённую в длинный плащ телесного оттенка. Соня подняла голову, сбрасывая прилипшие к лицу светлые пряди, и остановила взгляд зорких глаз на девушке. Те прищурились, молча глядя на Панеттоне. — Наконец-то, ты пришла, — выдохнула Коралина. Она вдруг ощутила, что страха в её теле не осталось. Лёгкость напомнила девушку до краёв, позволяя окончательно понять: она ждала этой встречи. Она закончит всё здесь и сейчас. Антонелли ничего не ответила на слова девушки. За её спиной появилась ещё одна тень, формируясь в точно такой же высокий силуэт. Сшитые нитями конечности казались ещё более жуткими в блёклом свете ламп, а глаза-пуговицы неотрывно смотрели в одну точку, пугая своим неестественным размером. — Знаешь, — спокойным, лишь на секунду треснувшим, голосом произнесла Коралина, — я ведь прекрасно знаю, что у моего соседа нет никакой любовницы. Он вообще человек тихий и скромный, ни за что бы не привёл домой женщину. Я знала, что это ты. — Чудесно, милая, — оскалилась Соня, сдавленно проговаривая каждое слово, — Ты ждала меня. Значит, так нам будет проще. Панеттоне кивнула, сама не зная зачем. Она всё ещё стояла всего метре от собственной двери и прекрасно знала: отступать уже нельзя. Она не может просто скрыться за дверью, спрятаться в собственной квартире и ждать спасения. — Твоя способность, — вновь заговорила Коралина, — она сначала уменьшает человека, а затем постепенно превращает его в куклу, причём, фарфоровую. Применить её на себе ты не можешь, так что тебе пришлось пойти на риск и самолично подобраться к моей квартире. Соня криво улыбнулась, негромко хмыкнув, и прикрыла глаза. Этот безмолвный жест как бы говорил девушке о том, что она одобряет её мышление. Всё было сказано верно, в точности так, как и складывались обстоятельства. — Думаю, — протянула Коралина, как бы невзначай касаясь дверной ручки своей квартиры, — ты не оставила бы меня в любом случае. Я нужна тебе, чтобы разобраться с Буччеллати. Он ведь твоя главная цель. Девушка усмехнулась, сильнее сжимая ладонь, обхватившую прохладный металл ручки. Дверь приоткрылась, поддаваясь её напору, а сама Коралина двинулась в сторону, продолжая смотреть прямиком на Антонелли. — Ты ещё не до конца познакомилась с моим стендом, — прочистив горло, добавила девушка, — Видишь ли, я специально вышла в коридор. Он довольно просторный и акустика здесь в разы лучше, чем в любом другом месте. Глаза Сони, пристально наблюдавшие за Панеттоне, вмиг расширились. Коралина со всей возможной силой закрыла дверь, создавая разносящийся эхом по коридору стук. Тот усилился в несколько раз, звуча громче и громче. Женщина закрыла уши. Надеясь отгородиться от ужасного шума, однако звуковая волна, посланная в её сторону, сбила Соню с ног. Та проскользила по полу, сдирая кожу с коленок, проехавшихся по шершавой поверхности. — Это моя сила, — выкрикнула с другого конца коридора Коралина. Она отбежала на несколько метров, увеличивая между ними расстояние, и теперь стояла у невысокой арки, за которой начиналась территория лестницы и лифта. — Я называю её «Seven Seas»! Она способна усиливать абсолютно любой звук. Девушка усмехнулась, глядя на поднимающуюся с колен Антонелли. Ярость в её глазах была заметна даже через разделяющие их метры. — Вот только…есть небольшой минус. Очень тяжело усилить звук, который и так тихий. А вот, если он сам по себе достаточно громкий, то эффект будет незабываемый. Соня, тяжело дыша, поднялась на ноги, опираясь о ближайшую к ней стену. В ушах лёгким звоном отдавался тот самый звук хлопка двери, и женщине казалось, что он не прекращается до сих пор. Она подняла взгляд на Коралину. Рядом с той, отделившись от тела, возник силуэт. Чуть выше, чем сама девушка, неестественного голубоватого оттенка и тонкой фигурой, в которой проглядывались женские черты. Вид стенда напоминал чем-то подобие акулы, только с человеческими чертами. За спиной виднелся острый плавник, а несколько таких же, но поменьше, украшали руки и ноги. Рот покрывала кислородная маска металлического оттенка, трубки от которой шли за шею и дальше — далеко за спину. Всё то, что должно было бы иметься у обнажённого женского тела, у Seven Seas прикрывалось лёгкой белой тканью, закреплённой симметрично на груди и бедрах. Острые уши, до безумия напоминающие те же самые плавники, устремлялись вверх, начинаясь чуть выше щёк. Волосы стенда, уходящие через голову за спину, казались продолжением всё той же голубоватой кожи, а причёска, казалось, напоминала локи, спутанные локоны подобия волос. Соня удивилась тому, насколько ярким казался весь стенд. В нём проглядывалась нотка человечности даже больше, чем в Rag Doll самой Антонелли. Исключением была лишь голубая кожа, да идущие на стыке конечностей зеленоватые части, напоминающие собранные плотно друг к другу в окружности струны или же нити. Позолоченные жемчужины, красующиеся на костяшках пальцев и ниже ключиц, говорили о животной натуре стенда. Женщина не удивилась бы, если прямо сейчас Seven Seas снял свою кислородную маску и под ней оказались бы акульи зубы, выложенные в два ровных ряда. Стенд прищурил свои яркие, почти неоновые, зелёные глаза, в которых будто бы непрерывно крутились спирали, и принял боевую позу, повторяя действия своей хозяйки. Коралина тяжело выдохнула, сосредотачивая взгляд на замершей на месте Соне. — Прежде чем драться, давай проясним, — сухо бросает девушка, — В тот вечер я пришла к тебе за тем, чтобы разузнать о смерти Фаджано Санто. Ни больше, ни меньше. Я собиралась закончить всё разговором и не желала тебе зла. — Врёшь, как дышишь, маленькая дрянь, — шипит Соня. Её стенд блёклой тенью мелькает за спиной, устремляясь прямиком на Коралину. Стремительно, быстро, но не настолько быстро, чтобы застать девушку врасплох. «Чем дальше от хозяина стенд, тем он слабее» — напоминает себе давно выученную фразу, обронённую однажды Бруно, Коралина. Её Seven Seas, пришедший в боевую готовность, выходит из-за спины своей хозяйки, скрещивая перед собой руки. Удар когтистой ладони Rag Dooll приходится почти на перекрещенные плавники, однако этот жест — блокирование удара, не даёт стенду ударить в полную силу. — Всё, что может её стенд — превращать людей в куклы, — сквозь стиснутые от напряжения зубы, твердит для себя Панеттоне, — Соня способна наносить лишь самые обычные удары кулаками. Это мне не страшно. Seven Seas прищурил глаза, напряг мышцы рук, и отбросил вражеский стенд подальше в сторону, при этом даже не пошатнувшись. Со скрипучим шипением Rag Doll отлетел на пару метров. Голова его покосилась набок, пуговицы блеснули в свете ламп. Стенд принялся покачиваться из стороны в сторону, словно настоящая тряпичная кукла. — Если ты не желала мне зла, — медленно произнесла Соня, и голос её тяжёлым эхом разнёсся по коридору, — то зачем пришла ко мне от Буччеллати? — Я ведь уже говорила, — сжав ладони в кулаки, прошипела Коралина, — почему нужно повторять дважды? На твоей территории я была по собственному желанию. Мне нужно было знать, зачем ты убила Санто! — Убила? Анонелли вдруг громко рассмеялась, заполняя всё пространство длинного коридора этим надрывным смехом безумца. Панеттоне напряглась, готовясь наносить удар своим стендом, но женщина не двинулась с места. Голова её опустилась, будто бы изрыгая остатки глухого смеха, а затем одним резким движением вернулась на своё место. В этот миг Соня напомнила Коралина её собственный стенд. — Милая, — почти как прежде растянула свой нежный тон женщина, — я не убивала Санто. Даже мыслей об этом у меня не было. — Но, ведь ты встречалась с ним незадолго до того, как он умер, — в лёгкой растерянности заявила Панеттоне. Верить словам этой женщины она не собиралась. Девушка сама слышала разговор, в котором чётко упоминалась кончина бывшего капореджиме. — Хватит! Крик Антонелли вновь эхом разнёсся по коридору. Коралина успела буквально поймать его за хвост, чтобы усилить. Стенд вновь дёрнулся с места, нападая на девушку, однако был атакован голосом собственной хозяйки, врезавшимся в него звуковой волной. «Любые ранения, полученные стендом, передаются и его хозяину» — пронеслось в мыслях Панеттоне, когда она увидела, как тело Сони согнулось, принимая удар. Та часто дышала, убирая волосы с лица. Коралина отступила на шаг, словно бы предчувствуя неладное. Rag Doll бросился на неё, в один миг прижимая стенд девушки к стене. Та зажала рот рукой, ощущая, будто бы и её саму рывком ударили в грудь, прижимая спиной к холодной изразцовой плитке. Seven Seas вцепился к когтистые ладони стенда, в тщетных попытках ослабить нехилую хватку противника. Глаза-пуговицы в упор смотрели на него, обхватывая и сдавливая тонкую шею. Коралина открыла рот, в надежде вдохнуть хоть чуть-чуть воздуха, однако на шее ощущалось давление, не дающее сделать полноценный вдох. — Ты знаешь вообще, чем занимался Фаджано? — со злостью выплюнула Антонелли, подходя ближе к девушке. — Он распространял наркотики по нашему городу. И мне было бы абсолютно наплевать на это, если бы он не перешёл черту! Удар. Коралина ощутила, как щёку будто бы огнём обожгло. Она попыталась повернуть голову в сторону своего стенда, но вышло не слишком удачно. Краем глаза она выхватила нечёткую картинку: рука Rag Dooll нависала над лицом её стенда, готовясь к новому удару. — Санто посмел продавать эту дрянь моим девочкам! — прошипела сквозь стиснутые зубы Соня. Рука её сжалась в кулак, до боли впиваясь длинными ногтями в кожу. — Я пыталась говорить с ним. Пыталась! Но, видимо, он не послушал меня, за что и поплатился. Панеттоне попыталась сказать хоть что-то, но из горла вырвался только сдавленный крик, когда кулак повторно приземлился на лицо её стенда, отражая урон и на саму девушку. — Я ни за что не понесу ответственность за его смерть! Это не на моей совести! В голове Коралины яркой искрой вспыхнули давние воспоминания. Она взглянула на стоящую рядом Соню, заглядывая ей в глаза. Помимо слепящей ярости в них сверкал тот блеск, который девушка видела некогда в собственных глазах. Она видела его почти каждый день в отражении маленькой тюремной раковины, которая на целую неделю стала для Панеттоне новым домом. «Я готова понести наказание за собственные ошибки. Я воровка — так и есть. Однако платить годами собственной жизни за ошибки отца я не намерена!» — С-соня… — из последних сил попыталась проговорить Коралина, — я не прошу тебя нести за это ответственность. Эти обвинения были лишь подозрением. Мы с Буччеллати хотим того же, что и ты. Та дрянь, что продавал Санто — она зло, которое нужно искоренить. — Ха, — Антонелли улыбнулась той самой улыбкой, больше походящей на оскал. С её губ сорвался тихий смешок. — Ты меня не поняла. Плевать мне на эти наркотики и на тех, кто разрушил ими свою жизнь. Меня волнует лишь мой собственный бизнес и мои девочки. Рука её стенда вновь замахнулась, в попытке нанести очередной удар. Почти достигнув цели, Rag Doll отпрянул, и острый тёмный коготь лишь скользнул по бледной шее в миллиметре от кожи. Коралина сжала зубы, опуская взгляд. — Я-то думала, что мы с тобой похожи… Пальцы Seven Seas, сжимавшие руки Rag Doll, в жалких попытках сопротивляться, разжались. Превратившись в кулак, рука послала вверх звуковую волну, созданную самим стендом. Громкий звон, больше походящий на отчаянный крик умирающего кита, разбил висевшие под потолком лампы. Бледное стекло посыпалось вниз, целым дождём осколков осыпаясь на Соню. Женщина отозвала стенд, надеясь закрыться от острых кусков стекла. Коралина потёрла горло, поднимаясь на ноги. Теперь то непривычно саднило, однако девушка отмела эти чувства, сосредотачиваясь лишь на противнике перед ней. Seven Seas вскинул голову, глядя на отряхивающуюся Антонелли. Обе руки с голубоватой кожей, почти не видной в погрузившимся в полумрак коридоре, поднялись на уровень груди, сжимаясь в кулаки. — Buon-buon-buon-buon-buon-buon-buon! С громким боевым кличем Seven Seas ринулся в бой, нанося быстрые удары, отлетающие негромким эхом. Расширенные от удивления глаза Сони дали понять, что та не ожидала подобного исхода событий. Попытка вновь призвать стенд провалилась. Rag Doll материализовался лишь на миг, оставшись бледным призраком позади Антонелли. С тихим шелестом разрывая нити, удерживающие хрупкую грудную клетку и лёгкие к бокам, Seven Seas раз за разом подносил свой кулак к бледному лицу — и наносил второй удар уже в сердце, третий — в бедро, четвёртый — по животу, пятый — ниже, ниже — до сжимающихся в агонии слёзных желез… Rag Doll оказался не в силах укрыться от серии стремительных ударов, так что женщина стала медленно отступать. Вскинутая рука стенда Коралины нанесла последний мощный удар, заставивший Соню отлететь в сторону широкого окна. — Buon viaggio! — закончила девушка, смахивая прядь тёмных волос с лица. Последним, что она услышала, был звук трескающегося стекла и глухой грохот, напоминающий падение…