※※※
Улицы заполнялись шумными переговорами людей, что исходили буквально из каждого поворота или переулка. Те обращались незримыми блёклыми нитями, спешащими к Коралине со всех сторон. Она медленно шла, держась ближе к грязным кирпичным стенам, что позволяли девушке ориентироваться, не теряя осознания пространства. Девичьи пальцы двигались в каком-то хаотичном танце, будто бы в действительности наматывая на них те самые невидимые нити, поблёскивающие белым сиянием, подобно призракам. — Позволь сказать, что твои попытки выяснить хоть что-нибудь подобным образом, наверняка, тщетны, — раздаётся совсем рядом низкий голос. Аббаккио следует по пятам за девушкой, изредка поглядывая на ту. Коралина ничего не отвечает. Его голос для неё звучит не громче остальных, к которым она с силой прислушивается. Он врывается в их поток, лишь сильнее нарушая его. — Теперь ты решила молчать? — скептически выгнув бровь, произносит Леоне, не дождавшись ответа. После его собственных слов звучит негромкое «хм», больше похожее на звук цокнувшего языка, но сразу же изменённый. — Я не молчу, — тихо произносит девушка, а, затем негромко кашляет, стараясь говорить чуть громче, — Сказанные мною слова ничего не изменят, так зачем мне что-либо отвечать? — О да, прости, — почти шипит бывший полицейский, едва наклоняясь ближе к Коралине, — твой план ведь был в том, чтобы почти весь день шататься по не самому благополучному району города в попытках раздобыть хоть какую-то информацию. — Звучит ужасно? — без особых эмоций спрашивает она, косясь через плечо на Аббаккио. — Вполне, — фыркает молодой человек, — Однако ещё ужаснее находиться здесь одной. Так что, скажи «спасибо», что я сейчас с тобой. — Спасибо, — пробормотала в ответ девушка, продолжая идти вперёд. Леоне нахмурился, будто бы не понимая: послышалось ли ему или нет? Слова Панеттоне звучали вполне искренне, или, если уж на то пошло, как обронённая невзначай благодарность, вырвавшаяся, подобно рефлексу. Девушка свернула за угол, останавливаясь лишь на секунду. Она опустила руку на бедра, плавно проходясь ладонью до поясницы. Пальцы коснулись согревшейся под одеждой рукояти пистолета. Коралина не была глупа: помимо личного охранника, в лице Аббаккио, она не постеснялась припрятать у себя тот самый Смит, предназначенный для ношения под одеждой. Револьвер неприятно давил на кожу, однако это было меньшее, что девушка могла бы потерпеть ради своей безопасности. — Твоя идея — это буквально последние попытки утопающего, — прошипел почти над самым ухом Леоне, опаляя волосы Коралины своим тёплым дыханием. Девушка медленно вздохнула, прикрывая глаза. — Глупо просто так ходить и пытаться слушать чужие разговоры. Никто просто так слов на ветер не бросает. — Я выбираю более возможную позицию, — спокойно ответила на его выпад Панеттоне. — Шанс ужасно мал, но это лучше, чем ничего. — Послушай, — разворачивая девушку к себе, едва ли не рыкнул бывший полицейский, — успокойся уже и отправляйся домой. У меня дел по горло и без тебя. Не пойдёшь — оставлю тебя прямо здесь. Коралина хотела было ответить на его слова хоть что-нибудь, но в её усиленный слух слишком резко ворвался скрипучий звук тормозящей машины. Тот казался таким громким, что девушка решила, будто бы у неё сейчас заложит уши. Высокий звук, почти подобный скрипу ручки по меловой доске, раздался совсем рядом. Панеттоне даже успела заметить, как Аббаккио перевёл взгляд на дорогу, пробормотав какое-то ругательство по поводу неумения водить машины. А в следующий момент за спиной раздалось довольно знакомое… — Коралина! Девушка оборачивается, реагируя на громкий хлопок. Дверь только что притормозившей машины закрывается, а разносимый едва ли не на всю улицу треск вторит резкому движению молодого человека. Совсем рядом с чёрной Ferrari Коралина видит того, о ком уже давно успела позабыть. Антонио Моретти выглядит всё также изысканно: в меру ухоженно и в меру богато. Хотя, последнего в нём почти всегда чересчур. Девушка не может решить, что выглядит глупее: тёмная рубашка на фоне синеватого шарфика, повязанного заместо галстука, или же наоборот. Панеттоне еле заметно кривится, встречаясь взглядом с зеленоватыми глазами. На секунду в них мелькает что-то похожее на удивление — несомненно, Антонио не ожидал встретить в подобном месте ту, кто бросила его уже на первом свидании. Эта лёгкая тень подобной эмоции сразу же сменяется какой-то грубостью, резко врывающейся во всё поведение молодого человека. — Как неожиданно, что я встретил тебя здесь, — натянуто произносит Моретти, а Коралина буквально ощущает, как в воздухе повисает недосказанность, смешанная с напряжением. Вряд ли Антонио из тех, кто прощает подобные неудавшиеся свидания. Из-за богатенького папочки он слишком горд. В особенности — в отношении с девушками. «Что он здесь делает?» — мелькает одна единственная мысль в голове девушки, когда она вспоминает, что далеко от неблагополучного района уйти они не успели. Она прикусывает губу, вспоминая слова, сказанные не так давно в адрес Антонио. Он явно употребляет… «Ну, конечно» — хмыкает про себя Коралина, приподнимая голову в неком горделивом жесте, — «пришёл сюда, дабы получить очередную дозу». — Ты пропала на какое-то время, — хмурится Моретти, продолжая свою речь, — не звонила, не писала, хоть обещала сделать это… — Ах, — выдыхает девушка, — прости, Тони, на меня столько дел навалилось… Коралина дёргает губами, стараясь держать на лице фальшивую улыбку. Попытка тщетна. Сейчас она явно не в настроении выделываться перед этим придурком, в надежде получить от него подарок на несколько тысяч лир или несколько больших купюр. Стоит избавиться от Антонио, закончив разговор, и продолжать думать совершенно о другом. — Что ты делаешь в подобном месте? — продолжая напрягать брови, но при том, поглядывая по сторонам, словно бы оценивая обстановку, произносит Антонио. «Это, скорее, тебе нужно задать подобный вопрос» — фыркает в собственных мыслях Панеттоне. — Мы можем поговорить наедине? — молодой человек недобро косится на стоящего позади девушки Аббаккио, на что бывший полицейский лишь презрительно хмыкает. — Отойти куда-нибудь? Я бы очень хотел исправить возникшее между нами недоразумение… Коралина в напряжении сглатывает. Она мельком бросает взгляд на напряжённые руки Антонио, которые то и дело сжимаются в кулаки, резко разжимаясь следом. Если присмотреться, можно вполне себе заметить вздувшиеся на лице парня вены. Помня настойчивость этого человека, Панеттоне не уверена, что идти с ним куда-то, тем более в подобном месте, будет правильным решением. Моретти — сын богатенького папаши, не привыкший, чтобы кто-то ему отказывал, тем более — девушка. — Не думаю, что то, что произошло несколько дней назад в «Luna Mistica», можно назвать «недоразумением» — произносит Коралина, поглядывая на молодого человека, — Почему мы не можем поговорить здесь? — сухо спрашивает она, пятясь в сторону — ближе к Аббаккио. — Я бы хотел, чтобы разговор состоялся тет-а-тет, — словно бы создавая в воздухе новое напряжение, тянет Моретти, — Прошлый раз ты совершенно ничего мне не объяснила. Ушла к другому мужчине, потом вернулась сама не своя… — Это была достаточно важная встреча, — сглотнув, отвечает на мучающий молодого человека вопрос Панеттоне, — Подробности тебе знать не обязательно. — Кажется, я понял, — негромко хмыкает Антонио. Звук этот выходит скорее как нервный смешок. Парень поправляет волосы, нервно потирая шею ладонью. Зелёные глаза мечутся всего несколько секунд, останавливаясь на высокой фигуре Аббаккио. Моретти сверлит его взглядом с секунду, а затем переводит его на Коралину, — Я понял, почему именно тогда ты сбежала от меня…и почему сейчас не хочешь идти на контакт… — Что ты там понял? — сжимая зубы, произносит Панеттоне, надеясь не сорваться на грубость. Хоть голос её более не звучит так приятно и ласково. Последние нотки терпения исчерпаны. Она закончит разговор и снимет кандидатуру Антонио Моретти с потенциальной жертвы своих афер. — Понял, что ты просто очередная подстилка, метящая на мои деньги. Продажная девка. От сказанных Моретти слов у девушки перехватило дыхание. Она подняла взгляд на молодого человека, едва открывая рот, будто бы в попытках подобрать нужные слова. Леоне, тоже услышавший это, лишь молча окинул Антонио взглядом, в котором читалось зарождающееся презрение. Он нахмурился, кривя изящные тёмные брови, и свёл губы в тонкую линию. — После нашего неудавшегося свидания я снова встречаю тебя, а ты уже совершенно с другим мужчиной, — усмехается Моретти. — Какого чёрта ты с другим?! — С этим человеком у меня ничего не было и нет, — строго отвечает Коралина, стараясь держать самообладание и остатки гордости, — Однако он, хотя бы, не пытается развести меня на секс. Девушка скептически приподнимает бровь, глядя на то, как Антонио буквально давится воздухом, слыша подобные слова в свой адрес. Гордость подорвана, а допустить подобного он не может. Панеттоне уже готова услышать типичное: «Да кому такая как ты сдалась!», «Да ты вообще мне не нужна была!» или «Заниматься этим с тобой?! Да больно нужно было!», однако Моретти молчит. Правда, всего пару секунд. — Я поверю твоим словам, если ты захочешь поговорить со мной, как полагается, — сухо произносит молодой человек, продолжая стоять на своём. — Думаю, мы прекрасно могли бы сойтись, но для этого нужно понимать всю ситуацию и поговорить друг с другом наедине. Коралина даже сама удивлена. Пожалуй, можно смело сказать, что Антонио из того типа мужчин, которые оскорбят девушку, назовут потаскухой, шалавой — любым, из известных им слов, синонимичных «проститутке» и откровенной «шлюхе» — но, продолжат требовать общения. Им ведь так не выгодно бросать её. Ведь они хотят закончить начатое. Хотят получить то, зачем пришли… — Почему тебе нужно повторять дважды? — хмуриться Панеттоне, стараясь по-прежнему говорить спокойно и размеренно. Однако напряжение уже звучало сквозь крепко сжатые зубы. — Я не стану говорить с тобой ни здесь, ни где-либо ещё. — Ты не желаешь говорить со мной, как следует? — едва ли не шипит Антонио, — Очень зря. Запястье отдаёт резкой болью, когда его перехватывает мужская рука, сдавливая и вытягивая на себя. Коралина выдаёт негромкий вскрик, явно не ожидая подобного. Моретти всего за секунду сокращает разделяющее их расстояние и хватает девушку за руку, сжимая ту едва ли не до предела. Она видит, как перед её лицом мелькают зелёные глаза, точно так же, как в первую их встречу затянутые лёгкой мутной дымкой. От этого девушке становится страшно. Ощущение одного лишь этого чувства окунает её в свою пучину, но лишь на считанные секунды. В следующие — она уже видит перед собой маячащую тёмную ткань плаща Аббаккио. — Не думаю, что тебе стоит прикасаться к ней, — почти рычит молодой человек, смотря прямиком в глаза Антонио. — Речь шла лишь о разговоре, так какого хера ты распускаешь руки?! Бывший полицейский крепко сжимает руку Антонио, перехватывая ту и ослабляя хватку на запястье девушки. Коралина выдыхает, чувствуя, что напряжение становится меньше. Однако она вполне может ощутить, как витающее в воздухе то же самое напряжение распространяется с огромной силой. — Наши с Коралиной отношения тебя никак не касаются, — выдаёт Моретти, грубо отбрасывая руку Аббаккио. — Соглашусь, — криво усмехается Леоне, — мне плевать, что между вами произошло. Можете решать сами свои проблемы, однако ты собирался поговорить с ней, но никак не пускать в ход насилие. Что потом? Ударил бы её? Заставил бы сесть в машину? Тут получилась бы статья за похищение или, в крайнем случае, за принуждение. — А ты что, — огрызнулся Антонио, презрительным взглядом обводя всю фигуру молодого человека, — полицейский, чтобы рассказывать мне об этом? — Можешь считать, что так, — рыкнул Аббаккио. Именно в этот момент Коралина смогла увидеть блеск, промелькнувший в глазах Моретти всего на одну единственную секунду. Слишком неестественный, такой не увидишь в глазах обычного здорового человека. Скорее, подобный блеск можно заметить за начинающим наркоманом. Он ещё не окончательно пристрастился к той дряни, которая делает его счастливым, придаёт смысл его жизни, ещё где-то внутри сохраняется полноценная личность, отдаваясь таким вот блеском. Похоже, Леоне ожидал удара. Попытка нападения для Антонио не удалась. Его кулак, занесённый над бывшим полицейским, вывернулся в другую сторону, вместе с рукой заходя ему за спину. Лицо с силой ударилось о капот машины, встречаясь не только с ним, но и тупой болью, тут же возникающей на месте удара. Моретти оказался плашмя лежать на собственной Ferrari, прижатый к ней именно благодаря Леоне. Со времён работы в полиции тот ещё не позабыл старые приёмы, да и работа в Пассионе не давал ему продыху. Именно поэтому завернуть руку молодого богатея не составило для Аббаккио особого труда. — Если я тебя отпущу, предпримешь ещё одну попытку лезть к ней? — почти прорычал Леоне, вдавливая Антонио в тёмный капот машины. Тот промычал что-то не совсем внятно и с ужасом скосил взгляд в сторону Коралины. Та, в свою очередь, стояла в стороне, на том же самом месте, где была остановлена крепкой хваткой молодого человека. Слегка испуганный взгляд девушки говорил о том, что к подобному она явно не была готова. Причём, данное высказывание касалось обоих мужчин. — Мне повторить вопрос? — приподняв Антонио за ворот рубашки, спросил Аббаккио. — Нет, — сплюнув слегка окровавленную слюну, зло выдал Моретти, — Трахайся с этой шлюхой сколько влезет. Как-нибудь потом на ней отыграюсь. — Повтори ещё раз? — повысив голос, рявкнул Леоне. Пожалуй, он готов был плюнуть этому сыну богатенького папочки в лицо. Мало того, что он в принципе выбесил бывшего полицейского своим отвратительным поведением, так ещё и попросту являлся представителем именно той категории, которая в годы работы в полиции, выводила Аббаккио из себя. Антонио спокойно принимал наркотики, потому что мог. Потому что имел много денег. Он мог бы сделать с Коралиной всё что угодно, а потом просто заплатить нужным людям и избавить себя от тюрьмы. Этому человеку ничего не стоило совершать отвратительные поступки и разбрасываться своими деньгами, затем молча прося простить его и все его деяния. — Да не трону я её! — почти выкрикнул Антонио, опасаясь, что крепко сжатый кулак Леоне прилетит ему прямо в лицо. — Отпусти меня. — Только если она разрешит. Аббаккио кивнул в сторону Коралины, заставив Моретти, тем самым, обратить на неё свой взор. Вместо прежнего блеска в его глазах отчётливо читалась ненависть, вперемешку с презрением. Девушка не оставила это просто так. Она не будет строить из себя запуганную девицу, никак не ожидавшую подобного исхода событий. Нет. Она и сама вполне могла бы заставить Антонио страдать точно таким же образом. Коралина выпрямилась, горделиво приподняв голову, и взглянула в зелёную дымку глаз, выдержав этот взгляд, направленный прямиком на неё. — Отпусти его, Леоне.※※※
Коралина лежала на диване. Мягкая, но, всё же, уже изрядно потрёпанная, вдавленная поверхность врезалась в спину, норовя жёсткими пружинами войти под лопатки. Устремлённый в потолок взгляд начал слезиться, не находя такого желанного, долго не проявлявшегося моргания. Девушка накрыла рукой лицо, закрывая полностью весь обзор. Неприятное ощущение, буквально въедающееся в душу, давящее и щемящее изнутри, сжимало грудь, словно бы пытаясь оплести бьющееся в ней сердце несколькими цепями. Нет, скорее даже живыми лозами, обвитыми острыми шипами. Именно они больно кололи внутри, заставляя в очередной раз испытывать множество эмоций вперемешку. Она вновь провалилась, вновь осталась той, кто виноват. Это отвратительное чувство уже было знакомо Коралине. Оно сопровождалось почти каждой встречей с отцом. Девушка ненавидела его всем своим сердцем. Но, ненависть эта сейчас не могла пробиться сквозь толстый купол отчаяния, всё больше и больше поглощающий девушку. Позвякивание бутылки раздалось совсем рядом. Панеттоне убрала руку, вглядываясь в царящий в гостиной полумрак. На небольшой столик, расположенный прямо напротив дивана, опустилась только что открытая бутылка вина. Тёмная жидкость, мелодично изливаясь, полилась в широкий бокал, который Аббаккио держал в руке. Молодой человек заметил обращённый в его сторону взгляд и едва склонил голову, смотря на девушку в ответ. Коралина облизала пересохшие губы, поглядывая на алкоголь с набором каких-то смешанных чувств. — Будешь? — любезно предложил Леоне, притягивая бокал ближе к накрашенным губам и вытягивая небольшой глоток. Его изящно выделяющийся на фоне шеи кадык неспешно дёрнулся, глотая приятную жидкость. Панеттоне с сомнением отвела взгляд, не зная, куда тот приткнуть. Негромкий звон раздался ещё раз и, уже через секунду, краем глаза девушка заметила протянутый ей бокал. Коралина приподнялась на диване, сменяя позу, и с негромкими словами благодарности приняла алкоголь. Пальцы коснулись тонкой ножки бокала, успевшей согреться в руках бывшего полицейского, и аккуратно обхватили её, словно бы боясь разлить содержимое или сломать хрупкое стекло. — Что ж, — горько усмехнулась Коралина, нарушая царящую в комнате тишину, — теперь ты сам видел, каково мне иногда приходится в своей работе. С какими мудаками приходится встречаться. — Мафия, знаешь ли, не лучше, — ворчит в ответ Аббаккио, усаживаясь на соседнее кресло. — Это не что-то прекрасное и безоблачное, как ты себе представляла. — Я никогда не… — попыталась возразить девушка, однако Леоне ей не позволил. — И тем более не пристанище «людей чести». Это давно в прошлом, — хмыкает Леоне, — Признаюсь честно, что большинство в нашей семье меня просто презирают, — скривившись, проговорил молодой человек, — Не сложно догадаться, что всё из-за бывшей профессии. Как бы много они не говорили о доверии и крепких отношениях внутри организации, перегрызть другим горло — любимейшее занятие многих. Панеттоне растерянно похлопала глазами, словно бы не зная, что ответить на подобное. Говорить о собственной деятельности вновь было бы немного эгоистично, однако с её губ всё равно сорвалось тихое: — У меня бывает точно также… Силясь скорее заставить себя молчать, девушка припадает всё теми же губами к бокалу, хватая ртом добрую часть налитого ей вина. Тёплая жидкость попадает на язык, сглатывается вместе со слюной, и быстро направляется всё дальше и дальше — глубоко в тело, позволяя каждой клеточке ощутить это. — Тц, ну куда ты так глотаешь? — недовольно выдаёт Аббаккио, поднимаясь со своего места. — Неужели теперь решила запить весь накопившийся стресс? Бывший полицейский подходит ближе, склоняясь над девушкой, и перехватывает её руку, сжимающую бокал. Коралина во все глаза смотрит на него, непонимающе приоткрыв губы, по которым тот настойчиво проводит большим пальцем, слегка нажимая. — А я…разве не могу? — силясь, выдаёт Коралина, завороженно глядя, как пальцы Леоне двигаются по её губам. — Нужно уметь пробовать и наслаждаться, — цокает языком Аббаккио, — Вот так. Он пригубляет бокал, беря ощутимо мало. Глоток делается размеренно, совсем чуть-чуть, и пропадает в горле молодого человека лишь через несколько секунд. Панеттоне следит за каждым движением, будто бы принимая на себя роль ученицы, ничего не понимающей в данном деле, но искренне желающей брать пример со своего более опытного учителя. Она смотрит на Леоне так завороженно, что даже не замечает, как его лицо становится ближе к ней, а тёплые после вина губы накрывают её, заставляя ощутить оставшийся на них привкус алкоголя. Девушка видит, как прямо перед ней трепещут светлые ресницы Аббаккио, такие изящные и густые при рассмотрении вблизи. Волосы Коралины слегка шевелятся, позволяя мужской руке зарыться в них, захватив несколько прядей. В первые секунды она даже не осознаёт, что её целуют. Странное ощущение неправильности происходящего, вперемешку с чувством подобия первого поцелуя, накрывает девушку с головой. Панеттоне понимает, что соприкасающиеся с ней губы мягко двигаются, а сама она неспешно отвечает на эти движения, подаваясь вперёд. Смешанный привкус вина уходит на второй план, позволяя прохладному воздуху опуститься на губы девушки. Аббаккио отстраняется от неё, однако по-прежнему поглаживает мягкие черты лица, проводя пальцами по острию скул, уходя от прядей шелковистых волос. Те ещё сохраняют приятный ягодный аромат, оставшийся после дневного душа. Глубокие янтарные глаза, кажется, будто бы сияют в полумраке, смотря в тёмный колодец глаз самой Коралины. Это завораживает, заставляя на миг теряться в реальности. — Зачем? — Ты хочешь этого? Оба вопроса вырываются почти одновременно. Девушка переводит дыхание, в полнейшем непонимании глядя на молодого человека. Стоит ей задуматься о том, что произошло секунду назад, и Коралину буквально разорвёт ураган противоречивых чувств, поднимающихся к самому сердцу. — Ты выглядишь такой несчастной, — с ноткой какого-то раздражения произносит Леоне, — аж тошно. Девушка усмехается, но с долей грусти. Уж в этом он точно прав. Панеттоне чувствует себя настолько разбитой, что словами не передать. Она склоняет голову набок, упираясь щекой в спинку дивана, и прячет от бывшего полицейского взгляд. — И что же? — тихим полу-хрипом срываются слова девушки. — Тебе нужно излить куда-то свои чувства, — чуть помедлив, тянет Аббаккио, — нужно побыть любимой. Хотя бы раз, хотя бы на одну ночь… Я прав? «Да!» — хочет хриплым криком сорваться с её губ одно единственное слово. В глазах горит блеск, дающий девушке некую надежду, однако показывать его молодому человеку она пока не торопится. Коралина тяжело сглатывает, осторожно переводя взгляд на лицо Леоне. Такие желанные черты, находящиеся сейчас в непосредственной близости. Она отдала бы им всю имеющуюся у неё любовь, ещё не иссякнувшую за многие годы… — Даже если прав, — сглатывает вставший в горле ком Панеттоне, — то, что? Что ты можешь предложить мне? Нет. Правильным был бы вопрос «Что ты готов предложить мне?», потому что взгляд молодого человека говорит лишь об одном: уходить от этой темы, поворачивать назад, он не намерен. — Я могу показать тебе свою любовь… Леоне едва хмурится, словно бы мысленно виня самого себя за сказанные слова. Девушка видит его крепко сжатые, стиснутые зубы, выделяющиеся скулы и слегка вздувшиеся на лбу вены. Он сомневается в собственном решении всего секунду. Всего раз колеблется, прежде чем опуститься ниже и вновь прикоснуться к изящным чертам лица. — Ты хочешь этого? — вновь повторяет озвученный ранее вопрос Аббаккио. Коралина понимает, что ответить у неё попросту нет сил. Сердце пускается в пляс в бешеном ритме, заставляя её дышать чаще, ловя губами прохладный воздух. Девушка еле заметно кивает, давая безмолвное согласие. Стоит ей сделать это, как сильные руки хватают её, рывком влекут ближе к себе, заставляя подняться с дивана. Панеттоне негромко охает, в секунду оказываясь прижатой к крепкой мужской груди. Кажется, будто бы ровно стоять на ногах она совершенно не может. Леоне поддерживает девушку, не давая той упасть обратно на вдавленную поверхность дивана. — Давай начнём, — шепчет он, и тёплое дыхание касается макушки, от чего Коралина испытывает некое секундное блаженство. Такая непривычная близость, тепло. Всё то, чего девушка всегда хотела. Она мягко выдыхает, проводя ладонями по тёмной шелковой ткани рубашки, медленно доходя пальцами до вершины широких плеч. Там Панеттоне останавливается, осторожно вырисовывая проступающий сквозь ткань узор мужских ключиц, мягко перебрасывает запястья, оставляя их за чертой плеч. Она слегка приподнимается на носках, дабы быть ближе к Аббаккио, прижимается ещё ближе, касается носом его шеи, ощущая еле уловимый запах парфюма. — Действия, зачастую, могут сказать в разы больше, чем обычные слова. Они способны озвучивать чувства… — Ну и где ты вычитал подобное? — почти шёпотом произносит Коралина. Желание выдавить улыбку застревает где-то на уровне горла, так что она выдаёт лишь сдавленный звук, вовсе не похожий на смешок. — Как бы сентиментально это не звучало, — легко огрызается Аббаккио, — но, я знаю подобное по себе. Уж поверь. Девушка несмело поднимает голову чуть выше, встречаясь с чарующим взглядом молодого человека. Она едва заметно сглатывает, осознавая, что с подобного ракурса ещё ни разу не смотрела на Аббаккио. — Я хочу понять твои собственные чувства, — признаётся Леоне, обхватывая стройную талию девушки и задевая пальцами края тёмной водолазки. «И свои, пожалуй, тоже» — хочется ему добавить к сказанным словам, но те застревают в горле. Он слегка отстраняется, создавая нужное расстояние для снятия одежды. Ладони мягко проходятся по спине, словно бы прокладывая будущий путь, который предстоит пройти женской кофточке. Её тонкая ткань поднимается всё выше и выше, наконец, задевая длинные волосы Коралины, и оставаясь полностью в руках молодого человека. Она отводит на секунду взгляд, ощущая, как воздух касается обнажённой кожи, а глаза Аббаккио смотрят лишь на неё. Панеттоне невольно ёжится, словно бы желая прикрыть светлые лямки, туго обтягивающие её ключицы, и узорчатые чашечки, слишком сильно видные в полумраке. Это неясное смущение Леоне легко читает в обсидиановых глазах, с такой непривычной растерянностью смотрящих на него. Бывший полицейский ловит себя на мысли, что действительно видит перед собой несчастную девушку, запутавшуюся в собственных чувствах. Так странно видеть некогда решительную и гордую Коралину разбитой и взволнованной. Видя её состояние, Аббаккио обходит девушку, оказываясь у той за спиной. Теперь Панеттоне не стоит в его широкой тени, поглощающей её почти полностью. На неё падает лёгкий свет зарождающейся луны, просачивающийся в окно. Девушка больше не ощущает на себе пристальный взгляд, желающий поглотить всё тело полностью. Едва Коралина поднимает взгляд на купающееся в свете окно, как на ключицы падают тёмные пряди её собственных волос. С одной стороны шея остаётся полностью открытой, что позволяет губам молодого человека опуститься на неё, покрывая сухими поцелуями. Медленными, поначалу нерешительными… Коралина вздрагивает, ощущая первые прикосновения к своей коже. Губы Леоне скользят по шее, плечам, почти доходят до ключиц. Она чувствует, как в груди зарождается новое, волнующее чувство, растекающееся по всему телу. Не находя, куда деть собственные руки, девушка приподнимает их, запрокидывая назад, находя пальцами мягкие волосы Аббаккио и неуверенно перебирая их. Длинные пальцы бывшего полицейского касаются тонких лямок, поддевают их, медленно спуская по плечам. Он задерживается на них, поглаживая, опуская обратно руки Коралины, и также осторожно щёлкает замком позади. Девушка ощущает некую лёгкость, пришедшую после избавления от сжимающего грудь элемента белья. То оказывается в руках Леоне, спадая с её фигуры. Панеттоне слышит тихий шорох. Белье опускается на поверхность ближайшего к ним кресла. Не успевает она даже мельком взглянуть в ту сторону, как ладони Аббаккио скользят по её телу, огибая аккуратную небольшую грудь. Те гладят мягко, ласково, оставляя в совокупности с частыми поцелуями ощущение лёгкого одурманивания. Это заставляет дыхание сбиваться, а пухлые губы непроизвольно открываться, словно бы шепча неясные слова. Когда же Коралина чувствует, как мужская ладонь полностью накрывает её грудь, едва сжимая, губы сами собой издают тихий стон, ломая все прежние границы, сковывающие её несколько лет. Барьер, установленный давным-давно где-то глубоко внутри, в самых недрах души и тела, рушится, не оставляя после себя ничего. Девушка откидывает голову чуть назад, слепо тянется рукой выше, наощупь касаясь светлых волос Леоне и зарываясь в них пальцами. Ноготки едва царапают его кожу, само тело прижимается ближе, касаясь шелковой ткани его рубашки. — Леоне… — почти неосознанно тянет его имя Панеттоне, понимая, что желание тугим узлом скручивается внутри, заставляя всю её жаждать одних лишь его прикосновений. В голове мутным туманом всплывают мысли о тех нетерпеливых фантазиях, что заполняли пустоту в душе, когда Коралине не оставалось ничего, кроме как нежиться в холодной постели, надеясь однажды разделить её с одним единственным человеком. Ощущая скользящую вниз по телу руку, девушка слегка опускает взгляд, трепеща ресницами и наблюдая, как ладонь Аббаккио осторожно очерчивает едва уловимые узоры на светлой коже. Пальцы касаются живота, вот-вот собираясь подобраться к стянутому жёстким поясом низу. Коралина перехватывает его руку, накрывая мужскую ладонь своей. Она чувствует слегка грубоватую кожу, изящно выступающие вены, и мягко поглаживает её, приостанавливая действия молодого человека. — В спальне, в моих вещах…контрацептивы… — тихо выдаёт девушка, облизывая слегка пересохшие губы. Тихий вздох заканчивает её слова, не в силах более продолжать. — Стоит ли мне волноваться о том, что ты взяла их с собой в мою квартиру? — едва усмехается Леоне, опаляя жарким дыханием ухо Коралины. Бывший полицейский зарывается в её волосы, водя носом по прядям. Она несмело улыбается, словно бы ещё волнуясь, но оборачивается к нему и принимает мимолётный поцелуй в губы. — Пойдём? Этого вопроса достаточно, чтобы потянуть девушку за собой, уводя её из широкой гостиной в пределы более узкой спальни. Там стены сжимают со всех сторон, заставляя не ощущать прежнюю скованность, а, наоборот, чувствовать себя в безопасности. Блёклая лампа на прикроватном столике зажигается, едва моргая. Её тёплый свет не бьёт по глазам, он создаёт приятное ощущение нужной атмосферы. В нём Коралина чувствует себя чуть лучше. Она смотрит на покрытый блёклым светом силуэт Аббаккио, что возится с мелкими пуговицами своей рубашки, и принимается медленно расстёгивать пояс своих штанов, избавляясь от совершенно ненужной одежды. Слишком долго. Слишком долго она возится с какими-то чёртовыми остатками одежды. Так долго, что не успевает осознать, когда крепкое мужское тело прижимает её к кровати. Застеленные белые простыни любезно встречают Коралину, позволяя её тёмным волосам расположиться едва ли не на всех подушках, а телу создать на постели невиданные до этого узоры из складок светлой простыни. Она негромко охает, глядя на возвышающегося над ней Леоне. Его рельефное тело, увиденное раз лишь мельком, предстаёт перед девушкой в полной красе. Как, впрочем, и она перед ним. Жар вновь вернувшегося смущения охватывает Панеттоне с ног до головы. Желание закрыться перебарывает лишь осознание, что девушка не понимает с чего нужно начать, с его ей стоит начать. Все предыдущие разы, случающиеся из-за её афер, никогда не проходили так, как хотела бы сама Коралина. Она не знала: что будет правильным, какой должна быть она сама… — Mia cara, — чуть усмехается Леоне, склоняясь над девушкой, — скажи мне, где тебе больше нравится? Его губы ласково опускаются на ключицы, заставляя Коралину затаить дыхание, едва дрогнуть от этого действия. Они двигаются ниже, доходя до самой груди. Девушка лишь тихо вздыхает вместо ответа, ощущая, как тело начинает приятно покалывать от каждого прикосновения. Руки бывшего полицейского принимаются блуждать по всему хрупкому телу, поглаживая или слегка надавливая, заставляя Коралину от каждого невесомого касания срываться на глухие стоны. Непослушные руки она запрокидывает, хватая пальцами простыни. Девушке кажется, что любое её движение сейчас — совершенно лишнее. Аббаккио даёт ей понять, что он и сам прекрасно понимает, что нужно им обоим… Опустившиеся за влажную ткань белья пальцы медленно выводили причудливые фигуры, одна за другой возвращающиеся к полукругу. Круговые движения позволяли девушке выдавать мерные вздохи, сопровождающиеся полу-стонами. Эта неспешная стимуляция сводила её с ума. Панеттоне ощущала, что начинала медленно, но верно извиваться под движениями Аббаккио, выгибаться навстречу его пальцам, окончательно ломая внутренний барьер и теряя самообладание. Последний элемент оставшейся одежды показался в руке Леоне так быстро, что девушка и сама не заметила, когда осталась полностью без белья. Светлая ткань напоминала некий флаг капитуляции, словно бы Коралина уже была готова сдаться и отдаться ему абсолютно всем: и телом и душой. Молодой человек отстранился лишь раз. За этим действием последовало тихое шуршание упаковки, с надрывом открывающее желанную вещь, и негромкий щелчок от крышки какого-то тюбика, разглядеть который девушка не успевает. Пальцы Леоне вновь скользят меж ног Коралины, оставляя на промежности лёгкое ощущение прохлады от влажного геля. Лицо Аббаккио вновь появляется в поле зрения девушки, неспешно целуя её в шею и, вместе с тем, прижимаясь ближе. Она чувствует, как твёрдая плоть касается её, ощущает, как тело медленно принимает её, заставляя вжаться в постель и схватиться руками за простыни, комкая их за считанные секунды ещё сильнее. Коралина запрокидывает назад голову, отправляя её на мягкие подушки, выгибается навстречу молодому человеку и протяжно стонет. — Нет, нет, нет, — сдавленно выдаёт девушка, прикрывая глаза. — Тебе больно? — слегка взволнованно спрашивает Леоне, замирая на несколько секунд. Он различает в неярком свете лёгкий румянец, покрывающий вздымающиеся от частого дыхания щёки Коралины, смотрит на её лицо с трепещущими ресницами. — Нет, — всё также сдавленно тянет в ответ девушка, — продолжай, — нетерпеливо произносит она, сглатывая, — Только, будь осторожен, прошу. У меня давно никого не было. — Если будет больно — не молчи, — выдыхает Аббаккио, опускаясь к самому уху девушки. Его шёпот горячий, обдающий своим жаром разбросанные в беспорядке тёмные пряди, заставляет на миг всё тело покрыться приятными мурашками, — Ты не на допросе. Коралина прерывисто вздыхает, чувствуя, как молодой человек прижимается к ней ближе, поддерживая рукой её бедро — аккуратно, не пытаясь сжимать — и входит, заставляя выдать негромкий стон. Бледное личико выдаёт весь спектр эмоций: за секунду то хмурясь, то затем испытывая полнейшее блаженство. Леоне вновь целует девушку, делая первые толчки мягкими, осторожными, почти неощутимыми. Панеттоне тихо скулит, наслаждаясь близостью тел, и осторожно касается рукой сначала широкого плеча Аббаккио, а затем перемещается на его спину, пальчиками легко пробегаясь по коже. Она ласково поглаживает напряжённые мышцы, заставляя те расслабляться, и выводит узоры вокруг лопаток, едва касаясь упавших в беспорядке светлых волос. Сосредоточенный взгляд молодого человека мельком падает на руку девушки, а его молчаливый вздох, за которым прячется тень улыбки, даёт добро на мимолётные ласки. Леоне опускается ко второй руке Коралины, покоящейся на светлых простынях, и рассматривает еле заметные шрамы, оставшиеся на бледной коже. Несколько красноватых точек, убрать которые — невозможно. Он опускается губами на кожу, целуя почти в каждом месте, где видит эти точки. Коралина смотрит из-под полуприкрытых ресниц, следит за каждым действием бывшего полицейского, и не может сдержать едва уловимых стонов, рвущихся наружу от столь приятных касаний. Оставленные отцом несколько лет назад шрамы сами собой создали для девушки эрогенную зону, взрывающую её подсознание целым фейерверком удовольствия при правильном прикосновении к тем местам. — Леоне… — вновь протяжно выдаёт его имя Коралина, ощущая, как молодой человек чуть ускоряет темп, заставляя её тело сжиматься внутри, обильнее принимать его, не смущаясь от тихих шлепков. Аббаккио отстраняется от тонкой руки девушки, поглядывая на неё сверху вниз. Он позволяет Панеттоне рассмотреть его тело, нежно проводить руками по груди, вырисовывать форму ключиц. Она любуется им, осознавая, что с каждым новым движением внутри неё самой поддаётся одурманивающему состоянию, совершенно не сдерживая себя. Пожалуй, Леоне готов признать, что чувствует то же самое. Он смотрит на раскрасневшееся личико, переводит взгляд на губы, выдающие тихие стоны, вперемешку с его именем, и видит под собой образ той самой девушки, несколько лет назад встреченной им в полицейском участке. Только теперь их не разделяет холодная решётка, его не сковывают рамки правил и обязанностей полицейского. — Поцелуйте меня, офицер. Аббаккио едва вздрагивает, в удивлении глядя в сторону камеры. Девушка смотрит на него через прутья решётки, за которые хватается тонкими бледными пальцами. Ему кажется, что за все дни, проведённые ею в полицейском участке, это единственный раз, когда в уголках губ мелькает еле заметная улыбка. На этот раз вполне искренняя. — Прошу прощения? — кашлянув в кулак, переспрашивает Аббаккио, сразу же поглядывая по сторонам. Он убеждается, что на территории камер они вновь одни. Никто не слышит и не услышал слова девушки, сказанные будто бы с некой игривостью в голосе. — Поцелуйте меня, офицер, — с надеждой в голосе повторяет Коралина, перебирая пальцами по холодной решётке, — Знаете, как говорят, что в жизни стоит попробовать всё? Обычно, многие люди не хотят умирать, не лишившись девственности или не попробовав какое-то блюдо. А я не хочу отправляться в тюрьму, не попробовав поцеловать хоть кого-то. — И что, — позволяет себе усмехнуться молодой полицейский, — хотите, чтобы я помог вам в этом? — Последнее желание умирающего…последнее желание преступника, — чуть задумавшись, исправляется Коралина. — Если уж мне всё равно суждено попасть в тюрьму, то, пожалуйста… Она тянет это с такой мольбой в голосе, что Аббаккио трудно отступить назад, слишком тяжело отказать. Что ему будет за небольшой поцелуй? Пусть, конечно, с заключённой, но…думается, что начальство это особо не волнует. Камера сюда не достаёт, а, значит, никому не будет дела до того, что останется в этих стенах. В этой камере. — Только делайте это без жалости, — склонив голову, тянет Панеттоне, глядя на то, как молодой полицейский подходит к ней ближе, — Представьте, что это просто поцелуй, а не одолжение для меня… Она замолкает, когда Аббаккио оказывается в непосредственной близости. Одна его рука ложится совсем рядом с пальцами девушки, обхватывающими решётку, вторая же проходит сквозь неё, касаясь лица Коралины. Девушка замирает, ощущая прикосновение к волосам. Пряди едва шевелятся, путаясь в пальцах, облачённых в белоснежную перчатку. Полицейский опускается ниже, к девичьим губам, и осторожно касается их, словно бы боясь сделать больно. Тепло накрывает губы Коралины, заставляя прикрыть глаза. Она подаётся вперёд, едва не касаясь лицом металлической решётки, и ощущает, как невесомый поцелуй сопровождается неловким движением губ. Странно знать об этом, видеть, как делают другие, а потом пробовать самому. После неумелого соприкосновения девушка лишается той теплоты, что согревает её губы несколько секунд. Рука в аккуратной форме возвращается обратно, переходя ту единственную границу, которую представляет собой решётка… Аббаккио хватает губы Коралины, даже не давая очередному стону сорваться с них. Тихий всхлип заглушается, заставляя девушку почувствовать приятное тепло. Движения становятся рваными, не в силах одновременно сочетать два этих действия. Девушка тянет бывшего полицейского за шею, заставляя углублять поцелуй, не отстраняться от неё. Однако воздуха теперь хватает меньше, так что от желанных губ всё же приходится оторваться. — Скажи что-нибудь, — просит Панеттоне слегка охрипшим от стонов голосом. Она смотрит Леоне прямо в глаза, волнуясь при подобном продолжительном зрительном контакте, но, не смея оторвать от него взгляд. Её пальцы мягко поглаживают черты лица молодого человека, зарываются в спадающие ему на грудь волосы. — Что ты хочешь услышать? — вглядываясь в девичьи черты, спрашивает Аббаккио, — Ты не хочешь слышать утешительные слова, — лёгким хрипом, вызванным сокрытием рвущегося наружу стона, произносит молодой человек, — Ты не хочешь, чтобы тебя жалели… — Но, — глубоко вдыхая разъедающий лёгкие воздух, тянет Коралина, — я хочу слышать слова любви… Леоне опускает взгляд на её тело, медленно подрагивающее под ним и выгибающееся от каждого чувственного толчка. Рука осторожно обхватывает шею, поддерживая ту для поцелуев. Влажные губы опускаются на ключицы, водят по ним, находя самые сочные и чувствительные точки. — Ты прекрасна, — мягко выдаёт бывший полицейский, продолжая своё дело. — Я не совру, если скажу, что очарован тобой. Тем более сейчас… Коралина вздыхает, ощущая, как мужская рука опускается ниже, накрывая своей тёплой ладонью её грудь. Она прикасается к ней, не позволяя перемещаться в иное место, и направляет осторожные поглаживания в нужное для неё русло. — Да-а, — тихонько скулит девушка, переходя на негромкий вскрик, когда её тело сильнее выгибается, ведомое приближающейся кульминацией. Дрожь пробегает по каждому сантиметру тела, буквально заставляя Коралину замереть на считанные секунды. — Чёрт, — Аббаккио чувствует, как девушка сжимается сильнее, доставляя ему не меньшее удовольствие, и хрипло стонет, не в силах более сдерживаться. Он едва сжимает женскую грудь, утыкаясь носом в тёмные пряди, ещё больше растрепавшиеся от близости. — Ни с одной чёртовой проституткой не было так хорошо, как с тобой… Панеттоне силится ответить хоть что-то, однако сбавленный после её пика темп будто бы заставляет её вновь желать большего, возбуждаться сильнее. Её прерывистое дыхание Леоне слышит совсем рядом. Оно постепенно возвращается в норму, выдавая лишь негромкое мычание, смешанное с рваными поцелуями, которые девушка пытается оставить на мужской шее. — Коралина… Она вздрагивает, ощущая, как приятно её имя звучит из уст бывшего полицейского. Панеттоне слышит его катастрофически мало даже в обычной жизни, а сейчас — тем более. Теперь оно как бальзам на душу — звучит приятно и чарующе. — Так хорошо бывает, когда делаешь это с любимым человеком, — негромко выдаёт девушка, наконец, дополняя предыдущие слова Аббаккио, — Тем, кто давно хотел этого, кто действительно получает от этого удовольствие… Тот еле заметно улыбается, приподнимаясь на постели, вновь оказываясь над Коралиной. Выдавая очередной скупой стон, молодой человек делает последние несколько толчков, выходя из неё. Девушка тихо скулит, ощущая некое разочарование. Мимолётное чувство пустоты, незаполненности охватывает её, окуная в него с головой. Использованный контрацептив Леоне отбрасывает прямо на пол, решая позаботиться о нём под утро. Бывший полицейский хватает с края кровати тонкое одеяло, подтягивая его ближе к Коралине. Он ложится рядом, тяжело выдыхая в шею. Девушка чувствует, как Аббаккио нерешительно касается её, будто бы желая приобнять. Коралина невольно вздрагивает. С секунду она смотрит в одну точку, даже не решаясь повернуться к Леоне или посмотреть на него. Она ощущает, как по щекам принимаются течь дорожки слёз. В немом удивлении Панеттоне касается собственного лица, не осознавая, что плачет. Она потирает глаза: те влажные, в самых уголках скопились слёзы, вытекающие из них тонкими нитями. Девушка вздрагивает, мигом отстраняясь от молодого человека и одним резким движением садится на край кровати. — Коралина? — зовёт её Аббаккио, слегка хмурясь и явно не понимая, что с той происходит. Она накрывает лицо ладонями, закрывая влажные глаза. — Что с тобой? Тихий, едва уловимый, всхлип слышится со стороны сжавшейся Коралины. — Тебе было больно? — голос Леоне отдаёт едва уловимой злостью. На самого себя. Бывший полицейский сжимает почти до предела зубы, отводя взгляд от хрупкого тела. — Неужели…всё-таки когда-то это было насильно? — Нет, — раскрывая ладони, тихо произносит Коралина, — нет. Вовсе нет. Всё было хорошо… Даже слишком. — В этом проблема? — хмурится Аббаккио, неотрывно смотря на обнажённую спину девушки. — Тяжело привыкнуть к получению…подобного… — кусая губы, невнятно произносит Панеттоне, — Ты был…так осторожен и нежен… Она понимает, что срывается на очередной приступ катящихся из глаз слёз и замолкает. Секунду спустя её фигура вздрагивает, поднимаясь с кровати. — Просто…не бери в голову. Я отойду. Рука выхватывает первую попавшуюся вещь. Тёмная рубашка в разы больше того, что носит Коралина. Она бросает мимолётный взгляд в сторону Аббаккио, понимая, что взяла его вещь. Тот смотрит с секунду, но молчит, отводя взгляд. Не возражает. Девушка накидывает приятно льнущую к телу ткань. Дверь негромко скрипит, создавая единственный звук во всей тишине комнаты…※※※
Из открытого окна дует лёгкой ночной прохладой. Распахнутые створки периодически постукивают по стене, поддаваясь еле ощутимым порывам ветра. Леоне смотрит на открывающийся за окном переулок. Серость соседнего дома, что мелькает перед взором своей кирпичной стеной, бьёт по глазам, однако ему не особо важно на что смотреть. Сигаретный дым улетает в ту же сторону, сменяя направление лишь тогда, когда лёгкий порыв ветра отводит его в сторону. Рука в напряжении касается прохладной поверхности подоконника, позволяя опереться на него. Напряжённые мышцы молодого человека не закрыты никакой одеждой, лишь низ скрывается под тёмной тканью наскоро одетых брюк. Аббаккио тяжело вздыхает, выпуская лёгкий дымок за окно, наблюдая за его неспешным движением. Он растворяется в воздухе, не оставляя после себя ничего, кроме ощутимого на кончике языка привкуса и аромата, бьющего в нос. За его спиной дверь негромко скрипит. Маленькая женская фигурка проскальзывает в полнейшей темноте, стараясь как можно быстрее пробраться к окну — единственному источнику света во всей спальне. Коралина, словно призрак, проникает под лунный свет, тонким лучом льющийся с улицы. Её растрёпанные волосы почти сливаются с тёмной рубашкой, на несколько размеров превышающей её собственный. Взгляд опущен, ресницы слегка трепещут под тонкими лучами света. Пожалуй, она прячет свой взгляд лишь потому, что стоит взглянуть в глубокие тёмные глаза, как тут же будут заметны следы под ними. Слегка вспухшие, покрасневшие. Следы слёз. — Ты в порядке? — сглатывая вязкую слюну с сигаретным привкусом, спрашивает Леоне. — Вполне, — произносит достаточно тихо девушка, силясь хотя бы слегка улыбнуться. — Не стоит стоять в подобном виде у окна, — ворчит Аббаккио, отводя от неё взгляд. — Не волнуйся, — негромко хмыкает Панеттоне, — сейчас ночь, да и за ним — проулок. — Я имел в виду, что ты можешь простудиться, — поясняет свои слова бывший полицейский, силясь не бросать на неё очередной взгляд. Коралина ничего не отвечает, лишь смущённо отводит глаза, не ожидая, что слова Аббаккио на этот раз не несут никакой колкости. Она подходит чуть ближе, окончательно ощущая прохладу, просачивающуюся в комнату из кона, и касается руки молодого человека, опирающейся на подоконник. По сравнению с волнами холода, что обдают его кожу, прикосновения Коралины кажутся почти что горячими. Она проводит своими пальцами вверх, не решаясь приобнять его, но и не отстраняясь. — Леоне… — тянет его имя девушка, — прости, что так вышло. Ты, правда, не виноват. Аббаккио сглатывает, осознавая, что поперёк горла встал крупный ком, и завороженно смотрит на Панеттоне, оглядывая её черты лица, освещённые лунным светом. — Возможно, — продолжает она, осторожно укладывая голову бывшему полицейскому на плечо, — говорить о любви сейчас будет слишком громко, но, по крайней мере, я честно признаюсь, что мне было хорошо с тобой. Мне всегда хорошо с тобой… Она замолкает, а он ничего не говорит в ответ. Молчание затягивается, накрывая собой всю комнату, ночь и чувства обоих. Леоне тяжело сжимает зубы, даже не замечая, как почти догорает его сигарета, и вздыхает, прикрывая глаза. — Не хочешь сходить в душ? — спрашивает он, прерывая повисшую тишину. Коралина слегка дёргается, убирая голову с его плеча. — Да… — тянет она, — пожалуй… Да, она пойдёт сейчас в душ. Попытается смыть горячей водой блёклые следы тёмной помады, оставшиеся на её теле. Возможно, даже наберёт ванну, пролежит в ней около часа, а потом вернётся, когда Аббаккио уже уснёт. Да, этого, пожалуй, она хочет прямо сейчас…