Моя милая Коралина

      Коралина слегка откинулась на стуле, подставляя лицо под приятные весенние лучи, проникающие в помещение ресторана через окна. «Libeccio» наслаждается компанией своих неизменных клиентов уже с самого утра. Стоило его дверям распахнуться, открывшись ровно в восемь ноль-ноль, как команда Буччеллати мигом заполнила ресторан своими голосами.       Девушка прикрывает глаза, чувствуя мягкое прикосновение солнечных лучей, и негромко вздыхает. Стул под ней едва слышно скрипит, держась на двух задних ножках. Коралина слегка подаётся вперёд, и он вновь встаёт на своё место с негромким скрипом.       Панеттоне переводит взгляд в сторону окна. За его узорчатой решёткой маячит залитая солнцем улица. Месяц вот-вот подойдёт к концу, позволив календарю сменить дату и сильнее приблизить год к следующему из сезонов — лету, а захватившая Италию погода уже давно не соответствует кончающемуся сезону. Весна с самого своего начала ощущается полноценным летом…       Выдав едва слышный вздох, Коралина подпирает рукой щёку, вслушиваясь в разговор сидящих рядом членов команды Буччеллати. — Если подумать лишь в теоретическом плане, — как бы невзначай протянул Миста, откидываясь на спинку своего стула, — Будет ли человеческое мясо приятным на вкус?       Наранча среагировал раньше всех. Едва не подавившись своей едой, он закашлялся, громко стукнув кулаком по столу. Несколько тарелок почти подскочили, слегка поднявшись над поверхностью и негромко зазвенев. — Что за гадости тебе в голову лезут?! — прикрикнул Гирга, всё ещё пытаясь справиться с приступом кашля.       Фуго покосился в сторону некоторых других клиентов, медленно тянущихся в ресторан и маячащих за широкой аркой, отделяющей небольшое помещение от общего зала. Он хлопнул пару раз ладонью по спине Наранчи, помогая тому. — Миста, пожалуйста, — почти взмолился юноша, скривив губы, — не продолжай. — Что я такого успел сказать? — фыркнул в ответ Гвидо, тыча острым концом своей вилки в сторону Наранчи, — Неженка. — Не смей во время еды начинать говорить на такие темы! — скрипя зубами, прошипел парень, — Иди отсядь за другой стол!       Коралина слегка отодвинула свою руку, заметив, как на светлую скатерть, покрывающую стол, попали кусочки еды, отброшенные слабыми брызгами. Покосившись в их сторону, девушка продолжила блуждать в собственных мыслях, слушая разговор вполуха. — Нет-нет, послушайте! — тут же возразил Миста, призывая товарищей к тишине, — Я очень долго размышлял на эту тему, но смог прийти к одному выводу…       Он прищурился, замечая, как с неохотой Наранча замолчал, неторопливо заёрзав на своём месте. Оторвавшись от второго блюда, парень стал помешивать ложкой давно остывший суп. — Мы ведь все прекрасно знаем, что люди питаются мясом не каждого животного, верно?       Миста пробежался взглядом по каждому, словно бы задавая не риторический вопрос, а пытаясь втянуть их в общую беседу, не ограничиваясь одним диалогом. — Ну да, — вяло кивнул Фуго, — В основном люди питаются мясом травоядных животных. Говядина, свинина… — Именно! — радостно воскликнул Гвидо, продолжая невпопад размахивать своей вилкой, оставляя в воздухе вокруг него тут и там слабые тычки острым концом. — Мясо тех животных, что и сами питаются мясом, люди не употребляют. Их попросту не подают в ресторанах. А знаете почему? — П-почему? — спустя секунду-другую молчания, неуверенно спросил Наранча, прекрасно осознавая, что товарищ жаждет продолжения. — Потому что из этих привычных для нас правил можно сделать простой вывод: чем больше животное употребляет продуктов растительного происхождения, тем вкуснее его мясо.       Миста усмехнулся, словно бы выжидая секунду, и продолжил, подводя черту. — Человеческое мясо будет попросту отвратительным на вкус из-за того, что люди употребляют много мяса! — Звучит вполне убедительно, — слабо хмыкнув, откликается молчавший до этого Аббаккио. По-прежнему не отрываясь от еды, он лишь бросает в сторону парня мимолётный взгляд.       Негромкий хлопок по столу раздаётся единственным достаточно громким звуком в повисшей на секунду тишине. Довольный собой, Миста приподнимается с места, оглядывая товарищей. — Всё то, что показывают в фильмах про каннибалов — полная чушь и брехня! — радостно усмехаясь, завершает Гвидо, — Если боитесь, что вас могут съесть, то нечего переживать, ведь вы всё равно употребляете достаточно мяса. — Я слышала как-то, что каннибалы не станут есть человека, у которого на теле имеются татуировки. Краска портит вкус мяса…       Внезапно раздавшийся голос Коралины вновь погружает всё помещение в тишину. Её взгляд скользит в сторону, глядя на юношей исподлобья, а затем девушка полностью разворачивается, укладывая руки на стол и сцепляя их в замок. — Да…и правда, есть что-то подобное, — почёсывая затылок, произносит Миста. Он коротко усмехается. — У тебя самой, они имеются? — Есть одна, вообще-то, — слабо пожав плечами, отвечает Панеттоне. — Покажи!       Миста расплывается в довольной улыбке, не сводя с девушки пристального взгляда. Она едва слышно вздыхает, отрываясь от спинки стула. Пальцы тянутся к правой руке, осторожно закатывая рукав пушистой шубы, и оголяют её почти до самого локтя.       Коралина протягивает вперёд руку — та нависает над столом, отбрасывая на блюда и столовые приборы едва заметную тень. На бледной коже прямо посреди тёмных точек — шрамов от затушенных об неё сигарет — виднеются следы тёмно-синей краски, формирующейся в небольшое — даже неполноценное — сердце.       Под ним — короткая, но довольно чёткая подпись: «mare».       Взгляды почти всех членов команды устремляются на руку Коралины, разглядывая слабо маячащую на коже татуировку. Контур нечёткий, как и она сама. Кажется, будто бы та давно не обновлялась или же была сделана давно — ещё в юном возрасте. — И как я её не заметил… — пробормотал Аббаккио, почти сразу же прикусив язык. Он первым отвёл от девушки взгляд, быстро потеряв интерес. — Умно-умно, — потирая подбородок, закивал Миста. — Э-эй… — поджав губы, вдруг проговорил Наранча, — а я…не слишком люблю есть мясо…больше фрукты и овощи… — Значит, при встрече с каннибалом удача будет не на твоей стороне, Наранча!       Гвидо прыснул от смеха, едва не выронив свою вилку. Наранча невольно нахмурился, опустив взгляд в тарелку с супом. — Это лишь теория, которая на деле может оказаться полнейшим заблуждением, — успокоила парня Коралина. Она поправила рукав своей шубы, подавив очередной вздох, рвущийся наружу. — Большинство людей точно так же, как и ты, едят недостаточно мяса или же предпочитают птицу или вовсе рыбу…       Она едва слышно хмыкает, приподнимая уголки своих губ в блёклой полуулыбке. — Обычно в пример к этому любят приводить заблуждение о том, что через употребление говядины или того же шпината, богатых железом, можно получить его в достаточном количестве. Это будет попросту невозможно. — Между прочим, да, — внезапно оживившийся от её слов Фуго метнул на девушку едва заметный взгляд, — Из продуктов, которые человек употребляет в повседневной жизни, трудно получить и восполнить железо в организме. Оно либо попросту не будет полноценно усваиваться, либо его будет недостаточно. — До безумия малое количество.       Коралина хмыкнула, кивая в ответ на его слова. — Значит… — Наранча взглянул на неё, всё ещё слегка поджимая губы, — Ты тоже употребляешь не слишком много мяса? — Я больше предпочитаю куриное, — Панеттоне слегка склонила голову, — Но да. Получается, что мясо я ем не так уж часто. — Значит, вы с Наранчей оба довольно аппетитные, — усмехнулся Миста, продолжая поддразнивать товарища. — Держу пари, — он бросил взгляд в сторону, — Аббаккио бы с удовольствием попробовал бы тебя, Коралина.       Бывший полицейский, по-прежнему спокойно занятый своей едой, едва не поперхнулся, услышав слова Гвидо. Он скривил губы, ничего не ответив на подобное, однако Миста мог поклясться, что услышал слабый скрип зубов.       Коралина отвела взгляд, предпочитая никак не реагировать на подобную вызывающую фразу, прекрасно понятную практически всем за этим столом…       Мерный шум воды, льющейся из крана, приводил девушку в чувства. Прохлада, обдавшая её руки, а затем и всё лицо, смывала усталость и вынуждала Панеттоне возвращаться в реальность, от которой она то и дело старалась сбежать в собственные мысли.       Отойдя с минуту назад в женскую уборную, она надеялась сосредоточиться на тех делах, что по-прежнему окружали не только саму Коралину, но и всю команду нового капо.       Девушка облокотилась на массивную керамическую раковину, опираясь о её светлую поверхность руками. Стоило только слегка приподнять голову, и взгляд встречался с блёклым отражением, маячащим в зеркале. Длинные пряди волос слегка прикрывали уставшее лицо.       Если Коралина правильно могла разглядеть при тускловатом освещении, то под глазами явно виднелись лёгкие синяки. Несколько последних дней, безвылазно проведённых в стенах дома, не слишком приятно сказались на состоянии девушки.       «Следовало использовать чуть больше макияжа» — слабо скривив губы, Панеттоне опустила голову.       Небольшое помещение уборной, казалось, не изменилось за те несколько лет, когда Коралина впервые здесь оказалась. Запах перекиси водорода, щиплющей кровоточащие раны, ощущался почти реально, хотя всплывал лишь в старых воспоминаниях, неизменно возвращающих девушку в тот самый вечер, когда судьба свела её с Бруно Буччеллати.       Панеттоне слабо улыбнулась, слегка склонив голову. От мыслей о нём тревога, засевшая на душе, медленно уходила на второй план, позволяя девушке думать чуть яснее.       Озарившая её губы улыбка замерла, едва заметно дёрнувшись. Тихий давно знакомый звук — щелчок револьвера — вынудил Коралину замереть на месте, медленно переведя взгляд на зеркало. В отражении, помимо её склонившейся над раковиной фигуры, маячил чей-то силуэт.       Позади Панеттоне, всего в паре метров от неё, замерла девушка. Поднятая вперёд чётко перед собой рука сжимала револьвер, дуло которого, несомненно, было направлено именно на Коралину. Тонкие пальцы с острым маникюром в нетерпении перебирали холодный металл, а указательный покоился аккурат на курке… — Коралина Панеттоне? — А кто спрашивает?       Вопрос сорвался с её губ вместе со вздохом. Сердце предательски заколотилось, понимая, что во всём помещении они остались вдвоём. Один на один. — Тебе не обязательно знать моё имя, но в качестве красивого конца я назовусь, — девушка криво усмехнулась.       Коралина слегка скользнула взглядом в сторону, глядя на короткие кудрявые пряди, спадающие незнакомке на лицо. Казалось, она не шевелилась. Даже упавшие на лицо волосы не мешали ей. Хладнокровие, которое читалось на нём, поражало Панеттоне, вынуждая её сердце пускаться вскачь. — Джульетта Амаретти из «Дома Блаженства».       Знакомое название заставило Коралину невольно вздрогнуть.       «Она одна из людей Сони!» — с бешеной скоростью пронеслось в её мыслях. Панеттоне нерешительно подняла взгляд на зеркало, встретившись в отражении с глазами девушки.       Каряя глубина с янтарным отливом безмолвствовала. Джульетта не отрывала взгляда от Коралины. — Зачем ты пришла? — выдавила из себя через силу Панеттоне.       Взгляд её тоже оставался неподвижен. Она хотела бы попытаться подать хоть какой-то знак, получить хоть одну возможность, чтобы позвать на помощь, но, похоже, сейчас всё было абсолютно бесполезно. Коралина вновь была одна, и выпутываться из сложившейся ситуации должна была, надеясь лишь на собственные силы.       И, пожалуй, ораторское искусство. — Я ищу человека, причастного к исчезновению одного из лидеров семьи — Софии Антонелли. — Она пропала? — поджав губы, переспросила Коралина, надеясь изобразить абсолютное непонимание ситуации. — Ты задаёшь вопрос так, словно понимаешь, о ком идёт речь и в чём вообще дело… — Амаретти слегка склонила голову. Густые кудрявые пряди, при тусклом освещении уборной приобретающие лёгкий рыжеватый оттенок, упали ей на плечи. — Разве ты являешься членом семьи?       Она наигранно вскинула брови, словно бы всё это время ожидала от Коралины именно такого ответа. Панеттоне сглотнула.       «Чёрт…следовало молчать и притворяться полной дурочкой» — Коралина стиснула зубы, едва не скрипя ими.       Холодный металл коснулся затылка. Девушка едва не вздрогнула, осознавая, что дуло пистолета теперь было вплотную приставлено к её голове. — Мне ни к чему искать человека, причастного к исчезновению Сони, — голос Джульетты раздался совсем рядом. В нём проскользнули нотки холодного тона. — Ты была последней, с кем она контактировала. — Ты ошибаешься… — Молчать, — стиснув зубы, строгим тоном приказала девушка. Она не повысила голос, но произнесла это слово так, что Коралина и не посмела более возразить. — Если ты думаешь, что я не намерена идти на переговоры, то очень сильно ошибаешься. Я готова выслушать тебя, но в определённых условиях.       Панеттоне не посмела испустить вздох, так и рвущийся наружу. Она прекрасно понимала, что под собой подразумевают эти «определённые условия». Они уже наступили. Амаретти готова будет говорить лишь втроём: она, Коралина и пистолет, приставленный к голове последней.       Глухой гул раздался совсем рядом. Тихое вращение крохотных пропеллеров и поднимающегося в воздух самолёта заполнило собой помещение. Знакомый шум мотора Aerosmith вынудил Панеттоне вздрогнуть, дёрнувшись на месте.       В отражении показалось очертание лопастей и широких металлических крыльев. — Ни с места, — всё также строго пригрозила Джульетта.       Коралина удивлённо перевела на неё взгляд. Амаретти даже не взглянула на появившийся в отражении самолёт. Она лишь заметила движение девушки и тут же на корню обрезала возможность её побега, слегка двинув дулом пистолета.       «Она его не видит!» — осенила Коралину простая мысль, ворвавшаяся в её сознание вместе со стуком распахнувшейся двери. — Коралина! — завопил Наранча, застывший на пороге. В руке его слабо блеснул складной нож, который парень всегда носил с собой. Махнув им пару раз, он во все глаза уставился на представшую перед ним картину. — Никаких резких или лишних движений, — предупреждающе проговорила Амаретти. Дуло револьвера сильнее прижалось к голове, приподняв несколько прядей волос. — Что ты…       Гирга стиснул зубы, переводя взгляд с одной девушки на другую, словно бы мигом запутавшийся в происходящем. — Наранча, — слегка дрогнувшим на секунду голосом проговорила Коралина, — она не владеет стендом. Твой Aerosmith для неё невидим. — Стенд?       Джульетта медленно опустила пистолет, встретившись с Панеттоне взглядом в отражении зеркала. — Значит, я не ошиблась: ты, как и Соня, обладаешь особой силой… — девушка едва слышно хмыкнула, плавно переведя взгляд на застывшего в дверях Наранчу. Тот нахмурил брови. — И находишься под достаточной защитой… — Это имеет какое-то значение?       Панеттоне повернулась к ней. Теперь — не ощущая приставленного к голове револьвера — она уверенно приподняла подбородок, говоря наравных. — Да, — Амаретти прищурилась, по-прежнему глядя на Наранчу, — Я готова поговорить с вашим капо.

※※※

      Ресторан безмолвствовал. В это время дня он казался почти пустым, несмотря на то, что у входа маячили работники, то и дело маячащие в проходе и меж арок.       Бруно позаботился о том, чтобы свести количество лишних ушей к минимуму.       Молодой капо сидел за столом, неотрывно поглядывая в сторону: напротив него с уложенным прямо на скатерть пистолетом сидела Джульетта. Руки обоих собеседников, которым предстояло начать разговор, покоились на поверхности стола. — Так вы говорите, что отправились искать виновника исчезновения Сони, верно? — Буччеллати произнёс это без какого-либо эмоционального окраса. Спокойно и сухо. Строгий взгляд его неотрывно следил за девушкой. — Да, — протянула Амаретти, — Последние дни перед этим она вела себя довольно странно, а затем попросту пропала. В «Доме Блаженства» до сих пор не знают, что с ней случилось.       Коралина слегка вскинула одну бровь, слушая разговор со стороны — облокотившись о небольшой комод с изящной вазой для искуственных цветов, она наблюдала за обоими говорившими. — Некоторые верят в то, что Соня погибла… — Это так, — не церемонясь, признался Бруно, — Антонелли больше нет. Она мертва уже несколько дней.       Лицо Джульетты слегка побледнело. Она прикусила изнутри щёку, но вида не подала — лишь слабо покачала головой. Коралина опустила взгляд, не решаясь взглянуть на девушку. — Неужели…это сделали люди Санто? — пальцы Амаретти сжались в кулаки, почти впиваясь в плоть. Взгляд сосредоточился на одной точке перед собой: поверхности стола, накрытой светлой скатертью. — Я знала, что ссориться с ним — устраивать настоящую войну. Она должна была послушать меня… — С чего бы Антонелли было слушать вас? — приподнял голову, поинтересовался Буччеллати.       Панеттоне одарила его безмолвным взглядом, в котором читался вопрос. В ответ он лишь покачал головой, сосредотачивая своё внимание на девушке перед ним. — Она знала о его делах с моих слов. Мы с Фаджано были…любовниками.       Коралина невольно метнула взгляд в её сторону. Они с Бруно переглянулись, но ничего не сказали. — Честно говоря, меня немного гложет совесть, — Амаретти опустила голову, слабо, но горько усмехнувшись, — Я могла не допустить их с Соней противостояния, но в итоге не сделала совершенно ничего… Это моё бездействие привело к тому, что Фаджано… — Это не было самоубийство.       Не выдержавшая Коралина, наконец, подала голос. Джульетта вздрогнула, дёрнувшись с места, и повернулась к ней. В глазах её, казалось, заблестели слёзы, которые девушка тут же смахнула рукавом кожаной куртки. — Разве…разве мой Фаджано не выстрелил себе в голову?       Она запиналась, произнося это. — Рядом с его телом нашли записку, написанную моим почерком — ту, что я отправляла ему на днях! Там была лишь краткая подпись «Mio caro Fagiano». Разве это не стало для него последней каплей? — Санто был убит тем же человеком, что и Соня, — отведя от Коралины сверлящий едва ли не насквозь взгляд, проговорил Бруно.       Джульетта повернулась обратно к нему. На её лице застыло лицо, отражавшее несколько эмоций сразу. Столько информации она, пожалуй, явно не рассчитывала получить за какие-то незначительные минуты. — Верить мне или не верить, решать лишь вам, — добавил капо, — Но вы должны знать, что мы охотимся за этим человеком и намерены найти его. — Вот как…       Амаретти замолчала на секунду, вновь вперив взгляд в поверхность стола. — Почему ты была так уверена, что Санто покончил с собой? — спросила Коралина, — Даже некоторые члены Пассионе сомневались в подлинности самоубийства… — Фаджано…он… — Джульетта испустила тяжёлый вздох, — Я думала, что именно я стала причиной этого. У них с Соней уже давно назревал конфликт, связанный с его деятельностью…       «Наркотики» — переглянувшись, без слов поняли Коралина и Бруно. — Тем более…наша с ним связь всё лишь усугубляла, — Амаретти замолчала на секунду, не закончив предложение. С секунду она металась в собственных мыслях, не решаясь озвучить одну единственную. — Я сказала Фаджано, что беременна от него.       На пару недолгих секунд помещение погрузилось в тяжёлое, гнетущее молчание. — Это была правда? — Коралина перевела на девушку взгляд. — Думаю, что да, — выдохнула Джульетта, — Срок, должно быть, маленький, но я уверена…       Медленно подходящие сумерки накрыли собой ресторан, позволяя «Libeccio» ощутить, как быстро закончился день. Испустив тяжёлый вздох, Бруно облокотился о спинку стула, водружая стакан с виски на стол. Щёлкнув пальцем по стеклу, отдавшемуся слабым звуком, он поднял взгляд на приближающуюся к нему девушку. — Получается, теперь мы союзники?       Джульетта присела на свободный стул рядом с ним, не сводя взгляда с молодого человека. — Посчитаем, что так, — усмехнулся Буччеллати, — Однако, тебе всё равно стоило бы выказать мне должное почтение. Всё-таки, я тоже капо, как и Соня… — С Соней у нас были не настолько формальные отношения, — пожав плечами, произнесла Амаретти.       Стакан с виски замер у губ Бруно, когда тот вновь поднял его, успев лишь слегка пригубить. — И, всё же, — он оставил напиток, строго взглянув на девушку, — Если у меня не будет уважения со стороны, откуда же ему взяться у других капо и вышестоящих членов семьи? — А как же твои подчинённые? — едва слышно хмыкнула Джульетта, — От них ты не ждёшь уважения? Они ведь твои люди… — С ними у нас не настолько формальные отношения, — почти повторив её предыдущие слова, сухо проговорил Буччеллати. Несмотря на это, он слабо улыбнулся. — Они и так меня уважают. Однако, этого недостаточно. Соню и Санто боялись, потому что у них был авторитет… — Фаджано почти никто не боялся, — Джульетта горько усмехнулась, покачав головой, — Большинство людей из семьи его презирали, покрывая насмешками за излишнюю честь и благородство, которое они считали простым пафосом. — Я слышал, что он был довольно порядочным человеком, — неуверенно протянул Бруно, поигрывая стаканом в своей руке, — По крайней мере, к своим подчинённым относился должным образом… — Он был жесток, но справедлив, — холодно заметила девушка, — Вот только другие считали эту «жестокость» недостаточной. Фаджано жил по правилам, некогда установленными Коза-Нострой, но нынешней мафии плевать на эти законы. Она уже не такая как раньше… — Иронично, что таким был человек, когда-то лелеющий надежду построить карьеру адвоката.       Буччеллати коротко усмехнулся. Джульетта подняла на него немного удивлённый взгляд. Тот почти сразу же сменился слабой искрой, промелькнувшей в карей глубине. — Вы знали о его прошлом? — Интересовался ещё до того, как впутался во всё это дело, — молодой человек слабо вздохнул, вновь откинувшись на спинку стула. — Да, — Джульетта прикрыла глаза, опустив голову, — Фаджано раньше всегда верил в справедливость, мечтал защищать людей и отстаивать их права, данные государством. Пока не понял, что это же самое государство им и вредит…       Девушка скривилась, покачав головой. — Его карьера была разрушена после дела, в котором он пытался доказать виновность чиновника, бравшего взятки. Бедный мой Фаджано…       Секундная тишина прервалась слабым стуком стакана, опустившегося на поверхность стола. — Вы любили его? — Буччеллати произнёс это будто бы тише. Пальцы сомкнулись на стакане, не желая отпускать его даже несмотря на то, что тот уже опустел. — Конечно, — Джульетта грустно улыбнулась. — А вы, синьор капо? Любите эту девушку?       Буччеллати поднял на неё удивлённый взгляд. — Я говорю о Коралине, — на выдохе проговорила Амаретти, — Вы любите её? Я видела, как вы смотрите на неё, как говорите с ней…       Молодой человек слабо повёл плечами. В его памяти свежим воспоминанием проскользнули картины недавней ночи: тихий голос Коралины, с придыханием произносящий его имя, и её тело, податливо отвечающее на каждое прикосновение. Бруно втянул носом воздух, задерживая рвущийся наружу вздох. — Я…ценю её, потому что когда-то помог ей… — наконец, натянуто ответил Буччеллати. — О-о, — слабо усмехнувшись, протянула Джульетта, — Что ж, в таком случае…пожалуй, я тоже могу понять вас. Такая позиция и мне знакома…