ради тебя

Погода окончательно портится и кажется всё замирает в ожидании дождя. Тяжелые серые тучи закрывают небо и на улице пусть и день, но темно и промозгло. Утау оглядывается вокруг и тихо хмыкает: не самая лучшая погодка для посещения кладбища. Ей на плечо ложится чужая рука и она, коротко вздохнув, кладет голову на плечо стоящему рядом Кукаю. Утау не плачет — со смерти брата прошло уже четыре года и она смирилась. Да и Икуто бы не хотел этого — он никогда не любил подобной слабости и чужих страданий. Вот только некоторым это не объяснишь. — Надо будет забрать его, если начнется дождь, — тихо замечает она, находя взглядом чужую сгорбленную фигуру у каменной плиты. Он сидит перед ней на коленях, наклонившись настолько низко, что создавалось впечатление, будто бы его голова прижата к основанию плиты. В отличие от других плит, она стоит в отдалении, словно отдавая дань любви хозяина быть вдалеке от других людей. Кукай кивает, мрачно глядя на сидящего на земле друга. Тот год выдался для Тадасе ужасным: за столь короткий срок не только узнать от «друзей», что другом для них он никогда то и не был, но и навсегда лишится двух самых важных для себя людей. Любой человек сломается — и Кукаю стыдно и тошно вспоминать, что он с нескрываемым ужасом ждал, что Тадасе попытается покончить с собой. Но тот держался; возможно потому что всё-таки намного сильнее, нежели думают о нём окружающие люди. Правда, теперь он слабо напоминает того наивного мальчишку, а походит на сломанную куклу. Тадасе больше практически не улыбается, лишь пару раз Утау замечала на его лице слабую, фальшивую улыбку — словно тень той прежней. — Привет, — осторожно и неуверенно здороваются рядом и Утау вздрагивает, узнав голос. Аму нисколько не изменилась за прошедшие четыре года, лишь стала выше да стиль одежды стал более сдержанным. Утау хмурится и отводит взгляд: она знает, что в смерти Икуто она совершенно не виновата, но… Она виновата в том, что вместо одного брата Утау лишилась сразу двух — назвать Тадасе живым человеком было невозможно. Порой ей казалось, что он умер вместе с Икуто, а сейчас лишь существует. —Зачем пришла? — хмуро интересуется Кукай, крепче обнимая девушку. Аму пожимает плечами и скользит взглядом по каменным плитам, пока не находит Тадасе. А после направляется к нему. На могилы умерших от ханахаки не садят цветы. То, что для других дань традиции, для них — отвратительная насмешка. Поэтому Аму немного удивляется, когда видит маленький зеленый кустик, усеянный светло-голубыми цветами. Теми самыми цветами, лепестки которых она нашла у себя дома в ванной. Тогда она была глупа и наивна — поверила в то, что Икуто любил её и оттолкнула близких, вдохновившись этой эфемерной мечтой. И даже обнаружив лепестки невольно винила себя, поэтому отказ Икуто так её задел. Потому что Аму считала, что это лишь проявление его дурной привычки отталкивать людей, чтобы не делать им больно. И мучаясь от этой неизвестности и терзающих чувств, позволила себе ужасное — сорваться на том, кто был нисколько не виноват. — Он оттолкнул меня потому что был болен? — в тишине интересуется Аму, рассеяно разглядывая кандзи чужого имени, расположенные по левой стороне могильной плиты. На правой стороне же виднелись кандзи другого имени, скрытого алой краской. —Он оттолкнул тебя, потому что ты была ему не нужна, — девушка невольно вздрагивает — чужой голос звучит хрипло и безразлично, — ты всё еще наивно веришь, что он любил тебя? —Нет, — слегка нахмурившись отвечает Аму, — но он умер, и я…не знаю что думать. —Человек жив пока мы о нем помним, — тихо, но уверено возражает Тадасе, бережно касаясь расцветшей незабудки. В его движениях столько нежности и ласки посвящённой другому человеку, что Аму чувствует себя лишней. Она наконец-то понимает, что за странное чувство терзало её тогда, четыре года назад каждый раз когда они невольно оказывались втроем. Наблюдая за взаимодействием Икуто и Тадасе, она чувствовала себя лишней. — Тадасе-кун, я хотела извинится. Я на эмоциях наговорила тебе всякого… Дурой была, да и тогда так всё сложилось… М, может попробуем заново? — Знаешь что, Хинамори, — Тадасе встает с земли, отряхивая одежду. Теперь он выше и смотрит на нее сверху вниз — в этом есть какое-то странное, удовлетворяющее эго преимущество. Интересно, а Икуто ощущал себя так же? — Иди-ка ты к черту. Аму еще что-то говорит — тревожно, сбивчиво и испуганно — но Тадасе не слушает. Он идет вперед к ждущим его Кукаю и Утау. Дойдя до них он останавливается, крепко сжимая платок в кармане. В него завернуты высохшие лепестки незабудки. Чужая просьба, как и эти лепестки, для него священна и с платком он практически не расстается. Впрочем, недавно к ним добавилась парочка чужих, белоснежных лепестков ромашки. Всё-таки Тадасе нисколько не ошибался, называя Икуто вором. Тот нагло и эгоистично забрал его сердце и жизнь с собой на тот свет, заставляя мучатся и страдать. Но некоторым людям не положено быть счастливыми — и они были прекрасным образцом этого правила. Если бы падающая звезда и правда могла исполнять желания, то Тадасе бы не думая попросил шанс встретится в следующей жизни, чтобы ударить его. —Едем? — интересуется Тадасе у пары. —Да, но…— Утау бросает взгляд поверх его плеча на застывшую в одиночестве девушку, но Тадасе отрицательно качает головой. —Это в прошлом, — бормочет он и тихо кашляет, но заметив настороженный взгляд Утау, слабо улыбается ей, — простыл. Она верит. Ну или просто делает вид, что верит. Еще раз смотрит на него, слегка прищурившись, и разворачивается, утягивая Кукая к машине. Тадасе неловко пожимает плечами, и украдкой трет уголок губ, стирая каплю крови. Стоит им уехать, как начинается дождь. Холодные капли стучат по каменным плитам, растекаясь на них. Дождевая вода задевает и стоящую в отдалении плиту с выгравированным на на ней «Тсукиеми Икуто» и смывает алую краску, прячущую надпись сделаную чуть ниже. «Хотори Тадасе»