ради тебя

Утау смотрит на него так, что Икуто испытывает стыд. Не расплакаться ей помогает только годами вытренированная выдержка, но и та, казалось скоро даст трещину. Она нервно кусает губы, теребит пальцами ткань платья и часто моргает, не позволяя себе сломаться и поддаться эмоциям. —Если это её вина, то я ей глаза выцарапаю, — шипит она и Икуто хочется смеяться, потому что он узнается свою сестрёнку, готовую пойти на всё, чтобы защитить глупого старшего брата. —Это не из-за Аму, — качает головой он. На лице Утау застывает растерянность. —Но… —Это мужчина, — тихо сознается Икуто, обрубая все мысли сестры на тему поиска мерзавки, что довела его до такого, и вырывания волос, выцарапывая глаз и всё такое. —Ох, — растерянно протягивает Утау, —Икуто… Он пожимает плечами. Так или иначе, Икуто смирился со своей неправильностью. Отрицать собственные чувства он уже не может даже физически: от этого боль становится лишь сильнее. Ростки уже полностью забили легкие и там нет свободного места, а порой ему кажется, словно они опутывают его кости, и Икуто чувствует их шевеление под кожей, порождающее противный зуд. Большую часть времени он проводит в тяжелом сне — ему снятся кошмары. На улице он не бывал уже давно — да и не видит какого-либо смысла выходить. Шевелиться не хочется совершенно. Утау делает пару шагов к его постели, но испуганно замирает. Вид напрягшейся сестры заставляет Икуто крепко стиснуть зубы — он прекрасно понимает, чем вызвана её нерешительность. Утау боится, что он её оттолкнет, как делал всегда. Поэтому в этой ситуации Икуто делает то, что кажется ему единственно правильным — сам раскрывает руки, намекая на объятья. И Утау ломается — падает ему на грудь и плачет. Он осторожно гладит её по дрожащим плечам. Икуто понимает, насколько отвратительна эта ситуация — его смерть заставит страдать близких людей, но едва ли он мог как-то на это повлиять. Лекарства от болезни не существует; конечно, люди говорят о том, что взаимная любовь излечивает, но… Во-первых, Икуто кажется это полнейшим бредом. Во-вторых, в его ситуации, это более чем невозможно. Утау наконец перестает плакать и лишь тихо шмыгает носом, уткнувшись в его футболку. —Ну, лучше расскажи, как у тебя дела, — просит Икуто, слегка морщясь от боли в горле: он уже чуть ли не каждый день ощущает как оно заполнено лепестками и нераскрытыми бутонами. Утау слабо кивает и бормочет всякие глупости об новом альбоме, концерте в Осаке, о том, что к тому глупому щенку-Вальту у неё что-то большее, нежели обычная симпатия, о ссоре между Защитниками… —Подожди, — прерывает её Икуто, слегка нахмурившись, — поссорились? Почему? —Не знаю подробностей, —пожимает плечами Утау, стирая смазавшуюся косметику ребром ладони, — кажется, Аму и Тадасе из-за чего-то поругались, слово за слово зацепились и остальные… Ну и вот, — она разводит руки. Эта фраза заставляет Икуто напрячься. Он считал, что у них всё будет хорошо, особенно когда он исчезнет, но кажется ошибся. Неожиданно ему хочется увидится с Тадасе, узнать как он, почему всё это произошло, может быть даже утешить. Но Икуто отмахивается от этих мыслей. «Не мое дело» — повторяет про себя Икуто как мантру. В самом деле — его дело молча обрастать цветами и готовится к похоронам. —Прости меня, — тихо шепчет Икуто, крепче обнимая её. Утау качает головой и утыкается носом в его щеку — без какого-либо романтического контекста, обычное проявление сестринской любви. —Давно уже, — шепчет она и шмыгает носом. Икуто прикрывает глаза — всё оказалось не так страшно, как он думал изначально. Утау находится у него до самого вечера, а напоследок крепко обнимает. Икуто обнимает её в ответ, а когда она уходит, он задумчиво переводит взгляд на окно, коротко вздыхает, ощущая как на языке горчит цветочная пыльца, и уходит в ванную. На собственное отражение ему смотреть тошно, но впервые за долгое время он позволяет себе взглянуть в зеркало. Правда тут же кривится от отвращения — от прежнего Тсукиеми Икуто, того «свободного кота» и независимого гордеца осталась лишь блеклая тень. Бледная кожа в желтоватом свете ламп казалась сероватой, под глазами залегли темные синяки, а сам цвет глаз словно потускнел и казался совсем черным. Он кажется самому себе живым скелетом и даже не хочет задумываться о весе. Он проводит ладонью по отросшим волосам и замечает в них серебристые прядки. Этого не хватало. После ванной становится немного лучше и впервые за долгое время его тянет на улицу. Решив, что от небольшой прогулки хуже точно не станет — куда уж хуже — Икуто одевается и выходит на улицу. Одежду он выбирает закрытую — черные джинсы и черная кофта с глубоким капюшоном — руководствуясь необъяснимым желанием стать не замечаемой никем тенью. Но одежда — к его отвращению — висит на нем. Теплится закат, окрашивая небо в светло-оранжевый с красноватыми полосами. Весна в самом разгаре: вокруг всё цветет, но на улице еще прохладно. Икуто бредет по улицам, сам даже не понимая куда — просто бесцельно идет, скользя взглядом по снующим вокруг людям. Ноги приводят его на детскую площадку, и сначала Икуто даже кажется, что она пуста, но внимание привлекает скрип качели. Он переводит на неё взгляд и застывает от удивления. Не то, чтобы вид качающегося на качелях Тадасе был чем-то необычным. Но что-то кажется Икуто неправильным — толи слишком напряженная поза, толи мрачное выражение на лице. А может вся проблема в Икуто, который привык надумывать себе невесть что. Он осторожно проходит к качели и садится на соседнее сиденье. Тадасе бросает на него короткий взгляд, но ничего не говорит. Икуто облизывает пересохшие губы и тихо кашляет. — Всё печально? — невзначай интересуется Тадасе, тормозя и наконец совсем останавливаясь. —Смотря относительно чего рассматривать, — хмыкает Икуто. Среди всех плюсов, что находит в нем его больной воспалённый разум, эту тактичность он любит больше всего. Тадасе, в отличие от него самого, умеет «читать воздух» просто превосходно и прекрасно адаптируется к любой ситуации, — а у тебя как дела? —Оу, тебя интересует моя жизнь? — иронично интересуется Тадасе и отталкивается от земли. Тихий монотонный скрип качели — единственный звук в парке, разрывающий воцарившееся молчание. Икуто не торопит его, находя радость даже в понимании того, что он рядом. —Ну, — начинает Тадасе, — я сдал экзамены в среднюю школу. Поступил. Она правда расположена дальше, чем хотелось бы родителям, но зато одна из лучших. И подальше от этих… — он слегка хмурится, пытаясь подобрать подходящее слово, но природная вежливость и скудный запас ругательств не дают ему это сделать, — этих. —Этих, — осторожно повторяет Икуто, удивляясь тому, сколько скрытой злобы прозвучало в одном слове, — то есть…ммм…других Защитников? Твоих друзей? — «Друзей», ага, — неожиданно смеется Тадасе, — да с такими друзьями даже враги не нужны… Ой, прости. — смущается он, потупив взгляд. —Да ничего, — бормочет Икуто, прикрывая взгляд и пытаясь абстрагироваться от этой картины. «Слишком милый» — думает он, тяжело сглатывая и ощущая как лепестки вновь встают комом в горле. —М…Утау упомянула, что вы с Аму поругались. — Икуто до конца не понимал, насколько эта тема удачна и стоит ли обсуждать это. Но природное любопытство всё же в очередной раз берет верх над разумом. Тадасе мрачно кивает, все также монотонно раскачиваясь вперед-назад под тихий скрип, — и почему? Если ты хочешь об этом говорить, — тут же исправляется Икуто, невольно испугавшись, что Тадасе решит уйти. —Потому что я не ты, — пожимает плечами Тадасе. Икуто удивленно смотрит на него, не веря в услышанное. —А при чем здесь я? —У Хинамори спроси, — сквозь зубы цедит он, резко останавливаясь, — она постоянно нас сравнивает, и не в мою сторону. «А Икуто то… Икуто сё… Икуто, Икуто, Икуто!». Ну я не выдержал и послал её…к тебе. И выслушал о себе много интересного… и от неё, и от тех, кого называл друзьями. —Вот поэтому я терпеть не могу девчонок, — хмыкает Икуто, подавляя всплеск злости отдавшийся болью в легких, — настырные ветреные идиотки… Он резко замолк, осознав, что чуть ли не в прямую сообщил о своей ориентации. Икуто шумно вздыхает, чувствуя как горит кожа и молясь, чтобы Тадасе не понял. Тадасе удивленно смотрит на него, но отводит взгляд. —Не моё дело, — смущенно замечает Тадасе. Икуто что-то сконфуженно мычит, нервно зачесывая закрывающую глаза челку. — Ну и плевать, — преувеличенно бодро заявляет Икуто, находя в этом единственный способ справится со сковывающим смущением, — найдешь девушку намного лучше. А Аму поймет какого замечательного парня потеряла и будет кусать локти. Тадасе тихо смеется, отводя взгляд и потирая горящие от смущения щеки. В этот момент он вновь кажется Икуто тем самым наивным ребенком, которого он так любил. И ему достаточно и этого — лишь видеть как он счастливо улыбается. Но Тадасе неожиданно замолкает и улыбка исчезает с его лица. Он бросает на Икуто быстрый взгляд и потупляет его, нервно сцепляя пальцы. Икуто прекрасно понимает причину такой заминки и от этого становится тошно. Ему стыдно. Ему стыдно радоваться гипотетическому счастливому будущему, находясь рядом с человеком, у которого этого самого будущего просто нет. Икуто ощущает укол вины. Он давно смирился с фактом своей смерти, но другим людям это до сих пор невероятно тяжело принять. Потому что смерть это в большей степени эгоистично: тебе после смерти становится все равно, но другие люди остаются жить с этой незаживающей раной, пусть и их вины в произошедшем нет. Икуто встает, не в силах вынести эту воцарившуюся звенящую тишину, что отдавалась болью в переполненных ростками легких, и хочет уйти, но резкий приступ кашля его останавливает. Он прикрывает рот ладонью и пытается прокашляться, но в горле встает ком. Вместе с кашлем, накатывает и привычная в таких ситуациях слабость. Будь он дома, Икуто бы просто закутался в одеяло и переждал очередной приступ, но сейчас он не знает что делать. Он теряет равновесие и падает на землю. Неожиданно плечо сжимает чужая рука, и Икуто отрицательно мотает головой: смотреть на него и видеть жалость в чужих глазах ему хочется меньше всего. Он вновь закашливается, очищая горло от забившей его крови и лепестков. Когда кашель отступает, Икуто осознает, что все это время сидит уткнувшись лбом в чужое бедро. Он поднимает на Тадасе осторожный взгляд, боясь увидеть отвращение на его лице, но тот на него даже не смотрит. Все его внимание сосредоточено на окровавленных лепестках в его ладонях. Икуто чувствует какой-то неправильный восторг, видя чужие ладони испачканные в его крови и тонкие пальцы осторожно разглаживающие голубоватые лепестки. Его больной разум находил эту картину слишком прекрасной и правильной: всё же эти цветы растут внутри для него, они принадлежат ему. —Myosotis, — бормочет Тадасе, внимательно рассматривая лепестки и бутоны, но заметив недоумевающий взгляд поясняет, — незабудка. От знания вида цветка легче не становится. Икуто нервно дергает плечами, ощущая противный сковывающий тело холод и слабость, и вытирает тыльной стороной ладони кровь с губ и подбородка. Но его останавливает чужая ладонь, что мягко отодвигает руку ото рта, а следом кожи касается грубоватая ткань платка. Тадасе аккуратно вытирает его лицо от крови и грязи, и Икуто едва сдерживается чтобы не заскулить — его так давно не касались так осторожно и нежно. Закончив, Тадасе убирает руку с платком, чья ткань теперь покрыта темными кроваво-грязными пятнами, и переводит взгляд на вторую ладонь, где всё еще покоятся грязные голубые лепестки и бутоны. Икуто, практически не думая, накрывает его ладонь своею, заставляя сжать ее в кулак и прижать к его груди. Тадасе переводит взгляд на свою ладонь, зажатую в чужой и кивает. Икуто убирает руку, подмечая, что он так и остался сидеть с прижатым к груди кулаком, и делает то, что находясь бы в более стабильном состоянии не сделал никогда — резко подался вперед, крепко обнимая и утыкаясь лицом куда-то в район солнечного сплетения. — Черный кот все еще ищет свой дом. Заберешь, а? —А…— растерянно тянет Тадасе и Икуто невольно удивляется тому, как быстро стучит его сердце. Как у маленькой встревоженной птички, — д-да, конечно, идем. Предложение более чем своевременное — небо практически закрыли темные тяжелые и казалось, скоро пойдет дождь. Дождь и правда начинается — мелкий и промозглый — стоит им войти в дом. Он встречает их тишиной и полутьмой. — Дома кто-нибудь есть? — тихо интересуется Икуто, послушно идя вслед за Тадасе по коридору. — Не должно быть, — точно также отвечает Тадасе, на ходу заглядывая в приоткрытую темную комнату, — Мама с бабушкой в больнице, а отец еще на работе. Тадасе указывает на ванную и вопросительно смотрит на него. Икуто кивает и скрывается за дверью. Но проводит там мало времени — лишь моет руки и вновь умывает лицо. Но взглянув в зеркало, невольно удивленно глядит на собственное отражение — впервые он не кажется себе уставшим и изнуренным. Да и боль словно утихла, оставив лишь давление в легких и легкий зуд под кожей. Вернувшись в комнату, Икуто застает картину, которая заставляет его шумно вздохнуть: Тадасе стоит к нему спиной без верхней одежды, аккуратно складывая снятую кофту. Икуто рассеянно скользит взглядом по худой спине, помечая родинки, выделяющиеся на бледной коже, острые лопатки и чуть выступающие позвонки. Тадасе оборачивается и пугливо вздрагивает. —Ты меня напугал! — смущенно замечает он, покраснев. «Как мило» — тяжело сглотнув, думает Икуто, но его взгляд невольно опускается на его ребра и он мрачнеет. На левой стороне отчетливо виднеется темный синяк — след от его ноги. —Ушиб? — хрипло интересуется Икуто, подходя ближе и осторожно касаясь темного следа на коже. —Трещина, — тихо выдыхает Тадасе, слегка морщась, когда чужие пальцы легонько надавливают на поврежденное место. Икуто крепко стискивает зубы, пережидая прилив ненависти к самому себе. —Но уже всё в порядке, она практически зажила, даже не болит уже, — пожимает плечами Тадасе и улыбается ему, — тем более, это же не твоя вина, а… —Моя, — цедит Икуто, заглядывая ему в глаза, — можно сколько угодно утверждать, что это вина Мятежника, но он это я, как бы не хотелось верить в другое. Он опускается перед ним на колени и ласково проводит кончиками пальцев по ребрам, добиваясь чужого шумного вздоха. Икуто перемещает ниже, слегка сжимая ладони на его талии и гладя большими пальцами по животу. Тадасе смущенно смотрит на него сверху вниз, шумно дыша. Безумно красный и растерянный, но такой милый в своей невинности, что Икуто едва подавляет желание усмехнуться. Смущать его намного интересней, чем ту же Аму — хотя бы потому что у него нет привычки постоянно кричать и звать его извращенцем. Икуто делает настолько невинное выражение лица, насколько вообще способен: —Но я правда не хотел делать тебе больно. М, прости меня? — мягко мурлычет Икуто. Тадасе было открывает рот, чтобы ответить, но тихо ахает: Икуто осторожно проникает кончиками пальцев под пояс брюк и ласково оглаживает тазовую косточку. —Ты…ты что пытаешься мной манипулировать? — дрожащим голосом интересуется Тадасе, прекрасно поняв суть его преползновений. Икуто виновато пожимает плечами и вновь возвращает ладонь ему на талию. —С Аму получалось. —Но я не она, — слегка помрачнев, замечает Тадасе и пытается отстраниться. —Ты не Аму, — соглашается Икуто, крепко обнимая его и не давая уйти, и прижимается щекой к солнечному сплетению, — но меня это полностью устраивает. Тадасе шумно сопит, но больше не пытается отстраниться, невольно расслабляясь от чужих ласковых поглаживаний по бокам и спине. —Я давно…— он пытается, но голос сбивается на смущенное лепетание, — давно простил. А ты… —А разве не очевидно? — усмехается Икуто, — я болен, и это явно не из-за неё. Ведь причиной ханахаки является невзаимная любовь, а в случае с Аму всё явно не так. Но если тебя это успокоит… Я не люблю её, — уверенно произносит Икуто, с нескрываемым сожалением отрываясь от его кожи и заглядывая в глаза, — теперь не лгу? —Вроде нет, — с сомнением отзывается Тадасе, но неожиданно грустно хмыкает и отводит взгляд, — так эгоистично… Икуто недоуменно смотрит на него, не понимая, чем вызвана такая реакция. —Я ревновал, — выдавливает из себя Тадасе, нервно прикусывая нижнюю губу, — не только Хинамори к тебе, но и тебя к ней. Я думал…думал, что если вы будете вместе, то ты забудешь обо мне. Просто выкинешь из своей жизни, как ненужную вещь из прошлого, что только мешается под ногами. Я понимаю, что не имею на это права, но… Икуто не дает ему договорить и мягко толкает на стоящую позади кровать. Тадасе падает, не успев сориентироваться, и Икуто нависает сверху. — Даже не думай о таком, — рычит Икуто, — никакая девчонка не встанет между нами. Для меня всегда на первом месте будешь ты. Едва ли он планировал признаться так. По правде говоря, он вообще не планировал признаваться, но слова вырвались против воли. Он чувствует прилив злости на девчонку — если бы он не решился наконец разорвать эти отвратительные отношения, в итоге бы всё было намного хуже. Но с одной стороны Икуто даже был немного рад, что Аму по итогу оттолкнула Тадасе — она не встала между ними, позволив вновь сблизится. Правда, в итоге… Икуто невольно переводит взгляд на обнаженную тонкую шею и острые ключицы и облизывает пересохшие губы. В итоге это получилось слишком близко. В этот момент он радуется, что Тадасе в силу возраста не понимает его реакцию, иначе ему было бы неловко. Икуто находит в себе силы поднять взгляд на его лицо, но тут же жалеет об этом. Он невольно смотрит на его обкусанные губы и всеми силами подавляет желание его поцеловать. В легких вновь давит, а на кончике языка горчит пыльца. —Скажешь тоже, — улыбается Тадасе, обхватывая его лицо ладонями и мягко гладя по щекам, — тот человек, из-за которого это… Ты злишься на него? —Нет, — тихо отвечает Икуто, прикрывая глаза и наслаждаясь медленными ласковыми движениями его пальцев, — я слишком сильно люблю его. Настолько, что даже готов умереть. Правда, я не хочу снова делать ему больно, пусть и в последний раз. Чужие пальцы осторожно касаются скул, висков и зарываются в волосы. Икуто довольно выдыхает. Это не Аму, с которой нужно постоянно быть настороже, потому что в любой момент её настроение изменится и от ласки она перейдет к насилию. Тадасе касается его осторожно и бережно, словно пытаясь приручить дикого зверя. —Скажи мне кто это, — тихо просит Тадасе. Икуто отрицательно качает головой. —Унесу эту тайну в могилу, — улыбается Икуто, за что тут же получает коленом в бок. Тадасе шутку не оценил — это видно по недовольно поджатым губам и нахмуренным бровям. Икуто теперь прекрасно понимает, почему именно сегодня чувствует себя так хорошо — это признак того, что его организм больше не способен бороться с болезнью. Он скоро умрет. Если и не сегодня ночью, то завтра-послезавтра точно. Ростки медленно но верно поражают сердце, оттого эта странная аритмия и боль в груди. —Незабудка, — пытается перевести тему Икуто, — что она значит? —Ну, — Тадасе переводит взгляд на потолок, — много чего: постоянство, верность, истинная любовь… Икуто роняет голову ему на грудь и утыкается носом в основание шеи. Едва ли он может назвать себя постоянным либо же верным — Икуто настолько ветреный, насколько им можно быть. Истинная любовь звучит уже интереснее, но отдает прогнившей шаблонностью приторно-сладких детских сказок. —Но я склоняюсь к другому объяснению, — продолжает Тадасе и его ладони перемещаются ему на шею, всё так же осторожно поглаживая и слегка разминая, — вечная память. Ведь, ну… Незабудка ведь просит не забывать о ней? Икуто тихо смеется. Шутка глупая на самом-то деле, но сейчас кажется ему довольно забавной. —Помнить, — повторяет он, ворочая слово на кончике языка, как невкусную конфету, — чтобы всегда помнил обо мне… Да, это объясняет. Икуто привстает на локтях, заглядывая ему в глаза. Кажется, остатки здравого смысла потеряны и остается только безрассудство. Он склоняется, слегка соприкасаясь с ним носами и с нескрываемым удовлетворением замечает, как в его глазах вспыхивают непонимание, растерянность и смущение. —Я слишком эгоистичен и жаден, — признается Икуто, — можно я украду у тебя еще кое-что? И прежде чем Тадасе успеет хоть как-то среагировать, он закрывает его глаза ладонью и осторожно целует. Не спеша, то ласково целуя в уголки губ, то мягко сминая нижнюю губу. Тадасе вздрагивает, но понимает немую просьбу и приоткрывает рот, позволяя углубить поцелуй. Это неправильно, абсолютно неправильно и недопустимо, но так до боли в груди и сбитого сердцебиения сладко. Икуто отрывается от него и коротко усмехается. Будь его воля, он бы остался здесь на всю ночь и…ну по крайней мере научил бы целоваться, а то его навыки были совсем никакими. Но подобной роскоши Икуто себе позволить не может. Он убирает руку с его лица, но Тадасе так и остается лежать с закрытыми глазами. Икуто напоследок касается его щеки, ласково гладя и чувствуя кончиками пальцев как горит его кожа, но Тадасе не реагирует, лишь рассеянно облизывает нижнюю губу. — Выбей свое имя рядом с моим на плите. Я буду ждать тебя. Икуто поднимается с кровати и быстрым шагом выходит из комнаты. Но невольно останавливается, крепко стиснув зубы, когда слышит тихие сдавленные всхлипы. В груди вновь сводит болью. Он качает головой и уходит. Выйдя за ворота Икуто оборачивается, испытывая острое дежавю, но улица темна и пуста. Видимо такова их судьба: Икуто в очередной раз сбегает, оставляя его в одиночестве. В этот раз навсегда.