magic city

Глаза разлипаются лишь тогда, когда за окном уже темнеет. Стрелки настенных часов медленно, но верно приближаются к пяти часам вечера. Тело ноет, ноги гудят после восьми часов хождения на каблуках. Потягиваюсь и со вздохом свисаю с кровати, выбираясь из под тёплого одеяла с надеждой быстрее проснуться окончательно. Спустя минут десять я всё же нахожу силы встать и покинуть пределы спальни. Несколько секунд требуется мне для того, чтобы не заорать при виде спящего на моем диване парня, и вспомнить события сегодняшнего утра. Не помню уже, каким чудом мне удалось довести его до квартиры, но то, что это заняло у меня слишком много времени, я знаю точно. Первично я переживала, что Глеб может свалить втихую и больше никогда не появиться, и тогда деньги за его весёлый вечер придётся платить мне. Поэтому, увидеть его тут было даже в некоторой степени приятно, хотя количество проблем от него одного за всё время нашего знакомства, если можно так назвать, зашкаливало. Зато Голубин делает хорошую кассу клубу. Плюс? Несомненно, и он перекрывает все минусы разом. Вот только я совсем не рассчитывала, что дойдёт до такого. Прохожу к кухонной столешнице и набираю стакан воды, не переставая наблюдать за парнем. Надо его будить? Его ведь точно кто-то да ищет, ждёт, переживает за него. Может, и дела какие-то имелись, хотя вряд ли это уже имеет значение. С минуту ещё поколебавшись, всё же решаю будить. Не то, чтобы он мне слишком мешал, даже не храпит, но всё же меня смущают сложившиеся обстоятельства. Подхожу и легонько бью кончиками пальцев по плечу парня. Не реагирует. — Гле-еб, подъем! — проговариваю, наблюдая, как он начинает хмуриться, но не просыпается. Наконец, повышаю голос совсем: — Глеб! Голубин открывает глаза и, увидев меня, нависнувшую над ним, вжимается в диван. Ещё несколько секунд разглядывает, затем окидывает глазами комнату. Вероятно, понимание всего происходящего приходит в тот момент, когда из него вырывается тихое «блять». Я с усмешкой отхожу от дивана, давая Глебу подняться. Он морщится, потирая лоб рукой, и взъерошивает торчащие во все стороны волосы. — Таблеточку? — предлагаю, наверное, чересчур издевательским тоном, но Голубин не обращает на это внимания. — Если можно, пожалуйста, — он со вздохом разминает шею. Я ничего не отвечаю и беру второй стакан, набираю туда воду и кладу пластинку обезболивающих на стол. Верно расценив это, как предложение встать, парень неспешной и кривой походкой доходит до столешницы и присаживается на стол напротив меня. — Ты очень хорошо устроился, я так посмотрю, — с прищуром наблюдаю, как Глеб жадно глотает воду, а затем с обречённым видом ставит стакан, переводя взгляд на меня. — Извини. — Это должны были быть первые твои слова, теперь маловато будет одного «извини». — Я очень виноват и я знаю, что должен дохуя денег, и тебе лично тоже. Просто дай мне пятнадцать минут, — он снова роняет голову в руки. Постукиваю ногтями по стеклянному графину и прикусываю щеку, вместе с тем удивляясь его наглости. Повисает молчание, но, на удивление, не тягостное. Я жду, пока парень что-нибудь скажет или хотя бы поднимет свою голову, потому что мне точно сказать ему нечего. Наконец-то, подаёт голос: — Я сильно накидался? — Ты даже не помнишь? — я с удивлением раскрываю глаза. Глеб смотрит на меня с выражением «по мне не видно?» и я начинаю смеяться. — Сильно. — Блять, — вздох. — Как я вообще тут?.. — Я тебя довела. Или дотащила, не знаю, как правильно, — пожимаю плечами. С удовольствием наблюдаю, как стыд и смущение во взгляде зелёных глаз начинают преобладать над смелостью. — Прости. — Да ладно уже, я не в обиде. Только деньги верни и сделаем вид, что ничего не было. Я называю сумму и Голубин без возражений и возмущений переводит её на мою карту, накидывая пять косарей сверху. Я в ответ лишь с одобрением киваю. — Молодец. А теперь рассказывай, что произошло, — подпираю рукой подбородок. Глеб откладывает телефон и смотрит на меня в ответ. — Это важно? Я хмыкаю. Не то, чтобы для меня это правда имеет какое-то значение, но парочка аргументов «за» имеется, плюс небольшой личный интерес. — Не подумай, что я как-то плохо о тебе думаю, но сам посмотри: ты приходишь в клуб и несколько вечеров подряд бухаешь в гордом одиночестве, а сейчас, после того, как ты почти весь день был в отключке, ты никому не перезваниваешь и не отвечаешь на сообщения, так что варианта два — либо никто не переживал и не писал, либо все привыкли к тому, что ты в загулах. Так что, у тебя есть замечательная возможность выговориться. Голубин закашливается глядя на меня, как на последнюю сумасшедшую. — У тебя хуево выходит играть в Шерлока. — Хочешь сказать, я не права? — знаю, что скорее всего так и есть, но не могу отказать себе в удовольствии поиздеваться над ним. — Да, — протягивает свой телефон в чёрном кожаном чехле с золотистыми углами. Смотрю на экран блокировки и понимаю, что всё-таки не ошиблась. — Чувак, один пропущенный от звукаря и несколько сообщений из телеграмма это не считается. Если бы я с утра не отвечала никому, у меня под дверью бы уже стояло как минимум два человека, — отдаю обратно и вздыхаю. По глазам парня вижу, что он хочет послать меня, но сейчас он не в той ситуации, чтобы сделать это. — Это ничего не доказывает. — Как хочешь. Отворачиваюсь и принимаюсь за раскладывание посуды с сушилки на свои места. Пару минут никто ничего не говорит и тогда парень опять первым подаёт голос: — И дальше что? — Ты о чем? — Ну, типа… Блять, у тебя в квартире незнакомый человек и ты так просто к этому относишься? — он встаёт и наливает себе ещё воды. Я поворачиваюсь, закончив, и хмыкаю. — Вполне себе знакомый, да и что мне ещё тебе говорить? Тебя никто не держит, можешь в любой момент уйти, — на этих словах по взгляду парня понимаю, что он, видимо, думал, что так просто отсюда не свалит. Увидев появившийся решительный настрой, добавляю: — Но ты мне всё ещё должен вино и букет цветов. — Я же скинул деньги. — Было бы всё так просто, — загадочно улыбаюсь. Нет, я просто издеваюсь, но теперь он это видит и не игнорирует. — Давай в следующий раз, мне реально идти надо, — Глеб забирает со стола свою поясную сумку и проходит к коридору, чтобы обуться. Надевать куртку потребности нет — он в ней спал. — Я даже разулся в таком состоянии… — Не думай, что сам, — парень смотрит на меня с явным недовольством. — Я полы вчера вымыла, а на это, знаешь ли, ещё надо время найти. — Ладно, извини. И ещё раз спасибо, — на мгновение на его губах мелькает улыбка и тут же исчезает вместе с ее обладателем. Закатываю глаза и проворачиваю ключ. Можно спокойно выдохнуть. А, хотя, надо ещё с деньгами разобраться, дозвониться до Яны и объяснить, что произошло. И про этих гребаных барменов тоже не забыть бы. Спустя полчаса я успела выкинуть из головы, что моё утро, а точнее вечер, который уже давно перестал так восприниматься, начался совсем не с заваривания кофе в течении получаса в тщетных попытках не уснуть. Глеб здорово меня взбодрил. Когда мы с ним познакомились, он был абсолютно таким же, только ещё заносчивее. Видимо, с возрастом спокойнее стал, к земле потянуло. Невольно усмехаюсь своей мысли. То же можно сказать и про меня и не только потому, что мы ровесники, а и потому, что я тоже очень изменилась с того момента. Лет пять прошло, если не больше, как никак. Из ностальгических мыслей вырывает стук в дверь. Взгляд на часы — начало седьмого. С радостью думаю, что это курьер с моим новым платьем. В предвкушении подхожу к двери, наверное, даже чуть подпрыгивая и открываю. Улыбка на моем лице резко меняется раздражением. — Опять ты, — вздыхаю, повисая на дверном косяке и разглядывая Голубина, когда вдруг дохожу глазами до пакета из алкомаркета. С интересом вскидываю бровь. — Да, ты права, мне, блять, некому выговориться, — на этих словах на губах парня появляется грустная полуулыбка, но тон достаточно саркастичный. Глеб трясёт пакетом в руках и по звуку я слышу, что недооценила количество купленного им алкоголя. — Я вообще не претендовала на это, но заходи, — отхожу в сторону и пропускаю парня в квартиру, перехватывая пакет. От неожиданной тяжести чуть не роняю. — Тебе что, вчерашнего было мало? — Мало. — Ты у меня опять ночевать не будешь, мне завтра на работу, — предупреждаю, наблюдая, как лихо Голубин скидывает с себя кроссовки. Прыснув со смеху, поворачивается ко мне. — Так вместе и поедем, — проходит вглубь квартиры и по-хозяйски кладёт куртку на диван, не давая мне даже возможности возмутиться. — Могу в душ заскочить? — Не прихуел? Какой-то ты больно дерзкий, как для того, кто час назад тут умирал. И у тебя же дела были, нет? — не отрываясь глазами от парня, ставлю алкоголь на столешницу. Он громко цокает языком. — Решил, что выпить с управляющей стрипклуба и рассказать ей о всём, что болит, важнее. — Не забывай, что это я тебе одолжение делаю, а не ты мне. Вали в душ, пока не передумала, — достаю вино и, заметив, что Глеб хочет возмутиться, добавляю: — Полотенца в тумбе под раковиной, гель для душа в чёрной бутылке. Упаси боже ты что-нибудь ещё тронешь. Последнюю фразу произношу с лёгкой улыбкой, чтобы снизить накал словесной перепалки. Голубин усмехается и уходит в ванную. Не знаю, почему, но в этом есть свой шарм. Глеб выходит из душа примерно в тот момент, когда я разливаю вино по бокалам. Мне до сих пор смешно, что я согласилась на что-то подобное. Кинув взгляд на парня, замечаю, что его заинтересовали фотографии на стене. Может быть, в других обстоятельствах я хотя бы возразила, что не очень то и красиво лазить по чужому дому, но сейчас я прекрасно знаю, на что он наткнется. И только я об этом думаю, со смешанными эмоциями в голосе отзывается Голубин: — А с кем… Блять, — он поворачивается, когда я подхожу к нему. — Это то, о чем я думаю? — Ну, если фотография со свадьбы для тебя кажется неубедительной, то нет, — со вздохом останавливаюсь глазами на одной из рамок. — А так, да, Кулик мой бывший. — Ахуеть, — парень неверяще сверлит во мне дыру и, наконец-то, вспоминает: — Ты это вот та, с розовым каре? Шатохина? — Даже фамилию вспомнил, — я удивлённо улыбаюсь. — Мне всё интересно было, ты сам вспомнишь или со вспомогательной информацией. — Да я с того времени вообще людей плохо помню. Не только людей, в целом плохо помню, что тогда происходило, — он как-то мрачнеет, но тут же скидывает это наваждение. Игнорирую этот жест, прекрасно понимая, о чем он — тусовки в то время не пощадили никого. — Вы же вроде расставались. — Расставались, потому что у него тогда была девушка, а я не знала об этом. Мы где-то год не общались и потом он мне написал в конце семнадцатого, — на секунду останавливаюсь, чтобы понять, интересно Глебу или не особо. Но он тут же кивает головой, призывая продолжить. — Мы начали жить вместе, спустя полтора года он сделал мне предложение, а два года назад развелись. Конец. — И всё? — Что «и всё»? — прохожу к столешнице. Парень следует за мной и с явным раздражением поясняет. — Почему развелись? — А ты Депо не знаешь? Ответ слишком очевиден, чтобы озвучивать, и до сих пор болит. Ловлю сочувственный взгляд Голубина и отворачиваюсь, возвращаясь к прежнему занятию. Мне уже плевать на прошлое, но… Просто бывают такие дни, когда воспоминания кажутся особенно болезненными. — Зачем фотки с бывшим хранить? — недоумевает, делая глоток вина, которым осушает половину бокала. Сжимаю свой чуть крепче. — Времени снять нет. Что там с тобой? — быстро перевожу тему. Парень щурится и кивает собственным мыслям. Что-то мне подсказывает, что не одна я тут любитель залезать другим в голову. — Ну, в общем, мы расстались ещё месяца три назад, но блять, — он вздыхает, роняя голову в руки. — Сука, она мне изменяла. — Воу, — не ожидаю такого резкого перехода к самой сути. В голосе Глеба не то, чтобы равнодушее, скорее сильно сдерживаемая злость и обида. И что-то мне подсказывает, что скоро он перестанет держаться. — С парнем, с которым они были лучшими друзьями. Блять, я ей верил, что они просто друзья. Я идиот? — поднимает голову на меня, ожидая ответа. Слегка закусываю губу, медленно качая головой. — Нет, ты просто ей доверял, она была тебе близким человеком. — Да. — А доверять кому-то хуево тем, что когда это доверие подрывают, разочаровываться слишком больно, — обвожу пальцем контур бокала. Глеб кивает и подносит свой. — Тост? Согласно киваю и, последовав примеру парня, опрокидываю своё вино почти до конца. А я ведь уже почти забыла, как это больно, оказаться преданным кем-то близким, родным. Даже зажившие раны ноют, если на них правильно надавить. … — Почему ты ушёл со сцены? — девушка заглядывает за спину парня, где с микрофоном перед ревущей толпой скачет Фараон. Депо улыбается слишком похотливо и его затуманенные глаза говорят всё ещё до того, как он откроет рот. — Соскучился. Очень, — добавляет с нажимом, обжигая дыханием шею Шатохиной. Мужская рука скользит по её спине, пробираясь под короткий топ. — Не тут же, — опускает его руку и ловит запястье. Тянет за собой и парень без возражений поддаётся. — С тобой хоть перед ними, — указывает рукой назад и оголяет зубы. Лиза слегка кусает губы, с трудом ловя взгляд Артёма — в ней самой трезвости и адекватности не больше. — Глеб в курсе? — коротко кивает. И когда успел предупредить? — У нас с тобой пять минут. Спустя обещанное время Кулик тихо стонет, крепко сжимая одной рукой перегородку между туалетами, а второй придерживая копну розовых волос. В его глазах мутнеет окончательно, когда он рывком и без особого сопротивления со стороны подруги подтягивает её к себе и рвано, жадно целует в губы, кусая до крови… —… И Саша даже со мной ездила на концерты в Европу, для меня это… — Голубин на секунду останавливается, глядя сквозь стеклянный графин. — Что-то очень серьёзное. Я киваю, слегка прищуриваясь. Чувствую, как щеки заливаются краской от нахлынувших воспоминаний и вина. Кажется, Глеб даже не замечает моей отстранённости, потому что пока я растягиваю бокал, он глушит два. Во времена, когда Артём выступал с Глебом, я почти на всех концертах присутствовала, будто у меня других дел не было. По правде, так и было, я их все отменяла, чтобы не расставаться с Депо и всей весёлой компанией. Ко мне даже успели привыкнуть, поэтому я никаких проблем не создавала. Ну, кроме того, что оказалось, что я была любовницей и все прекрасно знали о его отношениях, только вот похоже мне об этом решили не говорить. — Мне кажется, это не показатель. — Для кого как, — он достает сигарету и сжимает между пальцев. Кивает в сторону балкона: — Покурим? — Пошли. — У Алеси почти никогда не было времени присутствовать на концерте, и бля, я понимаю, что она тоже работала, но знаешь… — парень прокашливается и делает затяжку. Затем, переводя взгляд на меня, вопросительно кивает. — Я купить забыла. — Угощайся, — золотые «Мальборо» скользят по небольшому столику ко мне и я благодарно киваю. — Всегда завидовал тогда Артёму, ты везде с ним была. — Было бы чему завидовать. Я кроме этого ничем не занималась, считай, жила на его содержании, а когда тур закончился, моя роль «рэперской подружки» себя исчерпала и он вернулся к своей девушке, о которой я ничего не знала, — выпаливаю всё на одном дыхании. На лице парня появляется удивленность. — Ты правда не знала? — Нет конечно, ты думаешь, я бы начала с ним спать? Боже, — неверяще качаю головой, — то есть, вы все знали, но ни мне, ни его девушке не рассказали ничего? — Все были уверены, что ты в курсе, а я так вообще думал, что он расставался с той… Не помню, как её. Ну и у нас это что-то в порядке вещей, завести подругу на время тура. Не удостоив парня ничем, кроме порицающего взгляда, начинаю рассматривать сигарету в руке. Свободная тянется к вину почти безвольно. Тем временем Глеб начинает новый виток своего рассказа, параллельно наполняя вином бокал. — Когда я об этом узнал, конечно, отреагировал эмоционально. И оказалось, что в этом виноват я. Не она в том, что трахалась с кем-то на стороне, а я, — лязг от зажигалки, которую парень то зажигает, открывая, то снова закрывает, начинает становиться ритмичным и здорово действовать на психику. Но я ничего не говорю Голубину, потому что вижу, что чтобы продолжать держать голос ровным, он старается изо всех сил. — Всегда виноват изменщик. Если её что-то не устраивало в отношениях, надо было говорить, а не искать «поддержки» в ком-то другом. Поворачиваюсь к столику, чтобы кинуть сигарету в пепельницу, и встречаюсь с глазами Глеба. Внимательный, даже слишком, взгляд не отрывается от меня. Я тоже не отворачиваюсь. Он понимает меня, как и я его. На губах парня намечается лёгкая усмешка. — Да, — он кивает, отворачиваясь, — Ты права. — Вспоминаю времена, когда ты также жаловался мне на Кафельникову, — улыбаюсь, когда Голубин снова смотрит на меня с удивлением. — Проблемы у вас, правда, были другие. — Как ты это всё помнишь вообще? Я даже не думал, что такое случалось. — Ну, у меня не так уж и много весёлых воспоминаний, поэтому с того времени самые яркие. Мы с Алесей даже подружились в какой-то степени, и потом она жаловалась мне на тебя. — Серьёзно? — Шучу. …— Куда дальше направляемся? — Лиза отрывается от застегивания чемодана, и поворачивается к небольшой компании. — Москва последняя была, — отвечает Глеб, хотя ответ ожидался от Депо. Про то, что тур сегодня заканчивается, она итак знала. — Знаю, знаю, — садится рядом с Артёмом и кладёт руку на его плечо, заглядывая в голубые глаза. — Мы куда дальше? — Ну, я в Питер возвращаюсь, ты тут остаёшься или где ты там живёшь. — Что значит «где я там живу»? — сердце бьётся чаще в плохом предчувствие. Карие глаза метаются в сторону Голубина, ища поддержки, но тот лишь с виноватым выражением лица забирает со стола бутылку шампанского, которое забрали с гримерки, и уходит из номера. Напоследок лишь в прощальном жесте машет девушке в дверях. Она за ним закрывается. — Слушай, мы круто провели время, да, спасибо и всё такое, но пора прощаться… — Кулик пожимает плечами, намереваясь поцеловать Шатохину, но она уворачивается. По щеке стекает слеза. — По-твоему, я шлюха какая-то? Ты вот так просто говоришь, что всё, мы классно трахались, бухали и нюхали вместе, но тур закончился и потребность в тебе вместе с ним? — голос почти не выдаёт обиды и пытается казаться устрашающим, пусть и предательски дрожит. — Я не буду ради тебя расставаться с девушкой, извини. Она, может, и не смогла со мной быть в этом туре… — С девушкой?! Ты совсем ахуел?.. Около часа ночи у меня начинают слипаться глаза. То ли от того, что перед этим я плохо спала, то ли потому, что я уже не успеваю за тем, что говорит Глеб. Он пьяный, но вполне соображающий, поэтому язык у него развязывается страшно, как это часто бывает у замкнутых и молчаливых людей. Я же успеваю до какой-то степени протрезветь и ощутить, как нарастает головная боль. На всё, что рассказывает Голубин, я никак не отвечаю, лишь слегка киваю, надеясь, что это рано или поздно кончится. Наконец парень замолкает. Внутренне радуюсь, наверное, сильнее, чем стоило бы, и впервые за последние полчаса подаю голос: — Поздно уже, тебе, наверное, пора… Глеб смотрит пристальнее, чем до этого, и мне даже становится неловко. Сидим мы на диване и уже гораздо ближе друг к другу, чем раньше, что тоже не может не настораживать. — Что?.. Не успеваю закончить вопрос, как мои губы накрываются губами Голубина. Впадаю в ступор на первые несколько секунд, когда понимаю, что его рука ложится на мою шею, вызывая дрожь от холода. Приходя в себя, резко отстраняюсь и встаю. — Блять, прости, я просто подумал… — Ты сейчас не той головой подумал, пробуй ещё раз. Вызывай такси, я спать хочу. Стягиваю лежащий на стуле халат, и, хоть мне вовсе не холодно, укутываюсь в него. Не скажу, что ситуация какая-то убийственно страшная, но эффект неожиданности сделал свое дело. — Извини, пожалуйста, клянусь, я… — Я тебя сейчас ударю, хватит извиняться, всё в порядке. Просто будь добр, проспись и не пей хотя бы несколько дней. — Я могу приходить в клуб? — Делай, что хочешь, но перестань напиваться в сопли. На дворе не шестнадцатый год, — усмехаюсь, провожая парня, и закрываю за ним дверь. День сегодня какой-то совсем бредовый и непонятный выдался. Не хочу даже думать ни о чем. Завожу будильник, чтобы не проспать весь день, и сваливаюсь в кровать, засыпая почти мгновенно.