***
Игры идут интересно. Дима готов рвать и метать, чтобы выиграть; девочки относятся ко всему поспокойнее, но тоже с азартом; Паша обманывает Диму и крадёт купюры из банка; а Антон продолжает тупить взглядом и думать. Катя замечает это, но не решается идти на разговор. В последнее время друг отдаляется от неё, тут нужна другая атмосфера. Они уже давно не разговаривали по душам. Последний раз был после того, как Антон потерялся в лесу. Дальше от него ни слуху ни духу. Но ничего, Катя — верный друг, она готова ждать, поэтому просто продолжает кидать кости и двигать свою фигурку вперёд. — Блять, в тюрьму! Я почти круг прошёл! — корчится Дима, чуть ли не переворачивая доску вверх ногами. — Теперь тебе снова придётся проходить мои отели, — Паша подмигивает не без язвительности. — В этот раз ты точно станешь банкротом. Кажется, Позов скоро взорвётся. — Я отойду. Кать, сходишь за меня? Антон не ждёт ответа и шустро поднимается с пола. Ему нужно умыться. Пока он здесь просиживается, его сестра занята чем-то более приятным — прогулкой с Арсением. Честно, как бы Шаст не любил своих друзей, он бы не прочь оказаться сейчас на месте Оксаны. Невыносимо находиться здесь без него. Что же с ним происходит? Ванна маленькая, но это не так важно. Антон включает холодную воду и сразу плещет себе еЁЁ в лицо. «Какой же я стрёмный», — кажется, так думал каждый хоть раз в жизни, поэтому Шастун не исключение, когда видит свой уставший вид в отражении. Нет, он нормально относится к своей внешности, но сейчас почему-то хочется выглядеть лучше. Чтобы Арсений видел его в лучшем виде, без синяков и воспалений. Чтоб он видел, какие у Антона на самом деле чистые глаза на свету и как он может выглядеть, когда наконец перестанет испытывать стресс и тревогу по поводу отца. Впалые щёки не радуют от слова совсем. А помнится, он имел просто милейшие щёчки, когда мама кормила его пирогами каждую неделю. Сейчас же ему не всегда удаётся да поесть в течение дня. Позади вдруг слышится скрип двери. Антон зашуганно оборачивается, как будто бы он занимался здесь непотребностями, а не обычным самокопанием. На пороге стоит Катя, и он выдыхает. — Ты как? И Антон не знает что сказать. Он просто пялится на подругу и шмыгает носом. — А как же игра? — Дима обанкротился, не переживай, мы закончили. И не переводи тему. Она знает его слишком хорошо, что даже заставляет закатить глаза. Чёрт. — Всё в порядке, Кать, правда, — он подходит ближе, чтобы обойти подругу и уйти от неловкого разговора, но не получается — та раздвигает ноги и руки по сторонам, упираясь ими в проёме. — Ты никуда не пойдешь, пока не скажешь, что с тобой происходит. В её грубом голосе читается не указ, а просьба. Её серьёзно сведённые брови вовсе не означают, что девушка злится, вовсе нет — она переживает. Не даст другу одному страдать со своими бзиками. И Антон сдаётся. Он с грохотом садится на крышку унитаза и закрывает лицо руками. Катя запирает за собой дверь и садится напротив — на край ванны. — Как ты всё всегда понимаешь? Ты ведьма? — как-то пискляво спрашивает Антон, на что девушка смеётся. — Я твоя лучшая подруга, Шаст, и я чувствую, когда в твоей жизни наступает пиздец, — она на секунду задумывается. — Хотя нет, всё проще, ты же как открытая книга — у тебя все эмоции на лице написаны. Антон ахает. — Всё правда так плохо? Катя наклоняет голову вбок, проходится взглядом сверху вниз, а после хмурится и делает ладонью жест «so so». Антон с каждой секундой всё больше уходит в отчаяние. — Ну, выкладывай, чего у тебя на этот раз. Парню приходится собраться с мыслями, ведь он сам ещё не до конца разобрался. Единственное, что понятно до конца: ему прямо сейчас хочется обнять Арсения. Он понимает, что обойдётся дружескими обнимашками с Катей (что тоже очень неплохо!), но это явно не то. — И если ты сейчас скажешь какую-то фигню, из-за которой мы не общались почти две недели, то я изобью тебя мыльницей. Видно, что она говорит это для того, чтобы избавиться от нависшей тишины. Она вовсе не злится и понимает, что Антон не стал бы просто так уходить в себя при всех. У него явно есть то, в чём он не может разобраться. И Катя здесь, чтобы помочь. Вряд ли кто-то ещё сможет это сделать. — О нет, спасибо, меня и так все вокруг пинают, — Антон несильно смеётся. — Ладно, надеюсь, мои слова не покажутся тебе «фигнёй». Катя молча кивает. — Помнишь, что ты мне говорила, когда я пришёл на прошлую тусу? Катя щурится. Ей уже не нравится. — Ну, мы тогда ещё перед домом стояли вдвоём. Она прикрывает глаза. Теперь перед ней предстал тот самый вечер, а память у неё хорошая. Катя всё больше пытается отогнать от себя самые очевидные мысли. — Ты мне ещё тогда сказала, мол, «не влюбись». — Блять. Конечно же, её догадки были верны. — Ну, я, видимо, немного не так услышал. И, возможно, совсем в теории, он мне нравится. Пиздец как нравится. Катя не знает, что и сказать. Хотя нет, знает, но всё же материть друга в подобной ситуации — не лучшая идея. Она лишь вздыхает, пытаясь собраться. Такие ситуации в её планы на это лето не входили. — И что ты скажешь? — Антон смотрит выжидающе, словно преданный пёс, и Катя приходит в себя. Она улыбается и, наклоняясь вперёд, берёт Шаста за руку. Несильно сжимает, словно показывая: «я рядом». И она, ,правда рядом, всегда здесь. — Знаешь, я не думаю, что это так уж и плохо, — немного лукавит, но по-другому не может. — Влюблённость это прекрасно, главное знать меру. Антон кивает. — А теперь по порядку, каким это боком он из человека, который ударил тебя, превратился в возлюбленного. — Эх, он даже ударил меня тогда сексуально. Катя впивается ногтями в чужие костяшки. Антон шипит, но руку не убирает. — За что? — Я смотрю, ты любитель БДСМ. Боль нравится? Возможно, Катя слишком резко восприняла шутку, но она не может позволить, чтобы кто-то ещё раз тронул её друга. Она должна дать понять Антону, что никто не имеет права с ним так обращаться — даже симпатичный парень, которые ему нравится. Девушка переживает, что Шастун мог на психологическом уровне отложить отношение отца к себе как что-то правильное. — Нет, с чего бы… Кать, это было один раз, да и я тогда на него замахнулся, ведь так? Она немного расслабляется. — Тем более он потом спас меня пару раз. Так что он исправил своё положение. Что уж ещё говорить, если мы последние пять дней гуляем вместе с утра до ночи, и я даже был у него в гостях несколько раз! Катя окончательно расслабляется. Иногда она чересчур заводится из-за подобного. Антон ей как брат, ну не может она дать его в обиду. — Ладно, а теперь всё сначала, я слушаю.***
Честно, после разговора с Катей стало чуть легче. Да что уж — в разы! Подруга спокойно растолковала его чувства по полочкам, дав понять, что а) ему правда нравится Арсений и б) возможно, Антон тоже ему нравится. Сам Шастун об этом даже не думал, но Катя заявила, что ей виднее со стороны. Её аргументы были такие: 1) Стал бы натурал проводить столько времени наедине с парнем, игнорируя своего лучшего друга? 2) Стал бы натурал так извиняться перед едва знакомым парнем? 3) Стал бы натурал сидеть на мосту, пока сзади его обнимает рандомный чувак? И это только одни из множества. Катя так же придиралась к словам, мол: «Скажи дословно, что он сказал?». Антон не считает это таким уж важным, но подруге не отказывает. Рассказывает всё, что помнит. И честно, результаты, взвешенные девушкой, очень воодушевляют. Теперь осталось лишь поделиться этим ещё кое с кем. Ребята вовсе не искали их: оказывается, Катя сказала всем, что Антону нужно немного отойти от «одной» ситуации, поэтому не надо их тревожить. Благо, все друзья Шастуна понимающие. Ни одна душа не зашла в этот «туалет для переговоров» в течение часа. Даже Дима, который тут же побежал на толчок, как они вернулись. — Он всё это время терпел. Вы еле успели, он уже хотел в цветочный горшок поссать, — смеётся Паша, хлопая рукой по полу. — Садитесь, щас во что-нибудь ещё сыграем. Антон, ты как? Шасту приятно, что новые знакомые уже относятся к нему так по-доброму. А ведь именно он разлучил их с Арсением и их компашкой. Да, идея выёбываться не на своём месте была такая себе. Жаль, что ему не пришла в голову идея подумать раньше. — Всё норм, Паш, не парься. Вот только я, наверное, не останусь, мне нужно домой. Никто не стал задавать лишних вопросов. Все просто попрощались с ним и пожелали хорошего настроения. Катя же напоследок подмигнула — может быть, подумала, что он пойдёт к Арсению. К сожалению, это не так. Ему бы сейчас поболтать с ещё одним другом, который, вроде как уже должен был ответить на его вопрос в дневнике. Путь до заброшки составил несколько минут. Как же необычно, что тут всё близко. Настроение поднимается с каждым шагом под тёплым солнцем, под умеренно пролетающими кусками облаков. Сейчас бы только взять ручку в руки и… Антон не успевает до конца подняться по лестнице, как видит на полу в коридоре скомканную бумажку. Плохое предчувствие не отпускает, пока он медленно шагает в назначенную комнату. И его охватывает ужас. В центре на полу лежит раскрытый дневник, вот только он уже не выглядит таким, каким его оставлял здесь Антон. Он в грязи, явно помят, а обрывки страниц криво выпирают из центра корешка. Повсюду валяются листы — и пустые, и с уже написанным текстом. Шастун аккуратно поднимает его и отлистывает в начало. «Клоуны» — написано на первой странице поверх надписи Барсика. Некоторые страницы далее перечёркнуты хаотичными линиями, некоторые вырваны, а некоторые подписаны противными словами: «Пидоры», «Ебать психи», «Это реально люди писали? Вам совсем общаться не с кем?». С каждой подобной фразой руки Антона опускались всё ниже. Не было сил держать то, что совсем недавно было лишь их личным, тайным, а теперь стало какой-то шуткой для других. Не описать, как Антону стало неприятно. Словно в грудь ударили чем-то тяжёлым. Эта детская сказка, которая была у них с Барсиком, дарившая чувство спокойствия и защиты, теперь стала будто голой, открытой для всех. И хоть он понимает, что это сделали какие-нибудь противные дети, которые ещё не сталкивались с подобными чувствами — всё равно обидно. Их история закончилась, прямо тут. Шастун хочет отыскать последнюю страницу, чтобы узнать, ответил ли что-то ему друг по переписке, и находит её без труда. Она валялась оторванная совсем недалеко. Читает всё еле-еле, так как половина слов скрыта за рандомными пошлыми рисунками на всю страницу, но в конце отчётливо видно — Барсик остановился на полпредложении. Текст явно не закончен. Антона начинает накрывать понимание, что, скорее всего, это его друг оставил здесь дневник. Именно он дал кому-то прочитать его мысли. Шастун злится. Как же он так мог с ним поступить? Просто взять и оставить… Антон пинает дневник, и тот отлетает к стене. Больше Шаст на такое не поведётся. Описывать свои чувства незнакомцу, чтобы их потом комментировал какой-то кретин? Нет уж, закончили на этом. Перед тем как уйти, Антон всёё же решается оставить кое-что ещё, помимо гнева. Он пишет одну единственную фразу на последней странице дневника и под окном на стене: «Зачем ты так со мной поступил?» Чешир. Больше он не подставляет «твой друг». Не сегодня, не сейчас, когда вдруг яркий день резко превратился в отвратительно приторный.***
Домой Антон идёт быстрее, чем обычно. Хочется просто уткнуться лицом в подушку или же поиграть на гитаре. Настроение и так было смешанным, а после того, как у него буквально отняли сокровенное место, стало ещё хуже. Отец, как обычно, сидит у телевизора, засмотревшись на какую-то глупую передачу. Он совершенно не обращает внимания на сына, когда тот проходит мимо. Антон тоже не показывает желания здороваться, поэтому просто поднимается на второй этаж. Проходит мимо комнаты Оксаны и замечает, что девушка дома. Недолго она гуляла. — А чего так рано? — он приоткрывает дверь пошире и становится в проёме. Оксана отводит взгляд от окна и смотрит на брата. Её глаза сияют, а широкая улыбка ещё больше намекает на хорошее настроение. Она резко подскакивает с кровати и летит прямиком к Антону. За мгновение она уже обнимает его, да так крепко, что даже непривычно. Шастун обнимает её в ответ, но все же остаётся озадаченным. Немного погодя, он отодвигает девушку за плечи и ещё раз осматривает её. — Ты чего? Что-то случилось? — возможно, месяц назад он бы этого не спросил, но сейчас — просто не может. Стало не всё равно, а давние обиды потихоньку утихали. — Боже, Тош, ты не поверишь, — её голос звучит немного пискляво, не как обычно. Антону теперь не просто любопытно, ему обязательно надо узнать, что же случилось. В голове сразу же прокручиваются всевозможные варианты, но они никак не складываются во что-то логичное. Может, она подобрала щенка? Может, папа извинился перед ней и решил перестать пить? А может, она выиграла в лотерею, и теперь они богаты? Столько вопросов, а ответов нет. — Давай, выкладывай уже, — от нетерпения говорит Антон, немного потряхивая сестру за плечи. Выглядит это очень комично, и Оксана начинает смеяться. От тряски её смех становится прерывистым, заставляя смеяться и Антона. — Ну всё, хватит, хватит, скажу! — прикрикивает Оксана, стараясь сдержать смех. Они успокаиваются и садятся к девушке на кровать. Антон не так часто сюда заходил, поэтому осматривается. Жалюзи приоткрыты, пропуская в комнату солнечные лучи; напротив кровати стоит стол, на котором хаотично разбросаны вещи; зеркало над столом увешано фотографиями Оксаны с друзьями и семьёй; а приоткрытый шкаф у двери наполнен кучей разноцветный вещей, сложенных как попало. Также Антон замечает, какая мягкая кровать у сестры: она наложила сюда огромное количество подушек и пару лёгких одеял. Зелёный ковер с приятным ворсом тоже навевал уют. «Ого, а я из сумки ещё не все вещи даже достал», — думает он, пока Оксана всё же не начинает говорить. — Короче, я же сейчас гуляла с Сеней, — кажется, она краснеет после каждого сказанного слова. — И мы были в лесу, много болтали и просто классно проводили время. Когда тема зашла об Арсении Антон встрепенулся. Уже стало не так смешно. Почему-то Шастуна резко окутало мурашками и плохим предчувствием. Чему же она так рада после прогулки с Арсением? — Ну и мы сидели рядом, я просто решила прикольнуться, спросить кое-что и… — она затаила дыхание. Антон тоже. — Мы поцеловались! — на выходе. А Антон всё ни как не мог выдохнуть. Всё, о чем они говорили с Катей, разрушилось двумя словами. Как и вся надежда Шастуна на хоть какую-то взаимность со стороны парня. «Правый коронный, левый похоронный», — проносится в голове Антона с целью рассмешить самого себя, но почему-то не получается. — Ты прикинь! Это было чудесно, мне кажется, я влюбилась как полная дура! — Оксана что-то продолжает говорить, но Антон не хочет даже слушать об этом. И вот она опять впереди. Опять тот, кто дорог Антону, выбрал её, а не его. Опять всё разрушено, а Оксана даже этого не замечает. Она всю жизнь не замечала, что её любили больше, что ей доставлялось всё, а брату ничего. И вот снова. Злость подходит к горлу, хочется заткнуть девушку и больше ничего не слышать об этой ситуации. Но когда он снова смотрит на сестру, то останавливает себя от грубых слов. У неё правда горят глаза. Она улыбается так искренне, что захватывает дыхание. Хочется видеть это почаще, если честно. Антон остывает так же быстро, как завёлся. Он не будет совершать ошибок прошлого, не будет снова рушить то, что у них есть. — Я рад за тебя, Окс. Правда. Девушка прерывается на полуслове и, немного помедлив, снова обнимает брата. Они валятся назад, попадя прямо в центр плюшевых игрушек. Оксана смеётся, начиная бить розовым единорогом Антона, а тот в отместку берёт авокадо. Так и сидят, устраивая мягкие бои. Шастун хочет стать настоящим старшим братом, хоть и потеряв при этом кого-то. Пусть даже этот кто-то самый приятный парень на свете, с прекрасной улыбкой и смешными подколами. Он же и научил Антона ценить Оксану, ведь она правда единственная из его родни, которая пытается сохранить семью. Всё наладится как-нибудь потом. Всё будет хорошо.***
Арсений витает в облаках весь оставшийся день. Пропускает мимо ушей мамин рассказ о соседях, молча слушает папины возгласы по поводу неработающей газонокосилки, и так же в раздумьях идёт с Серёжей плечом к плечу в лес. Перед глазами лишь Оксана. Ее теплые руки и нежный поцелуй. Честно, она понравилась ему с первой встречи. Яркая, незабываемая, что-то новое и светлое в его жизни. Она красивая и смешная, прям подстать ему. Но так же его и мучают странные чувства, которые кричат — что-то не так. Это неправильно, надо по-другому! С Оксаной хорошо, но как-то странно. Как будто чего-то не хватает. Он рассказывает о случившемся Серёже, а друг лишь говорит о том, как же Арсу повезло. Такая девушка запала на него — кому же такое не понравится? Поэтому Серёжа ему тут не помощник. Просто трындит о том, чтоб Попов перестал думать головой и наконец дал свободу мозгу пониже. А Арсений не может. В его голове диссонанс. Он не понимает, чего хочет по-настоящему. Нужны ли ему вообще сейчас отношения? А если и нужны, то точно ли с Оксаной? Ему бы не хотелось её обижать: ни отказом, ни отношениями на месяц. Хотелось быть уверенным в своём решении. Ребята из компании тоже несильно помогли. — Эта та девка, к которой ты на пляже катил? — без особого интереса спрашивает Ира, щёлкая семечки. Земля вокруг неё полностью усыпана шкурками. — Если да, то не вижу проблемы. Просто начни с ней мутить, а время уже покажет. Арсений на это лишь вздыхает. К счастью, её перебивает Макар. — Нет, Ир, так нельзя. Видно, что Арсению она небезразлична, поэтому он не хочет её задеть! Ему надо подумать, а потом уже принимать решение, — слова Ильи звучат как спасение. Арсений кидает на него благодарный взгляд. — Какие же вы парни мягкие. А вот она хочет, чтобы ты поскорее взял её! — Она ухмыляется и тянется за очередной порцией семечек. Попову нечего ответить. Пока Илья продолжает спорить с Ирой о том, какие на самом деле должны быть отношения, Арсений вспоминает про того человека, который и правда должен его понять. Чешир наверняка уже что-то ответил ему! Ну, точнее, ответила. Теперь-то он знает, кто скрывается под маской кота. Только вот пока не хочет раскрывать все карты. Арсений принимает решение как можно быстрее добраться до дневника, прежде чем мысли сожрут его полностью. Он не будет полностью описывать ситуацию, чтобы Окс не узнала, по кого идёт речь. Как жаль, что он не может спросить у неё об этом в роли «Арсения». Потому что в этом доме он кот с максимально предсказуемой кличкой. Попов говорит друзьям, что скоро вернётся, но те снова не замечают этого. Один лишь Серёжа спрашивает, не пойти ли с ним. — Не, Серый, я сам. Скоро буду. Матвиенко жмёт плечами и отворачивается к костру. Попов идёт по вечерней деревне, заглядывая в окна домов. Время около одиннадцати вечера. Кто-то уже ложится спать, выключая свет, а кто-то только готовится к бессонной ночи. Арсению не подходит ни один из вариантов. Он всегда где-то между. Между жаворонком и совой, между Серёже и новым другом, между Оксаной и Антоном. Приходится включить фонарик на телефоне, чтобы забраться в тёмный дом. Тут, как обычно, холоднее, чем на улице, поэтому Арсений подрагивает. Он еле как поднимается с одной свободной рукой на второй этаж, а после с облегчением проходит в знакомую комнату. Но что-то здесь не так. Почему блокнот валяется до сих пор тут? Оксана не убрала его на место или же просто ещё не успела сюда заскочить? Арсений кладёт телефон экраном вниз, чтобы фонарик освещал комнату, и ненароком замечает надписи на стенах. Попов знает каждую из них наизусть, поэтому сразу видит, что кто-то посторонний решил подгадить им с Чеширом жизнь. Он осматривает все стены и понимает: да, однозначно, тут поработали местные хулиганы. — Вот чёрт. Неприятные и грязные слова теперь зачёркивают их завораживающую историю знакомства. Арсению неприятно, но, честно говоря, плевать. Главное, что он нашёл этого неизвестного друга по переписке и в скором времени уже можно будет раскрыть все карты. Это место станет их, но уже в один временной период. Теперь они придут сюда вместе. Арсений наконец берет блокнот в руки и тут же видит кучу порванных страниц, а на уцелевших такие же неприятные оскорбления. Он вздыхает. Попов понимает, что вся вина за это лежит на нём. Именно он сегодня утром не убрал дневник, и теперь все мысли его друга по переписке (и самого Арсения) были прочтены. Никому не было бы приятно такое. С каждой новой страницей его всё больше душило чувство вины. А когда он увидел последнюю — так вообще обнаружил ком в горле. — Блять. Кривые буквы давали понять, что написали явно не в спокойном состоянии, а смысл — добивал. «Зачем ты так со мной поступил?» Ясно же что обращались не к мелким негодяям, а именно к Арсению. Стало настолько не по себе, что из головы даже ушли мысли, кружившие в сознании целый день. Теперь застряла только одна: «Что же я наделал?». Арсений просто сидел, прижавшись спиной к стене, и смотрел на эту чёртову страницу. Как же его воротило от этой ситуации. Надо что-то делать. Подходить к Оксане напрямую не хотелось. Во-первых, это случилось после поцелуя, значит она правда может быть на него зла. А во-вторых — поцелуй!!! Они ещё с этим не разобрались, а тут уже новая проблема. Надо как-то извиниться, дать понять, что ему стыдно и вовсе не всё равно. Вряд ли «Чешир» вернётся сюда вновь, поэтому оставлять извинения здесь — глупо. Надо как-то передать их Оксане, но скрытно. В голову пришла максимально глупая идея. Арсений вырывает эту страницу из блокнота и хватает валяющуюся ручку на полу. Он усердно что-то пишет на обратной стороне листа, а после, перечитав всё, начинает сгибать края бумаги. Через пару секунд у него в руках рождается самолётик. Кажется, Попов максимально доволен собой. Следующий пункт назначения — дом Шастунов.***
Кажется, Оксана с Антоном провалялись вместе весь вечер. Они разговаривали о глупостях, прямо как в детстве, и словно та стена, которая была возведена между ними за эти годы — рухнула. Антон смог поставить на первое место сестру, а Оксана не бросила попытки помочь брату. Также они успели глянуть фильм, отменно посмеяться над героями и съесть кучу попкорна. Отец сегодня заснул раньше обычного, а младшим готовить что-то на ужин было лень. Довольствовались этим. Время текло незаметно, фильм за фильмом. Слишком давно они не сидели вместе «так», чтобы просто взять и разойтись. Но вот зевки Оксаны говорили о том, что скоро всё-таки придётся это сделать. Они уже досматривали очередную комедию, как девушка захрапела. Антона это удивило. Буквально полчаса назад сестра говорила, что не будет спать всю ночь, а теперь пускает слюни на подушку. Шастуну ничего не осталось, кроме как немного прибраться и смыться к себе. Всё же после внутренней борьбы с самим собой (даже если остался в итоге на правильной стороне), в тишине и наедине со своими мыслями нельзя было не расстроиться. Он строил надежды на глупую историю с Арсением, которая никогда не смогла бы стать реальностью. Антон понимает, что это глупо, но и так же он имеет право на грусть. Право забиться в угол всего лишь на одну ночь и похныкать, как маленький мальчишка в коленки. Всё же сердечко ёкало, и этого не убрать. Только временем. Антон машинально сгрёб всю посуду, тихонько отнёс её на кухню и уже собирался уйти к себе, как вспомнил про телевизор. Повезло, что к этому старью вообще удалось подключить ноутбук старшего, а то так бы и смотрели скучные дачные каналы. Никто бы не додумался посмотреть фильмы просто на ноуте. «Есть же телевизор, с большим экраном, ну уж нет!» Он быстро отключает кабель от устройства и берёт ноут в руки. Последний раз глянув на сестру, Антон уже собрался пойти, как его привлёк свет за окном. Уличных фонарей у них нет, а на крыльце их никто не включал. Его на секунду кольнул страх, но не больше. Шастун смело подошёл к подоконнику и окинул двор взглядом — ничего. Стало как-то душно. Никто не проветривал эту комнату уже как несколько часов (лишь поднимали жалюзи), и только сейчас Антон ощутил плотность воздуха. Он ещё раз осмотрел участок, а после открыл окно на распашку — всего на чуть-чуть — сейчас отнесёт ноутбук, переоденется в спальное и закроет. Антон не спешил, медленно стягивал с себя одежду и ставил ноут на зарядку, а после, наверное, минут через пять, уже снова оказался у сестры в комнате. И его на секунду парализовало. На полу, прямо напротив окна и под лунным светом, лежал бумажный самолётик. Антон может поклясться чем угодно, но его тут не было. Первым делом он ринулся к окну (как только отошёл от ступора) и захлопнул его. Страх не давал ему посмотреть наружу, но в целях собственной безопасности это сделать пришлось. Пусто. Никого. Лишь одинокий бумажный самолёт на полу комнаты. Со стороны он выглядел обычным, но вот немного желтоватая (скорее бежевая) бумага казалась знакомой. Антон, недолго думая, нагнулся, чтобы взять его в руки, но тут же остановился. Большая черная надпись на крыле одновременно обрадовала, удивила и сильно насторожила. «Для Чешира» «Не может такого быть», — ошарашенно думает про себя Шастун, всё же подбирая неожиданную находку. Тут два варианта: либо Барсик узнал, где он живёт, либо хулиганы. Почему-то второе отпало сразу, но легче при этом не стало. Значит, он знает, где живёт Шастун. И не просто знает, а отправляет жуткие послания по ночам. Это кажется нечестным. Почему уж тогда не познакомиться вживую? Почему один знает, а второй должен теперь остерегаться сталкера? Он кидает взгляд на Оксану, немного тормозит, но всё же выходит из её комнаты, направляясь в свою. Тут поспокойнее — окна не выходят на дорогу и должно быть безопаснее. Антон садится на кровать и несмело разворачивает странное послание до изначального вида. «Привет, надеюсь, это не выглядит как какая-нибудь кассета смерти из «Звонка», прошу прощения, если напугал. Но я очень сильно захотел извиниться перед тобой прямо сейчас. Прости, что не с глазу на глаз, просто сейчас я немного боюсь твоей реакции. Мне так грустно, что глупые ребята, которые написали всё это на стенах и в дневнике, обидели тебя. Я не специально оставил его. Я бы никогда не стал обижать тебя нарочно или же подставлять нашу дружбу под вопрос. Я очень рад, что ты есть у меня, и больше не смогу существовать на этой даче без тебя. Прошу, прости меня за это. Давай продолжим всё это, но уже вживую? Встретимся на нашем месте завтра, в 00:00. Я хочу показать тебе звёзды. Надеюсь, всё ещё твой друг, Барсик.» Внутри Антона кипели эмоции. Ему никогда не говорили подобное, никогда не писали подобное. Это было так трогательно, что если бы Шастун был в более шатком состоянии, точно бы пустил слезу. Обиды испарились после нежных фраз, словно их и не было. Антон прижал листок к груди и тупо не мог перестать улыбаться. Страх ушел, а мысли о том, что Барсик опасен — подавно. Если он так запарился, значит Антон и правда дорог ему. Ему правда дорога их дружба, их эта странная, немного непонятная, но крепкая связь. Шастуну тоже, тоже дорога! Он может и потеряет Арсения как возлюбленного, но у него всегда будет сестра, Катя, новые друзья и он — сумасшедший человек, который кидается самолётиками в чужие окна по ночам. Человек, который понимает и поддерживает Антона, которому не всё равно. Эта ночь будет для Антона самой спокойной и сладкой за последние несколько месяцев, а то и лет. Листок с письмом будет крепко сжат в руке, сны будут о сказочном мире иллюзий, в душе будет цвести надежда. Всё не так уж и плохо.