ГЛАВА III. Подстава
27 сентября 2022 г. в 18:10
Верóника сняла сварочную маску, повесила её себе на локоть и придирчиво оглядела работу. Шов выглядел отлично, и под краской будет почти незаметен. Пришлось долго учиться варить железо так, чтобы шов был аккуратным, но прочным.
Работа над протоформой почти завершена, скоро она будет как новенькая. Даже сейчас она выглядела она очень изящно и хрупко, будто может сломаться с первого удара. Но девушке казалось, что эта протоформа выдержит удар не только боевого робота с Арен, но и самого Оптимуса Прайма. А удар у того будь здоров, в крошку превращает железобетон.
Верóника переживала, что материал, который она достала для недостающей ноги, выйдет из строя гораздо быстрее, чем остальные части тела протоформы.
Ника долго думала, оставить её для боёв в таком эстетичном виде, или же обшить бронёй и раскрасить во что-нибудь áдовое. Однако, вспоминая, какие боевые раскрасы у титанов Арен, решила, что сделать из протоформы конфетку было бы неплохо. И в этом ей помогали её лучшие друзья.
Пол Марлоу — её верный соратник, сидел за компьютером и проектировал внешний вид протоформы, налаживая в программе на неё разной формы броню, пробовал все цвета. В общем, он занимался будущим внешним видом боевой машины, придумывал дизайн. Ника переживала, что из-за своего специфического вкуса, Пол сделает из грозного крушителя мегаразляпистую гигантскую обезьяну. Но она доверяла другу, поэтому не лезла в чужую работу со своими комментариями.
Кейт Уокер — инженер по образованию, робототехник и лучшая подруга Ники. Сейчас она занималась правым манипулятором, а именно налаживала систему моментальной трансформации руки робота в холодное оружие. Это было разрешено на Арене, холодное оружие вступало в бой после седьмого раунда, до которого, кстати, мало кто доживал. Тут шло в ход дела всё — гигантские мечи, клинки, даже бензопилы. Девушка не знала, считается ли это приемлемым, поэтому остановила свой выбор на парных клинках — сподручно и многофункционально. Идею таких клинков она подсмотрела у Оптимуса. Бал вариант сделать, как у Арси, но девушка в жизни не видела, как фем ими пользуется, и вообще Нике казалось это неудобно — робот сам может напороться на своё же оружие.
Верóника спустилась на пол и подошла к компьютеру, смотря показатели подключённой к нему системы протоформы.
— Кейт, он не чувствует оружия. Ты его ещё не подключила?
— Всё пучком, Ника, через пять минут будет все готово, — Кейт показала ей большой палец и снова нырнула в провода манипулятора.
Верóника кивнула и, взяв ноутбук, подошла к головному блоку лежащего на постаменте будущего бойца Арен.
— Какое управление будешь делать? — задал вопрос Пол, — Войдёшь с ним в дрифт, будешь управлять с компьютера или нацепишь на себя костюм с электродами?
— Он будет полностью автономен… — довольно сказала Ника, но, увидев лица друзей, перестала улыбаться, — Что с вами?
Кейт и Пол переглянулись, а потом посмотрели на Нику, как на ненормальную.
— Это… не лучшая, мягко говоря, идея. Ты ведь помнишь сезон Х-45? Там была тенденция на автономность, каждый третий автономен. Ты вспомни, сколько было жертв, когда роботы слетали с винта! Автономность запрещена федерацией! — немного на повышенных тонах сказал Пол. Не удивительно, что он так реагирует — они втроём сами там были и едва успели унести ноги с трибуны, как туда кинулся спятивший робот. Погибло много людей, а хозяин робота получил пожизненное.
— Да, Ника, если тебя поймают на автономности, тебе не откупиться… — сказала Кейт, соединяя два проводка и тут же отскакивая от манипулятора, из которого выскочил клинок. Точнее, его заготовка, — А, зараза! Черт, реакция есть, ловким будет!
— Всё в порядке, я все продумала, — Ника достала из кармана заветную микросхему, — Он не сойдёт с ума, нейросеть стабильна, стабильнее некуда.
Марлоу вздохнул, откинулся на спинку, его чёрно-белые дреды соскользнули с его плеча. Он хотел бы отговорить подругу, но понимал, что это абсолютно бесполезная идея.
Пока Пол потягивался, Ника мельком увидела дизайн своего робота и поразилась тому, как работает фантазия Пола. Не в самом хорошем смысле, ей не особо понравился внешний вид. Да, её друг старается, но как-то чересчур сильно.
Верóника хотела подойти посмотреть поближе дизайн, но вдруг на телефон Ники пришло смс. Достав его, девушка увидела, что сообщение было от Рэтчета.
Ника открыла мессенджер.
«Ты нам нужна. Арси нужна помощь, мы потеряли Клиффджампера, у нас появились дети», — гласило сообщение.
Ника протёрла глаза рукой. Она, видимо, переутомилась, потому что смысл сообщения до неё так и не дошёл. Слишком неоднозначная информация, которую можно интерпретировать совершенно по-разному. Верóника оборачивается на своих приятелей.
— Мне нужно отойти на пару-тройку часов. Вы как?
— Мы побудем здесь, — отозвалась Кейт, — Мне вообще нечего делать, поэтому я остаюсь у тебя на ночь, а ты можешь вообще домой не возвращаться, — в шутку сказала японка, — Насчёт малыша Марлоу не знаю.
— Беги по своим делам, Верóника, не беспокойся, лабораторию не взорвём, — сказал афроамериканец и показал большой палец, откинувшись на стуле, — Я с тобой Кейт, если что, с меня пицца, а то от твоих роллов меня уже тошнит…
Верóника улыбнулась и покинула лабораторию, поднявшись наверх, в свой дом. Она доверяла этим двоим — с японкой Кейт она была знакома с университета, а с Полом вообще познакомилась лет в семь, а это было больше десяти лет назад. Он стал её проводником в мир США и гидом по Сан-Франциско. А ещё Марлоу просто очень кайфовый человек. Такой даже конец света превратит в стендап, и несмотря на это с ним чувствуешь себя очень надёжно.
Эти люди поддерживали её в самые тяжёлые времена и не отвернулись от неё, когда у неё была депрессия, а всеми силами старались помочь ей.
Около её дома, который стоял на берегу океана в гордом одиночестве, уже призывно горела воронка земного моста. Ника давно привыкла к факту телепортации, но никак не могла выпросить чертежи такого устройства у Рэтчета. Доктор был далеко не дурак и понимал, что давать технологию десептиконов в руки гению со странными наклонностями — чревато пиздец какими последствиями. Но Верóника на него зла не держала, потому что сталкивалась сама с такой проблемой. И не раз, тёрки за разработки её покойного отца ведутся до сих пор, и она в них абсолютно не хочет участвовать. Хотя наблюдать за грызнёй компаний за то, что им никогда принадлежать не будет довольно забавно.
Ника вошла в земной мост. Она была в ботинках, в любимом инженерном комбинезоне со множеством карманов, по которым распихано много всякой всячины: гайки, конфетки, записки, визитки автомастерских. На её голове покоились строительные очки. Хороший выбор одежды, особенно если ты общаешься с живыми машинами.
Верóника вообще не была привередой в одежде, но все же предпочитала что-то удобное, максимально комфортное для работы. Одежду подобрать было чуть проблематично, потому что она была высоковатой для девушки, около ста девяносто сантиметров. Этот рост ей достался в качестве единственного генетического подарка от отца. От матери ей досталось больше, но куда менее приятных даров — полная гетерохромия, из-за чего один глаз девушки голубой, а другой серый. Этого не видно издалека, однако приблизившись к Нике метра на три, уже можно увидеть, что один глаз ярче другого.
Спасибо, что кроме этого нет никаких других генетических отклонений, а то бы родилась с синдромом Ваарденбурга, вот была бы веселуха. Ещё от матери ей достались блёклые, почти белые волосы, которые она не любила всей душой, и чересчур нежную кожу, которая моментально сгорает на солнце. Это было похоже на альбинизм, только какой-то неполный. Смотря на себя в зеркало, Ника видела вместо человека бомбу замедленного действия, напичканную генетическими заболеваниями и отклонениями. А у Николая вообще была лейкодерма, или витилиго. Из-за этого у него были местами белые волосы.
В общем, семейка просто невероятная. Верóника подозревала, что биологическая мать скрыла от отца свои недуги, и из-за этого семья распалась, хотя настоящей причины она уже никогда не узнает.
Ника никогда не считала себя красивой, даже наоборот, у неё были нехилые такие комплексы. Но её в этом тщетно пыталась переубедить Кейт — японка тащилась от её внешности, говоря, что всегда мечтала о полной гетерохромии. А Пол, который был на сантиметр выше, постоянно проигрывал ей в баскетболе. Кейт на фоне этих двоих дылд выглядела щуплым подростком, который едва достаёт им до подбородка.
… Ника вышла из земного моста уже на базе и смысл сообщения тут же прояснился — Арси лежала на огромной платформе, прижимая руку к боку, Клиффа нигде нет, а на её излюбленном кресле возбуждено елозится какая-то девчонка, что-то бурно обсуждая с двумя мальчишками, сидящими на диване. Нику моментально передёрнуло.
Не медля, она подошла к Рэтчету.
— Что от меня требуется? — решив не тянуть с работой, чтобы тут не задерживаться.
— У Арси повреждения системы подачи энергии, нужна мелкая работа, — сказал Рэтчет, взяв девушку в ладонь и поставил её на платформу к фем.
Верóника кивнула и приступила к осмотру. Повреждения не критичные, но оставлять это так слишком рискованно. Ника не жаловалась, что что работает у Рэтчета медсестрой, ведь она из помощи автоботам получала прямую выгоду — девушка все больше и больше изучала анатомию и строение трансформеров, чтобы потом полученные знания применить для постройки своего боевого робота. Взаимовыгода, бизнес и ничего более.
— Ты где так? — спокойно, с профессиональным интересом спросила Ника, приступая к работе. Такое повреждение для неё исправить не очень сложно. Ей все хотелось узнать, какого это, когда в твоих кишках кто-то копошится, но тактичность не позволяла ей задать такой вопрос. Наверное, не очень приятно.
Пока ника помогала Арси, Рэтчет тем временем заваривал повреждения на манипуляторе Бамблби.
— Осколком скалы прилетело, когда шахта начала взрываться… — ответила фем, даже не морщась от неприятных ощущений.
Верóника кивнула. Она не особо лезла в дела автоботов, а про их вылазки и десептиконов она и знать не хотела, потому что однажды попала к ним в плен. Ничего страшного не случилось и Оптимус спас её довольно быстро, так что девушка отделалась только синяками и лёгким испугом. «Не моя война», — сказала она потом. Своих дел по горло, и в войну инопланетян она влезать не собирается.
Закончив чуть позже Рэтчета, Ника подозвала доктора заварить броню, а сама попыталась по-тихому линять. Но её внимание привлёк Оптимус, стоявший у компьютера. Из-под его брони в нескольких местах сочился энергон, на левом манипуляторе было несколько внушительных вмятин. Верóника закусила губу. И хочется, и колется, как говорится. Она знает, как остановить такую утечку энергона, но никогда не выправляла вмятин.
«Надо бы подойти, предложить помощь…» — думала Ника, — «Но не очень хочется отрывать его от работы…»
Рэтчет, заметив её метания, решил подтолкнуть её в нужном направлении. А точнее, медик просто окликнул Прайма, сказав, что Ника его подлатает. Оптимус был крайне удивлён, смотря то на медика, то на Верóнику.
— Не переживай, ты в надёжных руках, — заверил его Рэтчет.
Верóника втянула голову в плечи и неуверенно кивнула. Нет, это, конечно, здорово, когда тебя рекомендует инопланетный врач, однако тут уж надо смотреть — кому тебя порекомендовали. Ника не была уверена, что сможет спокойно проделать работу. Но она по крайней мере постарается.
Оптимус присел на соседнюю от Арси платформу. Ника перепрыгнула к нему. Оптимус отодвинул манипулятор, открыв доступ к повреждениям. Верóника, усилием воли заставив свои руки не дрожать, взяла инструменты. Стараясь делать все предельно аккуратно, она пытается противостоять собственному желанию прикоснуться к Прайму просто так, а не только для того, чтобы починить. Нике хотелось его исследовать. Девушка хотела коснуться его лица, провести рукой по его торсу, очерчивая каждый сегмент брони. Хотелось сказать ему, глядя прямо в глаза, что он совершенен и слишком прекрасен. И это изрядно напрягало Нику, она боялась своих желаний, и её приводила в ужас мысль, что Прайм может узнать об этом, только взглянув в её глаза.
Повреждения были устранены в течение пятнадцати минут и Прайм даже удивился, насколько быстрым может быть обычный человек, и насколько аккуратным.
— Спасибо, Верóника.
Девушка кивнула.
Оптимус слегка разочаровался. Он надеялся услышать её голос. Прайм очень давно заметил, что Ника говорила очень мало, тихо и только по делу. С ним она не говорила вообще. Единственный на всей базе, кто мог её разговорить — это Рэтчет. Они могли общаться, кажется, бесконечно долго. Оптимус однажды услышал, как Рэтчет попытался пошутить, вышло не очень удачно, и в тот момент Прайм впервые услышал её смех. Верóника, оценив потýгу медика к юмору, коротко рассмеялась, похлопав того по ладони, около которой сидела.
— Надо же, ты умеешь шутить, — улыбнулась она.
«Надо же, ты умеешь смеяться…» — хотел тогда сказать Оптимус, но сдержался.
Просто однажды что-то в его процессоре щёлкнуло, и Оптимус осознал, что попросту ревнует Нику к Рэтчету. Прайм знал, что это глупо и несерьёзно, однако поделать ничего не мог или не хотел. Что бы там ни было, он хочет подружиться с этой девушкой, оправдывая это желание банальным принципом. Он единственный на базе, с кем Ника не общалась. Хотя он прекрасно понимал, что будь на её месте кто-нибудь другой, он бы и внимания на него не стал обращать… почему-то именно в этой девушке Оптимус нашёл что-то особенное. Была в Нике какая-то боль, и эту боль она очень искусно скрывает за маской равнодушия. И эта боль была настолько сильной, что Оптимус чувствовал её чуть ли не искрой, и из-за которой девушка выглядела так, будто со дня на день покончит жизнь самоубийством.
Но спросить об этом её напрямую Прайм не мог — не позволял уровень отношений с ней. Он искренне хотел ей помочь, потому что ему было не все равно. Да и просто интересно, что с ней случилось и как она до сих пор держится.
— Всё пучком, Рэтчет, — тихо сказала Ника, — У меня много дел, поэтому я, пожалуй, пойду. Посидим с тобой как-нибудь потом, хорошо?
— Разумеется, — кивнул Рэтчет, — Если будет нужна помощь, я в твоём распоряжении, — сказал доктор, помогая Арси встать, — Сейчас включу мост.
Верóника предприняла попытку спрыгнуть с платформы на пол, однако её в ладонь поймал Оптимус и осторожно поставил на землю. Ника круглыми глазами смотрела на него, кажется, разучившись дышать.
— Людям опасно прыгать с такой высоты, — объяснил Оптимус, убирая руку, пока Верóника в обморок не упала, — Ты бы могла пострадать.
Он не надеялся услышать от неё ни слова, однако был удивлён, когда девушка едва слышно поблагодарила его.
Тем временем Рэтчет подошёл к земному мосту и хотел открыть телепорт, но пульт управления вдруг вспыхнул, заискрил и на всей базе отрубился свет, из-за чего дети, на которых девушка недоверчиво косилась, взвизгнули. Верóника сделала глубокий вдох — придётся ей ждать, пока Рэтчет не починит земной мост. Помощь он от неё не примет, потому что прекрасно понимает, что Ника всеми силами постарается выведать эту технологию.
Рэтчет и Оптимус стали о чем-то говорить на своём языке, то и дело поглядывая на девушку, отчего той стало как-то не по себе. У Ники создалось такое ощущение, будто бы родители обсуждают свои планы на неё.
— Ника, как ты смотришь на то, чтобы тебя отвёз домой Оптимус? — наконец спросил доктор, присев рядом с Никой на одно колено, — Мост я смогу починить только до завтрашнего утра.
— Но ехать до города почти восемь часов, — попыталась как-то вывернуться из сложившейся ситуации Верóника, уж больно ей не хотелось оставаться с Оптимусом наедине, пусть и звучало довольно заманчиво.
— Брось, Верóника, — отмахнулся Рэтчет, с досадой рассматривая повреждения, — Прокатишься, хандру растрясёшь, да и Оптимусу не помешала бы прогулка.
Ника почувствовала, как от досады у неё сдавило грудь. Судьба будто нарочно сталкивает её в последнее время с Праймом, да ещё и настолько близко.
— Я не настолько страшный, Верóника, — сказал Оптимус, сделав шаг в сторону выхода с базы, — Поехали.
Верóника понимала, что иного выхода нет. Придётся семь часов провести бок о бок с тем, кого она весь год сторонилась, но в ком чертовски заинтересована.
Девушка нутром чует, что ничего хорошего из этого не выйдет…