Who will get a second chance? | Кому выпадет второй шанс?

      Верóника сидела в кресле и рисовала на планшете. Стилус порхал над экраном, делая замысловатые штрихи.       Она украдкой поглядывала на него из-под опущенных ресниц, покусывая губы от собственных мыслей. Он был очень мощным в плечах, но с такой тонкой и изящной талией, что переходила в стройные бёдра. Брюшная броня издалека была похожа на мужской торс.       «Неплохое сравнение», — заметила Верóника, продолжая делать набросок.       Основным интересом было его лицо. Оно было спокойным, мужественным и очень красивым — ещё какой-то жалкий год назад, до встречи с ним, она считала, что все роботы на одно лицо. Холодные, безжизненные, одинаковые, как клоны. А сейчас её приводили в восторг черты его лица. Шлем с антеннами, похожими на рога Бэтмена — уж такое было первое впечатление, — постоянно напряжённый взгляд. Когда Верóника поняла, что даже скулы у него есть, счастью не было предела.       Три недели назад она выкупила у Сайласа протоскелет, а именно протоформу для клонирования тех, кто называл себя трансформерами. Пусть она была разобрана на запчасти, пусть чего-то не хватало, но это именно то, что было ей нужно. Эта протоформа — первый шаг к созданию титана для Арен. Бои огромных роботов были её мечтой и сейчас эта мечта начинает реализовываться. До нового сезона больше полугода, но и работы у Верóники непочатый край. Она хочет создать идеального бойца, что будет приносить ей победу за победой, и который вознесёт её на вершину Арен. А для этого надо трудиться не покладая рук.       И только после того, как она начала работу над своим собственным титаном, она обратила внимание на других — Верóника посмотрела на автоботов с другой стороны и увидела в них нечто прекрасное. И особенно интересным ей показался их лидер — сильный и благородный Оптимус Прайм.       Она познакомилась с автоботами год назад, когда в очередном приступе беспросветной тоски уехала из Сан-Франциско в небольшое дорожное путешествие автостопом. Идея была, мягко говоря, безумная и просто идиотская, но когда тебя буквально трясёт от депрессии и ты с радостью бы проглотил пригоршню таблеток, все это мелочи. Но Верóника дала слово жить всем, кого потеряла. Она поклялась Николаю, что ни за что не уйдёт за ним следом и будет жить назло всем, даже себе.       Путешествие привело её в другой штат. Она просто сидела на обрывистых скалах, смотрела на закат и допивала пятую бутылку честера. Звенящая пустота в её голове была её спасением. Как она будет добираться домой, где будет ночевать — это её вообще не волновало. Море шумело, волны с грохотом разбивались о скалы, кричали чайки…       Но ловить дзен ей помешала толпа роботов, которая внезапно, буквально из ниоткуда появилась позади неё. Верóника плохо помнит, что было дальше, у неё будто память отшибло, но она отчётливо помнит, как тряслась от ужаса в когтях одного из десептиконов. Он хотел прикончить её и у него бы это получилось, если бы не вмешалась автоботы. Она помнит полёт со скал вниз, помнит, как море шумело теперь у неё в ушах…       Верóника очнулась лежащей на траве со слезами на глазах, до нитки вымокшая, а рука адски болела. Сломала она руку при падении, или её сломал тот десептикон, Ника точно не помнит. Зато образ склонившегося над ней Оптимуса Прайма, с фейсплейта которого стекала морская вода, она запомнила на всю оставшуюся жизнь, и не забудет то, как они с ужасом смотрели друг на друга…       Ника посещала базу автоботов редко. А если и посещала, то непременно становилась помощником у Рэтчета — тот, узнав о её золотых руках, сразу прибрал её к себе в медотсек. Грубо говоря, Ника была на базе только тогда, когда кто-то из автоботов был ранен. Это было желанием девушки, а не каким-то принуждением.       Сами автоботы были страсть как заинтересованы в Нике — появляется буквально из ниоткуда, ставит раненого на ноги и быстро исчезает. С каждым разом они все больше узнавали о ней. Сначала Верóника казалась им молчаливой и очень зашуганной. Но это было только на первый взгляд. Когда она следила за их состоянием в медотсеке, то они нередко говорили с ней, и сейчас автоботы знали Нику как реалиста, в котором играет немалый азарт. Чем-то рисковать для неё — как два пальца. Эдакий флегматичный интроверт с приступами авантюризма.       За год общения Ника стала чаще появляться на базе, а также она одинаково сблизилась с каждым из автоботов, но больше всего, конечно, с медиком. Со всеми она могла более менее спокойно общаться, кроме одного — Верóника замирала не то в страхе, не то в ужасе перед Оптимусом Праймом.       Она не могла понять, почему она так на него реагирует — если он проходит мимо, она старается вжаться в стенку, если он с ней говорит, Ника старательно отводит глаза, пытаясь смотреть куда угодно, только не на него. Со стороны могло показаться, что Оптимус её чем-то обидел.       Уже позже выяснилось, что она попросту его стесняется. Как ребёнок стесняется незнакомого взрослого. Только вот чем больше Ника старается его избегать, тем больше она о нем думала.       И Верóника, поборов переживания, на свой страх и риск решила поближе познакомиться с Праймом. По-приколу, чтобы разобраться со своими тараканами в голове. Но знакомиться девушка решила пока только издалека, просто ненавязчиво наблюдая за ним. Хотелось выстроить его модель поведения, сформировать более менее правдоподобное представление о его личности.       Вот и сейчас она решила добавить Оптимуса в свою коллекцию эскизов, в которой уже были все знакомые ей автоботы и десептиконы. Прайм стоял, работал на компьютере. Ракурс с кресла на него был просто идеальный. Верóника, прикоснувшись стилусом к губам, думала, как ей лучше нарисовать его лицо. Это немного тяжело, ведь она может по пальцам сосчитать те моменты, когда смотрела ему в глаза.       Ника из-под ресниц смотрит на его спокойный фейсплейт, любуясь. Ей нужно как можно правильнее изобразить на планшете его пропорции. Верóника покусывает нижнюю губу, водя стилусом по экрану, снова поднимает глаза на Прайма. И с испугом замирает, когда Оптимус перевёл на неё свой взгляд.       Он пару секунд смотрит прямо в её глаза и снова возвращается к работе, однако этого хватает, чтобы бледные щёки Ники окрасились в розовый. Сердце бешено застучало, отдавая куда-то в голову. Отличный способ взбодриться, адреналин просто зашкаливает. Это ненормальная реакция организма. Та, кто хочет создать титана, боится титанов, вот же умора…       — Ты всё ещё меня боишься? — спрашивает Прайм. Ника всем сердцем надеялась, что он с ней не заговорит.       Ника аж вздрагивает от того, как неожиданно с ней заговорил Оптимус. Его голос как гром среди ясного неба. Но все же стоит признать, что ей он нравится — она до сих пор гадает, как механизм может настолько красиво звучать. Настолько по-человечески. Он смотрит на неё, ожидая её ответа. Испуганный вздох срывается с её губ вместо слов. Она честно старалась ответить, но слова застыли где-то по пути.       — Понятно, — тихо говорит Оптимус, переводя взгляд снова на экран.       — Нет.       Теперь уже настала очередь Прайма удивляться. Он снова перевёл на неё взгляд.       — Я не боюсь, — неуверенно говорит Ника.       — Тогда что это? — он шагнул ближе к ней и Верóника едва не дёрнулась в сторону, — Ты ведь знаешь, что я никогда не причиню тебе вреда, — очень тихо говорил Оптимус, — Так почему же ты меня так боишься?       — Я вовсе не… — она чуть опускает голову.       — Ты думаешь, что я этого не вижу?       Ника посмотрела в его глаза, увидела в них беспокойство, любопытство, желание знать, что не так.       — Ника, посмотри на меня.       Девушка затаила дыхание, но не подняла головы. Он впервые её так назвал. Она видит как его ладонь тянется к ней — Оптимус будто пытается приручить дикое создание, не делая резких движений, медленно, давая привыкнуть.       Верóника замирает, когда его пальцы касаются её подбородка и аккуратно поднимают её голову. Холодок бежит по телу, но она не отстраняется. Это первый раз, когда Оптимус решился приблизиться к ней настолько близко. Их первый контакт спустя полгода после того, как Оптимус спас её.       Сердце колотится, кожу обжигает холодный металл.       — Верóника!       Девушка вздрагивает, вжимается в кресло, а Прайм отдёргивает руку, немного недовольно посмотрев на вошедшего в главный зал Рэтчета.       — Верóника, вот ты где. Мне нужна твоя помощь.       — Хорошо, Рэтчет, — девушка вскакивает на ноги и едва не срывается на бег, чтобы как можно быстрее уйти из зоны контакта с Оптимусом Праймом.       Оптимус смотрит, как Ника легко даётся в руки доктора и как тот легко сажает девушку на плечо. И та его не боится ни капли. Прайм не хочет признаваться даже самому себе, что завидует. Оптимус с одной стороны её понимает, потому что сам такой, мало кого близко к себе подпускает, но отчего-то ему было неспокойно, когда девушка его вот так избегает.       Верóника обернулась на Оптимуса, который смотрел на неё. Девушка, чувствуя между ними какую-то недоговоренность, едва заметно ему улыбнулась и была уверена, что Прайм этого не заметил.       —… Ника, ты меня слушаешь? — вдруг донеслось до неё и она, будто опомнившись, отвернулась от лидера автоботов, сконцентриров свое внимание на словах медика.       И поэтому не увидела, как Оптимус улыбнулся ей в ответ.