Who will get a second chance? | Кому выпадет второй шанс?

      — Почему ты не скажешь ему?       — О чём? И кому — ему?       Оптимус вздохнул, покачав головой.       — Почему ты не расскажешь Немезису о причинах своих действий? — уточнил он, — Почему тебе приходится поступать так, как ты поступаешь?       — Ты думаешь, что он поймёт? Мальчик ещё не дорос до таких вещей.       Оптимус и Ника сидели на платформе в его отсеке. Лидер автоботов настоял на том, чтобы он помог Нике сделать перевязку. Не только рук, но и кровоточащего следа от оптокабеля Мегатрона. Верóника не без удовольствия наблюдала, каким взглядом смотрит на этот след Прайм — казалось, что он готов был порвать десептикона на куски.       Вытянув руки, Ника молча смотрела, как ловкие оптокабели перебинтовывают руки. У них это получалось быстрее, чем у Кейт или Пола. Девушка наслаждалась нежными прикосновениями — Оптимус действовал аккуратно, стараясь не причинять ей лишней боли.       — Если ты ему всё объяснишь, то потом не придётся извиняться и придумывать отговорки.       — Ох, всё не так просто. Он был противником таких идей. Ещё взбесится почём зря.       Оптокабель завязал бинт и разорвал его, оставив еле заметный хвостик.       — Спасибо, Оптимус, — улыбнулась Ника, проведя пальцами одной руки по ладони другой, — Ты был великолепен.       — Не за что, обращайся, — кивнул Прайм, — И всё же, если бы ты поговорила с ним…       — Нет, не сейчас. Не время.       — Но мне-то ты доверилась.       — … Я не хотела потерять тебя. Ты — единственный, кто меня вдохновляет. Твоё доверие стоит сотни других.       — Я польщён, — улыбнулся Оптимус.       — А почему ты не расскажешь автоботам правду обо мне? Кто я есть, почему я, как терроркон, пью кровь Сайласа и Мегатрона, ради чего всё это?       — Потому что ты меня об этом попросила, — Оптимус чуть склонил голову к плечу.       Ника посмотрела на руки, попыталась согнуть пальцы.       —… Да. Попросила. Да вот только я сама уже не знаю, ради чего всё это. Запуталась, понимаешь?       — Я слушаю, — сказал Оптимус. Он всегда тонко чувствовал настрой собеседника.       — Я слишком стремительно мчусь ввысь, и мчусь со страшной скоростью. И я всерьёз боюсь разбиться о последствия своих действий. Это метафора, если что, — девушка не смотрела на Оптимуса, не хотела, чтобы он видел страх в её глазах, — Мегатрон хочет превратить человечество в новую расу трансформеров, Сайлас хочет построить армию непобедимых суперсолдат, Немезис должен выиграть чемпионат Арен, потому что на карту поставлены миллиарды долларов, и все отчаянно хотят моей смерти, чтобы потом не делить власть на планете. И всё то, что они хотят, способна им дать я и мои знания. А я… а чего хочу я?       Она посмотрела на Прайма, будто он знал ответ на этот вопрос. Но он лишь молча смотрел на Нику, чуть кивнув, выражая готовность слушать дальше. Он не хотел ничего говорить, чтобы не сбивать девушку с мысли.       — … Мне не нужны ни деньги, ни слава, ни даже власть. Они идут рука об руку со мной с тех самых пор, как… — Ника даже не могла вспомнить тот момент, когда она стала богатой, прославленной и влиятельной, — … Я не помню.       — Ты не знаешь, чего хочешь, но ведь ты всё это время шла к определённой цели, — после недолгого молчания сказал Оптимус, — Дам совет: если хочешь отступать, то самое время, но будет очень много последствий, которые неизбежны. Удар будет жёстким, но ты его переживёшь и сможешь оправиться. Но если продолжишь идти к цели, то сойти с пути будет всё сложнее и сложнее. Чем выше взлетаешь, тем больнее падать, это известно всем. Ты должна сама решить. Всё зависит лишь от тебя, никто не решит твою судьбу, кроме тебя самой. Всё, что с тобой происходит — последствия твоих решений в прошлом. Так что ко всему надо подходить мудро.       — Хах, «мудро», — усмехнулась Ника, — Не всем дана мудрость, как тебе. Мне до мудрости, как пешком до Кибертрона, — девушка прислонилась боком к боку Прайма, — Как жаль, что нельзя видеть будущее…       Оптимус, сложив руки на коленях и сцепив пальцы в замок, смотрел куда-то в никуда.       — «Завет Праймуса» — в нём есть прошлое, настоящее. Есть будущее, — сказал он отстранённо, будто самому себе.       — Что это? «Завет Праймуса»?       — Это книга, которую написал Альфа Трион сразу после войны Тринадцати, — голос Оптимуса был странным. Будто он не знал, стоит ли это рассказывать, — В «Завете» находились записи истории Кибертрона, писалось про Юникрона и Праймуса. А еще в «Завете» содержалось будущее. Альфа Трион не всегда мог прочесть и понять те страницы. Это… тайна. Тайна, которую не знал никто, даже в своё время я.       Верóника боялась лишний раз вздохнуть, чтобы не спугнуть Оптимуса, решившего ей довериться.       — … У «Завета» была особенность — чем отдалённее будущее, тем сложнее было понять язык, на котором оно написано. Таким образом, первые страницы книги были написаны на языках, которые были на Кибертроне очень давно, забытые и канувшие в небытие. А последние страницы написаны на языках, которым ещё только предстоит родиться. Альфа Трион написал это на ещё несуществующих языках. Таким образом, будущее было скрыто почти постоянно, хоть и написано чёрным по белому.       — Но как же пророчество? Парад планет, восставшая Тьма? — тихо начала Ника, — Было ли это известно тогда, миллионы лет назад? Или же ты узнал об этом недавно?       — Недавно. Мы нашли информационный цилиндр, где письменами Праймов были зашифрованы страницы из «Завета», на которых было пророчество. Мы предполагали, что пророчество о Кибертроне, но мрак на нашей планете воцарился много лет назад. Оставалась только Земля.       — А где… где сейчас «Завет Праймуса»?       — У Альфа Триона. Он никогда с ним не расставался.       — А Альфа Трион?       — … Где-то там. Хотел бы я знать. Как он, где он, да и жив ли он?       Ника прикусила губу. Она задела очень чувствительную струну души Прайма.       — Прости, я не хотела.       — Не знающий не виноват.       — И всё же, я вижу, что он для тебя был дорог.       — Он был моим учителем, наставником и другом. И я хочу верить в то, что наши пути когда-нибудь пересекутся вновь.       Верóника, прислонившись к тёплому боку Оптимуса, задумчиво кусала губы. Они молчали, не зная, о чём ещё можно поговорить в этой теме. Каждый думал о своём, углубившись в себя, и куда-то смотрел пустым взглядом.       — О чём думаешь? — Оптимус первым нарушил тишину.       — О том, что мне, оказывается, интересны не только вы и ваши технологии, но и история вашей планеты. Твоя история. Кто ты.       — Ты знаешь, кто я.       — Но ты никогда не говорил, как стал Праймом.       Оптимус посмотрел на девушку, а потом, прикрыв глаза, кивнул.       — Когда я был Орионом Паксом, архивистом, «библиотекарем», и собирал данные из Сети, я был робким, слабым в физическом плане, но был неравнодушным к проблемам общества. Я верил в идеалы Кибертрона и традиции Праймов. Я начал общаться с Мегатроном, преследовавшего те же цели и идеи, что и я. Только он был другим. Он хотел построить новый порядок, свергнув старый строй, и установить тиранию. Когда мы оба предстали перед высшим советом, тогда для меня, как для Ориона Пакса, не было больше пути назад, — Оптимус вздохнул, — После того, как мы оба выступили со своей речью, Высший Совет нарёк меня Оптимусом Праймом. Приказал искать Матрицу Лидерства и положить начало новой эпохе, — тихо говорил Оптимус, — Самое удивительное, что Альфа Трион знал о том, что на Кибертроне скоро появится Прайм. Он сделал меня этим Праймом, о котором говорилось в «Завете», Праймом, который должен повести Кибертрон вперёд. А я этого совершенно не хотел. Не подумай, что я побоялся ответственности, но мне… было страшно. Будь у меня выбор тогда, я бы предпочёл остаться архивистом.       Верóника искоса глянула на Оптимуса. Он сидел, немного сутулясь, рассматривал свои руки, сцепленные в замок. Ника вдруг ощутила тяжесть ноши, возложенную на плечи когда-то робкого юноши. Почувствовала его боль и вину, которая до сих пор лежит камнем на его душе. Он страдал, и до сих пор страдает от этой ноши, мучается от чувства вины за каждого убитого кибертронца, за каждую пролитую кровь.       Слова не нужны. Она продолжила сидеть рядом, прислонившись к его боку, только теперь её ладонь осторожно лежала на его предплечье в знак поддержки. Это всё, что она могла сделать в этот момент.       — Не об этом я хотел с тобой поговорить, — покачал головой Прайм, посмотрев на Нику. Он аккуратно взял её ладонь в свою, — Пожалуйста, не принимай это близко к себе. Не грузи себя лишний раз не своими проблемами.       — Но ты ведь так несчастен, — сказала девушка, подняв на него свои разноцветные глаза, — Какая же я глупая, что не заметила этого раньше…       — Праймом не ради счастья становятся. Прайм — призвание воина. Идеального лидера.       — Рыцаря без страха и упрёка, — кивнула Ника, — Вот почему ты не можешь позволить того, чтобы хоть кто-то из людей пострадал. А ещё будешь винить себя в их смерти, хотя ты не виноват. Дам совет: люди, кибертронцы… все смертны. Каков бы ни был путь, в конце всех нас ожидает лишь одно — смерть. Её нельзя избежать, её можно лишь отсрочить. Смерть — это величайшая иллюзия. Когда мы живём — её ещё нет, когда мы умерли — её уже нет. Мёртвым всё равно на то, как сильно ты себя истязаешь, от этого им не станет легче. И тебе не станет… Я не жду, что после моих слов ты поменяешь свои взгляды. Я просто хочу сказать, что… — Ника вздохнула, не находя слов. Оптимус чуть сжал ее ладонь.       — Спасибо, что стараешься понять меня, я это очень ценю, — мягкая улыбка тронула его губы, — Но прошу тебя, не надо.       — Но…       — Ника. Сменим тему, хорошо?       Девушка опустила плечи, кивнула. Показательное смирение, она не отступится от своего желания помочь ему. Оптимус это понимает, и против воли улыбается её упрямому характеру. Для него важна её поддержка.       Это, конечно, странно, что девушка, с которой они знакомы от силы года полтора, а нормально общаются меньше, чем полгода, стала ему так дорога. Он боялся, что может очень сильно привязаться к ней и наделать ошибок. У него были мысли отгородиться от неё, когда у Ники появился этот полуфабрикат Немезис, чтобы прийти в себя и вновь мыслить здраво. Но видя с ней рядом своего тёмного двойника, Прайм сгорал от ревности, и вновь и вновь искал повод для встречи с ней, горя желанием увидеть Нику. И когда он приехал к ней после пожара, когда он в трезвом уме и твёрдой памяти поцеловал её, Оптимус понял что не сможет отпустить Нику. И пусть он не был уверен, что его чувства взаимны, Прайм чувствовал, что девушка тянется к нему в ответ.       — Я не об этом хотел с тобой поговорить, — напомнил Оптимус, — Я хотел узнать, как ты восстанавливаешься?       Ника усмехнулась.       — А ты мастер переводить тему. Рано говорить, но пока прогноз положительный. Они говорят, что на руках даже шрамов не останется.       — Я рад. Но всё же — то, как ты поступила, было глупо.       — Ох, хватит меня лечить, терапевт. Сначала Кейт, Пол, потом ты… И Немезис.       Оптимус едва заметно расслабился. Разговор снова стал непринуждённым и открытым, стало легче.       — Мне кажется, или ваши отношения с Немезисом стали прохладнее?       — Не кажется. Я всё ещё зла на него, но ради сестры я готова ему улыбаться. Кстати, как тебе Найтингейл?       — Она очень запуганная. Она дёргается от любого прикосновения. Боюсь представить, что ей там довелось пережить.       — А что тут представлять, когда всё ясно как день? Её насиловали не один год. Ещё одна причина убить Мегатрона своими собственными руками.       — Это непростительно, — согласился Оптимус, — Клянусь, ему это с рук не сойдёт.       — Я знаю. У каждого из нас есть причины его ненавидеть.       — Что ты будешь делать теперь, когда так насолила Мегатрону? Ты не будешь в безопасности вне базы.       — Что поделать, за свои действия надо отвечать. Но я уверена в том, что он меня не убьёт.       — Но он может тебя покалечить до конца жизни. Пойми, я не могу этого допустить.       — И что теперь? Будешь со мной везде за руку ходить?       — Если появится такая необходимость — да, буду. Я стану твоей тенью, — почти шёпотом добавил он, склонившись ниже, — И днём, и ночью, — Прайм улыбнулся. Всего лишь невинный флирт, зато какой эффект.       Щёки Ники вспыхнули. Она смотрела в его голубую оптику, потом скользнула взглядом по его фейсплейту и остановилась на губах. Было бы неплохо сейчас оставить на них поцелуй, но учитывая разницу в размерах, она может лишь мечтать об этом. А принимать материальную голоформу Оптимус не хотел.       — Оптимус?       — Да?       — Ты думаешь о том, о чём я?       — Если ты имеешь ввиду обидную разницу в размерах, то да, — Оптимус скользнул взглядом по её лицу. Он отметил, что она ещё больше похудела — обозначились скулы, заострился подбородок, а стан стал стройнее. Это её совсем не портило, вот только девушка казалась совсем хрупкой и даже прозрачной из-за своей бледности. Взгляд Оптимуса остановился на её ноге, на которой отвратительной алой полосой с порезами красовался след от оптокабеля Мегатрона, — У нас остался бинт. Как раз хватит на порезы.       Девушка улыбнулась, кивнула. Оптимус взял ее в ладонь, чтобы и Нике было удобно, и ему сподручней. Один из оптокабелей придерживал ногу девушки, пока пара других забинтовывали порезы.       — Ещё немного и я точно буду мумией, — пошутила девушка, проведя пальцем по неоновой подсветке оптокабеля. Оптимус по-доброму усмехнулся.       — Может быть ты все-таки останешься на базе?       — Ага. А ты купишь мне клетку, колесо и поилку, и раз в сутки будешь со мной играть в мячик, гоняя его по столу. Только имей ввиду, я питомец очень капризный, клетка мне нужна лакшери, а пить я буду исключительно виски.       — Столько сарказма и никакого чувства юмора. Я ведь просто переживаю. Следующей встречи с Мегатроном ты можешь не пережить. Он может найти альтернативную замену тебе.       — Возможно. Но мне все же надо будет с ним потолковать. Я хочу знать, каким образом отец вообще с ним… познакомился.       — Мне не удалось прикончить его, — покачал головой Оптимус, — Так что у тебя есть шанс узнать ответы на свои вопросы. Но учти, Мегатрон в мире смертных ненадолго.       — Тогда потороплюсь.       — Но не сейчас. Ты еле на ногах стоишь. Вы, органики, всё же хрупкие создания.       — Давай, Оптимус, ещё одна твоя метафора про хрупкость человечества и я лично покажу тебе, на что оно способно.       Оптимус хмыкнул, а потом коснулся губами перебинтованной коленки Ники. Девушка почувствовала, как её щёки опалило. Прайм посмотрел на неё самым невинным взглядом, заставив Верóнику чувствовать себя крайне неловко. Казалось бы, жест совершенно безобидный, но девушка видела в нём какой-то другой подтекст.       — Что за приступы нежности, Оптимус?       — Да так, ничего, — едва приподняв уголки губ, ответил Оптимус.       — Что-то тебя явно беспокоит.       — Трудно объяснить. Я… принимаю одно важное решение.       Верóника склонила голову на бок, вопросительно смотря в его оптику.       — Я знаю, что твои отношения с Немезисом всё же не моё дело. Я также знаю, что вы теперь держитесь отстранённо, но… если всё будет так, как я думаю, вы должны будете держаться вместе.       — Я ни слова не поняла. Мы должны с Немезисом вновь стать лучшими подружками, чтобы… что?       Оптимус вымученно улыбнулся девушке.       — Ты всё поймёшь.       — Блеск. Ты же его не любишь, так с каких пор ты вдруг не рад тому, что мы поссорились?       — Кроме меня только он может тебя защитить.       Верóника нахмурилась.       — Я не буду спрашивать, что ты задумал, тебя не переспорить и не переубедить, верно?       Оптимус кивнул.       — Наконец-то ты это понимаешь. И, надеюсь, пререкаться не будешь.       — Так тому и быть, лишь раз в жизни я послушаю тебя, — снисходительно произнесла Ника, царственно задрав подбородок.       Оптимус приподнял ладонь, на которой, как в кресле, расположилась девушка, и приблизив губы к ее уху, тихо сказал:       — На Кибертроне принято слушать старшего партнёра, Верóника. Тебе придётся учиться смирению, Искра.       Девушка хмыкнула, не имея ни малейшего понятия, о чём тот говорил. Она была уверена, что очередную глупость. Некоторые слова, которые она успела выучить с Рэтчетом, Ника узнала — это слова «слушать», «учиться» и «Искра». У этих слов был и другой смысл, так что Верóника даже не пыталась понять, что хотел сказать Оптимус.       — Ты же понимаешь, что я ни слова не поняла? — девушка развернулась к нему, встретившись с его оптикой, в которой блестели озорные искорки.       — Пока, возможно, это и к лучшему.       — А может будешь говорить прямо? Без тайн и загадок?       — Совсем как ты? — лукаво улыбнулся Прайм.       — Не дразни меня. Я не только капризный, но ещё и кусачий питомец.       — И за что же ты меня укусить можешь? — по-доброму усмехнулся Оптимус, снисходительно смотря на девушку. Но когда та поймала оптокабель в ладонь и, угрожающе клацнула около него клыками, Прайм перестал насмехаться, — Понял, не горячись.       — Это я ещё спокойна, — сказала она, касаясь губами неоновой подсветки и смотря на него из-под ресниц. На лице легчайшая улыбка, во взгляде еле заметный вызов.       Оптимус чуть прикусил нижнюю губу. Разница в размерах была обидной. Единственное, что он мог сделать — это очень осторожно прикоснуться губами к ее лбу, что-то тихо сказав. Ника не разобрала слов.       Продолжать дурачиться они не смогли. Затишье перед бурей кончилось, и Оптимуса по комлинку вызвал Рэтчет. Судя по тому, как встревожился Прайм, дело было срочное.       Верóника по-быстрому накинула на себя плед, замоталась в него и они с Оптимусом быстрым шагом, почти бегом, пошли в главный зал.       — Что случилось? — серьёзно спросил Оптимус, глядя на взволнованную команду.       Пока Оптимус и Ника валяли дурака, погода совсем испортилась — Джун Дарби и раненого Рафа едва не унесло торнадо, когда те пытались добраться до больницы, Немезис вместе с Найтингейл укатил с базы на выручку Кейт и Полу, а агент Фоулер, помятый и злой, сообщил о странных землетрясениях, которые зафиксированы в разных точках планеты, но в одно и то же время с одинаковой амплитудой.       — У нас есть… предположение, — начал Рэтчет, — Все землетрясения возникли глубоко, настолько, что… можно сказать, что в самом ядре этой планеты.       Оптимус подошёл ближе к компьютеру, а Ника на его плече волновалась всё сильнее.       — Небольшие толчки, которые увеличиваются со временем.       Рэтчет вывел амплитуду толчков на экран.       — Ничего не напоминает? — нервно спросил медик.       — Оллспарк, — сурово сказал Прайм, — Но как это возможно?       — Сейчас станет ещё интереснее, — Рэтчет перевёл данные в аудиофайл и вся база оцепенела.       Ника же слышала в этом файле биение сердца. И понимала, что этот звук вызывает в ней первобытный ужас. С каждым ударом её накрывало волной страха. Ей казалось, что это противоестественно, что такого не может быть — она сотни раз вслушивалась в биение искры Оптимуса, но никогда не боялась этого.       — Я… — Ника облизнула пересохшие губы, — Я правильно поняла, что внутри Земли есть… нечто живое?       — Да. И это нечто — Юникрон, — кивнул Рэтчет, — Тёмный энергон, землетрясения… Все сходится.       — Магнитный импульс, возникший в результате парада планет, пробудил Юникрона. И он начал поднимать Тьму из недр Земли, как и было в пророчестве, — произнёс Оптимус.       — И как этого засранца оттуда выкурить? — спросил агент Фоулер, — Скинуть туда парочку ядерных бомб?       — Не поможет. Если так будет проще, то Юникрон не живёт внутри ядра Земли, он и есть ядро. Это гигант, который находился миллиарды лет в спячке. Под действием сил гравитации, обломки скапливались вокруг него, образовав в конечном итоге планету. Всё, что находится на земле, так или иначе связано с Юникроном.       Верóника нервно улыбнулась. Её весьма напрягала перспектива сосуществования с древним злом на одной планете.       — Когда он проснётся окончательно, то…       — Я не знаю. Мы должны узнать как можно больше об этом. Для этого я отправлюсь в точку ближайшего землетрясения. Возможно, мне даже удастся с ним поговорить, — предположил Оптимус, потерев пальцами подбородок.       — Хочешь прийти к дипломатическому решению? — Ника покрутила пальцем у виска, — Это древнее зло, которое хотело погрузить мир во мрак, если не ошибаюсь. И заклятый враг вашего бога, так что… не думаю, что что-то получится.       — А откуда ты всё это знаешь? — вклинилась Арси, скрестив руки на груди, — Никто никогда не говорил про Юникрона и что он из себя представляет.       — У меня свои источники.       — Мегатрон щедр на информацию, — фыркнул Балкхед, буравя Нику тяжёлым взглядом.       — Да, весьма щедр, когда ему от тебя что-то нужно, — язвительно отозвалась Ника, — Но я не от него узнала о Юникроне.       — Мы тебе ничего не рассказывали, — Арси не сдавалась, — А если честно, когда ты начала с ним общаться?       — Арси, сколько раз повторять, это вынужденное сотрудничество, — простонала Ника, потирая переносицу. Но фем было не так-то просто убедить в этом, на что девушка немного психанула: — Окей, я скажу тебе то, что ты так хочешь услышать. Хорошо, я притворялась хорошей. И это был не самый плохой мой поступок. Ага?       — Прекратите, — строго сказал Оптимус, — Все наши разногласия теряют силу на тот момент, когда опасность угрожает всем нам — кибертронцам и людям. У нас нет времени, чтобы выяснять отношения.       Верóника вскинула бровь, но ничего не стала говорить, молча принимая защиту от Прайма. Девушка прекрасно понимала чувства автоботов, а потому совершенно не обижалась на колкие слова.       Оптимус взял Нику в ладонь и поставил её на второй этаж, к дивану.       — Я буду на связи. Рэтчет, фиксируй всё, что покажется тебе странным, — сказал Оптимус, активируя забрало.       Медик кивнул и активировал мост в место ближайшего землетрясения…       — Перемирие с Мегатроном? — скептически спросила Ника, — Оптимус, ты спятил?       Рэтчет, всё это время косившийся на Нику, был с ней согласен.       — Да, Оптимус, мы не можем так рисковать, — сказал медик, — Как можно доверять тому, кто когда-то точно так же уничтожил Кибертрон?       — У нас нет времени на споры, Мегатрон может провести нас к Юникрону, прямо к его искре. Там я использую силу матрицы, чтобы победить его.       Верóника покусала губы, посмотрела на Оптимуса. Оптимус посмотрел на неё в ответ. Все на базе были категорически против того, чтоб Мегатрон появлялся на базе. Даже под предлогом спасения планеты.       — Рэтчет, открывай мост, — приказал Прайм, — За ним будут неотступно следить. И ему будет позволено задержаться только чтобы отправить нас в путь. Ни секундой дольше.       — Оптимус, а что помешает ему использовать геолокацию и определить, где ваша база? — задал вопрос Немезис, подпиравший стену. Около него стояла Найтингейл. Они вернулись сразу после того, как Оптимус отправился искать Юникрона.       — База хорошо защищена. Автоботы… — Оптимус тяжело вздохнул, будто отец, уставший разъяснять детям простую истину, — Если человечество можно спасти, то у меня нет просто иного выбора. Но у вас он есть.       Повисло тяжёлое молчание. Ника окинула всех взглядом, остановившись на Немезисе. Тот прикрыл глаза, вздохнул.       — Не скажу за всё человечество, но… — начал он, отступив от стены, — Я хочу, чтобы мои девочки были в безопасности. За Найти и Нику. За вас, мелкие, — сказал он Нике и фем.       — Я согласен с Немезисом, — выступил вперёд Балкхед, — Я хочу сделать это для Мико.       — Для Джека, — сказала Арси.       — Для Рафа, — чирикнул Бамблби.       — Тогда приготовьтесь. Мегатрон, — Оптимус коснулся пальцами аудиосенсора, — Мы открываем мост.       Рэтчет, дождавшись кивка Прайма, открыл телепорт. Все напряженно замерли в ожидании появления заклятого врага. Агент Фоулер проводил Джун и детей в коридор, чтобы они были в безопасности, если вдруг Мегатрон выкинет какой-нибудь фортель и начнётся перестрелка. Найтингейл ушла с ними, подгоняемая пинками и шипением Немезиса.       Верóника осталась стоять и даже подошла ближе. Шанса увидеть Мегатрона и при этом быть в полной безопасности больше не будет, а ей надо кое-что узнать.       Очертания десолидера появились в телепорте не сразу. Мегатрон шёл степенно, уверенно, сложив руки за спиной. Будто эта база принадлежала только ему.       — Ага, — хмыкнул он, улыбаясь, — Так вот оно, это волшебное место. Мило.       Все автоботы направили на него бластеры. Мегатрон, усмехнувшись, обвел всех взглядом. И заметил Верóнику. Та сладко улыбнулась ему.       — Ну надо же, кого я вижу, — протянул лорд, — Автоботы простили тебя?       — Нет, — девушка подошла ближе, — Я уйду отсюда, как только все закончится.       — А где Найтингейл?       — Не смей даже имени её произносить, — прорычала девушка, делая ещё шаг вперёд.       Мегатрон встал на одно колено, опираясь рукой о бедро.       — Я поражён, что ты после всего решила показаться мне на глаза.       Верóника улыбнулась, гордо вздернув подбородок.       — У меня есть к тебе пара маленьких, малюсеньких вопросов.       — Интересно. Продолжай, я сегодня добрый.       Автоботы, вытянув шеи, следили за ними двоими.       — Как мой отец познакомился с тобой? Как вышло, что он погряз в этом дерьме?       Мегатрон пару секунд смотрел на неё. Оскалил клыки в улыбке.       — Это весьма интересная история. Твой дражайший отец, будучи ещё совсем мальчишкой, нашёл обломки корабля десептиконов в тайге. Этот корабль перевозил ценные данные. Дмитрий годами сидел в этом корабле, всё изучил, много узнал, стал гением и даже выучил наш язык… Однако одно неосторожное движение — и корабль разлетелся на куски. Ты можешь представить, что за данные он обнаружил?       — Киберформирование. Перенос сознания.       — Да. Именно. Твой отец усовершенствовал их, вывел всё на новый уровень. И вот, будучи аспирантом, он публикует свой научный труд, привлекая к себе внимание всего мира. Я понял, что он — ключ к навсегда утерянным знаниям. Безо всяких прелюдий, я предложил ему сотрудничать. На протяжении двадцати лет мы были партнёрами, достигли немалых высот, а Дмитрий стал лакомым куском для всех стран мира.       Верóника смотрела в его оптику, прямо, не отводя взгляд.       — Он начал сотрудничать с Японией. Однако что-то случилось, и он резко перебрался в США.       — Ты знал, что у него была семья?       — Я был знаком с его прежней женой. Но я не думаю, что тебе так важно её имя. Оно тебе ничего не даст.       — Разумеется. Что дальше?       — Мы провели первый эксперимент. Удачно. Весьма, — осклабился Мегатрон, на что Ника побелела от гнева, — А потом его убили. Это невосполнимая потеря.       Верóника фыркнула, отвернув от него голову.       — Ника, Ника, — покачал головой лорд, — Мы с твоим отцом жили душа в душу, даже с твоим братом неплохо ладили… Так отчего же ты… — Мегатрон протянул руку и, когтем проведя по шее девушки, резко повернул ее голову за подбородок. Острый коготь вонзился в её кожу, —… ерепенишься, шаркова девчонка? — Ника заметила, как Оптимус сжал кулаки.       — У меня есть гордость. И я знаю цену этим знаниям и не позволю себя использовать. Ты — гость на этой планете, но претендуешь на власть. У тебя есть корабль и армия. А я — местная. У меня есть ресурсы и знания. Кому из нас двоих и править планетой, так точно не тебе. С тобой у неё нет будущего. Ты не сберёг Кибертрон, а второго шанса я тебе не дам.       Мегатрон гулко расхохотался.       — Какая самоуверенная блоха. Даже после всего ты продолжаешь стоять на своём. Что ж. Мы ещё с тобой поговорим. У нас будет много времени, чтобы поговорить.       — Да, Мегатрон. Много. Но впредь держись на расстоянии от меня. Рядом со мной тебе постоянно будет угрожать опасность.       — Не представляю, что мне может сделать такая, как ты?       — Рискни и сам увидишь, — дёрнула плечом Ника.       — И зачем ты мне это говоришь? — спросил лорд, вставая на ноги и гордо выпрямляя спину.       — Если я скажу, что ты мне симпатичен, и что я хочу тебе добра… Ты мне поверишь? — Ника перенесла вес на левую ногу, скрестив руки на груди. Мегатрон уничтожающе посмотрел на неё. Ника, вызывающе улыбаясь, вопросительно вскинула бровь.       — Нет, — ответил Мегатрон голосом, в котором была плохо скрытая ярость. Как она вообще смеет с ним так разговаривать?       — И правильно, — Ника едва заметно облизнула нижнюю губу, и Мегатрон едва сдержался, чтобы не прихлопнуть эту девку прямо здесь и сейчас. Она не без удовольствия смотрела, как десолидер реагирует на Нику, словно бык на красную тряпку. Автоботы же, в частности Оптимус, поражались безрассудству Верóники. Романова дразнит его, испытывает на прочность и совершенно не боится его гнева. Немезис стоял и улыбался всё это время. Ему захотелось поаплодидировать, крича при этом «Это моя девочка!», но усилием воли он сдержал себя.       — Рэтчет, получи координаты у нашего гостя, — сурово произнёс Оптимус.       Верóника подмигнула Мегатрону, доводя его до бешенства, и отправилась в коридор, который вёл в отсек Прайма.       — Ника. Подожди.       Девушка обернулась, встречаясь взглядом с Оптимусом. Она склонила голову на бок, выражая готовность слушать.       — Я не буду говорить тебе, насколько глупо ты себя повела, подвергая себя риску.       — Тогда я не представляю, что же ты хотел сказать мне, кроме этого.       Оптимус подставил ладонь девушке, чтобы она села в неё, а потом поднёс ее к своей груди.       — Я хочу поручить тебе ответственное задание. Многие здесь осудили бы меня за это, но… но раз уж я один знаю всю правду о тебе, то у меня нет причин тебе не доверять.       Верóника расширила глаза. Оптимус ей все-таки доверяет. И доверяет больше остальных, раз так говорит.       — Что же это за задание?       — Я не стану тебе лгать. Я не знаю, что со мной произойдёт после того, как я использую силу Матрицы. А произойти может всё, что угодно.       Девушка молчала, серьёзно смотрев в его оптику.       — Поэтому я доверяю тебе ключ. Ключ к Вектору Сигма.       Верóника затаила дыхание, побледнев ещё больше. Оптимус говорил ей о нём.       — Но ты ведь постараешься вернуться целым, верно? — спросила Ника, принимая из его руки ключ-карту, которая уменьшилась на её глазах.       — Очень постараюсь.       Верóника встала на ноги, коснулась ладонью его подбородка, ласково проведя пальцами до его щеки. Оптимус прикрыл оптику, наслаждаясь теплом ее маленькой нежной руки. Прайм не открыл глаз, даже когда почувствовал горячие губы девушки на своих.       Ника, оставив на его губах пару поцелуев, отстранилась. Оптимус приоткрыл оптику, в которой плескалась тоска.       — Если с тобой что-то случится… — начала Ника, большим пальцем нежно гладя его щёку, — Я не оставлю автоботов без помощи. Я клянусь, что встану на защиту планеты и разотру десептиконов в пыль.       — Я тебе верю… — тихо сказал Прайм.       — Эй, ну где вас носит? — в проходе появился Немезис, — Все ждут только вас!       Верóника и Оптимус развернулись и пошли ко всем в главный зал. Ника спрятала ключ карту.       — Ты идёшь первым, — сказала Арси лидеру десептиконов, как только увидела Прайма.       — Как пожелаете, — шутливо поклонился Мегатрон и, не оглядываясь, пошёл в телепорт.       Друг за другом в портале исчезли автоботы. Остался только Прайм и другой Прайм.       — Немезис, — обратился Оптимус к своему двойнику, ставя Нику на ноги, — Если что-то случится, ты должен держаться рядом с Никой. Защищай её.       — Да куда же я денусь от этой белой ведьмы, — фыркнул Немезис, игриво подмигивая Верóнике. Та высунула язык, показывая его боту. Тёмный Прайм усмехнулся, послал Нике воздушный поцелуй и скрылся в воронке земного моста.       Оптимус последовал за ним, но его остановил оклик девушки.       — Эй, напарник!       Прайм обернулся.       — Ты так рвёшься спасти мир… — слабо улыбнулась Ника, глядя на Оптимуса с печалью, — Не убей его случайно.