Bloodlines

«Мой долг, – говорил он своим детям, – состоит не в том, чтобы сделать ваши жизни проще». При желании, он мог бы – у него были друзья в нужных местах, достойная карьера, брачный союз с женщиной из правильного клана – но он не собирался. Вместо этого, Тибериус Вакариан сделал так, чтобы понятия о долге, чести и ответственности были буквально вытравлены на костях его детей. Он никогда не баловал их, но всегда поддерживал. Никогда не прокладывал для них проторенных путей, но ценил то положение в Иерархии, которого они добились собственными заслугами. Он ни разу не воспользовался должностными привилегиями для их продвижения, ни разу не решил за них проблемы, которые они сами себе создали; но всегда радовался их достижениям, их самоотверженности и их ответственности. Он очень гордится собственными детьми. Своей дочерью Соланой – она была одной из лучших оперативниц «Черной стражи», и он знал об этом, не смотря на то, что почти вся информация о действиях её подразделения была засекречена. Он видел её в бою – как осторожно и грациозно она двигалась – и его сердце радовалось от одной мысли о том, как хорошо она проявляет себя на службе Иерархии. Она была так же красива, умна и быстра, как и её мать, и он знал, что путь этой девочки благословлен предками. И своим сыном Гаррусом – чей путь был куда более тернист, чем у его сестры, но которого он любил ничуть не меньше. Конечно, его отношения с сыном всегда были более сложными, чем ему бы хотелось, и мальчик не всегда принимал те решения, которые Тибериус мог бы понять, но… Война, возможно, помогла им обоим вспомнить о том, что действительно было важно. Были времена, когда Вакариан сомневался, удалось ли ему правильно воспитать своего старшего. Гаррус был невероятно одаренным ребенком, но увы – у него была крайне разочаровывающая склонность зарывать свои таланты в землю. Тибериус долго не мог простить сына за то, что тот бросил карьеру в СБЦ только чтобы носиться по системам Терминус, играя в Спектра. Паллин тогда сказал, что Гаррус либо сошел с ума, либо же попросту был дураком – и признаться, Тибериус был склонен тогда разделить это мнение. Однако же, вопреки всему, вскоре Гаррус преуспел и стал героем Цитадели. Хоть Тибериус и не был согласен с его методами, он был восхищен итоговым результатом. Когда Гаррус вернулся на службу в СБЦ и сразу же получил повышение, Тибериус был вне себя от счастья. В тот момент даже Паллин вынужден был неохотно признать, что ошибся насчет его сына. А затем, внезапно и безо всякого предупреждения, Гаррус опять бросил карьеру и исчез на два долгих года. ––– Вначале Тибериус Вакариан был в ярости. Но потом потянулось время, наполненное мертвенным холодным молчанием на канале связи, и однажды он обнаружил, что его гнев угасает перед лицом наваливающегося беспокойства. Беспокойства, которое лишь усиливалось с каждым днем, вгрызалось в его внутренности острыми зубами, сводило его с ума. И когда Гаррус наконец вернулся к нему домой, сломленный и израненный, Тибериус обнаружил, что гнева больше нет, и что он готов выслушать историю своего сына. Гаррус рассказал ему о Коммандере Шепард, об их путешествиях, о том, через что им пришлось пройти. В эти истории было сложно поверить, но он знал, что его сын не лжет. Гаррус не обсуждал с ним свои шрамы, а Тибериус не спрашивал. Он знал: что бы ни случилось, это закалило его сына как огонь закаляет оружейную сталь; выжгло жестокость из его костей так же, как сожгло плоть на его лице. Исчезнувший Гаррус был мальчиком, но вернувшийся – мужчиной. И этот новый, взрослый Гаррус, вовсе не стал эгоистичным индивидуалистом, как Тибериус когда-то опасался. Его сын хорошо распорядился тем временем, теми годами, что он, вероятно, провел на корабле вместе с человеческим Спектром. Он собрал исчерпывающие сведения о Жнецах, важные свидетельства, которые были необходимы Иерархии. Ни для кого не секрет, что турианцы оказались подготовлены к вторжению Жнецов лучше всех, и это целиком и полностью было заслугой его ребенка. Да, Тибериус гордился своим сыном. Возможно, тот не всегда шел той дорогой, которую видел для него отец, но Гаррус все равно стал настоящим турианцем. Но что более важно – впервые за долгое время он заподозрил, что Гаррус тоже им гордится. Они работали как одна команда, убеждая Примарха Федориана выделить ресурсы против Жнецов, и было что-то правильное в том, что они теперь трудились бок о бок. Когда война разлучила их, они продолжили свое дело. Тибериус сражался и гордился тем, что клан Вакариан вновь был одним из многих кланов, бьющихся за возвращение Ципритина. Ведь прошло так много лет с тех пор, как у него и его детей были общие цели… В последние дни войны, когда Виктус сложил с себя полномочия, Тибериус стал Примархом. На церемонии вступления в должность, принимая свои обеты, он увидел, как Гаррус ему улыбается. Он улыбнулся в ответ. Впервые с тех пор, как умерла его жена, он почувствовал гордость за то, что все идет как надо. «Сапиентия гордилась бы нами», - подумал он. Жену всегда беспокоила дистанция между ним и сыном. Ему бы так хотелось, чтобы она дожила до этого дня, чтобы увидеть все своими глазами… Ему казалось, что их семья становится слишком маленькой.