Bloodlines

Он удивляется, когда Гаррус заговаривает с ним о своем намерении связать себя брачными узами. Тибериус испытывает почти восторг, слушая, как его сын, запинаясь, просит разрешения принять в клан свою женщину. Ему казалось, что убедить Гарруса жениться будет почти невозможно. Его такой независимый сын, добровольно выполнивший свой гражданский долг, женившийся на подходящей по статусу партнерше, воспитывающий новое поколение клана на благо Иерархии… мог ли он, как отец, чувствовать себя еще более счастливым при одной только мысли об этом? «Гаррус полностью повзрослел» – думает он, и сияет от радости, глядя на старшего сына. – Ха! – он хлопает сына по плечу и улыбается. Его суб-гармоники полностью отражают его эмоции, и на мгновение он озадачивается, не слыша такого же тона от Гарруса. – Как её зовут, сынок? Гаррус неловко переминается с ноги на ногу, прежде чем ответить, и Тибериус чувствует несколько острых уколов тревоги в животе. Его сын связался со стриптизершей азари? Нашел какую-нибудь шлюху с чистым лицом, которая залетела от него? Он, конечно, не думал, что Гаррус мог бы опуститься бы до такого, но его сын всегда умел…превосходить ожидания. – Шепард, – наконец произносит Гаррус, глядя ему в глаза. Сердце Тибериуса замирает. Турианка с чистым лицом, по крайней мере, была бы турианкой, а азари… Что ж, азари умеют приспосабливаться. Но люди – нет. – Спектр, – он ловит себя на том, что когда он говорит, через его суб-вокал проскальзывает совсем другая, гораздо более недовольная эмоция. – Да, – глаза Гарруса сияют, в его суб-вокале слышатся ноты – «гордость», «счастье», «любовь». – Твой командир. Как давно это происходит, что его сын так очарован этой женщиной?! Она что, приказала ему… – Да, – теперь защитные ноты. Нет, Гаррус выбрал это по собственной воле. – Человек, – он мало знает о людях, но опасается, что они все безответственны по своей природе. Инцидент с Ретранслятором–314 - яркий тому пример. – Да, – нетерпеливо рычит Гаррус. – Она моя пара, отец. – Да ну? – он поворачивается, чтобы посмотреть сыну в глаза. – Как давно это продолжается, Гаррус? – Довольно долго, – Гаррус сглатывает. – Со времен Коллекционеров. Тибериус сжимает мандибулы в мрачном осознании. Так вот как Шепард, должно быть, убедила его сына добровольно участвовать в том, что он сам называл не иначе как «самоубийственной миссией». Он чувствует разочарование из-за того, что Гаррус так легко поддался её чарам. – До того, как ты вернулся домой. – Да. – Наверняка ты понимал, что это было ошибкой? Учитывая, что ты ничего не говорил об этих… отношениях в то время. – У нас были проблемы посерьезнее, – ладони Гарруса сжимаются и разжимаются, пока он меряет шагами комнату, и его суб-вокал переходит в жалобный тон, он почти умоляет: – Я не стыжусь её, отец. Ни её, ни нас. Некоторое время Тибериус молчит, глядя на сына холодным взглядом. Гаррус всегда был его самым талантливым ребенком – и самым страстным. Убеждать его поступать рационально всегда было сложно, но он знает, что это его долг, как отца. – Сын, – он сжимает плечо своего мальчика и чувствует, как тот вздрагивает от прикосновения. – Такие отношения случаются в армии, но редко длятся долго. Ты будешь не первым в нашей семье, у кого будет такая… интрижка. Гаррус качает головой: – Это не интрижка. Она… – Знаешь, твой дядя Друсус чуть было не женился на азари–коммандос – но он не смог вынести мысли о том, что его дети будут считать Тессию своим родным домом. Мышцы Гарруса закаменели под его рукой, но сын спокоен. Хорошо. Возможно, он послушает. – Она совсем из другой культуры, сынок. Люди не связывают себя брачными узами раз и на всю жизнь, как мы. – Она свяжет. Она хочет разделить со мной свою жизнь, отец, – в глазах Гарруса есть темное пламя, которое его беспокоит. Как его сын может быть настолько увлечен этим Спектром? Она не сможет дать ему то, что ему нужно – дом, ребенка, семью. Возможно, пришло время обратить на это его внимание. – И ты считаешь, что сможешь наслаждаться союзом с женщиной, которая даже не сможет родить тебе детей? – Да, – нижние челюсти его сына раскрываются в выражении открытого вызова, но затем он вновь плотно сжимает мандибулы, выдавая свой дискомфорт. – Если ты не можешь доверять ей, то по крайней мере, доверься моему суждению, отец. Можешь ли ты выдать нам разрешение на основании этого? – снова умоляющий суб-вокал. Тибериус тяжело вздыхает и поворачивается спиной к сыну вместо ответа. По правде говоря, он не может смотреть, не хочет видеть умоляющие глаза Гарруса, в которых он видит столько любви и надежды. Какое-то время он молчит, пытаясь подобрать слова, которые не разобьют сердце его сына, прежде чем понимает, что это не имеет значения. Он не может помешать своему сыну совершить ошибку, но и облегчать ему её совершение он тоже не собирается. – Нет. Он ожидает, что Гаррус не позволит ему объяснить причину, и он прав. Гаррус смеется, и этот смех неожиданно холодный и горький: – Я догадывался, что это будет пустой тратой времени. Хлопает дверь, и Тибериус остается один в своем кабинете. Он не получает известий от своего сына уже несколько недель.