Змеиное кодло

      Вернувшись в город, Байрон отволок клячу к конюху и неторопливо поднялся в свои гостиничные покои, намереваясь сменить бинты на саднящих ранах на спине перед совершением позднего обеда; бедро же в перевязке покамест не нуждалось. Небрежно хлопнув свёртком опия по столу, учёный сбросил с себя зелёный плащ, оставляя его на кровати.       После мучительной смены бинтов на спине доктор накинул на себя рубашку с жилетом и, не затягивая на шее галстук, спустился в гостиничную столовую на первом этаже позади консьержской стойки. Службу в харчевне в этот раз несла повариха, чьё лицо показалось доктору до боли знакомым.       “А, майская роза.” - мысленно наконец припомнил свою клиентку Байрон и натянул слащавую улыбку, прежде чем подойти к кухарке. - Хорошеете на глазах, милейшая мадам! - начал комплиментом учёный, с любопытством заглядывая за бледную деревянную оградку буфета. - Что подадите сегодня? - Всё Вашей мази спасибо! А с обеда вот, крысиные хвосты и икра головастиков! - посмеиваясь, ответила дама, накладывая профессору снедь.       Байрон сделал вид, что поддержал юмор поварихи и улыбнулся, незаметно для неё бросив брезгливый взгляд на еду в предоставленной ему тарелке. К счастью, крысиные хвосты и икра головастиков на деле оказались лишь пресной отпаренной крупой с сухими кусками отварной телятины.       Оставив на буфете деньги за обед, профессор взял с собой тарелку и прошёлся вдоль столовой залы. Много столиков пустовало, однако за одним из них сидел тот, кто просто не мог не привлечь к себе внимание Байрона. - Где мы ещё встретились бы. - Бросил доктор, приветственно улыбнувшись своему другу.       Подняв голову, Кольт с оживлением улыбнулся Байрону так натянуто, что профессор сразу догадался, что с ганфайтером что-то не так. У того на столе, рядом с дымящейся кружкой, стояла круглая фляга. Её содержимым стрелок разбавил свой горячий кофе. Это напрягло профессора - если бы у молодого человека всё было хорошо, то он явно не сидел бы один в компании кофе и фляги с алкоголем. - Это уж точно! Присаживайся. - Ответил Кольт, указал на пустующий стул перед своим столиком и взял в руки флягу, готовясь откупорить её. - Угостишься? Здесь тот хвалёный ром.       Поминая распитие шотландского виски с Белль на пару, Байрон был против. - Нет, кхм, спасибо. - Ответил профессор, и, принимаясь за трапезу, попросил: - Рассказывай, как всё прошло.       Кольт отставил флягу, отхлебнул коктейль со своей кружки, после чего выдохнул в ответ: - Я чертовски устал. Обойти сегодня с раннего утра все знакомые места было не самой моей лучшей идеей. Сначала я бродил сам, потом вместе с Сэмом. - Твоя нога уже должна был... - Дело не в ней, - тут же отмахнулся стрелок, нервно потирая затылок, - а в воспоминаниях: в моих личных и общих с отцом. Ещё и это дурацкое чувство, как будто бы за мной следят...       Сделав глубокий вдох, ганфайтер стал говорить несколько тише, нервно оглянувшись на посетителей харчевни. Наконец, тот признался: - Я потерял спокойствие, Байрон. Проходя с отцом под старым стрельбищем, я особенно сильно ощутил чей-то пристальный взгляд. Осмотревшись по сторонам, ни Сэм, ни я никого так и не увидели. Готов поклясться, что совсем скоро я свихнусь... - Может, за тобой и вправду следили? От Белль можно ожидать чего угодно, разве ты со мной не согласен? - Вот дьявол, как же я не хочу об этом думать!       После этих слов нависло молчание, прерываемое одним только скрежетом стальной вилки по тарелке профессора. Ганфайтер бросил взгляд на бледное лицо своего друга, прежде чем поинтересоваться: - Байрон... если бы тебе пришлось выбирать между любовью всей своей жизни и горячо любимым сыном, кого бы ты выбрал?       Высокомерно вскинув бровями, Байрон выдал: - Не думаю, что тебе стоит задавать такой вопрос человеку с совершенно другими жизненными приоритетами. Я даже близко не стал бы перед таким выбором. - Да, я знаю, но... Попробуй представить себя на месте того, кто оказался между двух враждующих зол - своей возлюбленной и родным сыном.       Профессор даже и не думал представлять себя на месте глупца, оказавшегося перед таким сложным жизненным выбором. Утерев платком рот и отставив опустевшую тарелку из-под снеди, мужчина прокомментировал: - Должно быть, это очень тяжело. - Да... Очень. - Тяжко молвил Кольт, сжимая в руках свою кружку. - Именно такой выбор предстал перед моим отцом, поэтому мне не стоит даже надеяться на его помощь. Он не может встать на её сторону, потому что не хочет вредить мне, а на мою сторону он не согласится стать, чтобы не прослыть вторым её злейшим врагом.       Взглянув на виднеющееся дно сжатой в пальцах кружки, Кольт тихо продолжил: - Мне так жаль его - потерять голову от такой женщины, как моя мачеха, это самое настоящее безумие... Белль наверняка ещё и цента ему не оставила когда уезжала. Даже если она приберёт к рукам все деньги мира, ей всё равно будет этого мало! Мой револьвер она, к слову, стянула с собой. И почему я не удивлён...       Обиженно хмурясь, Кольт отвёл взгляд в сторону. Но затем он снова подал голос и обратился к сидящему перед собой Байрону: - Лола сказала, что ты сегодня отбывал за ядом. Виделся с Белль? - Да. С ней и её прихвостнем. - И...? Обо мне спрашивала? - Ты тот, о ком она спрашивает в первую очередь. - Сказал учёный. - Ничем правдивым я ей не отвечал, будь уверен. - Я верю тебе. - Кивнул ганфайтер, но, спеша озвучить свой вывод, тут же добавил: - Ещё, нам нужно будет узнать, где она прячет то, что ей не принадлежит. - Что-то мне подсказывает, что её сокровищницей является её повозка. Стала бы она совать туда ядовитых змей, не будь её груз чем-то ценным? - заключил Байрон, пожав плечом. - Ядовитых змей? Она что, сумасшедшая? - Очевидно. - Хмыкнул Байрон, оперев лицо о ладонь. - В любом случае, я отчитаюсь перед тобой и шайкой бедствия, если что-то узнаю. - Спасибо. Я рад, что всегда могу на тебя положиться. - Улыбнулся Кольт поднимаясь со своего стула и пряча флягу под плащом. - Прости, я поболтал бы с тобой ещё немного, но меня дожидается Гавс. - Ступай. - Понятливо кивнул Байрон, проводив уходящего Кольта уставшим взглядом.       Ганфайтер простился с товарищем, покидая залу харчевни. Профессор тоже не стал засиживаться там надолго и воротился в гостиницу.       Как только Байрон прошёлся за порог вглубь полумрака своих апартаментов, его взгляд невольно пал на лежащий на столе бумажный свёрток. Профессор подошёл к секретеру, отставил трость и, рассевшись на стуле, спичкой зажёг настольную лампу. Он подготовил портсигар и вырвал со своего рабочего блокнота пару страниц, разделив каждую на четыре части. Затем, разделавшись с упаковкой предоставленного опия, тот зачерпнул чайной ложкой тёмное, почти чёрное, вещество и распределил его по каждой четверти листков. Ко всем щепоткам опиумного мака Байрон в большем соотношении добавил табак, скручивая и складывая в портсигар получившиеся сигареты. Остаток опия мужчина оставил в скомканном свёртке, спрятав в одном из ящичков стола.       Так Байрон и провёл свой досуг до глубокой ночи, однако его готовность ко сну к столь позднему времени так и не подоспела.