Семь смертных грехов: "Смятение"
1 марта 2024 г. в 02:17
Шаги в гостиной доносились по одной и той же траектории: туда-сюда. Я сидел на полу, прижавшись к кровати, поджав к груди колени, — держался за уши, чтобы не слышать никаких ругательств из места откуда они доносились. Эта привычка зародилась у меня с детства: запереться в комнате и сидеть у кровати, прижавшись коленями к груди — выжидать момент, когда всё закончится. Я долго ждал, но они не прекращались — возгласы, крики, маты, резавшие моё сердце при помощи ужасающих воспоминаний о детстве. Белла кричала на Мейсона: «Это он во всём виноват! Он нашу девочку с детства не переносил! Стоило нам снизить бдительность, как всё пошло наперекосяк!»
Шаги в гостиной сменили путь, направляясь в мою комнату. Отец открыл дверь, его лицо погрязло в смятении, увидев моё состояние: меня трясло от ужаса, глаза бегали из угла в угол, как маленькие кролики будут бегать от выстрелов безжалостных браконьеров.
Везде я пытался найти того, кто шепчет мне на ухо «убей их». Спиной к стене я начал подползать к ней, прижавшись до придела, хотел тот час же закричать, но Мейсон бросился меня обнимать, утешать, приводить растрёпанные, липкие волосы в порядок. Он хотел узнать правду, пытался выудить её лаской и мольбами, но я при всём желании не мог двигать языком: мой рот открывался и закрывался, но я ничего не мог произнести — лишь только тяжёлые вздохи и это всё на что был способен.
— Уильям, скажи, чем ты на пуган? Ты видел Эмили? Что случилось? Уильям, не молчи! Мы с Белой сейчас с ума сойдём.
Я начал стучать ладонями по полу и кричать:
— Кровь! Везде кровь! Ты видишь её папа? Твои руки в крови — ты весь в крови! Мы все в крови!
Мужчина обнял меня, положив мой подбородок себе на плечо, он гладил меня по волосам, утешая как только мог.
— Тише-тише, сынок. Не бойся. Всё нормально. Я здесь, я рядом. Расскажи, что случилось? Где Эмили?
— Я не знаю… — Пристыженно ответил я.
— Ты её видел? Как ты думаешь, где она может быть?
— Не знаю.
— Может быть она звонила?
— Нет.
— Так, всё! — Вспылила женщина, в попытке покинуть комнату. — Я звоню в полицию. С меня достаточно! Моя дочь неизвестно где, а я слушаю бредни этого сумасшедшего!
— Зачем же ты так. Он ведь наш сын. — Тоскливо подняв брови, сказал мужчина.
Белла ничего не ответив, пошла звонить врачам, а Мейсон оставался рядом ещё какое-то время. Потом, он предложил мне лечь на кровать и немного поспать. Он заботливо укрыл меня одеялом, поглаживая ноги, как бы успокаивая меня, и убеждая, что всё будет хорошо. Мне и вправду стало немного лучше от этих бодрящих слов.
— Вы думаете, что я сошёл с ума?
— Нет, ни в коем случае. — Успокаивающе ответил он. — Скорее всего, ты просто напуган как и все мы. Эмили обязательно найдут живой и невредимой. Её телефон я нашёл в комнате под столом. Наверное она потеряла его, растяпа, а мы тут до неё дозвониться не можем. Я знаю номера нескольких её подруг, но их у неё столько, что и по пальцам не пересчитать.
Ласково улыбнувшись, Мейсон встал с кровати и спустился вниз к жене, чтобы что-то обсудить с ней наедине. К тому времени я уже спал без задних ног, и не помнил сколько тогда проспал: час, два или может быть все пять? Мама разбудила меня и приказала собирать вещи. Я послушно начал складывать всё в рюкзак. Не понимая того, к чему такие сборы, я продолжал упаковывать одежду, зубную щётку, бритву, как будто бы находясь под гипнозом. Отец отвёз меня в больницу, провёл в палату, помог распаковать вещи и разложить всё по полочкам в шкафу, которые я должен был разделять вместе со своим соседом. Только тогда я понял, что нахожусь в психушке, но в тот момент мне было абсолютно всё ровно — как будто бы я это апельсин, из которого выдавили весь сок, от чего осталась лишь только сморщенная мякоть.
Немного придя в себя, я спросил:
— Я здесь надолго?
— Нет, — ответил он, но в тот момент мне показалось, что Мейсон врёт. — Если всё пройдёт как по маслу, то тебя выпишут меньше, чем через неделю. Здесь нет ничего страшного, просто, психологический анализ твоего ментального здоровья.
— Эмили ещё не нашли?
Мейсон тоскливо вздохнул, но потом взял мои руки в свои и целеустремлённо заявил.
— Мы её обязательно найдём. Я верю в это и ты верь. Твой друг Майк пропал в тот же день, что и Эмили. Его тоже ищут. Может быть ты знаешь где он? Когда ты в последний раз его видел?
— Не помню.
— Ты главное не напрягайся, а отдыхай и спи побольше. Сейчас мы переживаем трудные времена, но мы непременно со всем справимся.
Я бездумно качнул головой в знак согласия и проводил уставшим взглядом своего отца через порог комнаты. Спустя какое-то время в палату вошёл тот самый сосед: странный до чёртиков парень, по имени Алекс. У него были чёрные растрёпанные волосы и большие синяки под глазами, как у настоящего психбольного. Он мог заниматься своими делами, и вдруг, ни с того ни с сего дёрнуть головой в сторону.
Запрыгнув на кровать, он скрестил ноги, и покачавшись из стороны в сторону, спросил:
— Как тебя зовут?
— Уильям. — Пытаясь ответить вежливо, сказал я.
— Ты мальчик или девочка?
— А по мне не видно?
— Я бы на твоём месте ответил, что я девочка. Ненавижу быть мальчиком. — Псих смешно пососал одну из прядей своих запутанных волос, после чего добавил. — Я вообще всех людей ненавижу. Ненавижу этих докторов, уборщиц, тебя я тоже ненавижу. Хочу, чтоб все сдохли, ведь я по праву должен властвовать над всеми. Знаешь почему меня отправили сюда? Они боятся моей власти. Я бог. Думаешь эти стены смогут меня удержать? Я Владыка всего мира. На колени!
Не обращая и малейшего внимания на нелепые бредни этого идиота, повернувшись на бок, я попытался уснуть.
Проснулся ночью от бормотаний Алекса, который лёжа на своей кровати спиной ко мне, бормотал что-то неразборчивое, между тем дурацки посмеиваясь над тем, что ему приходилось говорить. Провести ещё около пяти ночей с этим слабоумным шизофреником было той ещё адской мукой. В особенности, когда вспоминаешь скучные посиделки за партой, сравнивая это с сегодняшним днём — понимаешь, что всё не так-то плохо и какие-то школьные экзамены — это всего лишь детский лепет по сравнению с тем, что происходит сейчас. Могу сказать, что пребывание здесь, это как экзамен по выдержке, с которой обязана справится моя психика. Но ладно, если бы он просто ржал как неусмеримая кобыла, так он ещё и хрюкал и слюной захлёбывался. И это называется бог?
Если это так, то я тогда святейший праведник.