When June kissed December

      По тому, как округлились глаза Вегаса, можно смело судить, насколько неожиданной для него стала просьба Пита. Последний, на краю отчаяния, добавляет: — Считаете, я должен умолять своего мужа о поцелуе? Хорошо. Я буду умолять. Поцелуйте меня! Прошу вас!       Альфа несколько раз сглатывает, отчего у него дёргается кадык. Затем отвечает тихим, но тревожным шёпотом: — Как может такая безупречная красота умолять о поцелуе такое безобразное чудовище?       Пит не выдерживает. Он не может смириться с подобным малодушием. Когда так завуалированно отвергают твои искренние чувства и желание стать ближе. Прикусив нижнюю губу — только бы не разреветься прямо перед ним — омега быстро принимает сидячее положение и уже почти спускает ноги на пол, как руки альфы порывисто обнимают его и крепко прижимают к себе. Внезапно в животе Пита, где-то в области диафрагмы, раздается резкий толчок, когда его пальцы впиваются в плечи Вегаса, укрытые пижамным шелком, и тот не может удержаться, чтобы ещё сильнее не обхватить ладонями спину мужа-омеги. Пит так податлив под его руками, и громкий вздох, который он издает, когда Вегас сжимает свои объятия, проходит по всему позвоночнику. Всё, о чем он грезил последние дни, всё, на что он надеялся и чего желал, сосредотачивается там, и он не знает, что с этим делать, ведь он уже неоднократно просил о поцелуе. А сам… сам просто задыхается возле его губ. И в этот момент Вегас опускает пальцы ему на лицо, не прижимает их, но направляет Пита. Сам склоняет голову на бок и успокаивает слишком частое и тяжёлое дыхание особенным поцелуем. Он не захватывает губы Пита своими, а будто бы мысленно делит верхнюю губу на три части и медленно прикасатся к каждой из них, словно даёт омеге время привыкнуть к новым для него ощущениям. Немного отстраняется и с заботливой нежностью смотрит на трепещущие ресницы Пита. По-прежнему держит его лицо между пальцами, переводит взгляд на влажную от его невинного поцелуя верхнюю губу, убирает мокрые от пота кончики волос, прилипшие к щекам и вискам. И снова возвращается к его рту, накрывая его своим.       Пит боится, что это обманчивый сон. Ложная фантазия. Но он не смеет открыть рефлекторно закрывшихся глаз. Ему слишком дороги эти мгновения первой невинной близости с мужем.       А потом можно уютно устроиться на его груди и, прижавшись к ней ухом, слушать его сердце словно через морскую ракушку. Он не может судить, так ли всё было, как должно быть. Да и кто это определяет? Но кожа Вегаса тёплая и живая под кончиками пальцев, что всё ещё касаются шеи альфы. Напряжение в позвоночнике Пита исчезает. Он не видит этого, но уверен, что глаза Вегаса сейчас подобны водам океана, тёмным и манящим. — Первое время я очень боялся, что ты сбежишь, — пальцы Вегаса путаются в волосах Пита. — Если честно… Поначалу были такие мысли, я никак не мог смириться со своей новой жизнью. Но теперь знаю точно: никогда я вас не покину, Кхун Вегас. — Смею ли я надеяться, что когда-нибудь ты назовёшь меня по имени? — Э-э… дайте мне ещё время. Я привыкну, — подушечками пальцев Пит ласково касается шрамов по линии скул: — Вам не больно, когда я задеваю так или прислоняюсь щекой?       Вегас накрывает его пальцы своей ладонью и подносит к губам, чтобы оставить тёплый поцелуй: — Самые болезненные шрамы отнюдь не на моем лице. — А где?       Вегас сглатывает и молча щурится несмотря на окружающую темноту. Но Пит понимает, что глаза ему режет совсем от другого. Тогда омега сдвигается чуть выше и оставляет кроткий поцелуй на груди альфы, аккурат над бьющимся сердцем: — Так меньше болит?       Муж гладит его по спине, говоря с улыбкой: — Засыпай, мой Пит. — И вы… Добрых снов.       Вегас кивает, целуя его в край волос у лба.       Глубокой ночью Пит просыпается будто от глухого удара под рёбрами. Он так и лежит на груди спящего Вегаса, но спину обдаёт чем-то сродни ветру.       Может… окно открылось?       Тихо, чтобы не разбудить мужа, Пит поднимается и разворачивается, машинально заглушив громкое «Ах» ладонью.       Неподвижные, совсем не живые, но всё равно красивые глаза. Полупрозрачная туника в пол, за которой угадывается очень тонкая талия и стройные бёдра. Пит часто дышит и хочет закричать, но голос его не слушается. Тот, кто стоит возле их постели, словно застыл на месте. Просто смотрит на них с Вегасом. Пит шарит дрожащей рукой по прикроватному столику, нащупывает лампу и включает ночной свет.       Всё исчезает.       На шум пробуждается Вегас: — Что случилось, Пит? Кошмар приснился?       Омега кивает, переводя дыхание.       Тогда Вегас снова обнимает его, укладывая на груди: — Спи, Пит. Никто не посмеет тебя обидеть.       Наверное, правда всё приснилось. Переволновался.       Не удивившись одинокому утру — и когда только Вегас успевает? — Пит поднимается и уходит к себе. — Малявка! — омега радостно подлетает к поджидающему его Макао, который совсем не разделяет этой радости, — ты что, обиделся?       Пит тянет руку, чтобы погладить тритона, но тот отворачивается и забирается под подушку. Хихикая, омега предпринимает попытку погасить гнев упрямой малявки: — Я так понимаю, кое-кто хочет отдать мне свою порцию лимонного мармелада?       Макао мигом высовывает мордочку, в панике таращась на смеющегося Пита. Последний животом опускается на кровать и, кончиком указательного пальца легонько щёлкнув тритона по носу, шепчет, мечтательно закатив глаза: — Он меня поцеловал, малявка… слышишь? Поцеловал!..       Гнев, сменившийся довольной моськой, и взлетевший перпендикулярно кровати хвост не оставляют сомнений: Макао тоже рад за этих двоих. Конечно, Пит умолчал, за кем была инициатива. Но главное ведь результат, верно?       По возвращении в поместье Вегасу требуется уехать на два дня, а Пит, чтобы сильно не скучать, полностью погружается в учёбу. Он с нежной улыбкой вспоминает, как муж целовал его перед отъездом. И в который раз убеждается, что с каждым днём ему всё больше и больше нравится его новая жизнь.       Если бы не одно «но». На исходе вторых суток Пита заставляет проснуться знакомый удар в груди и ощущение бегущего по спине холода. — Снова ты? Чего ты ко мне привязался?!       Как назло ночник в его комнате не хочет включаться. Пит ползёт к спинке кровати, накрывая себя одеялом и отчаянно скуля: — Зачем ты меня пугаешь? Исчезни, прошу тебя!.. Разве призраки не привязаны к одному месту?..       Но призрак никуда не исчезает. По внешним чертам Пит догадывается, что, если это действительно привидение, то при жизни он был очень красивым омегой. Но от меня-то ему что нужно? И почему он стал появляться именно сейчас?       Пит отбрасывает одеяло и замечает, что существо переместилось к окну, на которое словно кто-то дышит. А затем на стекле по букве появляется имя.       Пит хватается за голову и зажмуривается. А когда открывает глаза — призрак исчезает. Так же внезапно, как и в прошлый раз.       Когда Вегас возвращается, Пит разумно не набрасывается на него с вопросами. Тем более, муж снова ласков с ним и долго-долго не выпускает из объятий. Но за обедом любопытство побеждает: — Кхун Вегас? — Что, Пит? — Скажите, в вашем роду был кто-нибудь по имени Пачара?       Выражение глаз Вегаса и рот буквой "О" для Пита гораздо красноречивее ответа словами. Но омега хотел бы услышать и их.