Останься со мной

Мадараме давненько не оказывался в подобных местах, не предпринимая попыток с пренебрежением свалить поскорее. Несмотря на стерильную вонь антисептиков, заползающую в ноздри насильно, это помещение всё равно мало походило на больничную палату. Была узкая койка, трубка капельницы в вене и даже прикроватная тумбочка, на которой стоял металлический лоток, куда скинули его личные вещи — бумажник, содержимое которого, скорее всего, пришло в негодность от встречи с морской водой, разбитый телефон, золотая цепочка и серебристо-красная зажигалка Товы, которую Мадараме не успел тогда вернуть, а сунул в карман брюк на автомате. Ни одного окна в маленькой комнате, больше напоминавшей кладовку, лишь блок кондиционера, который не работал. Ни пикающих медицинских приборов, ни тикающих часов, лампы под потолком не горели, а свет проникал сюда лишь из-под засаленной бежевой шторки, что за неимением двери отделяла палату от рабочего кабинета врача. Зайди сюда Мадараме не подстреленным бандитом с полезными связями в мутных кругах, а рядовым посетителем, он бы и не подумал, что тут можно держать пациентов и проводить над ними хирургические манипуляции, а закуток за шторкой принял бы за склад, набитый папками, бинтами и склянками со спиртом. Вообще-то Мадараме мог позволить себе просторную палату, с вежливым персоналом и увлажнителем воздуха, а не старого подпольного докторишку, знакомого по прошлой жизни, — но не тогда, когда на хвосте были все якудза Шинкоми. Щуплый паренёк в синей шапочке и дурацких оранжевых очках, закрывающих пол лица, сидел в углу, сгорбившись на неудобном табурете и уткнувшись в свой телефон. Его лицо было подсвечено экраном и цветные блики прыгали по очкам, иногда делая их достаточно прозрачными, чтобы можно было почти разглядеть глаза. Они никогда не общались лично, один на один, только в компании с Майю и Котаро, но Мадараме узнал его, тем более, что связывался с ним сам. Паренька звали Эйджи, он был тем самым информатором Сакаки, который знал всё обо всех, мониторил соцсети и новостные страницы Шинкоми. А ещё он был просто помешан на бомбах, и Мадараме совсем не был уверен, что Эйджи не приложил руку к тем взрывам, что подрывали тачки в районе А. Однако то, что тот сидел здесь один, означало, что он до сих пор входил в тайное общество почитателей Каги — Эйджи был достаточно умён, чтобы не рисковать остаться наедине даже с раненым Мадараме, приведи он за собой хвост из Такасато. — Как скоро мне ждать гостей? — спросил его Мадараме. — Хм, — Эйджи оторвался от телефона и задумчиво коснулся нижней губы. — Думаю, не каждый отважится преследовать призрака. — Они думают, что я мёртв, — догадался Мадараме. — Так всем сказали Тоно-сан и Сакаки-сан. Не думаю, что они сами верят в это, вероятно, Тоно-сан какое-то время продолжит поиски, но очень трудно найти тело, смытое океанскими волнами. Эйджи улыбнулся, и за этой улыбкой мелькнуло лёгкое чувство досады от того, что местоположение своё Мадараме раскрыл ему сам. Такая вопиющая неудача для лучшей ищейки Шинкоми. Но если даже Эйджи не успел найти его за это время, то можно было спать спокойно ближайшие пару ночей. Шансов выжить после того падения в воду у Мадараме было не много, однако даже Тоно понимал, с кем имел дело, именно поэтому Мадараме пытался вести себя как можно тише, когда вылез на берег окровавленным морским демоном. Сбежать на материк удалось на одном из товарных судов Каги, а дальше в ход пошли старые связи, но если Тоно не отцепится, оставаться тут было нельзя. — У меня для вас есть ещё одна неприятная новость, — добавил Эйджи. — Все считают, что это вы убили Кагу-сан, пытаясь захватить власть. Мадараме фыркнул пренебрежительно. — Ну разумеется. Этим трусам не хватило мужества признаться в убийстве сына босса. Мадараме не чувствовал горечи от того, что теперь весь Шинкоми считал его предателем. Ему было плевать, что о нём думали люди Такасато и даже выжившие члены группировки Каги, если таковые имелись. Любой, кто знал Мадараме достаточно хорошо, не поверил бы, что это сделал он. Он мог бы убить Кагу, если бы захотел, но никогда не стал бы скрывать этого и сбегать, как крыса. Он никогда бы не сделал это ради власти или клановых разборок, а после войны между Кагой и Тоно только идиот бы поверил, что именно Мадараме вдруг решил убрать Кагу и всю его группировку. Но идиотов в Шинкоми было полно, да и среди тех, у кого мозги имелись, мало найдётся борцов за правду и справедливость. От этой мерзкой кучки Такасато тошнило. Мадараме никогда не разделял стремление Каги улучшить жизнь в Шинкоми и найти для клана иной путь, но желание стереть с лица земли Тоно и Сакаки у них было обоюдное. Сейчас, пока боль в теле была ещё слишком острой и ощутимой, хотелось размазать Тоно по стене вдвойне сильнее. Лёгкие вновь заскребло желание курить, но рёбра болели от каждого вздоха, а доктор покрыл его отборными ругательствами только за идею покурить в каморке, где не работала даже вентиляция. Да и сигареты вымокли насквозь, а новых как-то некому было принести. Мадараме глянул в металлический лоток, где лежала зажигалка, покрытая мутным налётом от солёной воды и песка. — Това жив? Мадараме не помнил, был ли Эйджи знаком с Товой лично, но ничего не знать о вторым сыне Рюдзиро и любимом брате Каги тот точно не мог. Эйджи уверенно кивнул. — Он сильно пострадал в перестрелке и, кажется, всё ещё в больнице, но доктор Мурасе сказал, что опасность позади. — Значит, Тоно не убил его, — что означало, что опасность на самом деле вовсе не миновала. Мадараме не понимал мотивов Тоно. Очевидно Тоно не хотел убивать сыновей Рюдзиро, но если с Кагой у него выбора не было, то Това не был такой уж проблемой в вопросах власти в клане. Однако тот оказался случайным свидетелем, знал правду и мог одним своим словом разрушить историю Тоно о предательстве Мадараме. Проще всего было добить Тову прямо там, на причале, и также свалить всё на предателя, но Тоно отчего-то не стал. Не из-за честности или жалости же, в самом деле. — Эм… — Эйджи неловко подал голос и Мадараме перевёл на него взгляд. — Кажется, Това-сан потерял память. Он ничего не помнит о событиях той ночи. Он даже не вполне уверен, кто в него стрелял. Мадараме иронично усмехнулся. Был ли Това достаточно хитер, чтобы инсценировать амнезию? Все бы поверили, учитывая его проблемы с памятью после прошлых травм. Но учитывая эти проблемы, с тем же успехом никакой инсценировки могло и не быть. А значит, Това теперь, как и все, считал Мадараме предателем и убийцей Каги, считал его мёртвым. Что ж, по крайней мере, это могло обезопасить его от преследований Тоно. — Что вы собираетесь делать, Мадараме-сан? — поинтересовался Эйджи. — Не думаю, что вам безопасно долго здесь оставаться, Тоно-сан не прекратит свои поиски в ближайшее время. Я мог бы помочь вам с убежищем… — В этом нет нужды, — оборвал его Мадараме. — Я уеду через несколько дней, как только встану на ноги. — Вы планируете покинуть страну? Мадараме кивнул. Не стоило раскрывать свои планы даже Эйджи, но Мадараме сообщил ему лишь очевидные вещи, а подставы от него он не боялся — он был готов к подставам всю свою жизнь и умел справляться с врагами в любой ситуации. Лишь единожды ему помешала в этом чужая забота. — Жаль, что так всё обернулось, — посетовал Эйджи. — Мне нравился Кага-сан, и если бы он одержал верх в этой войне, было бы неплохо. Поэтому если вы решите выступить против клана Такасато, дайте знать, — он улыбнулся. — Это будет по крайней мере не скучно. Мадараме вновь кивнул. Эйджи, как и он, понимал, что сейчас было не время для мести: тяжёлые ранения, отсутствие какой-либо поддержки, да и после недавних событий Шинкоми был, как воспалённая рана. Вернуться туда и напасть в текущих обстоятельствах было бы глупо: один Мадараме всё равно бы не справился. Да и не собирался он мстить, во всяком случае, за Кагу. Вырвать Тоно хребет — это не месть, это естественное желание, которое с Мадараме было всегда, а отказывать себе в желаниях он не любил. Но он умел ждать, ждать и выбирать подходящий момент. Эйджи сунул свой телефон в карман и поднялся. — В общем, если вам что-то понадобится, вы знаете, как со мной связаться, — сказал он. — Не забывайте, что в Шинкоми у вас всё ещё есть друзья. Он зашагал к выходу, будто торопился уйти, но прежде, чем отдёрнуть занавеску, скрывающую палату от посторонних глаз, обернулся. — Хотите, я передам что-нибудь Тове-сан? — спросил он. Мадараме вновь глянул на зажигалку. Он собирался уехать из страны и забыть Шинкоми, возможно, на время, или насовсем. Перевёрнутая страница: всё, что произошло там, пока Мадараме был с Кагой, пока был с Товой, — перевёрнутая страница. Есть вещи, которые невозможно забыть и невозможно обесценить, но также есть вещи, которые необходимо оставлять позади. Пускай он теперь убийца и мертвец в чужих глазах, это не волновало. Их отношения никогда никого из них ни к чему не обязывали. Мадараме покачал головой. — Нет, не надо, — ответил он.