Ты завязал неправильно

Уютная кухня сейчас нагнетала неприятные ассоциации. Иглы, запах антисептика. Словно он кровь пришёл сдавать, или уколы делать. Андрей не особо боялся этих процедур, но ничего приятного в них не было. Чем думал Андрей, когда на всё это согласился?.. Когда сам предложил и припёрся по собственной воле на дрожащих от предвкушения ногах? Ответ витал где-то рядом, не желая задевать остатки поддатого мозга. В какой-то момент Андрей начинал «пьянеть» даже от капельки мыслей о предстоящем. Андрей усмехнулся, когда заметил на столе чёрные виниловые перчатки. Эстет чертов. Обычные ему не катят? Андрей очень хотел посмотреть, как по-блядски неприлично эти перчатки будут смотреться на длинных пальцах, а пока что он рассматривал руки с засученными рукавами, пытаясь найти на них следы. Дима говорил, что потренируется. На ком не уточнял, но и так понятно, что на себе. Брр… — Что-то ты бледный, — недоверчиво бросил Дима. — Я всегда такой, — отмахнулся он, отводя взгляд. Дима не улыбался своей весёленькой пизданутой улыбкой, и это настораживало, — После этого следы не остаются что ли? — Остаются. Но они почти незаметные. Андрей внимательней стал рассматривать его руки, но в упор ничего не видел. Может выше? — Покажи? — попросил Андрей, почти до боли прикусив губы от любопытства. Дима окинул его задумчивым взглядом, едва заметно дрогнул губами, словно думалось ему сложно. Андрей не особо понял, как эту мимику расценивать. Она не такая, как всегда. Сегодня всё каким-то не таким казалось, но из-за чего, пока было непонятно. Да и не успелось над этим моментом поразмышлять. Дима, после глубокого выдоха, словно важное решение принял, вышиб Андрея из равновесия. Начав расстёгивать свои брюки. БЛЯТЬ, КАКОГО ХУЯ??? Лицо вмиг покрылось краской. Андрей спрятал его в ладонях, отбив по щекам звонкий шлепок, обречено простонал. — Ты совсем придурок? Нахуй ты штаны снимаешь??? — Ты сам попросил показать, — невозмутимо ответил Дима, спуская брюки до колен. Андрей выглянул в разрез между пальцами. Вот уж не приходилось ему в жизни сидеть перед мужиком со спущенными штанами и пялиться тому в причинное место. Почему он вообще туда изначально глянул — непонятно. Не хуй же Дима иголками протыкал… Хотя?.. Ну нахуй!!! Ноги, наверное? К ним взглядом и спустился. Под негустыми волосками можно было рассмотреть малюсенькие красные точечки, незаметные почти. Андрей их и ожидал увидеть, но увидел ещё кое-что. Такое трудно было из вида опустить. Следы от иголочек по сравнение с этим — фигня. Намного отчётливей маленьких свежих ранок проглядывались рваные выступающие линии. От порезов. От множества старых порезов. Какие-то широкие и гладкие, тусклые и пожелтевшие, словно их чем-то тупым долго-долго выцарапывали. Другие тонкие и выступающие, их намного больше. Те гладкие ими перекрыты, зачëркнуты, да не по одному слою. Бёдрам пиздец полный, живого места нет. Андрей шумно сглотнул, разглядывая хаотичные полосы, в груди что-то защемило. И сразу понятно всё стало. Все эти крюки в шее и остальные приколы. И то, что Дима не холодная железка, а человек со своими слабостями. И болью такой же, которая глубоко-глубоко под кожей сидит. И никак её не выпустить, не выкричать. Можно попробовать вы́резать наживую. Как же Андрей понимал. Каждый импульсивный порез понимал. Не осуждал и не сочувствовал. Андрей как это полотно увидел, даже забыл задуматься о внезапном осознании, что ноги, мужские и волосатые, взгляд не отталкивают. Наоборот. Красивые у Димы ноги, длинные, тощие. Пусть даже с уродливыми шрамами. Не уродливыми, то есть. Больной мозг воспринял их узорами, а не увечьями. Как родинки, например, или веснушки. Очень хотелось потянуться к линиям руками, потрогать, но Андрей вовремя себя одёрнул, боясь что это неуместно. — Оденься, дурень, — пробубнил он, отворачиваясь. Смутился, но уже не от того, что оказался в двусмысленном положении. От того, что Дима открыл ему свою слабость, такое не показывают кому попало. Значит доверяет. И Андрей ему доверять будет. Дима никак не прокомментировал, быстро натянул брюки обратно, затянул ремень, продолжил что-то перебирать на столе, хотя там и так всё чётенько разложено было. Андрей обернулся, когда услышал мягкое шуршание виниловых перчаток. — А сейчас серьёзно, — снова холодным металлическим голосом начал Дима, — Дёргаться нельзя. — Понял-принял, — кивнул Андрей, стараясь быть тоже серьёзным. Дима недоверчиво нахмурился. Поставил стул напротив Андрея, сел. Стал всматриваться ему в глаза, да так въедливо, что не по себе становилось. Хотелось отвернуться, спрятаться, но в этот раз Андрей в эти гляделки не проиграет! Хочет смутить его в очередной раз? А вот хуй! В глазах у Димы начинал поблескивать привычный задор. Андрей прикусил щеку изнутри и сам решительно уставился в них. Всё внимание им отдал, даже моргать забыл. Рассматривал радужку с красивыми светлыми прожилками, то, как черные кружочки в глазницах расширялись, а потом сужались совсем немного. И снова расширялись. Только вместо пиздеца в них сверкал блик от люстры. Так вот почему они так красиво блестят… Андрюша залип настолько, что не заметил усмешку и руку, которая тянется к его руке. Казалось, что время остановилось, хотя на самом деле секунды шли своим быстрым ходом. Они не замедлялись и пролетели очень быстро. А когда они пролетели, Андрей чуть не выронил сердце на пол. Совершенно не ожидал, что за руку его больно и внезапно ущипнут. Хорошенько так, прям когтями! На коже остался явный след от царапки. Наверное, Андрей слишком резко отдëрнул руку. А потом ещё и отшатнулся, качнулся на стуле, чуть не ебнувшись на пол. — Скажи, ты идиот, да? — не подумав крикнул взбешённый Андрей. — Что в просьбе «не дëргаться» тебе не понятно? — грубо и жёстко переспросил Дима делая паузы между словами. Андрей от него никогда такой тон не слышал. Даже в той ситуации с неудавшимся связыванием Дима звучал мягче. Манипулятор ебучий, решил больше не играть в детский сад? Вроде и «спасибо», а вроде и обидно… Хотелось взбеситься ещё больше и покрыть придурка всеми известными матами, а Андрей их в изобилии знал… Но вместо этого в глубине поселился стыд и смущение. Опять он проебал. Чёртов Дима! — А нахуй ты пугаешь? — обиженно пробормотал Андрей, отводя взгляд и сжимая пострадавшую руку. — Я же как лучше хочу, — выдохнул Дима, потянув запястье на себя, — Попросил же — не дёргаться. Я бы не поцарапал тебя, если б ты меня слушался. Доверять… слушаться… Ещё что сделать?! Дима смочил ватный диск антисептиком и провёл по поцарапанному месту. Оно немного покраснело, разодралось до крови, но Андрей такую мелочь не стал бы ни чем обрабатывать, поэтому очень смутился, когда Дима ещё и лейкопластырь туда налепил. Хотелось шуткануть на эту тему какой-нибудь бред по привычке, но Андрей замер, только почувствовав ласковое касание пальцев. Сквозь ватку и сквозь перчатки всё-равно чувствовалось, как они вздрогнули, только успев по коже провести. А после, когда Дима пластырь клеил, будто специально себя поправил. Надавливал сильнее, пытаясь казаться холодным и нейтральным. Вот это и пугало сильнее всего. Не те тараканы, которые в дурной голове сидят. А трепетное отношение на контрасте с жестью, которую Дима хочет с ним сделать. Руки добрые — в глазах пиздец. Ну вот почему он такой?! Почему Андрей пересёкся именно с ним, с таким хуево-ахуенным, что невозможно. Если представить на месте Димы кого-нибудь другого… Смог бы Андрей доверять? Хотел бы слушаться? Смог получать хоть какой-то кайф, если бы кроме острых эмоций его не тянуло к самому человеку? Он пытался представить, но не получалось. Наверное, не смог бы. Дима был рассудительным и осторожным — поэтому ему получилось довериться. В голосе чувствовался метал, то ледяной, то раскалённый. Только Дима не заставлял, он вежливо просил — поэтому хотелось слушаться. Но всё это вскоре дало побочный эффект… Хоть они верёвочки пока отложили, Андрей чётко ощущал, что рядом с Димой ему становится тесно. Потому что Дима его и без веревок к себе привязывал. — Готов? Не передумал? — уточнил Дима, и это было уже не в первый раз. Да чего он переживает так постоянно? — Готов. Ебашь, — уверенно ответил Андрей, вытянув ему руку. Дима обработал её быстро, но долго рассматривал, одним взглядом трогая место, куда иголочки будут вонзаться. По краям татухи, что ближе к сгибу локтя. Бедный-бедный нарисованный чертенок… Когда Дима распаковал пакетик, в животе туго сжалось что-то. Не от возбуждения. Иглы — это всё же жутенько. — Я разные взял. Чтобы попробовать, — пояснил Дима, сел немного ссутулившись над ним, — Вот эти самые тонкие. Как обещал. Но они, если честно не особо подходят под рисунок… Приложил иглу к коже, примеряясь. Игла с синеньким наконечником, медицинская, только тонкая очень. И не длинная. Не получится у Димы узор, который он хочет. Дима легко надавил иглу, но ниже обозначенного места. Андрей не возразил, зашипел только тихонько от неприятных ощущений. Дима же попросил послушным быть. Наверное, он знает, что делает. Он пару секунд молча пялился на иглу под его кожей. Да Андрей и сам туда пялился. Непонятно было. Что-то не то. — И как ощущения? — Как комарик укусил, — усмехнулся Андрей, — Как-то не страшно даже. — Я могу другие выбрать? — У нас целый шведский стол я смотрю… — нервно улыбнулся Андрей, пробегаясь взглядом по заготовленному «рабочему» месту, где лежали и другие упаковочки с иглами и всякая обеззараживающая хрень, — Давай другие. Чтоб по-красоте было. Доверюсь твоему вкусу. Дима довольно улыбнулся. Достал иголочку из-под кожи, ваточку приложил, но там и крови толком не было. Андрей почему-то задумался, что Диме подошло бы в больничке работать. Заботливый он и внимательный. Так и представил его в белом халатике, в маске, как он пациентов бы успокаивал, приговаривая, что «ничего страшного нет, и не больно совсем». Андрей к такому медбратику каждую б неделю кровь сдавать ходил. Дима как раз другую упаковку распаковал, пока Андрей фантазиям предавался. Когда обратно в реальность вернулся, жутко стало. Дима иглы для пирсинга приготовил. По сравнению с медицинскими эти казались толстыми и острыми-болючими-страшными. — Они хоть и не самые тонкие… Но тоньше игл для пирсинга я просто не нашел, — улыбнулся Дима, видно доволен был своим выбором, — Всё нормально будет, не переживай. — Я и не ссу. Андрей взял себя в руки, расслабил их, но ногой в пол вдавил, будто тормоз жмёт в тачке. Скорее газ… Теперь комарик кусался больнее. Андрей еле поборол желание крупно вздрогнуть. Кажется, он слышал звук рвущейся кожи, когда иголочка наружу вышла. Он чаще задышал и ждал, когда же станет больнее. Само прокалывание было больноватым, но пока иголочка находилась внутри, ощущалось только лёгкое пощипывание, но и оно угасало, оставляя только липкое волнение от предвкушения дальнейшего. — Дыши спокойней, пожалуйста, — попросил Дима, — Можно дальше? — Да, давай, — кивнул Андрей, пытаясь успокоить дыхание. Пока ничего ужасающего не происходило, но дышать он правда стал тревожней. — Это странно так, — подал голос Андрей, решив что будет вываливать свои ощущения прямо и в лоб, как бы идиотски они не звучали. Это чтобы Дима не сомневался, что он тоже серьёзно ко всему относиться, — Выглядит жутко. И ощущается жутко. Короче, непонятно пока. Да, не очень информативно получалось, но надо начинать с чего-то… Дима натянуто улыбнулся и распаковал вторую. Ввёл на приличном расстоянии от первой, но так, что её остриё уткнулось в кончик предыдущей. Андрея немного повело. То ли от самих игл в теле, то ли от осознания этого факта. Иголочки входили не особо глубоко, а их путь под кожей едва ли составлял полсантиметра. Хотелось больше. Хотелось больнее. Не распробовать, что же это за странные ощущения. Они очень приглушенные. Пощипывает, натягивает, но почти не ощутимо, не уловимо. Хотелось поймать. — А давай другие? От этих не особо… — нетерпеливо отозвался Андрей и сердце застучало сильнее. — Нет, — безапелляционно отрезал Дима, — Не торопись. Андрей кивнул, а вскоре в руку чуть более ощутимо вонзалась ещё одна иголочка. Совсем рядом с натянутой кожей от первой, острием пересекла вторую, рисуя маленький треугольничек. Потом была четвёртая… Пятая, завершающая, задевала натянутые места сильнее всего. Её острие показалась ледяным, словно её из холодильника достали. Наверное, это оттого, что раздражëнная кожа горела от притока крови. С последней иголочкой внутри что-то заныло, потянуло, и наконец улавливалось то странное и непонятное. Но до самого конца, казалось, не хватает ещё немного. Хотелось, чтоб стало больно-больно, по-настоящему. Всё ещё недостаточно! — А круг где? — резонно спросил Андрей. — Может обойдёмся? — Тогда это звёздочка морская, а не пентаграмма. Кто демонов так ловит? — нахмурился он, — Да нормально я, нормально, правда. Зелёный. Круто всё, — торопливо начал Андрей, а вот сердечко с каждым словом билось сильнее. Круг получался из тоненьких коротких иголочек с желтыми наконечниками, что остриём к центру шли. Места, которые выпирали и образовывали его. Выглядело жуть как завораживающе. Хотелось провести пальцами по выступающем участкам, но, наверное, от такого Андрей грохнулся бы в обморок. Потому что одна тоненькая иголочка — это не больно… Но когда их много и они так близко друг к другу… Казалось, ещё чуть-чуть, и терпеть станет невозможно. Иголочки перестали ощущаться по одной. Даже не сразу понятно становилось, когда новые добавлялись. Под кожей словно единый острый комок, что рос и рос с каждой секундой. Хотелось его вырвать и зажать раненое место ладонью. Но этого хотели инстинкты, а больной мозг хотел нащупать грань, за которой невыносимо станет настолько, что тело утонет в этой боли, отключится и поплывёт. А пока что… Пока что было просто больно-больно-больно! До скрежета зубов больно. Но недостаточно! — Всё? — спросил Андрей сквозь стиснутые зубы, а Дима кивнул, — Только одного демона поймаем? — А ты хотел всех и сразу? — усмехнулся Дима, — Уверен, что хорошая идея их разом ловить? — Думаю, нет… — усомнился Андрей, оценив своё состояние, — Мне как-то холодно. Он показательно шмыгнул носом. В глазах плыло, вот-вот и слёзы выступят. — Я тебя согрею попозже, — улыбнулся Дима, а Андрея окатило мурашками от этих слов. Как он его согреет? У Димы есть тёплые руки. Большие. Плечи они умеют мять очень приятно… Пока Андрей надумывал себе всякую чушь, Дима поставил чайник кипятиться. Опять дурацкий чай… Дима снова плюхнулся на табуретку напротив. Осторожно потянул запястье Андрея на себя и стал жадно рассматривать. От его взгляда лицо загорелось, но всё равно холодно было. Он смотрел на его руку словно пёс на самую вкусную косточку. Кусай-кусай, её пожалуйста. Что угодно делай, не отпускай только. — Можно потрогать? — тихо спросил он. Андрей кивнул. Хотел отвести взгляд в сторону, но не смог. Дима был в перчатках, в блядских чёрных, и они ему очень шли. Андрей и до этого залипал на его пальцы, а тут грех не залипать было. И от боли отвлекало. Поверх места, где под кожей выступала иголочка, прошлось осторожное касание. Потом поверх остальных. А потом Дима осмелел и охамел, надавил подушечкой на самую неглубокую, пошевелил её слегка и это странно было, что пиздец. Неприятно. Жутко. Больно так, что в глазах темнеть стало и плыть. Сквозь сжатые зубы вырвалось шипение, захотелось сейчас же всё снять и прекратить, выдохнуть наконец и расслабиться. — Давай полегче, а? Это стрёмно, — смущённо отозвался Андрей, невзначай пытаясь потянуть руку на себя. — Цвет? — Жёлтый? Не знаю. Просто это… ну… они под кожей так… А ты пальцами давишь… — бессвязно начал бубнить Андрей дрожащим голосом, предложения не формулировались нормально. Но Дима и так всё понял. Давить сразу перестал. И тут, как по таймеру громко хлопнула кнопка на чайнике. Доставать иглы оказалось неприятней, чем вводить, но одновременно, чувствовалось облегчение. Андрей прикрыл глаза, чтобы не видеть, как кожа тянется, как кое-где выступают маленькие красные капельки, что сразу мягкой ваткой вытирают. Даже не заметил, что щекам мокро, пока опять носом не шмыгнул. — Бля, — протянул он, закрыв глаза свободной ладонью, пытаясь сдержать эмоции. Тело пробрало ознобом, хотелось сжаться в комок, трястись и плакать. Непонятно от чего. Не было плохо от этих внезапных слез, от них легче становилось. Казалось, что-то тяжелое с ними вышло. Реветь в голос не хотелось, но и сдерживаться тоже. Хотелось просто не думать ни о чём, всё-всё отпустить: и эмоции, и боль, что внутри копилась. Не иглы царапали, это внутри что-то скреблось. Тревожное, злое, огромное, что на внутренности давило. Дима явно не тот, кто осудит слабости, но Андрею было неловко, что он вот так сопли распустил. Вскоре девайсы были спрятаны в коробочку, стол протерт тряпочкой, а Дима отвернулся к столешнице. Молчал, не трогал, и на том спасибо. — Там плед на диване лежит. Можешь завернуться, — не глядя на него ответил Дима, гремя чашками. Андрей почти сразу в комнату рванул. Обнаружил плед, закутался в него и там же на диван рухнул. Хотелось немного успокоиться, дыхание перевести, минуточку в одиночестве побыть. Это необходимо сейчас. Да и лень было возвращаться на кухню. Зачем, когда тут такие мягенькие подушечки? — Ты где потерялся? — спросил Дима, возникнув в проёме через пару минут, как Андрей за пледом ушёл. Увидел его, сидящего на диване, поджимающего ноги под себя и всё ещё трясущегося, расплылся от этого через чур уж нежной миной. Андрей её едва-едва уловил, потому что Дима вмиг исчез за углом. А в другой миг вернулся с чаем и без этой нежности в глазах, плюхнулся рядом. — Без сахара? — настороженно спросил Андрей, ослабшими руками принимая кружку. — Ага, — задумчиво ответил Дима. О чем задумался, интересно?.. Вскоре ясно стало. Когда тот пододвинулся ближе, закинул руку ему за спину, твёрдыми растирающими движениями провёл пару раз вверх-вниз по плечу, прислоняя ещё ближе к себе. Андрей так и замер в его объятиях с кружкой чая в руках и глазами навыкат. Сразу трястись перестал. И согрелся тут же. — Как ты? Хороший вопрос, ответ бы знать. Плохо точно не было. Слезы высохли, тело ватным стало, на руке словно сильный синяк остался, ныл, если руку немного напрячь. Вот и стимул быть расслабленным, чтобы боль не чувствовать. — Я, наверное, понимаю теперь, зачем ты крюки в шею втыкал, — Дима улыбнулся, а шея у него напряглась, словно вспоминая те фантомные ощущения, — Больно, отвратительно. Но в этом же и кайф, терпеть пока до трясучки не проберёт, да? Зато потом хорошо. Будто скинул с себя что-то. Мне давно так легко не дышалось. Стрёмно это. И круто. Дима согласно кивнул. Уже жарко становилось под пледом и в почти объятиях. Андрей нехотя плед с плеч скинул. Но вместе с ним и рука исчезла, что обидно. — Ты же домой не торопишься? — Дима стал шарить руками под подушками, — Может посмотрим вместе что-нибудь? — кивнул он на телек. Андрей от предложения немного растерялся. Обычно он не задерживался на долго у Димы. Уходить не хотелось, он даже чай каждый раз растягивал, пока тот холодным и мерзким не становился. Конечно, Андрей урвëт это драгоценное время. — Давай всратое что-нибудь. Лëгенькое. Чтобы мозг не думал. — Ситком какой-нибудь? Или сериал начнём? — Сериал? — вскинул бровью Андрей, а Дима уже листал вкладку с превьюшками недавно вышедших, — Просмотр сериала обязывает к долгосрочным отношениям. Это не фильмец одним вечерком глянуть. — Ага, — легко согласился Дима, перестав прокручивать страницу вниз, — Я вот думал «Благие знамения» посмотреть. Хороший, говорят. Так что? — Ну… Я тоже думал. Давай. Сериал с первых минут ничего таким показался. Не грузный, но и не тупая комедия с плоским юмором. Идеально. То, что нужно именно сейчас. В полной мере за сюжетом не получалось следить. Мысли то и дело возвращались к теплым рукам, что невзначай локтем его ногу задевали. Потом к кухне, к иглам. К шрамам. Последнее особенно покоя не давало. Волновало даже больше, чем собственные ощущения. Половину серии Андрей как идиот косился на чужие бедра, пытаясь вспомнить узоры на исполосованной коже. В какой-то момент не выдержал. Дима же его обнимал сегодня. За руку трогал. И сейчас ближе допустимой для двух парней дистанции сидел. Ему можно бестактно руки распускать — значит и Андрей будет. Он нерешительно надавил кончиками пальцев на бедро, царапая ткань штанов ноготками. Дима, бедный, сам едва уловимо вздрогнул, не ожидал от Андрея такого. Потом усмехнулся. — Извини, если шокировал. — Не-не. И я не осуждаю такое, если что. Мне просто интересно… Ты мало про себя рассказываешь. Расскажи? Если хочешь. Дима кинул взгляд на экран, но задумался о своём. Потом придвинулся ближе зачем-то, продолжая сквозь монитор смотреть, иногда на Андрея поглядывая. Не ел взглядом, как раньше. — Банальная история. Был мелким, было паршиво, подсел на эту херню. Это если опустить причины и подробности. Потом наткнулся на нужного человека. Прям как ты, случайно. Она показала, что есть другие способы больно себе делать. Острее лезвий и шрамы не оставляют, — Дима начал уверенно, но под конец подсдулся, потом совсем погрустнел, выдохнул тяжело, — Только вот у нас неправильно пошло с самого начала. Лучше, наверное, чем попытки селфхарма… или не лучше, не разберёшь уже. Она слишком многое контролировать хотела, то, что я никому контролировать не дам. Потому что это моё и больше ничьё, — почти зло выплюнул он, — Короче, нездоровая херня получилась, даже с учётом, что вся тема сама по себе не особо здоровая. Но если бы я её не встретил и в тему не пришёл, я бы может вскрылся случайно, силу не рассчитав. Андрей выпал немного. Совсем не ожидал такую историю. Дима хоть и умолчал о мелочах, без них понятно, что опыт тяжелый и травмирующий был. Не хочет вспоминать, наверное. Или открываться полностью. Имеет право. Андрей бы тоже не хотел на чистую всё про себя вываливать. Потому что есть такое внутри, что только тебе принадлежит и никому больше. Дима за считаные минуты совсем скис, шутейки из сериала мимо ушей пропускал. Сидел, загонялся. — Ты, значит, был нижним мальчиком? — толкнул его Андрей, пытаясь из тлена вывести, — А как же твоя садистская натура? Шутеечки из арсенала Андрея тоже не особо были, но Дима усмехнулся, ожил наконец. — Я открыт для любых непотребств и извращений, — оскалился он ироничной (или нет) ухмылкой, — Но быть «садюгой», — передразнил обзывательство Андрея, ещё и за здоровую руку его легонько ущипнул, — мне больше нравится, — улыбнулся, потом снова стушевался, — И ещё одна причина, по которой всё по пизде пошло. Так не хотелось, чтоб он расстраивался под конец вечера. Дима и так близко сидел, но Андрей ещё ближе подвинулся, за ногу его потрепал. Дима выдохнул, взгляд на экране сфокусировал наконец. — Ладно-ладно, похуй. Не загоняюсь, — сдался Дима, наклонился вбок и уронил голову к Андрею на плечо, заставляя смутиться в который раз, — Что было, то было, плохой опыт — тоже опыт. Зато сейчас всё ахуенно, — без доли сомнения произнес он, удобней устраиваясь, — Да, Андрюш? «Стоп. Это уже какая-то пидорская хует… А, впрочем, похуй» — Ага, — расслабился Андрей, сжал слегка чужую ногу над коленом и ещё ахуенней стало. Не хотелось думать о других. Ни о людях, ни о зависимостях. Ни о штуках пидорских. Хотелось лампово сидеть рядом, досматривать серию, греться чаем и чужим теплом. Чувствовать на плече приятную тяжесть и щекотное ровное дыхание в шею. Андрей надеется, что собственное неровное не заметно было. Даже потянулся к пульту, чтобы колонки погромче сделать, заглушить. Заметил только, что у Димы глаза закрыты, не стал. Вскоре тот и лапы распустил, обнимая его за руку. Так Андрей и просидел, пока серия не закончилась. Боясь шевелиться, чтобы не разбудить. С Димой сейчас было слишком хорошо. Уютно и… Правильно? Последнее не укладывалось в голове, но сидеть с ним рядом после сессий, разговаривать и даже обниматься — действительно ощущалось именно так. Андрей пытался себя убедить, что это странно, что неправильно, но… Но нет, блять! Он бы проводил так каждый ебаный вечер. Хотел бы узнавать его ближе. Не только как чувака-садиста, с которым прикольно всякими штуками заниматься, а как человека с которым приятно просто болтать, желательно ещё обниматься при этом. *** — Ты извини, — зевнул Дима, прислоняясь к косяку в дверях, — Устал что-то. Я пересмотрю конец, и дальше вместе продолжим. — Бля, забей. Сам же просил не извиняться за такое. — Да, точно, — вспомнил Дима, просыпаясь понемногу. Андрей лениво завязывал шнурки, тэха хуй знает в каких пробках стояла. Ясное дело, суббота, самый вечер, все гуляют, по барам катаются, вот и машин по близости не было. Он тоже субботы так проводил раньше. Но сейчас он бы с радость остался тут, чтобы вторую серию глянуть, но Дима спать хотел. Смотрел Андрей на него, такого домашнего и сонного, и внутри что-то трепетало. Долго смотрел, видимо. Дима уже потянулся за серёжку его дёрнуть и лыбился как дурак, но Андрей вовремя заметил, увернулся. — Я на улице, подожду, наверное, — пробубнил он, глянув в экран на карту. Далековато ещё тачка была, — Спокойной ночи, тогда. — Ты тоже поспи хорошенько. Пока? Дима так неуверенно это «пока» произнёс. Как вопрос, на который нужно очевидное «нет» ответить. Андрей засуетился, сам не понимая, почему не может взять и уйти прямо сейчас. Словно что-то забыл, даже карманы проверил. Всё на месте, но точно чего-то не хватает. Что-то он упустил или не сделал. Что же, что же?.. Хорошо, что Дима догадался. Расставил руки, улыбнулся. Андрей, ни секундочки не сомневаясь, шагнул вперёд, крепко обнял, и всё на места встало. Только сердечко как припадочное забилось. Не хотелось отстраняться. Сколько там должны приятельские объятия длиться? Одна секунда, две, три… Их он уже спустя какое-то время посчитал, и они дальше побежали, а Андрей остался стоять. Дима не отталкивал, только по спине его погладил. Захотелось рукам навстречу поддаться, но Андрей очнулся. Заставил себя очнуться и отлип. Вот уже и тачку ждать не нужно. Андрей только из подъезда вылетел, она сразу подъехала. Сколько же они так стояли в коридоре?.. Андрею мало и не достаточно было, значит недолго. Это просто приложение глючило и неверно минуты рассчитало до прибытия техи. Какой же это был пиздëж… Сложно признаться самому себе, что обниматься с мужчиной намного приятней, чем с миниатюрной девочкой. Совсем по другому. Дима высокий, широкий, всё остальное собой заслоняет. Чувствуешь себя в этой власти слабым и защищённым одновременно, хочется расслабиться и забыться, и пусть кто-то сильный твоё тело держит. А Дима удержит, в этом нет сомнений. И ничего ужасного не было в этом порыве, это всё эмоции, которые внутри копились. Всё нормально. Нормально ведь?..