«Нам говорили, что сны сбываются, но забыли упомянуть, что кошмары — тоже мечты.»
Оскар Уайльд.
Ей казалось, что она спала — так темно, мягко и уютно ей было. Затем что-то, возможно природное любопытство, побудило её приоткрыть глаза. Было похоже, будто она летела в самолёте, только гораздо быстрее. Однако кроме уже привычной ласковой тьмы и плывущих разноцветных огней, разморенной ощущением полёта и недавнего сна, ей ничего разглядеть не удалось. Кстати, а кто вообще она? Ответ пришёл как-то тягуче, словно нехотя: Вера Камышова, пятнадцать лет, ученица девятого класса обычной школы. — Девочка нахмурилась. — Школа.... Что это? И почему именно обычная? Впрочем, это её уже не волновало. Слишком хотелось снова попасть в обьятья Морфея, а от размазанных и кружащихся пятен к её горлу подкатывал тяжёлый комок тошноты. И потому Вера с сонной улыбкой снова провалилась в небытие. Она не знала, что совсем недалеко, всего лишь за тонкой стенкой из времени и пространства, трескавшейся от их напора, взвыли от досады несколько чудовищных существ, которых люди привыкли называть демонами — ведь ещё незапятнанная серьёзными грехами душа ребёнка — самое любимое их лакомство, каким-то чудом сумела так ловко ускользнуть от них. А белый, светящийся сгусток Вериной души в это время уже входил в ворота нового мира. — «Как же здесь темно...» — Было первой мыслью очнувшейся девочки. Затем она поняла, что просто-напросто забыла открыть глаза, а ещё, что её голова дико раскалывается! Вокруг действительно было темно, но не так, как она ожидала. Этот полумрак принадлежал скорее раннему вечеру, и она отчего-то обрадовалась. — «Кажется я всё-таки не опоздала!» — Однако попытка вспомнить куда именно она так торопилась не увенчалась успехом. Девочка, не желая сдаваться, попыталась снова и, как наяву, услышала звук сминаемых костей, крики прохожих и тяжёлое гудение автомобиля. После вспышки фантомной боли её вырвало. А потом ещё раз. Когда Вера (ну, зато хоть имя-то вспомнила) на трясущихся руках приподнялась над асфальтом, она поняла, что что-то не так. Не может обычный человек так легко оправится после серьёзной аварии. Да и чувствовала она себя вполне здоровой, разве что голова... К тому же, почему она не в больнице, а...А где, собственно, она находится?
Девочка огляделась — Обычный переулок с серыми многоэтажками и парой мусорных мешков. Не так уж и поздно, но вокруг почти ночь — из-за тени, отбрасываемой зданиями. И фонарей нет, но пока ещё можно увидеть дальше собственных рук. В общем, всё, как и дома, только немного поухоженней и размером побольше... Погодите... Размером!? — Так вот, что её так сильно смущало (конечно, не считая незнакомого пейзажа) — Всё вокруг отчего-то резко увеличилось в размере или... Или она сама стала резко меньше ростом! Чёрт. Но разве так бывает? Вот только голова хоть и болела, но уже гораздо меньше и совсем не кружилась, а значит сотрясения не было. Вроде бы. На сон это было совершенно непохоже, да и выросло всё вокруг как-то... Равномерно, а поскольку все её конечности были на месте, оставался лишь последний вариант. Каким бы неправдоподобным он ни был. — Размышления чуть остудили Верину панику, и она попыталась оценить ущерб. — Рядом, на одном из баков, валялось что-то прозрачноватое и блестящее, вроде брезента, а благодаря тёмному времени суток, можно было кое-как разглядеть в нём собственное (а собственное ли?) отражение... Перед ней стоял ребёнок. Не просто худенький подросток невысокого роста, а именно ребёнок. То есть кто-то младше её самой. Жуть. Девчушка, явно мелкая, едва ли десяти лет, но в остальном — почти точная её копия, разве что волосы не такие непослушные, со странным, непривычным ей хохолком, да черты лица аккуратнее. Но была ещё одна любопытная деталь во всём этом — она абсолютно голая! Вера вспыхнула и мгновенно вскочила с земли — (я точно ничего не подхватила?), лихорадочно оглядываясь — не заметил ли кто? В голове тут же отозвалось: — «Объект 20001 не заметил никто, кроме 4 камер и одного гражданского лица, однако устройства уже обезврежены, а лицо уже давно находится в фазе сна, насмешливо рапортует Мисака номер 10046.» — Голос, несмотря на указание эмоций, был полностью их лишён, прямо как у робота, и даже относительно приятное звучание не могло сгладить этот факт. К тому же, он был абсолютно, абсолютно точно чужим. — «Приехали. Теперь здесь ещё и моя новообретённая шиза. Блеск. У неё ещё и номер имеется.» — Девочка внезапно захихикала представив кучу застрявших в Бездне Фистандантилусов и Тёмных Богинь с номерными бирками, как у малышей в роддоме, только включавшими в себя забавные описания вроде: "Уникальный род психического заболевания, имеющий самосознание. Вид — паразит обыкновенный. Лишился прежнего места жительства, так как оказалось, что любовь хозяина к кроликам, не означала ту же привязанность к зайцам." Или — "Таня, которая решила, что плакать просто так — это не круто, а вот плакать серной кислотой, покрывшись чешуёй и вырастив несколько лишних голов, чтобы можно было ещё есть и даже думать — уже довольно готичненько." Жарко выясняющих отношения, понты, и ответ на периодически возникающий злободневный вопрос: "А куда пропал этот Маджере!?" Но потом голос, который она только что решительно списала на глюки, раздался вновь: — «Объект Ласт Ордер, зачем Вы снова отрезали себя от сети, настойчиво интересуется Мисака номер 10046». В ответ на это девочка лишь схватилась обеими руками за голову, украшеную копной каштановых волос, с одной лишь жалобной мыслью:«Вот это я попала...»