The XOXO Files: Милая мумия

По спине пробежал странный холодок. Я безразлично промолвил: - У нее нет могилы. Она в контейнере. - Это метафора. Я представил себе те бесформенные, иссушенные останки… те пустые глазницы, смотрящие на меня. - Бред какой-то. Именно поэтому я никогда не буду участвовать в вашем шоу. Его лицо снова стало отчужденным, и он выпрямился. - Прекрасно. Я просто попытался предложить вам сотрудничество. - Благодарю, - так же сдержанно ответил я. Он отступил в сторону. Я завел машину, медленно и спокойно проехал мимо Фрэйзера Фортуны и выехал с парковки. Даже все горячие ванны и континентальные завтраки мира не смогли бы заставить Ноа остановиться в отеле с рангом меньше четырех звезд – и в идеале, отель должен быть построен не позже, чем в 60-х годах прошлого века. Я, естественно, не имел ничего против первоклассного обслуживания и изысканного декора под старину, но когда я путешествовал один, то мне хватало чистых простыней и бесплатного вай-фая. Небольшое кафе поблизости тоже было плюсом, и возле отеля «Бест Вестерн» их было целых три, к тому же, с разумными ценами. Я заселился, распаковал вещи и собрался было сходить в кафе пообедать, как вдруг заметил на телефоне голосовую почту от Ноа. Настроение сразу поднялось. Я был рад – даже счастлив – что он мне позвонил. Счастлив от того, что он уже не сердился на меня и сам сделал первый шаг к примирению. Я присел на краешек кровати и сразу же набрал его номер. - Дрю? Услышав его голос, я будто увидел перед собой его самого – высокого и красивого, с преждевременно поседевшими волосами и пронзительными зелеными глазами. Не холодного и разочарованного во мне, каким он был сегодня утром, а привычного – доброго и любящего. - Я так рад, что ты позвонил, Ноа. Я уже соскучился. Его голос смягчился еще больше. - Как долетел? Я рассказал ему всё, и он, прочистив горло, произнес: - Замечательно. Дрю, я хотел… хотел извиниться перед тобой за то, что мы поссорились перед твоим отъездом. Я знаю, что вел себя несправедливо по поводу этой поездки в Вайоминг. Я не смог помешать обиде повлиять на мой тон. Даже зная о том, что его слова ненамеренно прозвучали так язвительно… все равно было больно. - Да, ты был несправедлив. Сначала ты говоришь мне, что нужно как можно скорее что-нибудь опубликовать, а потом злишься, когда мне необходимо время для исследований. - Я знаю. Это было несвоевременно. Ноа не смог удержаться и добавил: - Просто, ты же знаешь, что на этой неделе у мамы пикник, и как это важно для нее. - Я вернусь вовремя. Обещаю. Ноа тяжело вздохнул. - Я знаю, знаю. Но ведь с тобой постоянно что-то случается, Дрю. Рейсы отменяют, машины ломаются. Всегда есть какое-нибудь опра… Он замолк на полуслове. Я отдал ему должное за это, но ему снова удалось задеть меня за живое, поэтому мне было трудно сохранять спокойствие. - Ты сказал, что для меня жизненно важно опубликовать еще одну статью в этом году. Это твои слова. Жизненно важно. Ты сказал, что Лайонел и еще несколько преподавателей считают, что моя кандидатура рассматривается на постоянную должность лишь из-за наших отношений. И что мой преподавательский опыт не учитывается. Ноа терпеливо ответил: - Я не говорил, что он не учитывается. Я сказал, что необходимо еще кое-что, кроме титула «любимого преподавателя», которым студенты награждают тебя третий год подряд. То есть, конечно, это все хорошо, но для карьеры дополнительных очков не дает. И для самого Ноа, видимо, тоже. Хотя это было несправедливо. Конечно, наши отношения ставили Ноа, как главу моей кафедры, в непростое положение, поэтому я и воспринял так серьезно его слова насчет публикации. - Я понимаю. Услышав мой резкий ответ, Ноа, скорее всего, понял, что я обиделся, поэтому я продолжил более беззаботным тоном: - Я не хочу, чтобы тебя обвиняли в кумовстве, и именно поэтому сейчас сижу у черта на куличках, где из развлечений только новости на канале FOX. - Я знаю. Не дуйся, пожалуйста. Я горжусь тем, что ты стараешься, и было несправедливо злиться на тебя из-за того, что ты выбрал именно эти выходные. Если только ты приедешь в воскресенье. - Я приеду. Ни за что на свете я не пропущу эти чертовы сэндвичи толщиною с палец и розовое шампанское. Он шутливым тоном ответил: - Хорошо, никаких внезапных ураганов и вынужденных посадок. Ловлю тебя на слове. Повторить еще раз было немного труднее. - Я приеду. - Тогда до встречи. Люблю тебя. - И я тебя. Ноа отключился. Я отнял телефон от уха и уставился на тусклый экран. Хорошо. Что ж, это было… это. Нет. Нет, чудесно, что Ноа позвонил. Почему же тогда я чувствовал разочарование? Чудесно, что ему были небезразличны мои чувства – которые я не потрудился скрыть – и он позвонил, чтобы успокоить меня. Пару минут я сидел на кровати, уныло глядя через стеклянную дверь на лучи осеннего солнца, отражавшиеся от водной глади бассейна в безлюдном внутреннем дворике. Я вспомнил, что не рассказал Ноа о проблеме, с которой столкнулся в музее. И это было хорошо, потому что, в конечном счете, мне все же придется как-то пробраться туда и осмотреть принцессу. Это было необходимо. Жизненно важно, черт побери. Возможно, я мог бы… Что? Соврать? Выдумать что-нибудь? Сама мысль об этом вызывала противную дрожь. Но что же мне делать? Может быть, в сувенирном магазинчике музея были открытки, которые я мог бы выдать за свои фотографии? Может, у доктора Сольвани есть старые снимки, и он согласился бы выслать их мне? Только наша с доктором краткая переписка не убедила меня в его тщательном ведении записей. Никакие снимки не изменят того факта, что я не осматривал мумию лично и успел лишь подтвердить само ее существование. Или я мог бы проглотить гордость, вернуться в музей и сказать Фрейзеру, что я готов принять его великодушное предложение. Я выругался и проверил время на телефоне. Прошло всего полчаса с тех пор, как я оставил мумию в полном распоряжении Фрэйзера. Скорее всего, они еще не начали съемку, или как там оно у них называется… В любом случае, мне не обязательно унижаться перед ним. Но даже если и так, то это стоит того, потому что если Ноа узнает, что я спланировал эту поездку, не уточнив все детали… в общем, мне придется выслушивать очередную лекцию. А я не был уверен, что вынесу еще одну за такой короткий отрезок времени. Я схватил ключи и снова поехал в музей. Дорога заняла всего пять минут. Когда я заезжал на парковку, то заметил, что окна маленького театра на противоположной стороне улицы забиты досками, а на дверях висит табличка с контактными данными риелтора. Та же история была со многими магазинами и ресторанами в городе. Кризис довольно сильно отразился на Уолше, а туризм не слишком-то помогал экономике, так как единственной достопримечательностью был упадочный музей "Лассе Дайм". Я припарковался возле «универсала» и поднялся на крыльцо, не встретив никого по пути. Хотя, когда я зашел внутрь, то услышал звуки деятельности и гул голосов. Я прошел мимо сувенирного киоска, где Бэйб сосредоточенно поправляла стопку черных футболок с надписью «Мои предки были в музее "Лассе Дайм" и привезли мне только эту паршивую футболку». Надпись была стилизована под стекающую кровь. Бэйб заметила меня, и ее лицо просветлело. - Доктор Лоусон! Вы передумали? - Кажется, да, - признался я. – Если мистер Фортуна согласится. - О, я уверена, что он согласится. Такой милый молодой человек. Она вышла из киоска в узкий коридор. - Это принесет столько пользы музею. Ваша статья и посвященная нам серия «Разоблачителей»… Я еле удержался, чтобы не скорчить гримасу. - У вас, наверное, немного посетителей в это время года… - У нас немного посетителей в любое время года. Она улыбнулась, но улыбка ее была чуть-чуть виноватой. - Я видел много закрытых магазинов по пути сюда. - Наверное, так везде. Тяжелые времена… Но музей существует уже давно. Думаю, мы и это переживем. - Когда был основан музей? - В 1904-ом. - Ничего себе… Она с мрачной гордостью кивнула. - Да. И принцесса была здесь почти с самого начала. Мы добрались до главного выставочного павильона. Из дверей лился яркий, словно от ядерного взрыва, свет, освещая пол и темные деревянные панели и подчеркивая пыль и паутину. Повсюду сновали люди в джинсах. Мужчины и женщины выглядели практически одинаково: худощавые фигуры в джинсовых брюках и рубашках навыпуск, волосы длиной до плеч, собранные в хвост. Я заметил свою блондинистую знакомую с парковки. Она помахала мне и крикнула: «Привет!». Я поднял руку, отвечая на приветствие. Ко мне подошла темноволосая девушка с веснушками на носу и спросила: - Я могу вам чем-нибудь помочь? - Я ищу Фрэйзера Фортуну. Она немного поколебалась, но ушла сообщить ему. Я проследил ее путь через переполненную людьми, ярко освещенную комнату. Фрэйзер балансировал на лестнице, прикрепляя к стене что-то похожее на огромный рулон фольги. Он выслушал девушку и взглянул туда, где стоял я. Выражение его лица изменилось, но я не смог определить его эмоции. Он с удивительной резвостью спрыгнул с лестницы и зашагал ко мне между лампами и рефлекторами, раздавая по пути указания. Остановился он передо мной, скрестив руки на груди. Хоть я был значительно выше, он однозначно был шире в плечах и более крепко сложен. - Я слушаю. Его слова прозвучали очень по-деловому, и это еще больше усложнило мне задачу. Я прочистил горло. - Я обдумал ваше предложение, и если оно еще в силе, то я хотел бы его принять. - Понятно. Он некоторое время стоял молча, изучая меня и обдумывая мои слова. У меня даже промелькнула мысль, что, возможно, придется-таки немного поунижаться, но он пожал плечами и произнес: - Хорошо. Час назад это была хорошая идея, и она до сих пор хороша. Давайте сделаем это. Я почувствовал огромное облегчение. - Спасибо, - выдавил я. Он одарил меня плутоватой улыбкой. - Могу поспорить, что вам было трудно. - Чуть-чуть, - сказал я, усмехнувшись в ответ. Он по-дружески толкнул меня в плечо. - Признание своих ошибок требует немалой смелости. Я вовсе не собирался признавать никаких ошибок, поэтому хотел возразить, но он уже сменил тему. - Ладно. Давайте подготовим вас к крупным планам, доктор Живаго, - и тут он позвал гримера. - Гример? – невесело переспросил я. – Это необходимо? - Конечно. Расслабьтесь. Фрэйзер осмотрел мои джинсы и полосатую рубашку и нахмурился, хотя сам был одет почти так же, только вместо полос были черно-белые клетки, которые, без сомнений, выглядели ужасно на экране. - У вас нет с собой чего-нибудь более официального, чтобы переодеться? - Нет. Я же не на интервью собирался. Он ткнул в меня пальцем. - Послушайте, а это идея. Назовем эту серию… «Интервью с мумией». - А почему не «Проклятие мумии»? – сыронизировал я. - Мне кажется, это слишком очевидно, - мягко произнес он, наверное, чтобы не обидеть меня. Он отошел в сторону, и вместо него появилась та самая худощавая блондинка. - Привет, я - Карен. Я буду вашим гримером. - Привет. Дрю. Она начала излишне внимательно изучать мое лицо, заставляя меня нервничать. - Ой, вы такой хорошенький. Дрю, а вы не можете обойтись без очков? - Эээ… могу. Я снял очки и засунул их в карман. - Хорошо. У вас красивые глаза. Они зеленые или голубые? - Зелено-голубые. - Красивые темные ресницы. Скорее всего, подкрашивать их не придется. - Подкрашивать? – взволнованно переспросил я. Она хихикнула. - Вы очень удивитесь, когда узнаете, как сильно может повлиять на внешность капелька туши. - Нет, не удивлюсь. Девушка засмеялась уже в полную силу. - Не волнуйтесь. Я не стану угрожать вашему внутреннему мачо. Фрэйзер вернулся и начал наблюдать за тем, как Карен наносит пудру на мое лицо с помощью орудия, сильно напоминающего те кисти, которые археологи используют для очистки ископаемых. - У него кожа чистая, как у ребенка, - подметила Карен. – А еще он краснеет. К моему величайшему облегчению, Фрэйзер не поддался на провокацию и не стал смущать меня еще больше. - Так, доктор Лоусон… Расскажите-ка мне, что вы планируете делать с мумией, а мы подумаем, как это снимать. Вообще-то, я не планировал своих дальнейших действий, но очевидно, их бюджет был невелик, и терять время они себе позволить не могли. - Я не буду сильно углубляться. Я не судебный археолог, и даже если б я был им, то не имел бы с собой нужного оборудования. К тому же, Мернэйт хранили в несоответствующих условиях. Доктор Сольвани позволил мне осмотреть саркофаг и мумию, но не вынимая ее из контейнера. - Потому что она развалится? - Ну да. Скорее всего. Она уже разваливается. - А теперь нанесем немного бронзатора… - пробормотала Карен. - А без этого нельзя..? - Нет, - возразили они в унисон, и я сдался. - Продолжайте, - сказал Фрэйзер. - Я измерю ее, поверхностно осмотрю бинты, эмблемы и надписи на саркофаге и сделаю пару снимков. Фрэйзер потер щетинистый подбородок. - Хорошо. А можете сделать это зрелищно? - Что вы хотите этим сказать? - Не надо так нервничать. Мы направим на вас камеры и будем следовать за вами, а вы просто рассказывайте обо всем, что делаете. И не закрывайте камеру своим телом. Все понятно? - Кажется, да. - Это не трудно. Мы будем снимать в основном саму мумию. При монтаже мы используем всего несколько кадров. - Тогда зачем… - Затем, что мы не знаем, что пригодится, а что нет, пока не снимем все. У нас нет времени составлять сценарий. Придется править все в процессе. Повернувшись к Карен, он добавил: - У него лицо отсвечивает. - Вижу. Она снова взяла свою огромную кисточку и припудрила мне нос еще раз. - Ты пугаешь его. - Нечего бояться. Фрэйзер еще раз ободряюще хлопнул меня по плечу. - Все будет замечательно. Вы осмотрите мумию, а потом я задам вам несколько вопросов. - И о чём вы будете спрашивать? Я закрыл глаза, так как Карен приготовила какой-то странный инструмент, которым теоретически можно было извлекать глазные яблоки. - Расслабьтесь, доктор Склифосовский. Я не стану спрашивать ничего такого, из-за чего вам придется краснеть перед коллегами. Это будут поверхностные вопросы, скорее всего, о Египте времен Шестой династии. Я был удивлен, что он знал о принадлежности Мернэйт к Шестой династии, но, наверное, это было несправедливо. Может, шоу Фрэйзера и было глупым, но сам он - вовсе нет. Я посмотрел на него с новым интересом. Он был коренаст, но не толст. Тело не мускулистое, но и не дряблое. Нормальное тело. Раньше я не воспринимал его всерьез, но увидев Фрейзера в привычной для него среде, такого властного и уверенного, я изменил свое мнение. Он держал все под контролем. Несмотря на шутки, команда его уважала. - Честно говоря, у нас было мало материала для этой серии, - сказал он. – Поэтому ваше появление - счастливая случайность. - Рад помочь. Фрэйзер склонил голову набок и внимательно посмотрел на меня. - Не обижайтесь, но я давно не встречал таких взвинченных людей, как вы. - Не обижаюсь. У меня в роду все такие. Он засмеялся, и я неохотно улыбнулся в ответ. Когда Карен покончила с макияжем, я стал в сторонке и начал наблюдать за подготовкой съемочной площадки. - Халтура, - вздохнула Карен. - Где? - Здесь, - усмехнулась она, указав на площадку. – Мы ее не планировали. Серию, то есть. Фрэйзер получил письмо от куратора музея, и так загорелся этой идеей, что выбил финансирование для дополнительной серии в этом сезоне. Он – гений. - Не спорю. Она кивнула. - У него чутье на такие вещи. Господи Иисусе. - Шестое чувство, что ли? - Да, наверное. - Так, доктор Лоусон! – неожиданно крикнул Фрэйзер с другого конца комнаты. – Ваш звездный час наступил. У меня даже в животе заурчало от волнения. Или, может быть, от того, что я весь день ничего не ел. Что, в силу сложившейся ситуации, было не так уж плохо. Я направился к мумии, лавируя между стойками, оградительной лентой и странными экспозициями. Контейнер с мумией освещал на удивление жаркий и ослепляющий свет. - Не закрывайте глаза, мы все равно вас видим, - пошутил Фрэйзер. - Вам следовало бы стать комиком, - ответил я, еле разлепив глаза и щурясь от сияния. - Зависит от зрителя. Взгляните сюда, в камеру. Я рискнул взглянуть. Фрэйзер широко улыбался. - Та штука у вас над головой – встроенный микрофон, - сказал он. – А это Фил, наш аудиотехник. Поздоровайся с доктором, Фил. - Здравствуйте. - Здравствуйте, - ответил я и не узнал собственного голоса. - Мы не станем вешать на вас микрофон, так как с ним обязательно будут проблемы. Не волнуйтесь об этом, просто говорите. Описывайте все, что делаете, спокойно и отчетливо, словно вы читаете лекцию вашим студентам. А об остальном позаботится Фил. - Я позабочусь, - подтвердил парень. Фрейзер продолжил: - У нас только две камеры. Вот эта – главная. Она неподвижна. Артуро – слева от вас – будет снимать на ручную камеру. Он будет ходить за вами. Не обращайте на него внимания. Не говорите в камеру, но и не пугайтесь, если нечаянно посмотрите прямо в объектив - это не страшно. Я кивнул. У меня так пересохло во рту, что я начал сомневаться, смогу ли вообще говорить. Так вот она какая, боязнь камеры. Похоже на первый день в школе. В качестве ученика или преподавателя. У меня, наверное, был очень напуганный вид, потому что Фрэйзер сменил тон и мягко произнес: - Делайте все то, что делаете обычно, просто во время этого говорите сами с собой. Попробуйте забыть о нашем присутствии. Я снова кивнул. - Вы уже получили роль, Дрю, так что расслабьтесь. Я бросил в его сторону убийственный взгляд, и все, включая самого Фрэйзера, рассмеялись. - Так-то лучше. Хорошо, все готовы? Джинни сейчас щелкнет, так что не пугайтесь. Я все же испугался, но после этого все пошло довольно-таки гладко. Честно говоря, мои пятнадцать минут славы оказались легче, чем я ожидал. Я - хороший рассказчик, к тому же история Египта и археология были моими любимыми темами. - Ее приблизительные параметры… высота от носа, умноженная на восьмикратную ширину плеч и... на двадцатикратную длину… то есть, шестьдесят два дюйма. Вообще-то я никогда не видел мумии выше, чем пять с половиной футов. Обычно, когда тело находят, то археолог сразу записывает все важные детали. Состояние, параметры, вещи, найденные в могиле или в гробнице… Но в те времена, когда нашли Мернэйт, все было не так систематизировано. Проще говоря, археология была ремеслом обычных кладоискателей. Поэтому нам не известно ничего, кроме легенды, о происхождении этой мумии. Я обошел контейнер с другой стороны. Фрэйзер стоял за пару метров от меня, а слева нависал Артуро, направив камеру прямо мне в лицо. Я постарался сконцентрироваться на хрупкой фигурке под стеклянной крышкой контейнера. Несмотря ни на что, зубы Мернэйт находились в прекрасном состоянии, но вот волосы оставляли желать лучшего. - В наши дни ученые используют рентген, поэтому, чтобы изучить мумию, нам не обязательно наносить ей ущерб. В 19-м веке мумий буквально разрывали на части, чтобы осмотреть. Вообще-то, зачастую извлечение мумии из бинтов превращалось в публичную демонстрацию, а части тела раздавались как сувениры. Существовало множество странных теорий. Некоторые верили, что мумии обладают магическими свойствами, или что истолченный порошок из мумии имеет лечебный эффект. Мумии использовались при изготовлении краски, бумаги и топлива для локомотивов, хотя насчет последнего ничего не известно наверняка. Возможно, этот факт был взят из книги Марка Твена «Простаки за границей». Я переключил внимание на саркофаг, который подозрительно хорошо сохранился. Возможно, была произведена реставрация… Я опустился на колени, чтобы рассмотреть его ближе. - Снято! Я удивленно выглянул из-за контейнера. - Куда вы делись? – спросил Фрэйзер. - Я просто… Он покачал головой и улыбнулся. - Можете ползать на четвереньках сколько душе угодно, но только после съемок, ладно? А пока что оставайтесь на ногах, чтобы мы могли вас видеть. - Конечно. Извините. Фрэйзера почему-то не в меру развеселило это происшествие. Съемку возобновили, и я снова склонился над контейнером. На саркофаге была надпись иератическим шрифтом – скорописью, которая появилась раньше, чем широко известные иероглифы или иероглифическое письмо, с которым этот шрифт имеет значительное сходство. В фильмах почти всегда используют иероглифы потому, что они более интересны визуально. В иератическом шрифте символы были упрощены ради скорости и ясности письма. Во времена Шестой династии иератический шрифт использовался только в религиозных текстах, таких, как «Книга Мертвых». Так случилось, что именно в этой сфере я был компетентен. Я начал читать надпись про себя: «Того, кто осквернит храм древних богов, постигнет жестокая и кровавая гибель, а душа его никогда не найдет вечного покоя. Таково проклятье Амона-Ра, царя всех богов». - Вы не расскажете нам, что вы увидели, доктор Лоусон? – спросил Фрэйзер. Я поднял голову и моргнул, но не увидел его из-за яркого света. - Что? - Кажется, та надпись привлекла ваше внимание. Вы можете ее перевести? - Нет. - Нет? Я снова уставился на надпись. До времен Двенадцатой династии иератическое письмо, так же, как иероглифическое, располагалось колонками, либо горизонтальными строчками. После Двенадцатой династии – исключительно строчками. Но кое-что было неизменно. Всегда. И в колонках, и в строчках иератическое письмо читалось справа налево. Текст, который я видел перед собой, был написан слева направо, как английский. Заметив это, я сразу понял, что саркофаг – подделка. Но даже если у меня были сомнения, то сама надпись развеяла их в прах. Я узнал этот текст. Это была цитата из фильма 40-вых годов под названием «Рука мумии».