The XOXO Files: Милая мумия

Мне нужно было поговорить с Ноа. Я набрал домашний номер на мобильном, как только вошел в лифт. Нет ответа. Снова нет ответа. Это начинало меня раздражать. Где он ходит? Ведь Ноа говорил, что проведет вечер дома, в отместку за то, что я решил на выходные уехать из города. Именно поэтому он собирался сидеть дома, проигнорировав многочисленные приглашения на вечеринки. Я поколебался пару мгновений и позвонил ему на мобильный. Шансы на то, что он включен, были практически равны нулю. Ноа пользовался мобильным лишь в случае крайней необходимости. Этот случай не совсем подходил под данную категорию, но я немного переживал за него, ведь могло случиться что угодно, даже с Ноа – человеком, с которым «что угодно» просто побоялось бы случиться. К моему удивлению, я услышал гудки. Один. Второй. Ноа взял трубку, и затем последовало знакомое шуршание - он пытался вспомнить, как правильно держать телефон. За это время я успел услышать посторонние шумы: музыку, звон тарелок и чей-то смех. - Ноа слушает. Его голос прозвучал громко и до обидного весело. - Привет. Это я. - Кто «я»? Забудьте о веселье. Ноа был в стельку пьян. Это было странно. Ноа, как и я, редко употреблял спиртное. Я – из-за того, что быстро пьянел, Ноа – из-за того, что не позволял себе терять контроль над ситуацией. Никогда. - Ноа, это я, Дрю. - Дрю? – Его голос стал резче. – Что случилось? - Ничего не случилось. Просто я позвонил домой, а ты не ответил. Я хотел узнать, где ты. Последовала еле приметная заминка. - Я решил сходить кое-куда. - О, я… Ты не упоминал, что собираешься куда-то идти. Конечно, Ноа имел право сходить на вечеринку. И, конечно, не было никаких причин расстраиваться, но именно так я себя чувствовал в тот момент. Обиженным и немного ошеломлённым. - Я и не собирался, - старательно-небрежно ответил он, - но, выходя из офиса, я встретил Лайонела, и он пригласил меня на ужин. - Лайонела? - Подожди минутку. Я услышал, как Ноа что-то кому-то сказал – очевидно, Лайонелу – и затем снова последовало шуршанье. Я догадался, что он пошел в другую комнату. Через несколько секунд я услышал его голос уже без сопровождения посторонних шумов. - Ты еще здесь? - Конечно. Задорность всё еще присутствовала в его голосе, но теперь она казалась наигранной. - Лайонел – мой старый друг и коллега. Разве мы не можем изредка поужинать вместе? - Он – твой бывший. Ноа приглушенно выругался. Когда он снова заговорил, то я отчетливо услышал, как он старается сохранять спокойствие. - Да, он мой бывший. Но сейчас я с тобой, Дрю, и пора бы тебе уже избавиться от этого глупого чувства соперничества по отношению к Лайонелу. - По-моему, это вполне нормально, что я немного… удивился, узнав, что ты ужинаешь с Лайонелом, так как утром ты рассказывал мне, как ты расстроен из-за того, что придется провести вечер дома. - А ты при этом убеждал меня, что я вовсе не обязан сидеть дома. - А ты убеждал, что чувствуешь себя неловко на вечеринках. По крайней мере на тех, куда нас приглашают вдвоем. - Я не на вечеринке. - Нет, ты с Лайонелом, а это еще хуже. Если бы ты пошел на вечеринку, я и слова не сказал бы. - Дрю! Это просто глупо. Мы с тобой несколько раз обедали с Лайонелом. - Вместе. - Ты же на самом деле не думаешь, что мы с Лайонелом… что я изменяю тебе? Он попробовал засмеяться, но у него не получилось. - Конечно, нет. Дело не в том, изменяешь ты мне или нет. Дело в преданности. - Что ты такое говоришь? Теперь Ноа по-настоящему разозлился. - Преданность? Ты сомневаешься в моей преданности? К моему лицу прилила кровь, будто он стоял рядом со мной, в этом ужасно медленном лифте. Я упрямо продолжил: - Ты говорил, что Лайонел был среди людей, утверждающих, что я претендую на постоянную должность лишь из-за наших с тобой отношений. - Да при чем тут это? Он явно не единственный на факультете, кто заметил, что мы живем вместе. Естественно, это стало темой для обсуждения. И естественно, что некоторые предположили существование какой-то связи между нашими отношениями и твоей успешной карьерой. Я не хотел слышать ответа, но все же заставил себя спросить: - А на самом деле эта связь существует? - Конечно, нет! Искреннее негодование в его голосе облегчило мою боль, но не уничтожило. - И ты ни капельки не обижен из-за того, что твой друг считает иначе? - Это всего лишь Лайонел, - безразлично ответил Ноа. – Видит Бог, он часто бывает бестактным. - И не только он. Может, у тебя и получается не обращать внимания на то, что он недооценивает мою профпригодность, а вот у меня – нет. Поэтому тот факт, что ты ужинаешь с ним… причиняет мне боль. - Ради всего святого, Дрю… Не будь ребенком. Я не собираюсь разрывать отношения со своими старыми друзьями и коллегами лишь потому, что ты неуверен в себе и ревнив. - Я об этом и не прошу. И даже, если я на самом деле неуверен в себе и ревнив, то это из-за того, что, как только я уезжаю из города, Лайонел приглашает тебя на ужин. - Я больше не хочу это обсуждать. - Ты отрицаешь, что Лайонел хочет вернуть тебя? - Дрю, ты ведешь себя просто глупо. Мы поговорим об этом, когда ты вернешься. Я попытался не зацикливаться. Он был прав. Сейчас не время для всего этого. Мое сердце стучало так сильно, что мне вдруг стало плохо. Я произнес: - Знаешь, Ноа, за эти две минуты ты трижды назвал меня глупым. А еще неуверенным, ребячливым и ревнивым. - А это, мой милый мальчик, - язвительно ответил Ноа, - потому, что ты и вправду ведешь себя глупо. А теперь я собираюсь поужинать, а с тобой поговорю завтра вечером. - Не вешай трубку, Ноа. - Пока, Дрю. Мой голос дрожал, но я заставил себя выговорить эти слова: - Ноа, если ты сейчас повесишь трубку – между нами все кончено. Он отключился. Я пару секунд слушал короткие гудки, затем опустил телефон и уставился на экран. Он даже не задумался. Ни на секунду. Ничто из того, что я говорил, не произвело на него ни малейшего впечатления. Даже угроза разрыва отношений. Кстати, об этом… мы действительно только что расстались? Я что, и вправду порвал с ним? Порвал со своим любимым? Со своим любимым и главой кафедры. Дверь лифта открылась. Я вышел. Дверь закрылась. Я понятия не имел, куда идти и что делать дальше. В фойе возле прямоугольного зеркала стоял длинный, обитый мшисто-зеленой тканью диванчик. Я опустился на него и уставился в окно напротив. Одинокий самолет парил в октябрьском ночном небе, словно медленно падающая звезда. Я наблюдал за ним, пока он не скрылся из виду за оконной рамой. Я чувствовал беспомощность. Холод и беспомощность. Конечно, еще не все было потеряно. Если Ноа услышал мои слова, то наверняка не воспринял их всерьез. И очень зря, так как я говорил абсолютно серьезно. Я заставил себя задуматься над этим открытием. В тот момент я был серьезен, но действительно ли я хотел это сказать? Действительно ли я хотел порвать с Ноа? Я же все еще любил его, разве нет? И, несмотря на то, что он сейчас ужинал с Лайонелом, я верил, что он тоже любит меня. Любит, верно? Я вовсе не думал, что Ноа с Лайонелом в этот самый момент занимались бурным сексом на его диване времен голландской колонизации. Их спины попросту не выдержали бы этого. А вообще-то, черт их знает. Они же были вместе пятнадцать лет, пока Лайонел не испортил все, закрутив роман со своим ассистентом. Нет, нет и еще раз нет. Дело не в том, что Ноа мог изменять мне. По крайней мере, мне так казалось, но с его стороны было просто неправильно проводить с Лайонелом вечер после того, как он обо мне высказывался. Или, может, я и вправду вел себя глупо, как утверждал Ноа? Глупо… и все остальное. Три минуты назад я был уверен в своей правоте. Сейчас – уже нет. Двери лифта открылись. Там стоял Фрэйзер, размазывая по нижней губе гигиеническую помаду. При виде меня его лицо просветлело. Он спрятал помаду в карман джинсов и вышел из лифта. - Привет. Автобуса дожидаетесь? - Что? - Автобуса до… - он запнулся и нахмурил брови. – Что-то случилось? Я покачал головой. - Уверены? - Да. Фрэйзер взглянул на мобильный, который я до сих пор сжимал в руке. - Плохие новости? Меня удивила горечь в собственном голосе, когда я ответил: - Можно и так сказать. Он замолчал на секунду, а потом спросил: - Хотите об этом поговорить? Я посмотрел на него снизу вверх. Хочу ли я? Да. Вдруг мне действительно захотелось… нет, стало просто необходимо поговорить, и тот факт, что Фрэйзер не знал ни меня, ни Ноа, значительно облегчал задание. Да что там – все было просто идеально. - Ваше приглашение на ужин еще в силе? – поинтересовался я. - Да, конечно. Я встал с диванчика. - У вас есть куртка или что-то еще? – вдруг спросил Фрэйзер. - Куртка? – переспросил я. - На улице довольно-таки прохладно. - А мы идем на улицу? - Вы же не хотите ужинать в этом баре, правда? Мы можем наткнуться на кого-нибудь из моей съемочной группы. Разумная мысль. Хоть мне и хотелось поговорить, но на широкий круг слушателей я не рассчитывал. Я мог обойтись и одним сочувствующим собеседником. - Моя куртка в номере. Он пошел за мной по коридору. Я открыл замок, толкнул дверь, и мы оказались в комнате. Дверь с глухим стуком захлопнулась, и нас, словно теплым одеялом, окружила темнота. Я остро ощущал тихое, призрачное присутствие Фрэйзера рядом с собой. Даже слишком остро. Я нащупал выключатель. Свет залил комнату, осветив типичную отельную мебель и красно-черные покрывала. Я взглянул на Фрэйзера, тот спокойно встретил мой взгляд, и… в следующий момент мы оказались в объятиях друг у друга. Я не помню, кто сделал первый шаг. Кажется, это был я. Прижался к нему всем телом. Я никак не мог справиться с пряжкой и расстегнуть ширинку. Руки тряслись, я не мог дышать, а мои яйца будто судорогой свело. Руки Фрэйзера крепко сомкнулись на моей талии, прижимая к себе и еще больше затрудняя мои попытки снять штаны. Его лицо приблизилось к моему, и наши губы сомкнулись. Я даже и не думал о поцелуях, ведь это словно принадлежало другому человеку, другим отношениям, но мягкость его губ и щетины, контрастирующей с пылкостью поцелуя, обезоружила меня. А потом мне вообще расхотелось сопротивляться. Наверное, во всем был виноват бальзам для губ – его вкус смешивался с запахом виски. Это напоминание о человеческой уязвимости произвело на меня больший эффект, чем отточенное мастерство. Но о мастерстве он тоже не соврал. Этот человек знал, что делает, но под всей этой бравадой скрывалось нечто, теперь понятное мне. При всей своей неуверенности Фрэйзер не был злобным и жадным. Он был щедрым. Он целовал меня с какой-то невыносимой нежностью, и не останавливался ни на миг, лишая возможности дышать и думать. Вдруг его язык прикоснулся к моему, и я подпрыгнул на месте. Одним из главных правил Ноа было «без языка». Мы все время шутили на эту тему, ссылаясь на реплику Элизабет в «Молодом Франкенштейне»*, только Ноа и вправду ненавидел французские поцелуи. Почувствовав мою реакцию, Фрэйзер пробормотал мне в губы «извини». Я покачал головой и сам проник языком ему в рот, так как мне, в отличие от Ноа, это нравилось. После короткой заминки он сдержанно ответил на поцелуй, но вскоре мы послали сдержанность к чертям. Да, мне это нравилось. Нравился вкус Фрэйзера, нравилось ощущать во рту его влажный, умелый язык, нравилось его сбивчивое дыхание, сливающееся с моим, нравились прикосновения его рук… Он все время тихо постанывал, будто смакуя поцелуи, наслаждаясь мной. Это должно было отвлекать, но наоборот – возбуждало еще больше. Фрэйзер прижал меня к стене, и эта маленькая грубость лишь обострила ощущения. Пару секунд мы стояли неподвижно, опираясь друг на друга и тяжело дыша. Я думал о том, что он будет делать дальше, и соглашусь ли я на это. Как ни странно, я был готов практически на все… даже позволить ему трахнуть меня. Сама мысль об этом должна была меня напугать, но нет. Видимо, во всем были виноваты эти умелые поцелуи. Сердце Фрэйзера билось сильнее, чем мое собственное. Я отчетливо слышал его стук. Происходящее действительно было важно для него. Парня выдало то, как он бережно прикасался ко мне, помогая расстегнуть ширинку и снимая с меня джинсы вместе с нижним бельем, освобождая мой напряженный член. Оказавшись на воле, он подпрыгнул так высоко, что почти коснулся живота. - Ну, здравствуй, - соблазнительно поприветствовал его Фрэйзер. Я чуть не подавился от смеха. Но вскоре я перестал смеяться, так как Фрэйзер опустился на колени, кончиками пальцев скользя по моим ребрам и бокам. Я сглотнул, уставившись на его макушку. Светлые волосы блестели в свете лампы, мягкие и непослушные, как у ребенка. Он начал прикасаться ко мне, пробуя и дразня. Ощущать его горячий язык на нежной коже было безумно приятно, она словно оживала от его прикосновений. Я закрыл глаза и откинул голову назад, позволив себе сдаться… сдаться этим восхитительным ощущениям. Фрэйзер прижался ко мне, покрывая поцелуями тонкую кожу над бедренной артерией. Я опустил руку и погладил его волосы. Они были невероятно мягкими. Слова одобрения вертелись у меня на языке, но я боялся, что, если они вырвутся, то я окончательно опозорюсь, потому и решил обойтись прикосновениями. Когда его губы сомкнулись на моем члене, я издал приглушенный стон, задавив на корню крик, рвущийся наружу. У меня кружилась голова от возбуждения и напряжения. О боже. Мой член пульсировал от невероятных ощущений, когда головка касалась задней стенки горла Фрэйзера, от интенсивных, скользящих прикосновений губ, щек, горла и еле ощутимого намека на зубы. Как ему это удавалось? А язык… этот язык сводил меня с ума. Наслаждение было настолько острым, что граничило с болью. Это всего лишь техника, скажете вы. Ну, а я не хотел ничего говорить. Я хотел только чувствовать. И он дарил мне эти чувства. Волна внутри меня росла и росла, превращаясь в огромный водоворот, ритмично извивающийся, словно хвост змеи. Он вращался все быстрее, и вот мои бедра задрожали, и он выплеснулся наружу, разбрызгивая повсюду морскую пену. Оргазм был таким сильным и длительным, будто мое воздержание длилось неделями, месяцами… Меня просто накрыло волной наслаждения. Словно сквозь туман, я увидел, как Фрэйзер поднялся с колен. Уже нежась в его объятиях, я подумал: «Надо было раздеться полностью…». И это была последняя вразумительная мысль. Через некоторое время я обнаружил, что мы лежим на кровати, оба в растрепанном виде. Фрэйзер смотрел на меня и улыбался. Он выглядел слишком довольным и расслабленным для человека, который не кончил. При мысли о такой щедрости мне стало неловко, и я спросил себя: "Чего же он потребует взамен?" Ответ был предельно ясен. Когда мы только начали срывать друг с друга одежду, я был не против этого, но теперь… меня охватила неуверенность. Конечно, это было несправедливо с моей стороны, но я ничего не мог поделать. Вообще-то, я уже начинал спрашивать себя, что на меня нашло. Или, точнее, во что я вляпался. Фрэйзер нежно провел пальцем по моей щеке. Божемой, божемой, божемой. У меня только что был небезопасный секс с незнакомцем. Ясно, что в данном случае переживать надо было Фрэйзеру, а не мне. Да и вообще, опасности, как таковой, не существовало, но не в этом дело. Вся суть в том, что я только что поссорился с Ноа и сразу же занялся сексом с первым встречным. Вот только… я не поссорился с Ноа. Я порвал с ним. Вот только… я не мог на самом деле порвать с ним. Ноа даже не знал, что я порвал с ним. И я не был готов к этому, правда же? После двух лет упорного труда и попыток сохранить наши отношения. Труд. То, что большинство времени мы трудились, чтобы сохранить отношения, ни о чем хорошем не говорило. Нет, нам было хорошо вместе. И довольно часто. Довольно часто мне бывало легко с ним, я чувствовал себя любимым и… И никогда ко мне не относились с таким трепетом и заботой, как две минуты назад, когда мне делал минет Фрэйзер Фортуна. О, Ноа был прекрасным любовником. Он точно знал, как доставить мне удовольствие… как заставить меня ослабеть от удовольствия. И я тоже знал, что ему нравится и чего он хочет. Мы изучили друг друга до мелочей. Но за эти два года Ноа ни разу не проявлял такой нежности, внимания и любви по отношению ко мне… - Все было настолько плохо? – в ужасе спросил Фрэйзер. - Нет-нет. Я поспешно стер со щек предательскую влагу. - Все было… прекрасно. Правда. Я выдавил улыбку и добавил: - Ты не преувеличивал. К нему вернулся чуть самодовольный и уверенный вид, хотя в глазах все еще читалось беспокойство. - Может, хоть теперь расскажешь мне? У меня вырвался нервный смешок. - Не знаю. Разве не потому мы заварили эту кашу? Фрэйзер хихикнул. - Логично. Очень даже. Он протянул руку и большим пальцем стер слезу с моей щеки. - Но ведь все обернулось в нашу пользу, тебе так не кажется? - А тебе кажется? Я снова вытер слезы, бросил взгляд на окно за спиной Фрэйзера и замер. Я оставил довольно большую щель между шторами. И ни я, ни Фрэйзер этого не заметили. Если бы кто-то стоял возле бассейна, то прекрасно видел бы все происходящее в комнате. И сейчас возле бассейна действительно кто-то стоял. Точнее, этот «кто-то» стоял в моем огражденном внутреннем дворике, заглядывая внутрь через стеклянную дверь. Но было во всем этом и нечто похуже. Я вытаращил глаза на фигуру, уставившуюся на нас. Я просто не мог видеть того, что видел. Но это было на самом деле. Высокий, белый силуэт, закутанный с ног до головы в бинты. Рта видно не было, а вот глаза горели красным огнем. Через стеклянную дверь на нас смотрела мумия. *«Молодой Франкенштейн» (англ. Young Frankenstein) — постмодернистская пародийная комедия 1974 года, обыгрывающая сюжеты и стандартные ситуации классических чёрно-белых фильмов ужасов.