Идет себе XXI век

Доклады Лии Леголас обычно выслушивал со спокойным видом, но при том в глазах легко было прочесть, весело ему, интересно или же он по-тихому негодует, но сегодня эльф отчего-то был «не здесь», но не витал при этом в облаках. Глава юридического отдела нахмурила брови, борясь с настойчивым желанием пнуть любимого шефа под столом, может, хоть это выведет его из прострации. Под финал Иванова плюхнула пред светлые очи Лихолесского свою статью: - Считаю, что получилось довольно неплохо… - Угу… - …и он сам тоже доволен… - Ага… - …и просил придти на фотосессию. - Мууу… - Чего мычишь-то, козел безрогий? – удостоившись пламенного взгляда, Лия хихикнула. – Ну ладно, Леголас Трандуилович, а то я уж решила, что ты меня не слышишь, потому как глухо как в танке. Леголас ее веселости не разделил, более того, он вздохнул и закрыл лицо руками – зрелище вышло хоть в фильм вставляй, потому как даже в таком скорбящем виде эльф был невыразимо прекрасен. Пораженная мадам Иванова, не зная, куда глаза деть, уставилась на отполированную до зеркального блеска столешницу, из-за чего и узрела прямо под руками любимого шефа круглое гладкое пятнышко. Нет, это не пятнышко даже, а капля воды… или то не вода? К первой капле добавилась вторая, а сорвалась она (в том Лия готова была поклясться) с прекрасной белой руки. Дама выпуталась из конечностей, ибо от удивления собственные ноги подвели, затем довольно неловко, во всяком случае, нетипично для ее скорости и грации, вылезла из-за стола и подошла к нему. Крупные, на удивление сильные для женщины руки обхватили идеальной формы запястья. - Что с тобой? Всхлипнув, эльф в странном, полубезумном каком-то порыве уткнулся заплаканным лицом прямо в бюст собеседницы и облапил ее за талию (видно, чтоб не убежала): - Ой, плохо мне, сестричка… Лия сроду бы не подумала, что такая фраза может прозвучать на прекрасном и возвышенном синдарине, хотя и подозревала, что и самих эльдар тоже уже тошнит от бесконечных красивостей. Да и какого, простите, балрога лысого? Сами виноваты, у них вечный перебор в патетике. Ничего другого не оставалось, как только начать гладить разнесчастного красавчика по шелковым волосам, а вот нести какие-то успокаивающие глупости тут не получится, поелику не понятно, что ж его так расстроило. - Ну чего ж ты так убиваешься? Ты ж так не убьешься! Шуточка ушла как пуля в молоко, ибо друг на нее не среагировал совершенно. Да что ж случилось-то? Неужто папенька ненароком кони двинул среди дубов и лосей? Нет, глупая мысль, уж это он бы ей точно сказал, а не он, так Гэлион. Шагов она почему-то не услышала, только ехидное «кхе-кхе!»; подняв голову, Лия встретилась глазами со своим благоверным. Торин, подбоченившись, стоял в дверях, явно не первый миг созерцая сие безобразие. Что характерно, он-то сроду не ревновал, потому что ревнуют одни дураки, а гном дураком никогда не был, а потому и в данный момент рогазмом даже и не пахло. - Так, остроухий, а ну вылез из декольте моей жены! Вот это, как ни странно, подействовало как удар электрическим током: Леголас резко выпрямился, пытаясь одним махом вернуть себе истинно эльфийское достоинство и хладнокровие, и, скорее всего, справился бы прекрасно, но именно в этот момент раздался треск. Проклятые офисные кресла вечно делают на соплях, и потому вес не имеет значение, когда они резко опускаются до самого пола… словом, Лихолесский так и рухнул на пол, да еще и спиной, всполошив лучших друзей. Торин вытащил эльфа из-под стола и на руках отнес к ближайшему креслу, которое Лия проверила предварительно на предмет стойкости; с перепугу оба не сразу поняли, что колотит Лихолесского уже от загнанного внутрь смеха. - Жулик, - высказалась Иванова, вытаскивая носовой платок, - ты это нарочно, - и принялась приводить шефа в порядок. - Да я в порядке… - слабо запротестовал Леголас. - Травматологу скажешь. Хорошо еще, что другие «позора» не видели, Торин с Лией уж точно смолчат, все-таки хорошие друзья, и, главное, не сказали бы Фили и Кили, а то весь город хохотать будет: гном эльфа на руках таскал. От таких соображений смех прорвался наружу, и вскоре Леголас завсхлипывал снова, но зато уже вполне жизнерадостно. - Ты, приятель, не влюбился ли часом? – в лоб поинтересовался Дубощит. Зеленолист мгновенно подавился смехом и покраснел как морковка: - Что… так очевидно? – выдавило из себя остроухое высочество. - Мне, как мужику, еще как. - Леголас? – задрала соболиные брови подруга. Эльф вздохнул и выложил им все про свою ненаглядную ежку. Муж с женой крепко призадумались, у Лии даже мелькнула мысль, а не подключить ли Финрода – анонимно, естественно, - но она ее тотчас пнула, отметая, а то ведь проболтается кто. Делать личную жизнь достоянием общественности последнее дело, это пристало только пиарщикам. Поделиться с друзьями идеей песен оказалось очень легко, а их энтузиазм оказался просто бешеным: Лия пообещала тотчас засесть за бумагу и ручку (все равно в каллиграфии упражнялась), а Торин, пофыркав, заметил, что, помимо возвышенных стишков, неплохо бы подарить и пару серег. Поскольку обоим ничего не стоило вышеупомянутое воплотить, Леголас почувствовал прилив горячей благодарности обоим друзьям. Они справятся быстро, надо полагать. Одно было плохо – отсутствие композитора, но и эту проблему Лия решила, посоветовав использовать аранжировки классических песен советской эстрады, пообещав начать с Утесова и Шульженко – и музыка красивая, и изначальный текст со смыслом, и не узнает никто, ведь прошло уже почти в прямом смысле сто лет. «Ты меня прямо спасаешь», - выдал вмиг оживший эльф. Лия мелодично, на пробу, пропела: - Был вечер ясный, звезда зажглась – Одна она как верный знак вела друг к другу нас, В тени берез Во власти грез Тебе я о любви сказал всерьез… Эльф узнал ритм «Лунной рапсодии», музыку к которой написал великий Оскар Строк, творчество которого считали гениальным даже эльфы. Лия просто нереальная умница! Сам бы не додумался, хотя и прекрасно поет, и музыку просто обожает. От избытка чувств он снова обнял названную сестренку и самого дорого человека, свою мэллон, нежно целуя ее в волосы. Торин хлопнул Лихолесского по плечу: - Мне-то оставь как законному мужу! Все трое рассмеялись. Дизайн подарка тоже начали обсуждать, причем про серьги вопрос отпал, потому что эльфы более всего любили броши, а уж превратить ее в артефакт волшебница сможет всегда. Лайди неплохо зачаровывала драгоценные камни, но сама-то делать украшения не умела, так что подарок будет очень кстати. В тон довольно яркой девичьей красоте выбрали оправу из золота, а камень Лия посоветовала аметист, символ вечности, а, следовательно, вечности в любви, но Торин отговорил – от пьянства деву оберегать нет необходимости ввиду отсутствия этого самого пьянства, а в третьем значении помимо вечной верности аметист знаменовал вдовство. Да уж, чуть было не наваяли чего не надо! Камни холодных оттенков гном забраковал, янтарь отверг – сольется с оправой, а вот по поводу выбора между рубином и изумрудом посоветовал жребии в шапку кинуть, потому что рубин камень королей, а изумруд будет напоминать о дарителе, потому что в его печатке тоже изумруды. Лия рубины любила куда больше, но заметила, что муж прав, лучше уж жребий тянут либо вправить синий сапфир чистой воды, редкий и очень красивый, да и к тому же напоминающий о цветах Второго дома и вассалитете Эктелиона, славного деда красавицы. - Тогда придется платину брать или белое золото, - заметил Леголас, - цвета были синий с серебром. - Так сделаем герб! – загорелась Лия. – Торин, ты его знаешь? - Знаю, - кивнул гном, - смогу. На том и порешили.