Секреты и Маски | Secrets and Masks

31 марта Гермиона и Малфой были потрясающей командой. Последние шестнадцать месяцев они лишь ссорились: от пощёчин до криков, от заклинаний до стрельбы. Девушка поссорилась с ним столько раз, что даже не смогла бы посчитать. И она никогда не была на одной стороне с ним, не по-настоящему, не по своей воле. Поэтому ей и в голову не приходило, что, если бы они не пытались убить друг друга, они могли бы хорошо сработаться. Когда Малфой шёл в атаку, Гермиона становилась его щитом, блокируя каждое движение и скрежет паучьих клыков, прежде чем они успевали нанести свой удар. Когда же наступала очередь Гермионы идти в наступление, Малфой отвечал тем же. Он отступал на шаг, чтобы дать ей пространство для метания проклятий и использования своего веса против пауков, но всегда оставался достаточно близко, чтобы защитить её, если она нуждалась в помощи. Он без слов, можно сказать, инстинктивно знал, когда был нужен ей. Когда у Гермионы что-то шло не так, Драко брал инициативу в свои руки и позволял ей на время отступить. Он прикрывал её, пока она придумывала новый план. Они идеально дополняли друг друга – только так Гермиона могла описать их взаимоотношения. Палочки они держали в одной и той же руке, шаги совпадали настолько идеально, словно общая угроза, висящая над ними, объединяла их. Даже ритм их сердец совпадал. Самой важной частью плана Гермионы было не дать паукам окружить их. Да, было невыносимо понимать, как два огромных окровавленных паука подкрадываются к ним и загоняют их дальше в туннели, но это было безопаснее, чем если бы они их окружили. Если оба паука останутся на одном конце туннеля, Грейнджер и Малфой смогут объединить свою магию и работать вместе, но если пауки разойдутся, им придётся сделать то же самое, и Гермионе не нравилась такая перспектива. Однако главной проблемой были не пауки, а стены. Как будто кирпичи были отдельно живущим существом. Гермиона понятия не имела, какое заклинание наложил на них Крауч-младший, но для неё и Драко это не предвещало ничего хорошего – каждый кирпич постоянно перемещался, создавая защитный купол для пауков. Кроме того, Крауч-младший наложил на туннель антиаппарационные чары, чем лишал их возможности переместиться в безопасное место. Когда Малфой бросил ещё одну Аваду, стены сдвинулись, предоставляя огромным паукам достаточно места, чтобы увернуться от заклинания. — Чтоб тебя! — прорычал Малфой. — Каждый раз, блять! — Он метнул ещё одну Аваду, уже сильнее, но результат был тот же. Стены расширились, позволив паукам свернуться по бокам и уйти от атаки Малфоя. Один из них остался на левой стене, а другой уселся на потолке, издав ужасающий визг. Гермиона старалась не обращать внимания ни на пауков, надвигающихся на них, ни на третье зелёное проклятие, бессмысленно брошенное Малфоем. Вместо этого она направила палочку на кирпичи и сосредоточилась. Каждый раз, когда она размышляла о заклинании, заставляющем стены самостоятельно сомкнуться, у неё переворачивалось всё внутри. Гермиона отчаянно не желала прибегать к этому, но то, что было преимуществом для пауков, становилось для них недостатком. Перед ними оставалось мало альтернатив. После того, как пауки преследовали их почти час, загоняя всё дальше и дальше в туннели, возможность найти медальон и выход словно ускользала от них. Используй она заклинание сейчас – их раздавит насмерть вместе с пауками. В прошлый раз, когда она применяла это заклинание, оно охватывало длинный участок коридора. Но на этот раз их преимущество заключалось в том, что туннели были многочисленными. Десятки туннелей извивались и соединялись с другими проходами. Если бы Гермиона смогла правильно манипулировать кирпичами, то изолировала бы один участок туннеля и закрыла эти стены, пока она и Драко были бы в безопасности на другой стороне. Оставалось только надеяться, что Малфой сможет удерживать пауков достаточно долго для того, чтобы она успела понять, как это сделать. — Как у нас дела, Грейнджер? — Малфой окликнул её через плечо за мгновение до того, как ещё одно его проклятие осветило туннель. Гермиона присела за его спиной, прижав палочку к кирпичу и не отрывая глаз от работы. — Мне нужно ещё немного времени. Краем глаза она заметила красную вспышку. Гермиона услышала, как взвизгнули пауки, а стены туннеля зашевелились, предоставляя им возможность уйти с пути заклинания. — Сколько ещё?! — спросил он, слегка задыхаясь, когда ещё один красный всполох осветил туннель. — Ещё несколько минут. Снова вспышка красного света. Снова крик пауков. — Меня хватит ещё на несколько минут, Грейнджер! Ещё одно проклятие, но на этот раз синее. Гермиона повернула голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как паук на потолке приподнял заднюю часть своего тела. Но как бы быстро ни приближалась к ним его толстая паутина, Малфой оказался быстрее. — Инсендио! Когда заклинание Драко коснулось паутины, весь туннель вспыхнул светом. Огонь пронёсся по шелковистой паутине с неимоверной скоростью, и когда он достиг тела паука, Гермиона охнула – она никогда раньше не слышала подобного звука. Как только тело паука охватило пламя, пронзительный вопль заполнил пространство, сотрясая стены туннеля. Гермиона и Малфой моментально прислонили ладони к голове, зажимая уши. Хоть второму пауку и удалось избежать пламени, он не бросил товарища. Он парил над другим и создал свою паутину немного более светлого оттенка. Возможно, она обладала какими-то магическими свойствами, потому что, когда непострадавший паук обвил своей паутиной тело обгоревшего, огонь погас. Может быть, они были парой. Очевидным стало то, что не убивший никого огонь вызвал у пауков дикую ярость. Когда они начали пробираться по туннелю, Гермиона поняла, что времени у них в обрез. Сейчас или никогда. Она закрыла глаза и сконцентрировалась на своей палочке. Когда ничего не произошло, девушке показалось, что заклинание не сработало. Гермиона поднялась с земли и отступила назад, приблизившись к Малфою. Её палочка была готова к действию, но тут кирпичи начали двигаться. На этот раз они двигались не в сторону пауков, а в том направлении, куда она направляла свою палочку. У Гермионы перехватило дыхание. Пауки замерли. Когда Гермиона повела палочкой влево, кирпичи сдвинулись сами собой влево. Когда она взмахнула палочкой вправо, кирпичи последовали за её движением. Грейнджер и Малфой находились на другом конце туннеля, примерно в пятидесяти футах от пауков. Пока она управляла кирпичами, паучьи глаза неотрывно следили за ними, словно заворожённые тем, как медленно они двигались друг за другом. Когда пауки отвлеклись, Гермиона сжала запястье, и кирпичи перед ней пришли в движение. Стены начали медленно сжиматься. Даже несмотря на то, что это займёт некоторое время, когда кирпичи сомкнутся, они раздавят пауков в пыль, а Гермиона и Драко окажутся в безопасности на другой стороне. Паукам потребовалось мгновение, чтобы понять намерения Гермионы, и как только они это осознали, сразу же напали. Они метнулись к Гермионе и Малфою быстрее, чем когда-либо прежде, визжа и щёлкая клешнями, с глухой яростью наступая на свою жертву. А кирпичи двигались слишком медленно. Малфой поймал её за запястье и сделал шаг назад. — Это не сработает. Стены не успеют сомкнуться, — пропыхтел он. — Нам нужно идти. — Ещё нет, — тихо вздохнула она. — Остаёмся… подожди минутку. Несмотря на то, что пауки начали подбираться всё ближе, девушка не сдвинулась с места. Они ещё не достаточно близко подошли к ловушке Гермионы. Она чувствовала, как Малфой пристально смотрит на неё, но старалась не обращать на него внимания, продолжив наблюдать за пауками, бегущими к ним. Лишь усилием воли Гермиона заставляла свои ноги не двигаться. Несмотря на угрозу, Малфой не отходил от неё ни на шаг. — Грейнджер? Стены сужались всё быстрее, а пауки переползали друг через друга, чтобы прорваться вперёд. Ещё чуть-чуть. Пауки шли в одну шеренгу, а самый крупный из них мчался к ним, раскрыв свои клешни, чтобы полакомиться заслуженной пищей. Они были почти у цели. Почти. — Грейнджер?! Совсем близко. Когда Гермиона резко повернула палочку влево, секция кирпичей с силой врезалась в туннель и мгновенно раздавила пауков. Всё произошло так быстро, что они вряд ли что-то почувствовали. Наступила оглушающая тишина, прежде чем Малфой заговорил. — Это... сработало. Он повернулся к Гермионе. — Сработало! Ты грёбаный гений! — его рот раскрылся от удивления, но уголки губ начали формироваться в улыбку, и когда Гермиона повернулась к нему, её улыбка идеально отражала его. Да, заклинание Гермионы сработало безупречно. Но она не успела управиться со всеми кирпичами, и как только надежда затеплилась в её груди, кирпичи снова двинулись и образовали ещё одну стену прямо между ней и Малфоем. — Грейнджер! — несмотря на то, что его голос был приглушён с другой стороны кирпичной стены, Гермиона сумела расслышать нотки паники. — Грейнджер?! — Я здесь! — крикнула она в ответ. — Я в порядке! Ты видишь медальон на своей стороне? — Нет. А ты? Гермиона снова произнесла заклинание Люмос и осмотрелась, не заметив ничего, кроме туннеля по обе стороны от неё. — Нет. Она прислонила палочку к кирпичам и снова попробовала произнести заклинание, но ничего не вышло. Новые попытки не приносили результата. Что-то острое пронзило её левую икру, словно нож мясника проткнул кожу с мышцами, разрезая плоть до голой кости. И как только она начала кричать, что-то потащило её за ногу, прижимая тело к земле. — ГРЕЙНДЖЕР?! — она едва расслышала голос Малфоя за своими криками, и ей показалось, что он никогда не звучал так испуганно. Она попыталась вцепиться ногтями в пол в надежде ухватиться хоть за что-то, пока существо тащило её в темноту. Гермиона повернулась, чтобы рассмотреть, кто на неё напал. В её ловушку попался только один из акромантулов, и теперь нужно было понять, что движет вторым – голод или желание убить. С облегчением, чёрт возьми, она поняла, что не клыки паука пронзили её икру, а бритвенные когти передних лап, тащившие её по земле, словно куклу. По крайней мере, ей не пришлось бы беспокоиться ещё и о яде акромантула. Во всяком случае, на данный момент. Гермиона старалась не сопротивляться, так как это было бессмысленно, и она бы повредила ногу ещё сильнее, пока паук тащил её по коридорам. Вместо этого она осталась совершенно неподвижной и, когда существо наконец затащило её в своё гнездо, перевернулась на спину и произнесла самое сильное проклятие, которое только могла придумать, целясь в ногу, пронзённую пауком. Когда паук закричал от боли и отступил, Гермиона стиснула зубы и вытащила отрубленную паучью ногу из своего тела. Она сделала это быстро, одним резким взмахом палочки, словно сдирая пластырь. Мучительная боль длилась всего мгновение. Подтянув ногу, Гермиона быстро наложила чары, чтобы избавить себя от инфекции, которую мог вызвать паук, зашила рану и поднялась на ноги. Не стоило удивляться, что Крауч запрятал медальон прямо в паучьем гнезде. Вероятно, это было самое безопасное место, но на мгновение – всего лишь на мгновение – Гермиона забыла о пауке, очарованная золотым медальоном, находившимся от неё на расстоянии едва ли более фута. Всё, что требовалось существу, – секунда. Паук провёл одной из своих оставшихся ног по полу, подставив ей подножку. При падении она выронила палочку и услышала, как та ударилась о кирпич, покатившись по полу. Ей стоила многих усилий попытка подняться. Но паук оживился быстрее. Когда одна из паучьих лап сдавила грудную клетку, из Гермиона вырвался мучительный крик, отразившийся от стен туннеля. Девушка попыталась достать свою палочку, но не успели её пальцы сомкнуться на рукоятке, как паук издал мерзкий пронзительный звук и потащил её под себя, преграждая все пути к отходу. Лицо Грейнджер оказалось на одной линии с огромными чёрными клыками. Паук щёлкнул ими рядом с её лицом, упираясь ногами в землю. Она в ловушке. У неё не было оружия. Не было даже воздуха в лёгких. Она услышала, как что-то треснуло, и следом жгучая боль пронзила её грудь. Внезапно паук затих. Гермиона уставилась на чудовище. Она бы не смогла направить на него заклятие «Остолбеней» просто потому, что не умела колдовать без палочки. Но почему-то исчезло давление с её груди, позволившее снова свободно дышать. Она почувствовала, как жидкость брызнула ей на грудь. Голова паука начала скользить в сторону, а затем и туловище упало на землю. За ним показался Малфой, чья палочка, дымящаяся тонкими струями магии, дрожала в руке. Дыхание его было тяжёлым и прерывистым. — Ты... — начал он, его горло дёрнулось, а глаза были прикованы к крови на голой коже её икрах. — Он... — Укусил меня? Нет. Малфой тяжело сглотнул и кивнул. Он не взглянул на неё, помогая подняться с пола. Казалось, он всеми силами старался скрыть своё лицо. Она практически слышала, как он в спешке восстанавливает стены своей окклюменции, пока они направлялись к медальону. Гермиона не знала, чего ожидала, но, глядя на медальон, она была... разочарована? От золота почти ничего не осталось. На нём не было никаких угрожающих надписей, он не был утыкан шипами или охвачен огнём. В нём не было ничего особенного. Если бы не холодное, отвратительное ощущение магии Волдеморта, исходящее от него, Гермиона бы и не подумала, что в нём вообще что-то волшебное. Она почти не могла в это поверить. Как может настолько маленькая вещица нести в себе столь великую угрозу? Жаль, что Орден до сих пор полностью не доверяет ей и Мафлою. Она бы с удовольствием вонзила клык василиска прямо в медальон и раздавила бы ещё один осколок чёрной души Волдеморта прямо здесь и сейчас. Гермиона подобрала его, и они побежали к водопаду. К счастью, поиски не затянулись: стены больше не двигались, словно умертвились, как и пауки. Они вновь прибегли к защитному щиту, чтобы безопасно пересечь воду, предварительно наложив несколько дополнительных заклинаний, чтобы избежать ожогов. Едва они вышли наружу, Малфой немедленно аппарировал их обратно в рейд. Они материализовались в небольшом пабе, расположенном в полумиле от места сражения. Очевидно, он был заброшен много лет назад: пол и барная стойка покрыты густой паутиной, а пыль толстым слоем налегала на окна, отстраняя их от внешнего мира. Гермиона произнесла заклинание Патронуса и направила его из окна паба, давая понять Джинни о том, что медальон можно забрать. — Джинни будет здесь через минуту, — сказала Гермиона. — Тебе лучше вернуться обратно. Мы не хотим, чтобы они заметили твоё отсутствие. Хотя это было правдой, Малфой не поспешил уйти. Он задержался на мгновение, пристально глядя на Гермиону настороженным взглядом, а затем вновь надел маску Демона и с громким треском аппарировал. — Давай, Джин, — пробормотала Гермиона, постукивая ногой по полу, а палочкой по старой барной стойке. — Давай. Давай. Давай. Через сорок восемь секунд дверь со скрипом отворилась, и Джинни шагнула внутрь. Она хромала, её правое плечо и торс были залиты кровью, но, к счастью, это, похоже, была не её кровь. — Ты в порядке? — Бывало и лучше, — Джинни слабо улыбнулась. — А ты? — добавила она, переведя взгляд на кровь на икре Гермионы. Грейнджер улыбнулась ей в ответ. — Бывало и лучше. Они улыбнулись друг другу и тихо рассмеялись. Некоторое время они молча смотрели друг на друга через барную стойку, неспособные решить, как поступить дальше. Для Гермионы это был первый раз наедине с Джинни, и, хотя у неё было столько тем для разговора, она не могла найти слов, чтобы начать. Снаружи раздался громкий взрыв, от которого задрожал пол в баре и зазвенели бокалы с вином. Это было похоже на бомбу или падение вертолёта на землю. У них было мало времени. Как бы Гермионе не хотелось передохнуть и поговорить с подругой, война не прекращалась ни для них, ни для кого бы то ни было. — Медальон у меня, — деловито сказала Гермиона, потянулась в карман и достала золотое украшение. — Возьми его. Быстро. Раздался ещё один громкий удар. Земля снова задрожала. Окна в пабе зазвенели, готовые вот-вот разлететься на осколки. Джинни кивнула и пересекла барную стойку. Она протянула руку, и Гермиона опустила медальон ей на ладонь. — Не могу поверить, что это он, — прошептала Джинни, глядя на крестраж. — Вся эта суета, все эти смерти из-за такой глупости, как маленькая золотая подвеска. Это как-то неправильно, или мне кажется? — Нет, — насмешливо ответила Гермиона. — Я тоже так подумала. — Я думала, что это, по крайней мере, будет выглядеть... — Более угрожающе? — спросила Гермиона, нахмурив брови. Джинни подняла на неё глаза и тихонько рассмеялась. — Да, вообще-то. Я подумала, что на него, по крайней мере, будет страшно смотреть. Клыки или что-то в этом роде. — И рога? — Да, и змея. — Я думала про огонь. — Именно! — Джинни рассмеялась. — Да никто не будет трястись от страха, просто посмотрев на эту штуку! Для всезнающего и всемогущего Тёмного Лорда он не слишком изобретателен, а? Я могла бы выбрать более грозную подвеску! На мгновение, когда Гермиона и Джинни обменивались шутками, мир вокруг казался таким, как прежде. Война на время отступила в тень; грохот боя и заклинаний утонул в смехе Джинни. Страх, который долгие годы давил на Гермиону, исчез, уступив место чему-то волшебному и лёгкому – переливающемуся чувству надежды. На протяжении многих лет Гермиона ощущала, как война беспощадно давит на неё. Её обременяли обязанности, ужасы совершённых поступков и жизней, которые она отняла. Каждый акт, каждая реальность ужасов войны обвивались вокруг её, словно верёвки, сковывая движения, вдавливая в землю и утруждая каждый вдох. Но в последние несколько месяцев она стала чувствовать себя... менее обременённой. Каждый раз, когда что-то в плане Малфоя шло по намеченному, казалось, будто ещё одна из тех верёвок обрезалась. Когда Орден нашёл и уничтожил диадему, это оборвало первую ниточку и позволило ей вздохнуть. Когда Малфой решил встать на сторону Ордена, оборвалась ещё одна, и Гермиона смогла оттолкнуться от земли. Ей становилось всё легче и легче. Каждый удар по гордости и армии Волдеморта был как очередной разрез верёвки, каждая победа как освобождение от ещё одного узла. Передача медальона Джинни ощущалась как перерезание самой толстой верёвки. Гермиона почувствовала лёгкость. В её сердце зародилась надежда. Они могли победить. Орден мог выиграть. Оставался всего один крестраж... — ТЫ?! Всего одно маленькое слово разрушило это блаженство мгновения, и Гермиона рухнула обратно на землю. Когда позади неё раздался этот ужасный голос, чертовски высокий голос, похожий на стук гвоздей по меловой доске, кровь Гермионы застыла. Её увидели. Беллатриса заметила её. Беллатриса видела, как она отдала медальон Джинни. Обман был раскрыт, и во всём виновата Гермиона. Лестрейндж стояла в дверях паба, и Гермиона корила себя за то, что не услышала, как они открылись. На лице её была Чёрная маска, волосы взбалмошно торчали, как всегда, губы исказила злая усмешка, а плечи дрожали от неукротимой ярости. — Это всё время была ты! Это ты нас предала! — огрызнулась Беллатриса. — Это ты передавала информацию Ордену! Мерзкая грязнокровка! Он получит твою голову за это! Я сама тебя убью! Беллатриса молча вскинула руку, и зелёное проклятие метнулось в их сторону. Гермиона среагировала мгновенно: отразила его и контратаковала, отправив тёмное заклинание в другую, ничего не подозревающую волшебницу в Чёрной Маске. Едва заклинание покинуло её палочку, на Гермиону обрушился ответный удар. Среди взрывающихся заклинаний она крикнула Джинни: — Уходи! Сейчас же! Джинни на мгновение замешкалась, уставившись на Гермиону. Она была благодарна за крестраж, это было ясно по её мягким голубым глазам. Она была полна решимости спасти Орден, но не хотела оставлять Гермиону. Но жизнь Гермионы не стоила того, чтобы обречь Орден. Одна девушка, какой бы важной она ни была, не могла сравниться с жизнями всех его членов. Понимая это, Джинни кивком головы сняла антиаппарационные чары и, мгновенно аппарировав, исчезла в воздухе, унося с собой медальон. — Ты глупая девчонка! — закричала Беллатриса. — Что ты наделала?! — когда медальон исчез, Лестрейндж впала в ярость. Она начала быстро бросать в Гермиону проклятия, и Грейнджер сделала единственное, что пришло ей в голову — аппарировала за пределы паба. Снаружи битва не утихала. Тела лежали разбросанные по улицам, каждый автомобиль либо был перевёрнут, либо пылал огнём. Звуки стрельбы из танков доносились издалека, хотя казалось, что большинство из них уже были разрушены пожирателями смерти к тому времени, как она туда добралась. Гермиона судорожно огляделась по сторонам. Блейза она могла выделить из общей массы по тому, как он использовал проклятие Империус, чтобы заставить двух волшебников Ордена обратиться друг против друга. Тео был легко различим – единственный пожиратель смерти танцевал и крутился на пятках, забрасывая Авадой любого члена Ордена, который попадался ему на глаза. Но Малфоя она не видела. Позади неё раздался громкий треск аппарации. Гермиона обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Беллатриса подняла палочку. — Экспеллиармус! Палочка Малфоя обожгла её ладонь, после чего взлетела в воздух и приземлилась на ладонь Беллатрисы. — Ох, дорогуша, — усмехнулась Лестрейндж, вертя новую палочку между пальцами. — Что же ты теперь будешь делать, милая? Гермиона постаралась сохранить спокойствие, пока к ней приближалась Маска Демона. Она справится. Она сможет выбраться. Она спасёт остальных, только сначала нужно добраться до Малфоя и предупредить его о случившемся. — Бедная маленькая грязнокровка, — выпалила Беллатриса, делая ещё один шаг. Гермиона медленно отступила назад. Её глаза метались слева направо в поисках выхода или любой помощи. — Совсем одна. Она прошла мимо тела волшебника. Палочки рядом с ним не оказалось. — Без палочки. Перешагнув через разбитое стекло, Гермиона задумалась, не подобрать ли его. Однако расстояние между ней и нападавшей не позволило бы ей использовать его как оружие. Беллатриса убила бы её ещё до того, как она приблизилась бы к ней. — Беззащитная. Однако заметив то, что привлекло её внимание, она остановилась. Грейнджер подняла подбородок и посмотрела Беллатрисе в глаза. Может, Беллатриса и обезоружила её, но Гермиона владела более чем одним видом оружия. И сейчас у трупа солдата-маггла, лежавшего слева от неё, в кобуре на бедре виднелся пистолет. Гермиона молилась, чтобы патронник не был пуст. — О, вы только посмотрите на это, — гоготнула Беллатриса достаточно громко, чтобы привлечь внимание других Пожирателей смерти, которые всё ещё оставались на поле. — Маленькая грязнокровка осмелела. Краем глаза Гермиона заметила, как Тео оторвался от своего занятия и посмотрел в её сторону. Он аппарировал к Блейзу, потрепал его по плечу и указал на Гермиону или Беллатрису. С такого расстояния сложно было судить. — Неважно, насколько храброй ты себя считаешь, маленькая грязнокровка, — улыбнулась Беллатриса. — Твоя смерть будет сопровождаться криками, как и всех тебе подобных. Когда Беллатриса завела руку назад, готовясь нанести удар, Гермиона отскочила в сторону. Заклинание пролетело в дюйме от неё, но Гермиона успела упасть на пол, схватить пистолет и прицелиться, прежде чем Беллатриса успела бросить в её сторону ещё одно заклятие. Перевернувшись на спину, Гермиона выстрелила, и слава богу патронник оставался полным. Выстрел застал Беллатрису врасплох. Она отразила пулю, и, хотя ей, конечно, были хорошо знакомы магглы и их оружие, она явно не ожидала, что Гермиона так быстро среагирует и выстрелит снова. Беллатриса была отличным дуэлянтом, но Гермиона владела оружием не хуже. Вторая пуля задела правое плечо Беллатрисы, и, пока та шипела от боли, прикрывая рану ладонью, Гермиона поднялась на ноги и продолжила стрелять. Она заставила Беллатрису попятиться. Выпуская всё новые и новые пули, она не давала ей оправиться. Гермиона была уверена, что, если бы они были вдвоём, она бы убила свою противницу. Но она была не одна, и как раз в тот момент, когда Гермиона собиралась выпустить последнюю пулю и позволить ей пронзить чёрное сердце Беллатрисы, рядом с ней появилась Золотая Маска. Он произнёс заклинание, и из его палочки вырвалась пара искр. Они ударили Гермиону с такой силой, что она выронила пистолет и отлетела на несколько шагов назад. Девушка зашипела от боли, когда её позвоночник коснулся чего-то тонкого и твёрдого. Не успела она собраться с мыслями, верёвки обвили её тела, как питон, прикрепив её к тому сооружению. Чем больше она пыталась бороться с верёвками, тем сильнее они затягивались и тем сильнее сковывали движения. Через минуту верёвки опутали её запястья, стянув её руки за спиной. Она была без оружия. Она была беззащитна. Ей было больно. Запястья ныли, плечи болели от удара. Но на её лице не было ни капли паники. На самом деле она вообще не паниковала, пока не увидела лицо Малфоя. Когда он аппарировал к Беллатрисе и сорвал с лица маску Демона, её сердце ушло в пятки после увиденного ужаса в его глазах. Она поняла, к чему её привязали. Это был телефонный столб. Она была привязана к телефонному столбу. К чёртову деревянному столбу, прямо как в видении Блейза. Уход Джинни стал сигналом для остальных солдат Ордена, и, когда они начали эвакуироваться, оставшиеся Пожиратели смерти стали собираться, как разъярённая толпа. Они бросились к столбу, к которому Гермиона была привязана прочными верёвками. Даже если бы она не была лишена оружия и связана, вряд ли ей удалось бы убежать. Ветер значительно усилился, и через несколько мгновений земля задрожала, когда Нарцисса приземлилась на улицу. Оставшиеся Пожиратели смерти отступили назад, когда Нарцисса зарычала и показала оскал. — Она предательница! — закричала Беллатриса, обращаясь к толпе и указывая длинным почерневшим ногтем на Гермиону. — Она та, кто передавал информацию Ордену! — Откуда такая уверенность? — спросил Золотая Маска, привязавший Гермиону к столбу. Затем он снял маску, за которой скрывалось лицо Барти Крауча-младшего. — Я видела, как она отдала медальон той девчонке Уизли! Она против нас! Она была шпионом всё это время! — Ты уверена? — Крауч скептически посмотрел на Гермиону и облизнул губы. — Её схватили шестнадцать месяцев назад, шпион сливал секреты годами. — Должно быть, она работала с одним из тех, кого мы уже казнили! — Беллатриса бросилась к Гермионе и приставила палочку к её горлу. — Я права, не так ли?! И когда мы убили их, когда они оставили тебя, ты продолжила их работу в одиночку! С кем ты работала?! Это был Алекто?! Каркаров?! Наверняка это был Струпьяр, не так ли?! Эти похитители говорят со всеми! Кто знает, что он мог тебе рассказать! Резкий разряд электричества вырвался из палочки Беллатрисы и пронзил её шею. Гермиона вскрикнула от боли, но, несмотря на это, гордо подняла подбородок, не проронив ни слова. — Как она может быть шпионом?! — закричала одна из Чёрных Масок в толпе. — Она была под действием Проклятие Демона каждый раз, когда отправлялась на вылазки с нами! — рычал другой. — Она не может работать с Орденом! Она убила больше его солдат, чем я! — Но она выходила из-под действия проклятия! — ответила Беллатриса, снова ткнув палочкой в шею Гермионы. — Я видела! Она пробивалась сквозь него и выдавала секреты Ордену! Я видела! Видела! Я знаю... — Глаза Беллатрисы внезапно расширились, а выражение лица стало отрешённым. Она медленно развернулась на каблуках и уставилась прямо на Малфоя. — Если только... — проронила ведьма. Её голос внезапно понизился, стал таким нехарактерно спокойным и тихим, что по позвоночнику Гермионы пробежал холодок. — Если только ей не помогли, — а затем, всё также медленно, она подняла палочку и направила на Малфоя. — Ты. — На что ты намекаешь? Его лицо сморщилось от отвращения, выражая неприкрытую насмешку. — Ты думаешь, я помогаю этой? — прорычал он, кивнув в сторону Гермионы. — Ты что, головой ударилась во время дуэли с грязнокровкой? Несмотря на возражения Малфоя, в толпе Пожирателей смерти начался шёпот: «Этого не может быть. Он никогда бы не стал». Для Гермионы это был фоновый шум. — Напротив, дорогой племянничек, я думаю, ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю, — промурлыкала Беллатриса. — Знаешь, что я думаю? Я думаю, что она ходила по твоим коридорам и спала в твоей постели. Я думаю, что всё, чему она научилась, и всё, что она слила Ордену, она узнала именно от тебя. — Мерлин, ты сошла с ума, — холодно усмехнулся Малфой, прекрасно скрывая беспокойство, которое, как заметила Гермиона, копилось в его глазах. — Я поклялся Волдеморту много лет назад, — продолжая смотреть на Беллатрису, он повысил голос, явно пытаясь донести свои слова до всех присутствующих, — он дал мне всё. Он дал мне богатство и власть, о которых я даже не мог мечтать. Зачем мне предавать его, когда победа уже почти у нас в руках? Нелепо и оскорбительно думать, что я брошу всё ради Ордена! — О, неужели? — Беллатриса усмехнулась. — Давайте посмотрим на факты, а? — Она развернулась на каблуках и обратилась к присутствующим. — Какая информация за последние шестнадцать месяцев просочилась в Орден? В толпе воцарилась гробовая тишина. Никто не решался заговорить. Все терзались в сомнениях, кому из своих начальников подчиняться. — Местонахождение Диадемы, — предположил Крауч, вздрогнув, как и некоторые другие, — когда Нарцисса угрожающе зарычала в его сторону. — Правильно! Превосходно, Барти! — зааплодировала Беллатриса, и Нарцисса вновь зарычала, но женщина продолжила: — И кто же знал о местонахождении Диадемы? Ещё одно долгое, тягостное молчание, прежде чем одна из Чёрных Масок из толпы заявила: — Малфой... — И несколько других, — прорычал он достаточно злобно, чтобы заставить Чёрную Маску вздрогнуть. — Беллатриса, неужели это все твои доказательства? Ты тоже знала о местонахождении Диадемы. Получается, ты тоже под подозрением? — Я знала о её местонахождении, ты прав, — с улыбкой признала она. — Но у меня нет связи с грязнокровкой, а у тебя есть. В толпе снова начались перешёптывания, только они уже не звучали так неуверенно. — Ты знаешь все его секреты, кто может быть лучшим шпионом для Ордена? — хладнокровно добавила Беллатриса, приближаясь к Малфою. — Ты знаешь все планы сражений. — Она начала медленно обходить его, невинно вертя в руках свою палочку, словно заряженный пистолет. Хотя в этом не было необходимости: каждое её слово было подобно пуле. — Планы сражений, которые по удобному стечению обстоятельств просачивались за несколько часов до начала рейдов. Ты знаешь, где находятся крестражи, и убил достаточно членов Ордена, чтобы убедить всех остальных в своей лояльности. Разве не лучшее прикрытие – спрятаться у всех на виду? Дела плохи. Очень и очень плохи. Шёпот становился всё громче. Кивки согласия, возгласы «Похоже на правду» и «В её словах есть смысл» раздавались всё чаще. Гермиона видела, как доводы Беллатрисы овладевают ими. Как шёпот, словно саранча, расползается по толпе, разъедая авторитет Малфоя, его репутацию, образ самого преданного из всех последователей Волдеморта. Мысль о том, что Малфой мог оказаться шпионом, что он всё это время сотрудничал с Орденом, звучала правдоподобно. Пожиратели смерти постепенно приходили к этому выводу. Гермиона видела это по их лицам. — Мы не имеем к этому никакого отношения! — вмешался Блейз, оттолкнув с дороги нескольких Чёрных масок и сорвав маску с лица. — Уверяю вас, что какие бы секреты ни выболтала эта грязнокровка, она совершила это без нашего ведома! Беллатриса остановилась и устремила взгляд на Блейза. Тео последовал примеру своего друга, сорвал с лица золотую маску-череп и встал рядом с Блейзом. На его лице не было улыбки, только ярость, а костяшки пальцев побелели от сжатой в руке палочки. Если Малфой отдаст приказ, Нотт убьёт. Но кого он убьёт? На этот вопрос у Гермионы не было ответа. — Ты, конечно, сочинила отличную сказку, тётушка, но поверь: это полная чушь. — Малфой хмыкнул и покачал головой. — Кажется, ты потратила не один час на выстраивание логических цепочек, но, увы, — он с улыбкой взглянул на женщину, изо всех сил старающуюся держаться непринуждённо. — Желаю удачи в поисках следующего подозреваемого среди верных покровителей Тёмного Лорда. Беллатриса зло ухмыльнулась и оглядела племянника с ног до головы. — Хочешь доказать свою преданность Тёмному Лорду? Тогда убей грязнокровку! И мир Грейнджер перевернулся вверх дном. Казалось, всё вокруг застыло: кровь в жилах, сердце в груди, эмоции на лицах. Три последних слова, сорвавшиеся с уст Беллатрисы, прозвучали как самый страшный кошмар. Абсолютно каждый из присутствующих замер. Крауч уставился на Беллатрису, словно не мог поверить в то, что только что услышал. Взгляд Блейза метался между ними. Тео же внимательно смотрел на Малфоя, крепче сжав палочку в руке в ожидании приказа. Один только Малфой не выдал ни единой эмоции: ни один мускул на его лице не дрогнул, он вообще никак не отреагировал. Драко даже не взглянул на Гермиону, лишь холодно усмехнулся и покачал головой. — Так вот чего ты хочешь? Чтобы я избавился от главного козыря Тёмного Лорда? — пожиратель буквально прошипел эти слова. — Твоя зависть моему положению в рядах Повелителя для меня давно не тайна, но я и предположить не мог, что ты опустишься так низко и попытаешься манипулировать мной вот так – вынуждая избавиться от любимого оружия Лорда против нашего врага. — Может, когда-то она и была нашим преимуществом, но сейчас эта паршивка не приносит никакой пользы: она научилась освобождать свой разум от действия Проклятия – я сама видела, как легко и быстро она делает это, — Беллатриса оскалила зубы. — Ты говорил, что сможешь держать её под контролем, но что мы имеем сейчас? Она высвободилась из-по действия Проклятия прямо у тебя перед носом, забрала медальон и отдала его Ордену. Малфой стиснул челюсти и раздул ноздри. Беллатриса поймала племянника на крючок. Гермиона отчётливо видела, как кирпичик за кирпичиком рассыпается его защитная стена. От внимания Драко не ускользнул шёпот согласных с его тётушкой Пожирателей, их кивки и поддакивания. — От неё больше никакого толку, — Беллатриса понизила голос. — Козыри полезны лишь тогда, когда ты способен ими управлять. А грязнокровка уже давно вышла из-под твоего контроля, Драко. Беллатриса знала, на что давить. Она подошла к Малфою со спины и, встав на цыпочки, прошептала ему на ухо что-то, чего Гермиона не смогла расслышать. Лестрейндж вдруг расплылась в улыбке, выглянув из-за плеча своего племянника. Драко поднял взгляд на Грейнджер. Его зрачки застелила голубая дымка, что означало полное разрушение стен окклюменции в его сознании. Гермиона, казалось, слышала каждую образующуюся в его стенах трещинку: они эхом отзывались в её собственном сердце. Это и стало началом конца. Пути назад больше не было: убийство Гермионы было единственном выходом из этой чёртовой ситуации. Если он этого не сделает, то разоблачит себя, и тогда вся его семья будет убита наименее гуманным способом. Гермионе было ясно, что Малфой должен был убить её. И он тоже чётко осознавал это. — Давай, Драко, — несмотря на всю жестокость её намерений, слова лились из уст Беллатрисы мягко, как шёлк, струящийся по гладкой коже, — убей её. Если вас ничего не связывает, то это должно быть легко для тебя. Щёлкнув пальцами, Малфой призвал своего дракона. Как только Нарцисса тронулась с места и направилась к своему хозяину, толпа ПСов за спиной Беллатрисы и Малфоя разделилась на две группы. Гермиона предположила, что так они прячутся от огненного дыхания дракона, но, вероятнее всего, Пожиратели смерти просто занимали удобные места для наблюдения за казнью грязнокровки. Нарцисса и глазом не повела, пройдя мимо Гермионы, привязанной к столбу. Не выдав тайну их тёплых с Грейнджер отношений, дракониха с хищным видом подошла к Драко и встала рядом. Она раскрыла пасть и громко зарычала. Острые клыки, совсем как острия топоров палачей, блестели в свете уличных фонарей. Происходящее было точной проекцией видения Блейза. Когда Нарцисса подошла ближе, температура мгновенно поднялась: на её висках выступил пот и капли стали стекать по шее, кожу начало печь от жара. У Грейнджер затекли плечи, запястья болели от безуспешных попыток освободиться. В ушах отдавался стук собственного сердца. — Хотел бы я сказать, что не ожидал такого поворота событий и что мне жаль, Грейнджер. Если бы хоть кто-нибудь поинтересовался её состоянием, Гермиона бы с криком сообщила о том, что сердце в её груди лопнуло, разорвалось на части. Видение Блейза сбывалось один в один: дракон, пламенный жар, стекающий по телу пот, связанные запястья, даже слова. Сходилось абсолютно всё, кроме голоса Драко. В кошмарных видениях его голос звучал холодно, безэмоционально, в нём не было жизни. Сейчас же в голосе Малфоя было слышно нечто человечное. Его голос звучал так же, как... как когда мать Драко умирала на его руках. Малфой, глядя на неё, сжал кулаки так сильно, что Грейнджер удалось разглядеть вены на тыльной стороне его ладоней. Беллатриса победно улыбалась, выглядывая из-за плеча своего племянника. Глядя на эту картину, Грейнджер поняла, как Беллатриса сейчас похожа на Проклятие Демона: оно точно так же прижимается к уху своими холодными губами и приказывает убивать. Взглянув Драко в глаза, Грейнджер чуть ли не завыла от разрывающей её душу боли: ей так отчаянно хотелось, чтобы Беллатриса тоже наложила на него Проклятие Демона – так было бы проще. По крайней мере, так Малфой хотя бы знал, что не виноват в содеянном, и это бы уняло часть его боли. — Мы ведь оба знали, чем всё закончится. Не так ли, Грейнджер? Истерика покинула сознание Гермионы так внезапно, будто кто-то насильно влил ей в горло успокаивающий напиток. Она глубоко вздохнула и расслабленно прижалась к столбу, смирившись со своей участью. Режим Волдеморта трещал по швам из-за неё: его армия была почти полностью уничтожена благодаря тому, что она успела сделать. Орден был в шаге от уничтожения ещё одного крестража, и именно она поспособствовала этому. Она выполнила свою часть работы. Гарри с остальными орденовцами должны были довести план до конца. Гермиона сделала всё, что было в её силах, и теперь могла уйти со спокойной душей. И Малфой, по её мнению, тоже сделал достаточно – он не заслуживал страданий. — Всё в порядке, — шепнула Гермиона, глядя на него. — Возведи их. Губы Драко разомкнулись. Он не понимал, что она пытается ему сказать. — Закройся, — одними губами произнесла она. — Возведи стены. — Ты не виноват в этом и не должен чувствовать вину, — вот, что действительно хотела сказать ему Грейнджер. — Я не хочу, чтобы ты страдал из-за этого поступка: ты всё делаешь правильно. Это обеспечит безопасность твоей семьи. Грейнджер продолжала смотреть прямо на Драко, наблюдая за тем, как рассыпается на части последняя из защитных стен его сознания – последний из держащих оборону кирпичей падает на землю. Сознание Малфоя предстало перед всеми совершенно безоружным. Голубой цвет полностью заслонил серые радужки. Создалось ощущение, будто через два небесных блюдца можно заглянуть прямо в его чёртову душу. По всей видимости, Грейнджер была редкой счастливицей, ведь последнее, что она увидела перед собственной смертью, это его прекрасные глаза. Малфой поднял руку, и Нарцисса встала на задние лапы, откинув голову назад. Теперь Грейнджер уже не хотела, чтобы он закрывал сознание: она не хотела прощаться с жизнью, глядя в его холодные серые радужки. Она не хотела, чтобы её последним воспоминанием стал лишённый жизни взгляд и трупный оттенок кожи – совсем как у мраморной статуи. Гермиона хотела запомнить его вот таким: эмоциональным, полным жизни и человечности – и навсегда вычеркнуть из памяти ту фальшивую версию Драко Малфоя, которую он показывал всему остальному миру – всем, кроме неё. И семьи. Грейнджер в последний раз закрыла глаза и позволила огню поглотить её.