Записка на последней парте

Я проснулся от дикой головной боли и раздражающего перезвона посуды с кухни. Первые пару минут — никак не мог осознать реальность, не мог вспомнить, как оказался здесь, в постели, у себя дома. Весеннее солнце во всю полыхало за окном — значит, было уже больше полудня. Плотные оранжевые шторы — единственное, что не давало безжалостным солнечным лучам слепить мои сухие глаза. Во рту будто сдохла крыса, я хотел в туалет и вообще чувствовал себя как полное дерьмо. Лишь потом ко мне стали возвращаться ядовитые, расплывчатые воспоминания. Итак, вечеринка у Ино для меня всё же состоялась. Народу там действительно собралось прилично — пространство ломилось от пьяных, веселящихся школьников. Они были повсюду: и в громадной гостиной на первом этаже, и на кухне, и во внутреннем дворике с задней стороны дома, рядом с открытым бассейном. Мало кто в нашей округе устраивал такие тусовки по собственной инициативе, тем более в большом частном доме. Сакура что-то говорила мне однажды про разросшийся цветочный бизнес, которым владела семья Яманака, но я честно не думал, что они успели стать настолько успешными и обеспеченными. Мне было приятно увидеть многих ребят, с которыми мы не встречались со средней школы. С Ино я косвенно общался через Сакуру; у меня ещё оставались контакты Кибы, Шикамару и Чоджи в телефоне, но с ними нам так и не удалось состыковаться после перехода в старшие классы. Вчера это было исправлено. К моему удивлению, в оживлённом кругу общения, в атмосфере, полной пьяного веселья и неожиданных встреч, я практически целиком избавился от мыслей о Саске и о нашей вечерней переписке, сулящей мне катастрофу. Когда мы встретились с Сакурой уже внутри дома Ино, я тоже ей ничего не сказал, зато потом… Потом я напился, и всё происходящее после третьего мощного коктейля я даже сейчас осознавал очень смутно. Кажется, специально допив рисовую водку на пятерых, мы играли в бутылочку, и в процессе затянувшейся игры я перецеловал кучу людей, с которыми никогда не был знаком — девственность девственностью, а поцелуи меня интриговали, и я всегда охотно в них упражнялся. Мы даже целовались однажды с Сакурой: это было познавательно и физически приятно, но стоило мне от неё оторваться — я тут же почувствовал стыд и лёгкое отвращение, как будто поцеловал старшую сестру. Она сказала мне то же самое, и с тех пор мы раз и навсегда решили, что отношения друг с другом нам не подходят — и плевать, что половина старшеклассниц в школе, обожающих сплетни, упорно утверждали, будто мы встречаемся. Итак, я целовался с незнакомцами. Дальше. Вроде бы я танцевал с каким-то парнем, который был смутно похож на Саске — тёмные глаза, тёмные волосы, хмурые брови. Однако потом я забуянил, ведь со мной был не настоящий Саске, а я хотел настоящего. Я помнил Сакуру, которая подошла и в начале решительно оттащила меня от него, но, спустя время, пыталась столкнуть с ним обратно, ведь «настоящий Саске всё равно козёл и никогда тебя не заслуживал!» — к тому моменту она тоже изрядно напилась и не могла мыслить адекватно. После этого эпизода меня поглотил мрак, но я точно знал, что всё кончилось благополучно. Относительно… Самым болезненным для моей трещащей с утра головы оказалось воспоминание, когда я уже, видимо, немного протрезвел. Мы сидели с Сакурой в гостевой спальне дома Яманака, одни, и я открыто показал ей всю вечернюю переписку с Саске. Она пьяно визжала от восторга прямо мне на ухо и подначивала позвонить Саске «прямо сейчас», чтобы спросить, хочет ли он в самом деле «исправить мою девственность». Слава богам — у выпившего меня хватило мозгов отвергнуть сумасшедшую идею и убрать телефон от греха подальше. Только теперь выходило, что Сакура опять всё знала. Да, она знала всё, всё до мелочей, если только помнила наш разговор на вечеринке так же, как и я. Ведь всё-таки я… О, от вчерашней Сакуры я узнал вещи, которые искренне предпочёл бы навсегда забыть, но которые, с другой стороны, могли стать моим идеальным оружием против неё в будущих спорах. Сев на постели, я взъерошил волосы пятернёй и ухмыльнулся свозь стучащую в висках боль. Я осознал, что у меня подкопился нехилый компромат на Сакуру после ночи у Ино — конечно, на диктофон я ничего не записывал, но мог поклясться, что целый час после моих откровений о Саске она распиналась мне про Какаши-сенсея. — Нару-уто, ты же гей, ты видел, какой он горячий? Он вообще не стареет, — причитала она, держа в руках непонятно где взятый стакан с сомнительной жидкостью внутри и прижимая его к пылающей щеке. — Я не гей, — отвечал я ей. — Ну не суть, тебе нравятся парни… мужчины… Мне нравятся мужчины, ясно? Как думаешь, он с кем-то встречается? Наверно, да… Как можно с ним не встречаться? По-любому за ним половина этих молодых учительниц ухлёстывает… Но я готова сражаться! — она воинственно тряхнула волосами, вскидывая руку со стаканом в воздух. А потом снова притихла, прижимаясь ко мне: — Вот знаешь, Наруто, у него была такая улыбка, когда он смотрел на меня сегодня… И я тогда… ты ушел в туалет, а я реально хотела, чтобы ты провалился в унитаз, потому что мы с ним остались вдвоё-ом, и он так ти-ихо говорил со мной, и у него голос… У меня буквально намокли трусы, я даже не понимала, о чём он говорит. Наруто, скажи честно: это ужасно? Насколько я сошла с ума от одного до десяти? — Десять. — Иди в жопу! — она тут же драматично оскорбилась и со всей силы пихнула меня в плечо, так что я едва не свалился с кровати. — Никакой поддержки! Я тебя обняла, когда ты плакал по своему Саске!.. а он даже не кинул тебя, получается, просто ты как обычно… — Ну что мне, тоже тебя обнимать, пока ты дрочишь на тридцатилетнего мужика? — Фу! Как мерзко! Наруто!.. ты не понимаешь, — она помотала головой, а потом поставила стакан с коктейлем на пол и уже вся завалилась мне на плечо, уткнувшись в него лбом. — Дело не только в том, что он горячий, понимаешь?.. он такой хороший. Такой заботливый, такой внимательный, такой уютный... Ты можешь считать меня извращенкой, окей, но клянусь, если бы он просто пригласил меня погулять во внеурочноое время или как там… Короче, если бы просто погулять… я была бы самой счастливой… он дал мне номер, Наруто!.. может, мне ему позвонить? Дальше я помнил, как дикая идея, ударившая Сакуре в мозг, заставила меня протрезветь ещё основательней, пока я отчаянно пытался спасти её от самой себя. Я силой отбирал у неё телефон и не давал позвонить или отправить сообщение Какаши, пока она не обиделась на меня со всей своей пьяной серьёзностью. Я помнил, как она сидела спиной ко мне на кровати и обещала, что больше не заговорит со мной до конца жизни. Я искренне не знал, чем кончилась эта драма между нами. Потому что сейчас, окинув свою полутёмную спальню взглядом, я заметил вчерашнее платье Сакуры на спинке стула за моим рабочим столом. О, ясно. Вот кто сейчас брякал посудой на кухне. Видимо, в конце ночи, под утро, мы поехали ко мне в квартиру — неудивительно, учитывая то, как жёстко родители Сакуры относились к алкоголю и прочим вредным привычкам. Они вполне спокойно отпускали её ночевать у «проверенных» подруг и друзей, но не могли вытерпеть её пьяного вида, за который в прошлом она пару раз получала нехилые взбучки. Я откинул одеяло. Почему-то я был в джинсах, но без футболки. Тут же смутно припомнил, что Сакура перед сном агрессивно убедила меня футболку снять и тут же надела на себя, вместо пижамы, как будто напротив кровати у меня не стоял целый шкаф с чистой одеждой. Вывод — мы оба совершенно не умели пить. Выкарабкавшись всё же из кровати, я подошёл к большой тумбочке между шкафом и окном; открыл там верхний ящик и схватил первые попавшиеся, скомканные спортивки вместе с мятой футболкой и сменным нижним бельём. С этим собранным добром я направился прямиком в душ, даже не заглядывая к Сакуре на кухню. Когда я свежим и чистым, но всё ещё с трещащей головой вышел из ванной, мне в нос сразу забился божественный аромат свежезаваренного рамена и жареных яиц. Желудок возбуждённо заурчал, и во рту мигом скопилась слюна. В тот момент я как-то резко понял, что обожаю Сакуру и без раздумий женился бы на ней, если бы в моей жизни не существовало одного высокомерного, делового придурка, от мыслей о котором у меня всё вставало дыбом. Не только волосы. — Сакура, милая моя, моё солныш… — Узумаки. Ещё звук из твоего рта, и ты покойник, — последовал моментально холодный ответ на моё издевательское сюсюканье. Впрочем, издевательским оно было лишь наполовину, даже на четвертину — ибо на столе в самом деле стоял мой любимый заваренный рамен в бумажном стаканчике, а на плите дожаривалась немного поплывшая глазунья. — Да что я-то сразу? — решил я пойти напопятную, чтобы не злить свою богиню. — У меня, кстати, башка раскалывается. Ты нашла обезбол? — У меня в сумке есть, возьми там в заднем кармане. — Нет, серьёзно, — выпалил я восхищённо. — Ты идеальная женщина. Сакуру это не прельстило, но она всё равно мимолётно улыбнулась. — Иди быстро пей свои таблетки и будем есть. Через две минуты и две таблетки спустя, мы сели есть. Сакура с неподдельным наслаждением хлебала прямо из стакана свежий рамен, для удобства поставив пятку на край табуретки и закинув голую ногу до самого подбородка. Принять душ она тоже, видимо, успела до меня: бледно-розовые волосы ещё не досохли и слипшимися влажными прядками аккуратно лежали у неё за ушами. До кучи — она всё же украла мою чистую футболку оверсайз, которая доходила ей до самых коленей, и теперь вещица смотрелась на ней как импровизированный домашний балахон. Сакура совершенно меня не стеснялась. — Что ты сказала родителям? — спросил я, пока мы ели. Ситуация с совместной ночёвкой была уже знакомой и возникала, ещё когда я жил с Джирайей. Сакура легко пожала плечами. — Я говорила, что после выпускного иду к Ино на всю ночь, мол, будет девичник и все такое. Без алкоголя и мальчиков, ха-ха. — И они повелись, — подытожил я с иронией. — Как обычно, — Сакура хмыкнула. — Удобно, что они считают Ино пай-девочкой, просто потому что она из семьи флористов с хорошим бизнесом. — Мда. Ну, главное, что тебя не достают. — Мгм. Мы помолчали. Но я не мог не спросить: — Ты помнишь, что было вчера? Сакура тут же прикрыла глаза и шумно втянула носом воздух. — Вот до этого момента всё было прекрасно, Узумаки. Я слишком довольно ухмыльнулся. — Всё ещё обижаешься за то, что я не дал тебе позвонить Какаши в четыре часа ночи, чтобы сказать, как ты хочешь называть его папочкой? — Ублюдок, — Сакура дёрнула ногой под столом и попала мне по лодыжке. Я ойкнул, но тут же довольно захихикал. — Я не говорила, что хочу называть его папочкой. Иу. — Ну-ну. Если бы он предложил, ты бы согласилась. — Чёрт возьми, я дала тебе слишком много власти над собой, — она обречённо вздохнула, подцепляя палочками комок длинной лапши и направляя его в рот. Я с затаённым удовлетворением хотел напомнить ей ещё что-нибудь из вчерашних грязных мыслишек, но, к моему ужасу, Сакура слишком быстро реабилитировалась: — М! А чего ты такой довольный вообще? Про Какаши ты, значит, помнишь, а переписка с Саске, хах? Погоди-погоди. Как там у вас было? «Саске, покажи, как ты дрочишь»! «Нет, Наруто, не покажу»! Я изо всех сил сопротивлялся хлынувшему в грудь смущению, но всё равно покраснел до корней волос. — Какого хрена? Не было там такого! Сакура равнодушно махнула рукой с палочками. — Смысл один. — В каком месте?! — Хотя мне было довольно очевидно, что он тебе соврал про девушку. Я упрямо смотрел в стаканчик с раменом, но на этих словах навострил свои красные уши. Вчера Сакура была слишком пьяна, чтобы просветить меня в таких тонких эмоциональных вопросах. А я ведь по-прежнему терялся в догадках и не разобрался до конца ни в чём, кроме того, что сегодня в шесть тридцать вечера у нас с Саске запланирована реальная встреча. Ужасно. Ужасно. Главное — не паниковать раньше времени. — В смысле? — не выдержав, всё же спросил я у Сакуры. Она тяжело вздохнула, будто ей приходилось возиться с ребёнком, который не мог завязать ботинки, но она этого ожидала. — В прямом. Я была пьяной, но помню, ещё тогда подумала, типа, вау, какого хрена? Что за бред он пишет? А потом мне всё стало идеа-ально ясно. Он проверял твою реакцию. — Мою… реакцию? — переспросил я тупо. — Да, мой милый. Ты один, у кого не хватает фантазии на то, чтобы иногда схитрить. — Схитрить? — всё ещё тормозил я. — Зачем хитрить? Если надо, просто спрашиваешь и… — Да господи, Наруто, — Сакура закатила глаза и отодвинула от себя стаканчик, не доев чуть меньше половины. — Что значит «просто спрашиваешь»? Ну представь, что Саске бы тебе написал: «Ты как? Гей? Парни нравятся? Разобрался в себе?». Что бы ты подумал? — Подумал бы, что ему любопытно… Да я бы просто ответил, и всё. — Но он этого не знал! — протянула Сакура. — Вы не общались пять лет, Наруто, подумай сам! Вдруг ты вырос в страшнейшего гомофоба и все такие вопросы воспринимаешь с агрессией? Он выбрал самую безопасную тактику, и заметь — при всей своей хитрости он был достаточно прям, чтобы твоя дурная башка поняла. Хотя она всё равно не поняла, так что бессмысленно, — Сакура опять вздохнула. — Всё, я наелась. Она стала слезать с табуретки. — Эй-эй, погоди! — задержал я её. — Я не понял, что моя дурная башка не поняла? Сакура остановилась. Медленно повернула голову и несколько секунд просто смотрела на меня в упор с самым потухшим выражением лица. В её глазах читался лишь один вопрос: «ты сейчас серьёзно?». — Для меня загадка, как ты функционируешь и почему к тебе тянутся люди, — выдала Сакура наконец плоским тоном. А потом она приблизилась, положив предплечья на стол сбоку от меня и уставившись прямо в глаза. Я почти испугался. — А теперь говорю прямо, для особо одарённых. Я на девяносто девять и девять процентов уверена, что последние пять лет Саске дрочил на тебя столько же, сколько ты на него. Так понятно? Я чуть не подавился воздухом. — Сас… Саске? — Да, Наруто. У тебя очень много шансов сегодня, так что возьми яйца в руки и хватит уже тупить. Я почти не заметил, как после этих слов она гордо распрямилась и ушла, даже не убрав за собой посуду. А я просто сидел там, на стуле, с остывающим перед носом раменом и недоеденной глазуньей. Сердце вновь предвкушённо заколотилось, и я взволнованно сглотнул, проведя рукой по груди. Мысль о том, что Саске мог… что он действительно мог осознать и испытывать нечто схожее с моими чувствами, была дикой, но сладкой до приторности. Почти одуряюще приятной. Нет. Но неужели в это можно поверить? Я знал, что не поверю, пока сам не увижу, не переживу реальную химию с новым Саске. Неважно, что разглядела в нашей переписке Сакура и неважно, флиртовал ли он со мной, хитрил ли ради своей выгоды — это всё оставалось глупой игрой, миражом, иллюзией, а мне уже хватило боли и недоумения, когда нам было по тринадцать. Так, значит, взять яйца в кулак, хах? У меня это отлично получалось, когда я ставил себе конкретные цели. Шесть тридцать. В тот момент я впервые после пробуждения бросил взгляд на кухонные часы: короткая стрелка едва перевалила за час. Середина дня. До встречи в кафе оставалось ещё слишком много времени, но, если Сакура планировала мучиться от похмелья вместе со мной, мы могли бы посмотреть фильм или… — А-а, Наруто, иди сюда быстро! — здесь я вдруг услышал её визг, а потом — истерический смех. — Ино скинула видео и фотки с вечеринки! Ты просто!.. Ты буквально чуть не сожрал этого парня! Клянусь, это был лучший поцелуй в его жизни! О нет. Я быстро понял, что смотреть мы сейчас будем кое-что похлеще фильмов. Кое-что очень документальное и биографичное. Я со стоном отодвинул тарелку с яичницей и, опустив голову, ударился лбом о холодный стол. Головная боль ещё не спала целиком, но это лишь полбеды. Меня определённо ждал тяжёлый день.