Месяц дождя

      Осаму получил аудиенцию у короля. Нет, даже не так — его, никому неизвестного бродягу, сам король пригласил во дворец! И что, что с помощью листовок о розыске — на бумаге красными буквами было написано, что вор должен быть доставлен живым и невредимым. Он присвистнул, протянув руки к листовке, будто надеялся что-то ещё на ней найти.       — Какой забавный, — поглощённый шумом базара, Дазай говорил неразбочиво. На листовке был нарисован некто, совершенно непохожий на него нынешнего, довольно пожилой мужчина с хитрым и одновременно недовольным лицом. Его никогда не найдут по такой листовке, если, конечно, не наведаются в страну намного восточнее и не заметят сапожника, у которого Дазай и подсмотрел внешность для маскировки…       Прошлый облик был совсем не похож на него настоящего. Нынешний… Тоже. Впервые Осаму стал кем-то с настолько тёмной кожей — и не мудрено, в пустыне-то. Он изредка ловил на себе взгляды и улыбался, глядя, как люди шарахаются от него. Ведь на этот раз Дазай взял внешность человека, пораженного проклятьем, что люди в городе ясно видели.       Сейчас ему стоило проникнуть во дворец, в любом случае, а это трудно при таком внимании посреди жаркого дня. Было бы. Неся за спиной свое облачение в тюке, Осаму направился к входам для торговцев и слуг, когда оттуда вышли женщина и несколько мужчин. Оставалось сделать около десятка шагов, как один страж (судя по наряду) пораженно застыл.       — Хамду! Хамду Амаи! — Дазай улыбнулся на возглас, не нервничая. Амаи ни с кем из дворца не был близок, предпочитая хранить вежливый нейтралитет, так что не было нужды бояться, что сейчас его раскроют. Он махнул рукой, чтобы изобразить неловкость и смущение.       — Мы-то думали, ты совсем утратишь разум! Разве так не должно было случиться? — пожилая женщина с вуалью на голове протянула руку к его волосам, смотрела на них круглыми глазами, но, опомнившись, не стала прикасаться. — Ох, твои глаза! — воскликнула она напуганно, вызвав и у всех вокруг ахи… Как ни странно, выглядеть отверженным для Дазая оказалось приятно и интересно — словно в нём есть что-то особенное. И как благородно в нем появилась эта особенность — защищал родину от магического зверья, после чего и был этим зверьём проклят…       — Они оставили мне уродство, но разум не забрали. Рана была не настолько серьёзной, благодарю за беспокойство, — после кивка в их сторону люди неловко отшатывались — стоило обратить внимание на маленькое различие двух глаз! Как забавно в презрении дёргались их губы.       Получив немое разрешение, Осаму отворил дверь и закрыл её за собой, вздохнув. Почти сразу за его спиной раздались неразборчивые слова, которые, впрочем, легко было угадать. И так вытянутое и острое лицо Амаи похудело, скулы выглядели болезненно, волосы побелели и стали мягкими, мёртвыми. А самое главное — глаза. Дазай долго смотрел в них, не в силах сдержать улыбку, пока договаривался с Хамду Амаи о том, что заберёт его личность. Всё необычное и нездоровое, вместо того, чтобы отталкивать Осаму, притягивало его, словно для него было создано, и не мог он понять, когда люди отшатывались от его выбора. Словно у них совсем нет вкуса. Один зрачок Хамду Амаи полностью затопил радужку, сделав глаз чёрным, а второй потерял круглую форму, превратившись в некое подобие восьмёрки.       Заняв внешность проклятого, Осаму приобрел очень уж болезненный вид, но не беспокоился — был бы смысл в этом, если б он перенимал все недуги другого? Так что, даже излишняя худоба не мешала энергичной походке Дазая.       Он, правда, почти миновал крыло для слуг, оставив там тюк, и даже не встретился со «своим» начальником — коротко кивал тем, кто нёс караул, и, если приходилось, то описывал некоторые подробности своего выживания за городом. Неверие вырисовывалось на смуглых лицах, но доказательства находились прямо перед ними. Наконец, оставшись у какого-то тупика в одиночестве, Осаму осмотрелся. Его движения замедлились, чтобы скрыть звук шагов и шебуршания ткани — многослойная одежда пустынников была удобна не во всём. Наконец, пальцы зацепили склянку, и Дазай ушёл глубже в тень, за портьеру, отделяющую крыло слуг от общих залов. Тяжелая ткань и узкое пространство хорошо скрыли мужчину, выпившего темно-синюю жидкость. Он пережил агонию превращения — всё никак не удавалось сделать этот процесс менее мучительным.       Дазай не слишком планировал эту свою вылазку — удачно подвернулся Амаи, что уже был на последнем издыхании. Хотя, и это не оправдывает ту небрежность, с которой Осаму проник во дворец. Его беспечность порой удивляла даже его, но в повальном большинстве случаев он рассчитывал на везение. Огромная часть его наглых авантюр воплотились в жизнь только из любопытства. Осаму, прислушиваясь, сунул руку в карман и провёл по стене пальцем, отметил её следом из красного порошка. Теперь ему оставалось ждать — вряд ли будет хорошо, выбеги он из своего убежища в тот момент, когда кто-то придет зажигать свечи. С экстренным сонным мешочком наготове, Дазай ожидал — следует провести в наблюдении хотя бы полдня, чтобы уличить правильный момент, улизнуть и осмотреть замок. Дальше будет действовать по ситуации. В конце концов, Осаму не очень прельщает перспектива работать бесплатно или под девизом «иначе умрёшь!», раз уж государство не одобряет его расценки. Кого бы ни нужно было ограбить царю, задачка не могла быть простой.       Чувство голода давно оставило Осаму, и терпения ему было не занимать. А оно потребуется, если собираешься стоять неподвижно в течение нескольких часов!       Королевское крыло, скрывающееся за тканью, очевидно, обладало гораздо большими размерами, чем скромные комнаты слуг и солдат. Осаму предполагал, что неподалеку находится кухня, а место, в коридоре к которому он скрывается — столовая. Он мог видеть через тонкую щель между стеной и тканью, как часто ходят туда-сюда люди в простой одежде, с блюдами и приборами.       В таком оживленном месте сложно будет проскочить незамеченным, но Дазай решил дождаться ночи, пока сосредотачиваясь на слухе. Разговоры людей в «столовой» было не разобрать, но Дазай прислушивался лишь к их шагам. Так получит какое-либо представление и о расположении проходов и комнат, и о возможности вылезти из укрытия.       Стоило убедиться, что люди покинули комнату, Осаму выскользнул из-за портьеры и миновал кухню. Люди, судя по голосам и шагам, разбрелись в разные стороны, но находились неподалеку. Потолок дворца настолько высоко уходил вверх, что едва можно было угадать форму крыши, однако, как Дазай и предполагал, для поддержания подобной конструкции на высоте около пяти метров уже находились деревянные сооружения. Осаму лишь оставалось добраться до них, и тогда в любой достаточно помпезной комнате он сможет спрятаться под потолок. За его спиной послышался шум, и, недолго думая, Осаму упёрся ладонью в стену, развернул руку и оттолкнулся от земли, в несколько быстрых прыжков оказавшись на балке.       Многих людей, обворованных Дазаем Осаму, волновал один вопрос — каким образом? Они ведь защитили имущество всеми возможными способами, ставили охрану, если не сами следили за сокровищами круглосуточно. Увы, всё это бесполезно, если ваш противник — мастер зелий, ступивший на скользкую дорожку. Причём, договориться с Осаму не представлялось возможным, он «работал» лишь ради одному ему понятного веселья, а солидный навар являлся приятным бонусом.

***

      Осаму поправлял незатейливый тюрбан на своей голове, призванный прикрыть белые волосы — хорошо хоть, не заставили повязкой скрыть глаза! Всё же, ему необходимо видеть, чтобы ограбить важную персону, которая посетит замок. Задача должна быть трудной, наверняка принесет моральное удовлетворение и интересное представление после. Готовясь к своей роли, Дазай встал у двери в тронный зал, приоткрывая её. Законный владелец престола сжимал подлокотники, нервничал больше всех. Ещё бы! Осаму улыбнулся, зная, как вчера шокировал его, появившись в покоях. Сейчас, стараясь не выдать нелепой нервозности, император томился в ожидании. Маг должен был явиться с минуты на минуту.       Мало кто в мире не слышал о ходячей легенде, первом заклинателе, которого «сами боги пеленали». Про богов это, конечно, неправда. Заклинатель прославился тем, что с самого детства ему были дарованы великие силы, растущие вместе с молодым магом. Истории о его детстве различались и были записаны во многих юмористических книгах, а о юношестве — стали преданиями. Молодой заклинатель и дальше бы радовал людей и нёс в мир истории о себе, но, не сумев справиться с долгим голодом в своем городе и потеряв близких, он собрал несколько магических атрибутов и ушёл в неизвестном направлении.       Где и как он жил, никто не знает, только изредка мага обнаруживали в каком-нибудь городке, где он совершал подвиг, пополняя список слащаво-героических рассказов, а затем исчезал. С последнего появления заклинателя на людских глазах минуло больше ста лет. Тут он и решил объявиться, заявляя, что потратил век на совершенствование своей магии и теперь готов помогать людям во всём.       Осаму вздохнул протяжно. До чего странный персонаж. Вся эта биография описывала какого-то сошедшего с гор чудака, неизвестно на что способного. Слухи о том, что за прошедшее время маг совершенно забыл о приличиях в общении, только подтверждали его мысли.       Послышался гулкий и далёкий стук в дверь — словно били палкой. Осаму придвинулся к створке ещё чуть ближе, силясь разглядеть. Вот скрипят дальние двери, слышится громогласное: «Накаджима Ацуши, Первый маг-отшельник!», от слуги с типичным для пустыни рычащим говором. С места Осаму ещё не было видно заклинателя, а император сжал руку на подлокотнике сильнее. Вновь стук, теперь уже — палкой по камню, в такт шагам; видимо, у мага оказалась трость или посох. Едва Осаму заметил клочок одеяния, то вылетел из укрытия, прямиком в тронный зал, как и было обговорено с императором. Споткнулся и растянулся прямо перед чародеем, тут же впиваясь в него взглядом.       Красивые глаза. Осаму хотел бы как-нибудь украсть его облик.       Пока заклинатель оглядывал лицо Осаму Амаи, Дазай успел удивиться молодому, хоть и странному виду Накаджимы, слишком уж юноша казался не похожим на того, кто скоро отметит второй век жизни.       — У вас причёска до ужаса странная! — воскликнул Дазай, не сдержавшись, после секунды общего промедления. Он улыбнулся широко, почувствовав, как стража заломала его руки.       — Простите, господин Накаджима, — сказал придворный, увидев, что всё прошло, как надо, — Это Амаи, он вернулся из пустыни совсем недавно. Те чудовища знатно повредили ему разум, не ведает, что творит. Только и может, что бельё стирать. Ацуши задумчиво посмотрел на придворных, улыбнулся и кивнул. Он скользил по всем, как и по Дазаю, незаинтересованным, несколько расфокусированным взглядом, до момента, пока Осаму не поморщился, наигранно возмущаясь грубости стражей. Что-то изменилось — глаза Ацуши метнулись от королевской особы к Дазаю. Выражение лица отличалось, причем, неявно, и «Амаи» вдруг пробрало дрожью. Маг следил за его жестами. Он смотрел так, словно знал Осаму.       Но ведь они никогда не виделись? Может, Дазай просто его рассмешил? Впрочем, маг вернул внимание императору, и, прежде, чем «сумасшедшего» вывели из зала, тот успел услышать:       — Здравствуйте, император-чан.       Все в тронном зале окаменели. Осаму хмыкнул, подумав, что слова «маг разучился вежливо общаться с людьми» были ещё преуменьшением.