Я обещаю, что буду лучше для тебя — ведь ты пробуждаешь в моей душе счастье. Я обещаю, что всегда буду рядом. Мы созданы друг для друга — ведь история начинается с нас. И нами она закончится.
Заклинатель не был против прикосновений. Дазай даже сказал бы, что у Ацуши есть тяга к прикосновениям, которая есть у многих людей, и которую вор абсолютно не может понять. Точно так же, как другие люди не могут разделить его желание красть чужую внешность. Дазай ответил на улыбку Ацуши. Интересно, то жёлтое пламя в глазах было злым предзнаменованием? Ведь вид Ацуши не внушает угрозы, его черты — это черты молодого юноши, а большие глаза и вовсе напоминают о кошачьей мордочке. Сколько вреда может причинить кошка? Амаи улыбнулся, сложив руки в молитвенном жесте. — Благодарю за спасение! Я слишком расслабился в условиях города, этого больше не повторится! — его восторг, кажется, не обманул мага. Дазай хотел бы сжать зубы — разве что-то не так в его поведении? Почему Ацуши не верит? Быть может, есть какая-то причина, может, реакции тела не совпадают со словами, и Ацуши чутко это отслеживает. Так или иначе, Дазай не меняет стратегию. Это уж точно выглядело бы неискренне. — Вы ни слова не сказали против, когда я выбрал палатку и снаряжение, так что пусть хоть еду выберете вы. Заклинатель смеётся, абсолютно беззаботно. Рука Ацуши заметно дёрнулась, он потянулся к «Амаи», а затем опустил руку, резко оборвал движение. Хорошо. Дазай притворился, что не заметил. Почему-то он чувствовал, что в этот раз прикосновение Ацуши выжгло бы ему кожу. В груди Дазая появился холодок. — Я не знаю, что тут лучше съесть. Ты мне подскажи, что более лёгкое, а себе возьми, что хочешь, — ответил Ацуши, улыбка сменилась на умиротворение. Только это заставило Дазая повести Ацуши к ресторанчикам. Вернее, к одному, который был ближе всего. Казалось, сама природа старалась сделать настроение Дазая лучше и успокоить его предчувствие. Песчинки не попадали в глаза, ветер обдувал его лицо прохладой, редкой в этих краях. Даже маленькие камешки не попадались под ноги, хотя Дазай периодически спотыкался во все другие дни. Жизнь в пустыне достаточно некомфортна, даже если находишься в городе — специфика местности. Но сегодня весь этот дискомфорт исчез, а Дазай не мог справиться с недоверием к заклинателю. Слишком уж проникновенно Ацуши пообещал защищать своего «спутника». — …Мои действия как-то смутили тебя? — Ацуши задал вопрос ни с того ни с сего, и Дазай покачал головой. Он не до конца был уверен, почему, но предпочитал скрывать беспокойства от мага, даже такие мелкие. Тем более, что Ацуши замялся и походка стала его более скованной. Это… интересно. — Забудьте, найдём вам какой-нибудь лёгкий салат и что-нибудь рисовое! Если, конечно, вы не привыкли солнечной энергией питаться, — «Амаи» улыбнулся, показал зубы. Было преимущество в своеобразной форме зрачков — сложно понять, куда Дазай смотрит. Прямо сечас он, наверное, смотрел на зону, куда долго смотреть не стоит, людям это может показаться дерзостью. Губы Ацуши поджались и дрогнули, но маг ничего не сказал. Дазай даже над ним немного сжалился, а заодно решил провести эксперимент. Главное, чтобы кожу не обожгло сквозь одежду… — А что насчёт нашего вчерашнего разговора? Вы говорили, что у вас была вторая жизнь… У меня и в мыслях нет выспрашивать личные подробности, но хоть немного, одним словом… — по ходу своей увлеченной речи Дазай взял спутника под локоть, плотно прижался своим боком к чужому. Как ни странно, его не испепелили на месте, даже он сам не почувствовал неловкости, словно бы такие вольности были в его характере. Маг оказался тёплым. Он ощутимо вздрогнул, Дазай заметил мурашки на открытой коже запястья. Это заставило его удовлетворённо сощурить глаза. Впрочем, он не улыбнулся, его прищур можно воспринять как угодно. — …каково было осознать перерождение? Великий Заклинатель волнуется, стоит Амаи из дворца под локоть его взять? Стало быть, простые человеческие эмоции ему не чужды. Да и слова Амаи повлияли на Ацуши, Дазай жадно смотрел, как Заклинатель неосознанно опускает голову, старается спрятаться или стыдится. Дазай — мальчик не глупый, может догадаться, что потеря всех близких, всей прошлой жизни, принесёт боль. Недаром, наверное, маг зелий стёр себе память о предыдущем воплощении. В какой-то степени Дазай даже ощутил отеческое сочувствие к волшебнику, которого выбил из колеи. — Осознать перерождение?.. — маг поднял взгляд. Его голова больше не была опущена, но Дазай всё равно достаточно насладился моментом слабости Ацуши. Они шли под руку к кафе, как близкие друзья, смотрели друг на друга и тихо переговаривались. Вряд ли кто-то ещё мог слышать их слова. Ацуши сильнее сжал его руку — тяга мага к прикосновениям слишком очевидна. — Это действительно странно… — Ацуши прервался резко, не дал себе закончить фразу. Впрочем, продолжил он быстро, слова будто подталкивали друг друга, а губы Ацуши едва смыкались, настолько быстро он говорил. — Просыпаешься в детской кроватке после смерти, ничего не понимаешь, кричишь, а к тебе подходят огромные люди, что говорят на неизвестном языке. Ничего не ясно, слёзы текут по щекам, поскольку ничего не получается осознать так быстро. Потом понимаешь, что руки детские, ноги детские, всё тело слабое и даже сесть не может. Даже когда понимаешь, что превратился в младенца, нет точного знания, что произошло. Только когда первый шок проходит и начинаешь наблюдать за миром вокруг, наконец приходишь к выводу — перерождение. И дальше легче не становится. — Ацуши выдохнул, его хватка ослабла. Дазай на миг ощутил, что Ацуши посмотрел ему, Осаму, в глаза. Кубик льда спустился в живот откуда-то из груди, Дазай преодолел искушение поёжиться — при всей силе Ацуши, маг не мог, даже на секунду, сбросить с Осаму маску Амаи. И всё же Дазай скосил взгляд на руки — они были такими же загорелыми, никакой бледной кожи и бинтов. — Перерождение довольно сложно осознать, я до сих пор иногда не уверен, сон это или реальность. А теперь уж двести лет прошло с моего «рождения». Скажи, ты сон, Амаи-чан? — хихиканье Ацуши выдавало тревогу. Дазай действительно сделал правильный выбор, отказавшись от памяти прошлой жизни. Он не хотел… так. Вор сочувствующе кивнул Ацуши, и они остановились совсем рядом с кафе. Взгляд мага всё ещё блуждал по лицу Амаи. — Если так больно, почему не сотрёте себе память о прошлом? Такое возможно? — Дазай не был бессердечным. Он представил, какие муки мог бы испытать, если бы его старая жизнь, за гранью этого мира, была лучше, чем сейчас… Он бы тосковал о прошлом каждую секунду. Сотрёт себе маг память о прошлом или нет, это не помешает Дазаю ограбить его, так почему бы не помочь древнему всемогущему Заклинателю? Однако Ацуши очень удивил его, покачав головой. — Ты добрая душа, Амаи-чан, — от мягкого голоса Дазай едва не пошатнулся. В его горле возникла лёгкая боль. Ацуши качал головой. — Но у меня ни секунды не было желания потерять память. Наоборот, я стремлюсь всеми силами помнить всё, что забывается в круговороте дней. Я даже вёл записи, едва научился сидеть и держать карандаш. А умение писать, слава небу, осталось при мне ещё с прошлой жизни. — Ацуши хихикнул даже, уголок его губ лукаво изогнулся. — Есть нечто более важное, чем скорбь. Я хочу помнить плохое, чтобы не совершить прошлых ошибок, и я не променял бы свои воспоминания ни на какое душевное спокойствие. — В этом есть доля истины, — «Амаи» кивнул. Конечно, хотел бы он знать, почему отказался от прошлой памяти… Но не настолько, чтобы проводить ритуал по её возвращению. Его жизнь хороша, так отчего бы лезть в дебри, в которых неясно, на что наткнёшься? На Ацуши он не похож — как минимум, Дазай не бессмертный. Глаза мага горели радостью, а ведь Ацуши просто смотрел на Дазая, который всё больше убеждался в собственном смелом предположении. Мягко улыбнувшись, Дазай приоткрыл для Ацуши дверь ресторанчика — дежурная вежливость, но пара взглядов и якобы случайно обнаженное запястье придали ей нужный оттенок. — Благодарю, Амаи-чан, — Ацуши усмехнулся, на этот раз он точно использовал ласковое обращение совершенно осознанно. Получить желаемый артефакт и награду за него, а так же статус вора, ограбившего бессмертного мага, будет легко. Дазай уже почти сидел на своём воздушном троне криминальной славы. Все будут говорить о нём, будут рукоплескать и ненавидеть, особенно если из-за украденного артефакта два государства начнут войну. А Дазая не будет там — уж доберется до следующей страны в новом обличье, готовый сеять хаос. Разрушит мир изнутри и будет смеяться. Время смеяться над Накаджимой Ацуши ещё не настало. Не так он прост, и расслабиться рядом с ним будет ошибкой. «Амаи» очарует его, если Заклинатель этого хочет, и тогда уж получится выяснить, насколько низменны желания этого мага. Все вопросы, что были в голове Дазая после первой и второй встречи с магом, постепенно обретали ответ — не нужна особенно логичная причина, чтобы взять с собой в поход того, кто станет исполнять роль игрушки. — У тебя грязные мысли, Амаи-чан, — беззаботно шепнул Ацуши, пододвигая себе стул. Его проницательность прошла по позвоночнику вора напряжением. Маг засмеялся заливисто. — Это невежливо перед едой. Даже в его странном издевательстве сквозила нежность. — А вы… вы мысли читать можете, Накаджима-сан? — спросил Дазай притворно напуганным тоном. — Не умею. Как это называют? Интуиция! И своей интуиции я привык доверять. — Тогда прошу прощения, грязные мысли действительно промелькнули в моей голове, — Амаи тут же отвернулся от Ацуши и крикнул в середину небольшого зала. — Хозяин, можно нам салат какой-нибудь и пилав?***
Воздух становится тяжелее уже у городских ворот — те, кто сторожат их, закутаны с головы до ног, оставляя на виду лишь глаза. В ушах стражников наверняка находились знакомые затычки, которые не раз использовал и Дазай. Он перебирал вещи в тележке, проверял, хватит ли ему припасов, чтобы выжить, когда он ограбит Ацуши и сбежит. — Амаи-чан, тебе боязно? — спросил Ацуши тихо, чтобы не слышал конвой. Несколько человек из дворца якобы тайно наблюдали за магом и его спутником. Обычное дело для поручений от самого царя. Особенно, если считать, что они будут следить не столько за магом, сколько за Осаму Дазаем, который обязался передать украденное правителю. — Немного. Я так и не выходил наружу с тех пор, как меня прокляли. Так что я очень-очень буду надеяться на Вас, господин Заклинатель! — ответил Дазай с обожанием. Будет надеяться, что не ведёт себя как плохой актёр уличного театра. Они выходили вечером, когда самые жаркие часы миновали и песок не был таким уж раскалённым. Разумеется, в честь такого события, как героический поход за стены города ради истребления монстров, вокруг собрались зеваки. Амаи и Маг шли к тяжелой двери — по обеим сторонам от них шептались люди, косились. Неясно, какое зрелище было более удивительным — отряд из всего двух человек для опасного путешествия, проклятый «Амаи» или самый известный Маг столетия. Все особенности их небольшого отряда бросались в глаза жителям пустынного города. — Ты будешь цел и невредим, сколько бы ни продлилось наше путешествие, — казалось бы, ничего странного Накаджима Ацуши не произнёс, но у Дазая редкое чутьё на подвох. Слова эти ему не понравились. Словно Ацуши знает, что путь затянется, а может и хочет его продлить. «У сумасшедших вечно специфичные вкусы. Подобрать больного телом и разумом, да сделать зависимым от себя, приманить показной добротой — герои легенд обожают прославлять себя подобным», — Дазай лишь немного повёл плечом. Как только отойдут от города, он должен сесть на тележку с вещами… Раз уж Ацуши заставил её ехать саму по себе, без верблюда или лошади, то Осаму имеет право прокатиться. Он слабый человек! Точнее, он так выглядит. Но беречь силы было бы полезно. Стоит попробовать воспроизвести это заклинание при помощи зелья. — Я больше волнуюсь за вас, Накаджима-сан! Вы уж не перетрудитесь? И Проклятие магией отгонять, и тележку везти, ещё и цель нашего похода! Для того, чтобы разобраться с монстрами, понадобятся магические силы, разве нет? Не истратите ли вы всё на эти трудности? — «Амаи» поравнялся с Ацуши и тихо заговорил. Маг как раз остановился — тяжелые, многоуровневые ворота стали открывать. Множество слоёв — стен, ткани, да чего угодно, — не могли спасти от Проклятия. Отрава везде звалась по-разному, но на международных картах всё пространство, где жизнь людей была невозможна, было подписано словом «Смерть». Город, пара рек смерти, другой город, и так дальше. При должной подготовке это — преувеличение и устрашение для любопытных детей и недалеких взрослых. Не для мальчишки, который из сорняка у дороги, мёда и воды мог сотворить исцеляющую царапины мазь. Мальчишка, сокрытый за чужим лицом, повернул голову к своей цели. — Это мелочь. Я и не замечу, — Накаджима пробормотал. — Не веришь? Тогда я докажу тебе, Амаи-ча… — Наденьте защиту. — заученно прогундел высокий постовой из-под железной маски на пол-лица. Боковым зрением Дазай видел, что Маг удивленно приоткрыл рот. — Таковы правила, прошу прощения. Ворота не откроют, пока вы оба не скроете лица полностью. Толпа, привлеченная их уходом, осталась позади — на достаточном расстоянии, чтобы не пересечь даже первые ворота. Правитель тоже не смог справиться с любопытством — он стоял чуть поодаль от народа и наблюдал. Осаму может догадаться, как же сильно его нетерпение. «Если ты не справишься, у меня хватит людей и власти, чтобы разыскать тебя, так и знай», — сказал этот царь. Осаму зевнул тогда, но знал, что это правда. Если целое королевство обратится против него, смена внешности не поможет — кто-нибудь обнаружит его, найдется умелец. «Думаете ли Вы, что я пошел бы на такое дело, не представляя, чем рискую? Вы во мне ошибаетесь. К тому же, все мои клиенты получают то, что хотят…», — Дазай говорил тихо, едва ли не шипел. И не мог перестать улыбаться. — «…Вам прекрасно это известно». На удивление, заклинатель не стал спорить со стражем, а послушно достал две маски (почти мешок на голову, только с защитными очками из особого прозрачного минерала), затычки для ушей, и передал пару своему спутнику. Игра со смертью — занятие почти настолько же весёлое, как притворство. Дазай укрыл голову, вставил беруши и натянул маску — в ней всегда тяжело дышать, особенно на жаре, но другого способа выжить и остаться в своем уме просто нет. Он закрепил маску под своей одеждой поплотнее и взглянул на Ацуши, чтобы убедиться в точно таком же нелепом виде Мага. Они перестали слышать друг друга — Ацуши поднял руку в воздух, показал два пальца, указательный и средний. Кто знает, что он имел в виду. Под громкий звон удара по железной пластине, постовой тяжело закрутил рычаг. Последние ворота перед Дюной открылись. Накаджима Ацуши, «Хамду Амаи», тележка с палатками — они вышли из города, ступили в бескрайние пески, нескончаемые и жуткие, пронизанные дырами в пространстве и неведомыми тварями. Но дыра в пространстве хуже, чем любая тварь; если не заметишь искривленный воздух и песок, то, считай, пропал. Воздух был не таким жарким, как ожидал Дазай. Он дышать мог почти. Ацуши, не пройдя и шагов десяти, легким движением стянул с головы маску. Осаму даже замереть не успел, только осознать, и глаза его распахнулись. Как в замедлении он видел, что Ацуши вытаскивает и затычки из ушей, и… «Он и в город заходил без защитной одежды», — в окно дворца было видно, Дазай следил. — «Но мне-то казалось, что он просто успел её снять!» Ацуши повернул к нему голову с улыбкой ослепительной, прежде чем позволить пустынному ветру подхватить защитную маску и унести. Его не свалило с ног, на его лице не появилось пятен — ни один, даже малюсенький эффект не проявился. Сложно было удержаться и не сделать шаг назад, но Дазай смог. Ни одно из предположений Осаму о мощности магии этого заклинателя не сбылось, и он старался подавить дрожь, когда Ацуши подошёл и аккуратно потянул вверх и маску спутника. Оставалось только подчиниться — его руки бы дрогнули. Возможно, от страха, но мужчина так давно не испытывал его, что не знал точно. — Теперь ты мне веришь, Амаи-чан? Не волнуйся, эта вещь только мешает тебе дышать. Со мной ты будешь в порядке. Его прикосновение подарило прохладу — Осаму отшатнулся, а в ответ получил понимающую улыбку. Слегка грустную, если он мог судить (но сейчас не мыслил здраво). — Идем. Не думаю, что мы встретим зверей у города, верно? Быть может, у нас получится сделать что-то большее, чем просто оттеснить хищников от торгового пути, — Ацуши спокойно перевел тему на их задачу, а еще пошел вперед, не оборачиваясь. Дазай наплевал на разумные последствия и отпил воды — даже в горле пересохло от произошедшего. Поплотнее закутался в темную ткань своих одеяний и ускорил шаг, чтобы поспеть за магом. Накаджима словно летел, настолько легко он шагал по прОклятой пустыне. — Накаджима-сан! — что странно, ветер не пытался снести Дазая с пути, хотя упорно трепал его одежду. Он нагнал юношу (могучее существо, древнего старца за обманчивым ликом) и прихватил за рукав. — Ацуши. —Что? Звать вас по имени?.. Да я не посмею… — Но залезть ко мне в окно и за руки меня хватать посмел. Ну же, мне будет радостнее, когда хоть одна живая душа станет звать меня по имени, Амаи-чан. — И не поспоришь. Ох, вы еще злитесь на меня за тот случай? О чем это я, конечно злитесь, я влез в окно, да ещё с вопросами пристал… Должен сказать, что искренне сожалею, я никогда раньше так не стремился ни с кем увидеться. — Ай-ай, не все твои слова правдивы! — Ацуши бесцеремонно потрепал Дазая по щеке, но прикосновение пропало так быстро, что «Амаи» почти не ощутил. Внимание заклинателя, уже привычно пристальное, всё так же сопровождает вора; он силится найти в своем лицедействе изъян. Давно ему не попадались те, кто никак не желает быть одураченным. — Увидеться со мной ты хотел. Но уж точно не сожалеешь. — и Ацуши показал зубы в улыбке, хитрой, какую Осаму иногда изображает. — Я всегда знаю, когда ты лжешь. Всегда, Амаи-чан. — говорит тихо, но ветер пустыни будто избегает их, не перебивает предостерегающих, почти нежных слов. Осаму сказал бы, что не верит. — Не лги мне. Или хоть постарайся, я и такому обрадуюсь. — Как, — говорит Дазай одними губами. Не вопрос, требование. — Да вот, у меня есть небольшой секрет. Так что не обманывай, я очень прошу. Сделаешь меня счастливее. Разве не чудесно? — Ацуши махнул рукой в раздражении, и частицы песка перестали попадать на его кожу вместе с дуновением ветров. Он делал всё это играючи — либо шёл ва-банк, либо взаправду не прикладывал усилий. Как бы ни хотелось отрицать, Дазай склонялся ко второму. — Наверное, я немного склонен к неправде… — он поскреб щеку, дивясь да вдыхая легкий пустынный воздух, — уж простите, я постараюсь больше вас не расстраивать, — ага, следить за словами будет, чтобы их лишь в редких случаях можно было распознать как ложь. — Занятно. — Ацуши выдохнул и пожал плечами, а затем повернулся к Осаму спиной. — Те следующие за нами молодые люди… они ведь следят по поручению того мужчины на вычурном троне? Хоть бы кусок золота оттуда снял да пустил бы на нужды государства, дабы гражданам не пришлось красть у приезжих кошельки… — бормотал заклинатель, продолжая путь. «Амаи» не было нужды оборачиваться на конвой — и так ясно, что они идут вдалеке. Скрытность не была их целью, — Должно быть, их присутствие обязано натолкнуть нас на мысли о задании, но всё равно очень раздражает, не правда ли? — почти мысли прочитал. — Уж простите им это… к тому же, господин Император щедрый человек, на самом деле. Очень много средств уходит на обустройство города и защиту, а так же на развлекательные мероприятия, — нагнал Накаджиму вор. Как «бывший стражник», он должен выгородить царя, да? Путь только начался, а ветер давно замёл песком следы пустынных зверей. Коль им так долго идти среди одинаковых дюн, пусть хоть разговор скрасит эту скуку. — По-моему, вы так мне и не рассказали подробности вашей жизни, и это жестоко, господин Маг. Почему я за вами увязался — понятно. Но вы так быстро согласились! Почему? Край оранжевого солнца вдалеке коснулся горизонта — предвестник холодов. — Потому что мне хотелось с кем-нибудь пообщаться, ничего особенного. И ты сам предложил, вот так мой выбор остановился на Амаи-чане. Как мне показалось, тебя не очень любят во дворце — так что со мной уж точно будет лучше! — Осаму не нужно было стараться, чтобы услышать лжеца. Они оба с секретами — но заклинатель так наивен, раз считает, что не выдал своего примитивного желания! Дазай вздохнул — все имеющие власть особы одинаковы. — Не то что бы меня не любили во дворце… — он махнул рукой и залез в карман за компасом, в то же время проверяя наличие склянки с зельем. Ноги утопали в песке. Хоть Накаджима и отвел проклятье, дуновение ветра и мелкие песчинки — повлиять на всю окружающую среду он не мог. Стрелка «север» указывала направо. — Немного сменим курс, нам на северо-запад. Если хотим двигаться по торговому пути. — Демон кроется в мелочах! — Ацуши кивнул, мельком взглянув на компас. — Я еще не подходил к этим зверям близко. Обычно животные, особенно крупные, меня избегают, ты с ними лучше знако… — по остывающему мягкому песку пробежала дрожь. Вдалеке точно различим рёв, поглотивший слова Ацуши, яростный и противный. Он еще долго будет отдаваться писком в ушах. От беруш была своя польза… — О, случайно не то, что мы ищем? — От криков пустнынных львов не сотрясается земля. Оружие мне больше не удержать, — Дазай притворно ахнул, его руки тут же оказались на посохе заклинателя. — Одолжите? Наверняка рядом подземный червь, но на его теле есть несколько точек, так что мы сможем… — слова вновь поглотили дрожь и рёв, уже гораздо ближе, сильнее — они оба свалились на колени от неожиданности и уцепились за посох, воткнутый в песок. Насколько бы ни было неожиданным событие, неподготовленного человека Пустыня приведет только к одному — к смерти. А методы уж могут быть разные, множество, бесчисленное и пугающее. Начиная с природных аномалий и миражей, заканчивая монструозными созданиями всех мастей. Каждое из которых, конечно же, просто хочет выжить; кто виноват, что в такой ситуации путники — обед? Небо окрашивается в глубокие, насыщенные оттенки красного и оранжевого, когда солнце начинает опускаться за горизонт. Тени становятся длиннее, а воздух постепенно остывает. Песок, который весь день сиял под палящим солнцем, теперь становится мягким и прохладным. Ветер стихает, и тишина охватывает все вокруг. Воздух становится свежим и чистым, солнце опускается все ниже и ниже, пока наконец не скрывается за горизонтом. Небо, покрытое россыпью звезд, мерцает. Мирная, безобидная картина, лучшее время, чтобы путешествовать: будто живое, место усыпляет бдительность и каждый раз забирает тебя. Или оно наполнено разными смертоносными вещами случайно, кто уж знает. Наступает ночь, и пустыня превращается в совершенно иной мир. Звуки животных и насекомых (откуда они здесь?) убаюкивают, создавая неповторимую атмосферу спокойствия и жизни, которой пропитано всё вокруг — но раз, и это оказалось очередным миражом, порождением Проклятья, а ты лежишь где-то в песках, приманивая скорпионов, подземных червей и различных демонов. Какой-нибудь бедолага умудрится выжить после их нападения, но тогда Проклятье уже полностью захватит его сознание. Оно покажет другой мираж — где вдалеке видны огни города или деревни, места, где окажут помощь. Тогда, в бреду, путник погибнет от обезвоживания. Ему повезет, если какой дикий монстр прикончит его раньше. «В вечерней пустыне царит гармония и покой, где каждый может найти свое место и насладиться тишиной и красотой этого уникального природного ландшафта», — пришло в голову Дазая совершенно несвоевременно. Во всём мире, никто бы не стал писать этих строк. Но почему же они вспомнились? Никогда он подобного не читал и не слышал. Мужчины замерли, как зачарованные, уцепились за деревянную палку с кристаллом на конце. Так и умрут, если не съеденные, то раздавленные огромным, покрытым панцирем телом. Тут червь и вырвался из-под земли, отчего их тела отлетели в разные стороны на пару метров, вместе с песком и посохом. Дазай вцепился в артефакт, тогда как Ацуши отпустил. Вор бы бросил на него взгляд, но воззрился на другое существо. Желание бросить в глаз пустынного червя зелье из сумки было едва преодолимо, но «Амаи» удержался. Никогда, кажется, он не видел эту свирепую тварь так близко, ещё не оказывался перед самой мордой. Панцирь не сплошной — покрывает тело и голову пластинами, большими и маленькими, как узор. Конкретно этот монстр видал виды, края пластин осыпались, белок единственного глаза желтоват и омерзителен. И, должно быть, это последнее, что Осаму видит — морда монстра и чужое отражение в глазу. «Размечтались», — он улыбнулся в секундной заминке и прыгнул, используя посох Мага в качестве шеста. Червь было дернулся, но гигантское тело куда медленнее, чем проворное тело человека — Дазай оказался у твари на голове. Он, чтобы не сорваться вниз, схватился за выступающий край пластины панциря, холодный и шершавый. Несколько точек на теле, в местах, где пластины дальше всего друг от друга — нужно лишь ударить по ним, и червь сначала взбесится, а потом ослабеет. Не первое чудище, что нападает на Осаму, оно просто чуть больше и старше остальных. Из-за поднявшейся песочной пыли не получилось бы разглядеть Заклинателя, но тот уж не пострадает, если хочет жить; да и в ином случае плюсы найдутся, если отыскать тело и забрать с него волшебный артефакт. Удерживаясь на беснующемся монстре, зельевар всё же разбил одну колбу о тело червя; щеку Дазая пронзила боль на мгновение, как и пальцы, но создание замедлилось, позволяя ударить в уязвимую область. Неплохо. Осаму бросил взгляд на кольца тела червя, готовый прыгать ниже, но воздух рядом с ним колыхнулся — тут же тонкая рука поймала за капюшон мантии. — Ты хорош, — Ацуши обратился к нему с сияющим видом, будто они находились вовсе не на голове гигантского растерянного червя. «Амаи» покачнулся, но устоял, однако пришлось нехотя приблизиться к волшебнику. — И всё же, ты порезался, — остатки склянки затерялись в песках далеко внизу, беспокоиться нет причин. — Я не могу позволить тебе так рисковать. Даже без посоха, возникла синяя вспышка и на миг ослепила вора (в бессознательном порыве он прижал сумку с зельями к себе). Он открыл глаза и сдержал вздох. Могло бы показаться, что всё охвачено огнем, голубым пламенем, от прикосновения к которому что угодно превращается в пепел и уносится ветром, забытое и бесполезное. Пепел точно разносился по округе, но всполохи пламени не трогали двух магов, песок — только монстр горел пару мгновений, в затем полностью исчез. Когда все следы огня потухли, двое спутников уже опустили ноги на песок. От подземного червя осталась лишь выемка в песке, пустыня уже скрыла нору чудовища. — Как вы это сделали? — Дазай не стал переигрывать. А может, он не хотел показать настоящего шока — открытия о заклинателе радовали его всё меньше. Севший голос прекрасно отразил его удивление, но подозрение не просочилось. Ацуши потер свой загривок в слишком уж неловком жесте. — Коснулся его, вот и смог, — он отмахнулся, и после своего мимолетного «коснулся» взял Дазая за руку да залечил порезы от стекла на его пальцах. — Позор мне, сосредоточился на поддержании защиты от Проклятья и совсем забыл про физический вред. — Проклятье пострашнее будет, чем пара царапин, — Осаму не мог из себя выдавить слова благодарности. Только эти сухие комментарии, когда Маг трогал его пальцы, а затем, к ужасу, положил ладонь на щёку. — Не люблю прикосновений, — но Накаджима только стёр со смуглой щеки порез и отстранился. — Я знаю. Прошу прощения, Амаи… — он явно прикусил язык, чтобы не добавить привычное «чан». Жалко смотреть, будто Дазай домашнюю зверушку ударил — к счастью, излишней любовью к каким-либо живым существам Осаму никогда не страдал. — Да ничего страшного! — захохотал он, задался целью вернуть диалог в обычное русло. — В следующий раз обязательно дайте мне показать себя! Не хочу быть балластом. Но ваш способ, конечно, гораздо быстрее, господин Ацуши! Может, такому научиться получится, а? — Да уж не знаю, можно ли, если с рождения не было магических способностей. Но постараться кто мешает? — Маг выдохнул, расправил плечи. Посох, оказывается, давно уж в его руке. — Говорят, есть дерево, из которого можно вырезать волшебный посох — но такой, с которым творить магию сможет любой. Оно растёт в далёких краях, куда без волшебства не добраться — а кто захочет отдать артефакт другому? Так что вряд ли человек заполучит его. — Ацуши рассеянно остановился, и спутник смог немного обогнать его. Мысли Дазая улягутся в голове лучше, если заклинатель на пару секунд исчезнет из поля зрения. — Если только ты не хочешь. — Если и хочу, то какая разница? — он пожал плечами. Сердцем чувствовал, что Накаджима Ацуши притащил бы ему треклятый посох из-за сотен стран и долин, но у предчувствия не оказалось достойных причин. — А ты скажи, если захочешь, — Ацуши мягко ответил. Хамду Амаи продолжает идти, не оборачиваясь, пока Маг поднимает с песка горлышко разбитой колбы. Фиолетовая капля, впитавшаяся в деревянную пробку, говорит ему не слишком много. Достаточно. В стремлении защитить, он, возможно, уничтожил не только чудовище, но и всё живое вокруг, включая двух дозорных, посланных императором. Ацуши не может честно признать, что жалеет.