Cadillac & Hublot

      Еле сдерживаясь, чтобы не заржать опять в голос, Хазин встал с кровати и дошёл до ванной. Наскоро собрал воду, ополоснулся сам и прошёл на кухню перекурить.       Ты блять, Петечка, его не просто в свою хату и койку пустил. Он тебе уже проник под кожу и радостно скалится своими железками, а ты блять и не против, счастливый, как малолетка после первого петтинга.       Хазин бесшумно зашёл в спальню и прилёг рядом с Гречкиным, стараясь не задеть и не разбудить своего бешеного. Хотя быстро понял, что Кирилл настолько заебался, притом во всех смыслах, что его даже если уронить с кровати — вряд ли проснётся.       Хазин бы, даже захоти, едва ли вспомнил, с кем ему было бы комфортно засыпать рядом. Даже абсолютно вымотанный и пьяный, если приходилось с кем-то оставаться и не было возможности лечь отдельно, Петя не спал практически, а скорее дремал, подскакивая на любой шорох со стороны случайного любовника. А тут забрался под одно одеяло и спокойно притянул парня к себе, опустив ладонь на дурную макушку. Ему было удивительно комфортно. Петя закрыл глаза и сам не заметил, как спокойно и быстро заснул.       Им обоим следовало хоть попытаться выспаться.       Хазину очень сильно повезло, что Кирилл не был ебучим жаворонком и не просыпался чуть свет. Гречкин, как типичная сова, тусил всю ночь, а потом отсыпался до талого. В отличие от Пети, он практически всегда высыпался. Майор же высыпался только из своей одежды от усталости. Обычно он вообще представлял из себя кусок застарелого сахара, прилипшего ко дну банки, и попросту держался зубами за воздух, работая суткам и на чистом энтузиазме и желании кого-нибудь заебать. И у него это получалось прекрасно, виртуозно, богоподобно. Что-что, а портить аппетит, нервы и жизнь Петенька умел с присущим только ему изяществом.       Профессионал, хули.       Кира поерзал, выбирая позицию поудобней, чтобы еще подремать, потому что по его личным биологическим часам было пиздец, как рано (даже если это полдник, даже если — обед).       Уткнувшись носом в шею Хазина и, обхватив его, как коала эвкалипт, оказалось удобней всего.       Да, любитель закидывать ноги. И что вы сделаете. Да и раздвигать тоже, как оказалось.       Петя проснулся, когда, по внутренним ощущениям, время явно перевалило за полдень. Притом он сразу бы даже не допер, что конкретно помешало ему спать дальше, кроме необычного ощущения тепла и тяжести чужого тела. Во сне Гречкин обвил его всеми конечностями и мирно и сладко сопел, периодически дергая макушкой, отчего белобрысые пряди лезли в нос, и нестерпимо хотелось чихнуть.       Так вот, что его разбудило.       Петя никогда не был особо мерзлявым, хоть за его любовь к шарфам и бадлонам с воротом часто слышал: «крови нет — моча не греет». Ну да, его часто ошибочно принимали за задохлика, особенно на фоне раскаченных спецназовцев, но причина была проста как всё тупое. Кроме эстетической, подобная одежда имела ещё и чисто практическую цель — засосы было не видно, хоть Хазин и обычно был противником того, чтобы его расписывали, но дерьмо случается.       И снова этот хуйлуша стал исключением из всех правил.       Мягко пригладив пушистые после душа волосы Гречкина, убирая от своего лица светлые прядки, он аккуратно переложил голову парня со своего плеча на подушку и, спустя несколько осторожных попыток, выбрался.       Невозможно быть таким ебанутым по жизни и таким нереально милым — когда спишь. Так блять не бывает.       Но это «невозможное», видимо, почувствовав, что обнимашки кончились, завозилось возмущённо, сквозь сон продолжая тянуть руки, видимо, в надежде поймать сбежавшее тело.       И Кирюше это удалось. Резко подавшись вперёд, он схватил Хазина за талию, затягивая обратно в омут мягкой пастели и своих тёплых рук.       Все девушки, с которыми Кира коротал дни и ночи, спали у него на плече, греясь о горячее тело. Сейчас парень осознал, как кайфово быть по ту сторону баррикад, а ещё закидывать свои конечности сверху и не получать вопли.       Ты тяжёлый, убери руку, ты меня раздавишь и бла-бла-бла.       Не долго думая, Гречкин и вовсе лёг на Петю, как мешок картошки, прижимая к матрацу майора своим авторитетом.       Не то чтобы Хазин собирался сопротивляться, он лишь сам закинул на парня руки, крепче прижимая к себе, пряча усмешку в макушку.       — Ты в курсе, хуйлуша, что бывает за подобное зверское нападение на майора ФСКН?       — Тогда арестуй и накажи меня, шкура ментовская, — из-за того что щекой Кирилл расплывался по чужой груди, фраза звучала шепеляво и очень смешно.       Для большей убедительности Гречкин даже втянул в себя слюну, которая собиралась сбежать.       Петя сделал вид, что задумался, ероша мягкие волосы.       — Хм. Арестовать? — Хазин сомкнул ладонь вокруг запястья Кирилла, внутренне поражаясь, насколько у того хрупкие, на самом деле, руки.       И вспомнил, насколько охуенно на них одним щелчком защелкиваются браслеты наручников.       — Безумно охуенная идея, — Петя слегка царапнул парня по спинке вдоль позвоночника.       Гречкин прогнулся в спине, пытаясь уйти от щекочущих ощущений, ерзая на майоре самым бессовестным образом.       — Ну хули ты так рано разродился, — пробурчал Кира, поднимая голову и смотря сонными глазами на Хазина. — Какого ебанного хрена тебе не спится, хуйлуша?       — Я не собирался тебя будить, еблан ты эдакий, — Петя чмокнул Гречкина в висок, пощекотав по рёбрам.       — Я планировал спокойно выпить кофе и покурить, а ты дрыхни, сколько влезет, — Хазин вновь заворочался, пытаясь выбраться из-под сонного парня.       — Ну нееееет, — протяжно возразил Кирилл. — Я так не играю. Трахались, значит, вместе, ему всё нравилось, а завтракать и курить по одиночке?       Кира в ответку тоже тыкнул Петю по ребрам.       Ну, а хули он такой мудила.       — Так, всё, — Хазин прижал шальные конечности к обладателю, — или встаём оба, или лежим лёжа.       Для верности угрозы Петя его ещё и зубами за ухо хватанул. Ну а хуйли он.       — Я выбираю второй вариант, — в ответ майор получил укус в солнечное сплетение. — Но жрать охота. У тебя есть че? А то я нормально ел позавчера.       Новый укус Хазину пришёлся в опасной близости от соска.       Стоит покормить этого уебка, иначе он его схавает и не подавится.       — Я сильно сомневаюсь, что ты будешь питаться овсянкой на завтрак, — заржал Хазин, оттянув за волосы хуйлушу, пока его самого не сожрали, — не уверен, что ты вообще будешь её жрать. Но вроде что-то оставалось для бутеров, на крайний случай — всегда есть доставка.       Петя мягко потянул парня к себе, прижимаясь к губам.       Ну а хуйли нет?       Гречкину только дай пососаться, он засосет до смерти и имени не спросит. Парень охотно и резко включился в процесс, подтягиваясь выше и нависая над Петей. Кира вчера так устал, что обделил вниманием чужие губы. Зато сейчас ничего не мешало ему лобызаться, сколько влезет. А влезает в него много. Проверено опытным путем.       Хазин абсолютно не был против отзывчивости Гречкина, только вдумчиво, размеренно перехватил инициативу. Он больше нежничал, что ему вообще было несвойственно, не стремясь углубить поцелуй, скорее мягко дразня, лаская чужие губы.       Кирилл же был куда более импульсивен и каждый раз норовил или покусать, или пропихнуть свой язык майору в рот. За это его ему прикусывали, весьма справедливо, кстати.       — Так, ты, хуйлуша, кормить меня будешь сегодня или нет? — резко отстранился парень, давая понять, что он созрел для решительных действий.       Заурчавший желудок это абсолютно чётко подтвердил       — Если ты меня выпустишь сегодня из койки, то я подумаю над этим, — Хазин скинул Кирилла с себя, заматывая в одеяло в стиле неряшливой шавермы, — а если будешь совсем шёлковым, то даже сварю кофе и на твою наглую морду.       Петя лизнул ворочающегося парня в нос и с гоготом всё же подскочил с кровати к шкафу, осматривая полки на наличие белья.       — Предвосхищая твою озабоченность моим членом — не имею привычки шляться по дому с голой жопой, — произнёс Хазин, находя, наконец чёрные боксёры. Достал следом домашнюю футболку и оделся, наконец. Шкаф он оставил открытым.       — Ты, впрочем, можешь поступить как угодно, спорить не буду ни с чем, — улыбаясь, Петя, наконец, вышел из спальни.       — Я в принципе озабочен, с твоим членом или нет, — Кирилл не сильно надеялся, что с кухни его будет слышно, а если и слышно, то похуй; он, в конце концов, говорил правду.       Приподнявшись на локтях парень глянул в открытый шкаф, но среди чёрно-белых однотипных вещей с такого расстояния было сложно что-то рассмотреть. Пришлось вставать.       — Слышь, Хазин, ты из интерната что ли сбежал? — гречкин Подцепил с полки один из бадлонов, который ему был бы чуть тесноват, но точно бы налез. — Хули все такое строгое, как монашки в пост.       — Почему сразу сбежал? Выгнали, я доебал администрацию за полгода до выпуска, — с кухни показалась довольная рожа Пети с сигаретой в зубах.       — Всегда поражался, четыре года они терпели, а тут видишь ли — Пётр, мы вынуждены вас отчислить, — он весьма правдоподобно изобразил директора, судя по занудному нравоучительному тону.       — Подумаешь, саботировал блядский бал, устроив из него пьянку со всеми вытекающими. Ебланы лицемерные, — он снова скрылся на кухне, из которой тянуло крепким кофе.       Гречкин ржал, громко, заливисто, заразительно. То ли его вынесло с той миниатюры, которую он только что увидел, то ли с того, что её догадка ебучая попала чётко в цель.       — Так ты у нас гимназистка сраная. Теперь понятно, откуда у тебя такой навык сосать хуи, как чупа-чупсы.       Кирилл решил всё же натянуть на себя бадлон, чисто из интереса.       Видок еще более блядский, чем моя расстёгнутая гавайка.       — Ну, допустим, сосать я научился скорее не благодаря, а вопреки ебучему воспитанию, — Хазина нисколько не смущала перспектива орать через всю квартиру. В конце концов, во многом благодаря громкому, поставленному голосу он умело доносил необходимую информацию до окружающих, когда не было возможности постучаться напрямую в пустую черепную коробку. Битой, например. Или чем-то повесомее.       — Когда ты заперт с толпой таких же озабоченных малолетних ебланов, у которых сперма чуть ли не из ушей льётся, а из развлечений — побеги и срывы занудных уроков — результат, как мне кажется, весьма предсказуем, — Петя рассказывал весьма громко, что не мешало ему доваривать кофе и сооружать нехитрый завтрак.       — Ну или периодически кому-то из нас подгоняли дурь и алкашку, и тогда участие минимум в групповухе, а чаще — в оргии, тебе явно обеспечено.       По мере того, как Хазин рассказывал, Кирилл, со своей хорошей и живой фантазией, представлял Петю мелким пиздюком, творившим всё вышеперечисленное. На слове «групповуха» мозг споткнулся, отдавая уже бразды правления головке, а не голове.       — Слышь, с такими историями мы будем снова ебаться, а не завтракать. Мой стояк нам сейчас быстро организует занятный и яркий досуг.       На эрекцию Гречкин и раньше не сетовал. Но сейчас у него сперма тоже лезет из ушей, как и утырков в интернате.       Чёрный бадлон на голое тело добавлял остроты. Парень выглядел так, будто штаны с него уже сняли. Извращенцы.       — Ну а что, ты спросил, я ответил, — Хазин сел на тумбу, абсолютно игнорируя наличие стульев в собственном доме, — ты вроде как с голоду подыхать собирался, или до ящика с вибраторами дорылся в этой ебанной Нарнии?       Петя отхлебнул чёрный кофе и вспомнил.       — Слышь, хуйлуша, ты как кофе пьешь? С молоком, сливками или хуйней какой растительной?       Вынырнув из череды своих пошлых мыслишек, Кира зафиксировал свой соблазнительный видок в зеркале, но решил приберечь его на потом. Быстро стянув с себя бадлон, он схватил первую попавшуюся футболку посвободнее и трусы.       Волосы назад без геля было уложить весьма проблематично, поэтому Кирилл просто закинул их на одну сторону, чтоб лезли меньше в глаза. Из-за краски они истончились и начали виться на концах, что немного подбешивало.       Я сучка, а не одуванчик полевой, блять.       На кухне, к удивлению Хазина, Гречкин появился одетым. В его одежду.       — Если молоко есть, заебись, — ближайший стул чуть скрипнул под весом Кирилла. — Нет, так похуй. Попью и так.