26. Меня разрывает, с тобой разрывает, на куски разрывает. Надо заново!
15 марта 2023 г. в 00:00
Гречкин положил обе руки на щеки Хазина, приподнимая голову, глядя в блестящие от похоти глаза и приоткрытый рот, жадно глотающий воздух. Сминать чужие губы своими Кире нравилось до одури. Он не встречал никакого сопротивления и мог упиваться этим до тех пор, пока в легких хватало кислорода.
Хочу целовать до потери рассудка.
Впрочем, судя по всему, рассудок свой Гречкин просрал в тот момент, когда вместо покорного подчинения представителям власти пять дней назад, открыл свой блядский хлебальник. Жалел ли парень об этом? Ни разу! Взамен он получил куда больше, на что даже никогда не рассчитывал.
— Хули при виде тебя, пидораса, с меня слетают штаны, а ноги сами раздвигаются, как у портовой шлюхи? — ответ на этот вопрос Кирилл прекрасно знал, но ему очень хотелось услышать это именно от Хазина.
— Наверное, потому что ты становишься нимфоманкой, а я — ебанутым спермотоксикозником, который не может думать ни о чем другом, кроме как выебать тебя в любой доступной позе на любой поверхности, — Хазин нашёл в себе силы хоть немного отстраниться, банально чтобы попытаться дышать.
Можно подумать Гречкин, никогда этой самой нимфоманией не страдал. Хотя, справедливо. Он ей откровенно наслаждался. С Петей или без — Кира любил секс во всех, как теперь выяснилось, проявлениях. Да, пробел в знаниях и навыках минета, у него, конечно, был, но это всё являлось делом поправимым. Раньше парню просто не требовалось кому-то отсасывать, кандидатов не нашлось. А вот с куни он справлялся прекрасно и не брезговал удовлетворить девушку своим блядски-длинным языком. Ни одна не была против, а их стоны и дрожащие коленки это только подтверждали.
Можно подумать, сосать хуй сложнее. Пиздеж.
— Только не вешай мне лапшу на уши, что ты до этого сутками не трахался, — Кирилл прошёлся кончиком языка по шее майора, обводя места засосов, которые нагревались и тут же моментально остывали под вязкой слюной.
— Ну сутками — не засекал, — Хазин вцепился в белые пряди, притягивая ближе, хотелось больше прикосновений, больше следов, — но как-то под ешками часов двадцать из койки не вылезал — думал заебусь в самом прямом смысле слова.
Петя решил не оставаться в долгу, провёл влажную дорожку от виска до губ и жадно поцеловал, буквально трахая в рот языком. Сильно, с напором, обводя грилзы, скользя по зубам и чужому нёбу, практически доставая до глотки — Хазин, казалось, стремился душу выпить.
Он никогда не стремался своего прошлого, что было — всё его. Парни и девки, трезвым, по синьке или в приходе, оргии — какой только херни не перетворил Хазин, особенно в период, когда мозг заглушал бьющееся в агонии разбитое сердце. Тогда Петя мог просто отрубиться в процессе с каким-то левым парнем и очнуться, когда на его члене билась в экстазе ещё менее знакомая деваха. Как тогда он ничего не подхватил и никто не залетел от него — загадка, блять, века.
Многим позже, когда во время очередного бэдтрипа его буквально за шкирку выдернул старый знакомый, надавал пиздюлей и запер у себя на хате отходить, пока не стало пиздец как поздно — Хазин буквально охуел от той хуйни, в которую рухнул из-за какой-то шлюхи. Завязал он также резко, как и провалился в это болото, но на память об особо адовых годах осталось несколько привычек — не трахаться без резинки и не держать дома опасную дозировку, только необходимый минимум, если станет совсем хуево. Это ему вдолбил Граф, практически буквально, почти ногами, когда перед ломкой выкинул с его хаты абсолютно всё, даже сигареты. И он же, месяцами позже, когда Петю окончательно отпустило, привёз нычку. Хазин оценил.
Но с Кириллом было иначе. Его хотелось в любом виде, трезвым и пьяным, под собой или на себе. Просто, блять, хотелось именно его. Петя крепко подозревал, что сейчас у него, вероятно, на других банально и не встанет, разве что обдолбаться предварительно.
Ага, до того, чтоб Гречкина видеть в этом левом человеке.
А надо ли, если вот он — его главный возбудитель, изгибается в руках и так гортанно стонет и трётся пахом о бедро, словно не он буквально только что залил Хазину грудь и живот своей спермой.
Неугомонный пиздец. И его это абсолютно устраивало. Настолько, что возбуждение и не думало спадать.
Хазин стащил с Гречкина промокший насквозь, казалось, бадлон и обтер обоих, отправляя его куда-то себе за спину. Ему было чертовски мало касаний кожа к коже.
— Кажется, ты хотел, чтобы я присоединился к тебе в душе, — Петя прочертил языком по шее, оставляя тонкую ниточку слюны, посмотрел снизу вверх, в темнеющую зелень, прикусывая сосок и сжимая в проворных пальцах другой, — или передумал?
Кира сегодня ничего подобного не предлагал, вчера, возможно. Во всяком случае он прикусил свой острый язык, чтобы не дай бог Хазин не передумал.
А то он птица гордая. Пока не пнешь, не полетит.
Нет, силы бы, конечно, Гречкину хватило на то, чтобы силком затолкать майора в ванну, но разве это то, чего он хотел. Парню определенно нравилась ответная инициатива, когда его безапелляционно зажимают в тесных пространствах и ебут до хрипоты.
— Я похож на ебаната, который от такого откажется? — задействовав, наконец, свои руки, Кирилл запустил пальцы в Петины волосы, чуть потягивая у самых корней.
Кирюша любил, когда так поступали с ним и не чурался сам делать так же.
Даже за эти несколько дней и пару заходов жгучего секса парень понял, что им с майором нравились схожие вещи, а в фетиша и кинках они и вовсе совпадали большее, чем на 80%.
Когда такое было, чтоб любое предложение не просто было услышано, а одобрено и принято на ура?
Никто не выебывался, мол, «я не такая, я жду трамвая», как частенько это любили делать псевдо-приличные девочки, а просто брали и делали, доставляя тем самым невъебенное наслаждение обоим.
А ещё Гречкин отчётливо слышал, что двадцать часов потрахушек под экстази ему обеспечено.
Как говорится, понял, принял, записал.
— Или этот разговор был вчера? — Хазин издевательски-медленно, самым кончиком языка, провёл от груди парня к самому низу живота, оставляя укусы на выпирающей тазовой косточке.
А не похуй ли когда он был?
Даже если Хазин это говорили не здесь и не ему, Кириллу было похуй. Он мысленно уже кончил раз двадцать, когда представлял, как этот ебанат снова будет вытрахивать из него весь дух в стеклянном душе.
У меня на хате и дома, кстати, тоже такое добро имеется.
Раньше Гречкин не сильно стремился ебаться в «сложных» местах, предпочитая кровать, где было сношаться совсем ненапряжно. Что же сейчас щёлкнуло в голове Кирюши, что он готов был встать к стене, на колени или распластаться в любом месте и при любой публике радостно да весело.
Не щелкнуло. Ебануло. По голове. Чувствами. И Хазиным. Хорошо. Крепко. Бесповоротно.
— Или ты очень спешишь? — чёрными глазами, не отпуская зрительный контакт, Петя считывал реакции.
До трясучки хотелось опуститься перед ним на колени и отсасывать, глядя в глаза, наблюдая, как с приближением оргазма они темнеют всё сильнее, пока зрачок не затопит радужку, как у наркомана, вмазавшего дозу на грани. Или поставить на колени самого, умеет — не умеет, похуй, он талантливый, быстро научится.
— Какая же ты, сука, — простонал Кирилл, когда болезненный укус пришелся совсем близко к эрогированному члену. — Хазин, БЛЯДЬ, Пётр.
— Интересное наблюдение, однако, — майор едва не заржал, но ограничился лишь тем, что следующий укус был ещё ближе к члену.
Интересно, а сколько раз они действительно могут трахаться, не прибегая к стимуляторам. По внутренним ощущениям, Хазин вполне себе с кайфом ещё часа три минимум способен проебаться. В прямом смысле. Интересно, а на работе такая отмазка прокатит?
—Хочешь ещё какими-то открытиями поделиться, сладкий? -Петя выпрямился, всё также смотря прямо в глаза. Он буквально не мог насмотреться, в такие моменты сложно было понять, что захлестывало сильнее — жгучая страсть или щемящая нежность.
— Хочу сделать очень важное заявление, — слова были сказаны майору в самые губы. — Я хочу ебаться, а ты тут, как проповедник, лясы точишь.
Хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам. Возьми все в свои руки и сделай.
Рука Киры опустилась на член Хазина, тут же крепко обхватывая и обнажаю головку.
— Или у меня одного тут хуй по лбу бьётся?
— Может потому что последнее время ты только пиздеть и можешь? — Хазин прошипел от неожиданных и резких ощущений, граничащих с болью.
Ну же сладкий, покажи, что тебе это нужно также сильно, как и мне.
— Действуй, детка, я весь в твоём распоряжении, — Петя положил одну ладонь на затылок, а другую на спину Кирилла, слегка царапая и бёдрами подался навстречу ласкающей член руке.
Кирилл был слегка удивлен, ведь Петя первый раз отдал бразды правления в его руки целиком и полностью.
Неужели он себе весь мозг проебал, причём в прямом смысле этого слова, если отдаётся на милость кому-то, кроме себя.
Впрочем, Гречкин дареному коню в зубы не смотрел и охотно принимал то, что само текло к нему в похотливые лапки.
— О, сладкий, если ты рассчитываешь, что я сдамся и пойду в душ ублажать себя сам, то ты глубоко заблуждаешься, — поцелуй снова смешался с укусами и крайне неторопливой дрочкой. — Тебе всё равно придётся меня выебать.
Кирилл будто намеренно делал все в режиме слоумо.
Хазин тут не единственный, кто умеет дразнить, доводить до судорог и желания умолять.
Как сказал майор — пока только сам себе — Кирюша быстро учился.
Петя слишком давно не доверялся настолько, чтобы хотеть расслабиться и отпустить постоянный контроль, тем более — передать его кому-то в постели.
— Я рассчитываю лишь на то, что ты закончишь пиздеть, — Хазин упёрся лбом в плечо Гречкина, горячо дыша в шею и мелкими, короткими касаниями языка облизывал каждый оставленный недавно засос.
Выдержки, по сравнению с Кириллом, ему явно было не занимать, и долго игнорировать своё возбуждение, в отличии от него, Хазин умел прекрасно, памятная допросная была охуенным тому доказательством.
— Или ты думаешь, что надолго остался бы в душе в одиночестве? — Петя толкнулся в ласкающую его руку, ногтями резко проведя по рёбрам Гречкина не глубокие, но яркие симметричные полосы.
— Ну, тогда бы пришлось тебя звать на помощь, — театрально изобразил роль несчастной принцессы Кирюша, что, впрочем, не мешало ему ублажать майора. — Меня крайне радует, что в твоем-то почтенном возрасте, у тебя до сих пор еще стоит.
Приятно осознавать, что после тридцати секс не заканчивается.
А судя по тому, что они трахаются четвертый раз меньше чем за сутки, динамика была для Гречкина более чем положительной.
Следующие пару движений рукой Кира сделал быстро, замедляясь на последнем и чуть сильнее сжимая головку указательным и большим пальцем, а чтобы этот чертила в его объятьях в конец не разодрал ему шею зубами, парень нашел Петины губы, временно прерывая и истязания своей бедной кожи, и словесные сопротивления.
Правда, если он наделся таким образом отвлечь или заткнуть Хазина — хуй угадал. Майор и сам, при желании, способен пиздеть с любым стволом во рту.
— Тебе так понравилось играть в шлюшку, что мы снова замерли у стенки? — Хазин перехватил ласкающую его руку и убрал от своего члена. Охуенно, конечно, но слишком мало.
— Или всё же мы найдём более удобное место, — вопреки собственным словам, Петя резким движением развернул Гречкина спиной к себе, слегка заломив тому руку и подтолкнул по направлению к ванной.
— Боже, ты так нежен и любезен. Прямо как в ночь нашего первого знакомства.
Кирилл откровенно ликовал, о чем свидетельствовала его самодовольная ухмылочка в оправе из золота.
Надолго подчинения Хазина не хватило.
Мент он и в Африке мент, контроль и доминирование — его все.
Закатив глаза, Хазин едва сдержался, чтоб не двинуть ебанату подзатыльник.
То ли кошак с запасной жизней в кармане, то ли дитё малое, которое явно не доиграл на нервах окружающих.
Весьма бережно, однако, впихнув гогочущего идиота в ванную, Петя всерьёз задумался — не запереть ли его здесь в одиночестве и пусть себе дрочит, пока руки не отвалятся.
— А тебе без пиздюлей, смотрю, скучно жить, — Хазин с оттяжкой отвесил по манящей заднице шлепок такой силы, что даже ладонь приятно обожгло отзвуком удара. Тот получился звонким, отразившись приятным эхом от кафельных стен.
И снова, здорова.
С этим помещением Гречкин уже познакомился и был крайне рад новой и такой скорой встрече.
— И этот человек ещё час назад в светлых чувствах признавался, — эти слова застряли у Кирюши в горле и как бы он не заталкивали их обратно, они всё равно вырвались наружу.
Да, он хотел об этом напомнить и лишний раз заострить внимания, чтобы понимать — он это не придумал, ему не послышилось, не показалось. Всё было именно так.
Хотелось услышать, впитать, запомнить на всю оставшуюся жизнь.