Cadillac & Hublot

      Петя прижимал расслабленного парня к себе, на инстинктах всё крепче, но бережнее, стараясь дать им обоим отдышаться, как бы не хотелось буквально растворить его в своих объятиях. Когда-то эта одержимость пройдёт. Станет чуть слабее. Но чувствуется, что насытиться они смогут ещё очень не скоро. Слишком хорошо им было друг с другом, слишком правильно ощущалось.       — Кирюш, — мягко прикоснувшись губами к виску, позвал майор, когда наконец смог начать нормально дышать. Одной рукой он нащупал кнопку на двери за своей спиной, чуть приоткрывая окно и впуская в салон прохладный осенний воздух.       Гречкин инстинктивно подался в сторону ласки, стараясь потереться головой, как кот, об своего человека. Я злой человек, я злой человек, я твой человек, я твой человек.       Кирилл не был злым, но Петенька определённо был его человеком, иначе бы он не бежал по каждому его зову. Ведь, стоило Пете поманить его пальцем, как Кира уже стоял на задних лапках и преданно смотрел в глаза.       Пиздец, что в мире делается. Он действительно прибегает на зов, как спасённая из канавы дворняжка? Да как же похуй.       Может, ему всю жизнь этого и не хватало. Может, он среди бесконечного потока разных девок, искал именно это.       Осторожно развернув парня к себе за подбородок, Петя втянул его в поцелуй, поглаживая свободной рукой где придётся, а другой крепче придерживая, давая полностью расслабиться в объятиях. Время будто остановилось для них обоих, словно на эти несколько минут мир сузился до размеров мерса и они остались вдвоём.       Тебе уже давно ничего не нужно и никто не интересен, все мысли заняты только им. Увидеть, трахнуть, услышать, обнять. Это зависимость, и в этот раз слезать ты явно не намерен.       — Киря, — Петя лизнул парня по шее, обводя языком засосы разных оттенков, поставленные им за это время, — хороший мой. Самый желанный мальчик.       — Твой, — вторил ему Кирилл, отвечая на поцелуй и ловя висящую в воздухе романтику за хвост, ровно до того момента, пока желудок громко не заурчал.       Гречкин прыснул от смеха прямо в поцелуй, извиваясь в надежных руках, как змея.       — Ты конечно охуеть, какое лакомство, но хотелось бы пожрать. А то в моих кишках кроме твоей спермы никого нет.       Ебля еблей, а обед по расписанию. Нужно кормить не только своих демонов, но и живот, желательно.       Хазин залился счастливым смехом, утыкаться парню в плечо лбом.       Ебантяй редкостный, но ЕГО ебантяй. И Петя зароет любого, кто попытается это оспорить.       — Тогда тебе, детка, придётся наконец слезть с моего члена, иначе нам будет весьма затруднительно куда-то ехать, — широко улыбаясь, Петя придержал Гречкина, чьи ноги всё ещё подрагивали.       И Хазин был готов этот гелик ставить на кон, что коленки у него до сих пор тряслись отнюдь не столько из-за не самой удобной позы, сколько из-за охуенного секса.       Кирилл недовольно цокнул и попытался как-то выбраться из такой странной позы. Джинсы на коленях мешали нормально переставлять ноги, а крыша у гелика заставляла еще и сильно пригибать голову. В приоткрытом окне Кира видел спешащих мимо прохожих и невольно снова заржал.       — Представляю их лица, если они сейчас к нам заглянут, — закусив и без того обкусанную нижнюю губу, парень аккуратно стянул с себя презерватив, крепко завязывая.       Вот с чем-чем, а с защитой он обращаться умел. Детей от левых девок он иметь не хотел от слова сказать «совсем».       — Для их же блага пройти мимо, ибо в лучшем случае будут просто посланы, — Петя также избавился от резинки и, завязав, забросил в пустой пакет из-под всего сексшоповского барахла.       Да, тачка выглядит, будто в ней отмечали чьё-то совершеннолетие. Пустых бутылок только не хватает.       Застегнув не с первой попытки ширинку и одернув бадлон, Хазин наблюдал за попытками Гречкина нормально одеться посреди всего этого бедлама.       — У себя в ламбе ты тоже срач устраиваешь, или это протест конкретно против моей машины? Это всё потому что она чёрная? — Петя, наконец, смог выпрямить ноги и потер ушибленный затылок. Хотя, больше было не больно, а скорее даже немного смешно, — ты где кстати куртку свою проебать успел? В багажнике?       Натянув наконец на жопу трусы и штаны, Гречкин сел прямо на ноги Хазину.       А хули он развалился в собственной машине.       Зачесав обоими ладонями белобрысые пряди назад, парень откинулся на спинку, заглядывая в багажник. И правда, его дутая куртка преспокойно лежала там. Видать Гречкин снял её, чтобы не мешалась, уж больно объемной была. Извлекая куртку вместе с Петиным пальто, которое присоединилось уже сегодня, Кира кинул то прямо майору на голову.       Прикрыть немного решил, как болтливого попугая.       — В моей тачке полный порядок, мне нравится свинячить у тебя, — только надев на себя куртку, Кирюша вздрогнул, поняв, как было зябко. — И вообще, я считаю, порядок сильно переоценен. Гении господствуют над хаосом       — Порой ты ведешь себя, как малолетний пиздюк, — смеясь, Хазин выпутался из пальто и отвесил парню лёгких подзатыльник, — это заставляет меня ощущать себя педофилом.       Несмотря на то что Кир не был весом с котёнка, его вес что в руках, что на ногах, ощущался абсолютно правильно. Своя ноша не тянет. А потому Хазин не спешил сгонять на пол начинающего по накатанной медленно охуевать Гречкина — борзометр у того зашкаливал вечно, но Петю всё более чем устраивало. Майор лишь устроился на сидении удобнее, усаживая парня в своих руках. Снова нашарив кнопку, опустил окно совсем, убедившись, что Кир оделся.       Замерзнет вряд-ли, а вот чтоб на его мальчика пялились всякие, Петя допускать не собирался.       Петя выудил из кармана пальто сигареты и закурил сразу две, вторую вкладывая в искусанные наглые губы, потянувшись к нему и поцеловав предварительно.       — Что такое? Переживаешь, что посадят? — Кирилл, в силу своей вредности, подождал, пока майор затянется своей сигаретой и стащил её. — Папочка…       Последнее слово парень растянул нарочито медленно, вглядываясь в карте глаза.       А что? Ролевые игры никто не отменял.       К тому же, Петя сам так активно на это намекает, уже не первый раз, делая акцент на возрасте и детском поведении Кирюши.       Хазин только успел затянуться оставшейся ему сигаретой, как поперхнулся дымом, закашлявшись.       Вот ведь паршивец. Ещё и губки прикусил, сученок. Ничего, в подобные игры можно играть и вдвоем.       — Детка, — Петя заглянул в бесстыжие голубые глаза и потрепал парня по щеке, — или ты временно закрываешь свой блядский ротик на эту тему. Или тебе придётся утолять своей голод исключительно с помощью белковой диеты, потому что я сам заткну его своим членом, — Хазин говорил абсолютно буднично, словно рассуждал о погоде, поглаживая парня по шее и губам. На его пальцах ещё виднелись следы Кириных зубов и это смотрелось одурительно.       А потом ещё этот хуйлуша будет говорить, что Кирюша его провоцирует?       Если Гречкин это делает по наитию, не задумываясь, то майор абсолютно осознанно идёт на эти провокации, готовый разгребать последствия.       В этой странно сложившейся паре Хазин явно должен быть более ответственным, рассудительным и взрослым. Но жизнь всех явно наебала, потому что Петенька способен таким оставаться только на службе. Во всё остальное же время он отпускает своих тараканов в голове погулять, и они творят, что вздумается.       Вот и сейчас, прожигая в Кире дырку внимательным взглядом, он сам не знает, на что надеется больше: на благотворительный отсос или на здравомыслие партнёра.       Второе была заведомо провальным вариантом.       Кирилл явно не являлся тем персонажем, на которого можно рассчитывать в помощи всплыть. Он пойдёт на дно первым и утянет в омут безумия за собой.       Затянув одну из сигарет, которые всё ещё держал в руках, Кира склонился к Пете и выдохнул в губы дым.       — Как только поднатаскаюсь, обязательно сяду на твою белковую диету, сладкий, — следующая затяжка и новая порция дыма отправляется майору в лицо. — А пока я хочу высокоуглеводную.       Вопреки ожиданиям, расстроенным Хазин не выглядел от слова совсем. Он прекрасно отдавал себе отчёт, что Кира, если и попытается ему отсосать, то на чистом упрямстве. А минет не тот процесс, знакомство с которым следовало начинать с провокации. Например, в анальном сексе опыт для принимающего не настолько важен, как доверие партнёру, который, при должных навыках и желании сводит все риски к минимуму. Так вышло и в их случае, но вот оральный, где всё, в большинстве своём, зависит от нижнего, без достаточного умения может быть попросту травмоопасен, причем для обоих.       Однако одна только мысль, как этот хуйлуша жадно заглатывает его член, могла вынести и без того поплывший мозг наглухо.       Петя снова вернул себе сигарету, закатив глаза настолько, что рисковал увидеть свой мозг. И как после таких откровенно ребячливых выкрутасов, как спижженная сижка, не говорить ему, что он ведёт себя, как дите малое.       — Удивительное рвение к учебному процессу, сладкий. Успокой своего парня-параноика, что практиковаться ты будешь исключительно на игрушках, а демонстрировать приобретённые навыки исключительно на мне, — и хоть Хазин говорил всё это шутя, пока докуривал, глаза у него стали практически чёрными. Он всё также обнимал Кирилла одной рукой, трепал по волосам и периодически бездумно чмокал, куда придётся, вот только рука сжалась крепче и в голосе появился металл.       Гречкин заливисто рассмеялся в голос на всю машину. Проходящий мимо пацан даже обернулся, но, заметив гелик, решил даже не разглядывать, что в нём происходит. Целее будет.       Кирилл затянулся еще пару тройку раз и, поднявшись с Пети, выбросил окурок в окно.       — А ты что, ревнуешь сладкий? — глаза парня блестели, как огни на новогодней ёлке и, вот черт, снова заливались зеленью.       Кирюша уже знал ответ на этот вопрос, ведь темперамент майора уж точно не позволял ему делиться своим, даже в мыслях. А радужка, слившаяся в одну линию со зрачком, подтверждала все догадки Гречкин. Целиком и полностью.       Ревнив. До одури. До спускового крючка.       Петя старался сдерживать своих демонов, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что его порывы ревности могут быть нездоровыми, но что есть то есть, с доверием у него всегда были проблемы. Да, майор не собирался устраивать разборок за случайные посасушки по-фану, но и позволять себя вновь наебывать он не намерен. И всё же Хазин прекрасно видел, что Кирилл его просто дразнит, отвечает провокацией на провокацию, играется и упивается жадностью и остротой новых ощущений. Понимал, и оттого вёлся снова и снова.       И сложно сказать, кто получал от этого больше удовольствия.       — Да, ревную, — Петя не видел смысла отрицать очевидное, — и ты всегда можешь проверить, насколько сильно, — Хазин снова потянул парня на себя, припал к шее, обновляя особенно заметный и выделяющийся засос.       Уксус получился болезненным и пришёлся в уже травмированное засосом место. Кира, сжав зубы, со свистом вдохнул воздух, А после плотно сжал губы, чтобы не застонать.       Здесь ревность явно не чуть теплится ядовитой змеёй на груди, а атакует, сразу вонзая клыки.       — Но советую проверять границы моего шаткого терпения с тем, кого не жалко. Не хочу, чтоб тебе пришлось оплакивать какого-то дружка из-за глупой шутки. Я злой человек, Кирюш. Злой, но я твой, а ты мой. И, прошу тебя — помни об этом, — Хазин уткнулся лбом Кириллу в плечо, выравнивая дыхание.       Парень оперся на плечи майора, пытаясь балансировать на грани рассудка. Получалось с трудом. И руки на талии совсем не поддерживали, не помогали ходить по грешной земле, а лишь вбивали последний гвоздь в крышку гроба.       — Петь, ты мне нравишься, правда, — тихий шепот Кирилла прозвучал громче крика. — И я твой. Я тебе отдался в руки, а не каким-то левым мужикам.       Теперь последний гвоздь забил он сам.       Пете показалось, что он услышал скрип собственных зубов, когда едва смог подавить полурык-полустон, вновь притягивая парня ближе и крепче, сжимая почти до боли внезапно трясущимися руками.       Нравишься… Пиздец… Финиш… Конечная… Или конченная…       — Значит я тебя из своих рук не выпущу, пока ты сам, честно и открыто об этом не скажешь прямым текстом, — каких усилий Хазину стоило удержать в руках самого себя, вот где был вопрос даже не олимпиадного уровня со злоебучей звёздочкой.       — А до тех пор я сделаю всё, чтобы у тебя не оставалось и дальше сил, не то что желания, думать о левых мужиках, — чёрная бездна столкнулась с зелёным омутом и Петя приложил палец к губам Кирилла и так и поцеловал, сквозь, касанием, — я хочу тебе верить и доверять. Просто предупреждаю       И как парень, млеющий от таких слов может сознательно попросить отпустить его?       Гречкин очень давно, а, скорее всего, и вовсе никогда, не слышал ничего подобного в свой адрес. Им никто не интересовался, как человеком, не расспрашивал о чём-то простом и банальном, даже объятия, которые дарили ему девушки, теперь казались Кире совсем ненастоящими.       А настоящие вот эти. До боли в рёбрах, до истерзанной кожи на шее, до обкусанных губ.       Отец махнул на парня рукой и лишь содержал его, из простой необходимости. Сын же все-таки, куда девать. Дружки же со своими гулянками, безусловно, подгоняли веселья, но не дарили ни капельки душевного тепла. В отличии от конченного мента, который случайно доебался до Кирилла в клубе и теперь цепляется за него, как за спасательный круг. А может это именно для Киры он спасательный круг?       Но определенно и абсолютно точно, в болоте из смешанных, неопределённых и совершенно неожиданных чувств, они тонут оба.       — Тогда мы никуда не сдвинемся, — обвив руками шею Хазина, Гречкин подарил ему не менее крепкие и такие желанные объятия. — Я об этом никогда не попрошу.       Глаза у Хазина посветлели, дикое, жадное пламя в крови притупилось, не угасая, но переставая ярко пылать. Но он всё же чуть качнул головой, снова возвращая палец на губы парня, буквально умоляя перестать говорить. Именно перестать, не заткнуться, как некоторое время назад.       — Не зарекайся сейчас и не спеши обещать, мой хороший, — Петя говорил удивительно мягко, потерся головой о плечо парня, прижался щекой к щеке.       Он наслаждался ощущением рук на своём теле. Да, желанных и нетерпеливых обычно, но таких сильных и бережных сейчас, что буквально хотелось раствориться в этом моменте, остаться с этим чувством опоры навсегда. Казалось диким, что за такой смехотворный срок он получил такую крепкую почву под ногами, такую стену, на которую можно опереться, если станет невыносимо. Но дело было даже не в том, что Кириллу хотелось поверить.       А в том, что он иррационально ему верил уже.       — Но это явно не разговор на бегу, тем более, когда кто-то пять минут назад собирался помирать голодной смертью, — Хазин чмокнул Кирилла в кончик носа.       Гречкин прекрасно помнил, что и кому говорил, но сейчас о еде что-то совсем не думалось. Думалось о том, как же охуенно быть во взаимных отношениях.       Притяжение, предпочтения, вкусы. Пока совпадает всё.       По крайней мере Кире так казалось и он не спешил разбивать эти очки, даже если они были слишком розовыми. Хоть иногда, хоть немного, он мог забыться и просто побыть собой, таким каким был на самом деле, и таким, каким его не видел никто.       Никто, кроме Пети. Его Пети.       — Пять минут, — парень скрыл своё лицо у майора на плече; голос звучал едва различимо в шуме улице и общем стуке сердец. — Можно мне всего лишь пять минут побыть так?       Рвано выдохнув, Петя поцеловал парня в макушку и положил ладонь, трепетно поглаживая парня по волосам.       — Сколько угодно, мой хороший, — даже если бы сейчас его попытались сдернуть на работу, Петя бы просто всех выслал нахуй, ещё и телефон бы расхуярил до кучи.       Не было ничего более правильного в его жизни, чем этот мальчишка, так отчаянно жмущийся к нему в объятиях, будто Петя внезапно стал для него слишком нужен и очень-очень необходим.       Так же сильно, как сам был нужен и необходим.       — Тебе можно всё, — еле слышно произнёс Хазин.