Cadillac & Hublot

      Петя почти скулил, бесконечно припадая ко всем доступным участкам кожи Кирилла губами, он буквально не мог насытиться парнем и разве что не урчал, вцепляясь в него, вжимаясь всё крепче. Хазин наслаждался запахом, тёрся о парня лбом, будто большой кошак и льнул к своему человеку, выпрашивая больше внимания и ласки. Когда-то он загнал собственную тактилку и ласковость на самое дно, но Гречкин не спрашивал, а просто хватал всё, что нравится, отбрасывая ненужное, наносное и открывая для себя настоящего Петю Хазина. Такого, каким и сам Хазин уже не был уверен, что себя увидит.       — Я буду повторять тебе снова и снова. Ты сам обрёк себя на меня. Я никуда не уйду, пока ты не решишь, что устал от меня. Сам лично я никогда не смогу отказаться от тебя, Кирюшенька, родной мой, — тихо шептал майор, ласково обводя кончиками пальцев контуры знакомого разнеженного лица снова и снова. В голубых глазах напротив он видел такую волну согревающей нежности, что собственные глаза вновь непроизвольно наполнялись слезами. Будто всё, что жрало и отравляло изнутри, Кирилл выжигал одним своим тёплым взглядом.       Гречкин млел и даже проваливался в сон ровно до того момента, пока Петя не начал ему «угрожать» своими жертвенными поступками. Найдя в себе силы, парень резко приподнялся и неожиданно и для майора, и для себя самого, залепил Хазину ладонью по лбу. Не сильно, чтобы было не больно, но охуеть от произошедшего всё равно пришлось.       — Хуйню несёшь! Несёшь хуй-ню, — растягивая каждый слог, сказал Гречкин, глядя в ошарашенные глаза напротив. — Будешь и дальше выебываться так, даже цыганям не отдам. Они тебя, такого припизднутого, всё равно вернут мне и скажут, что так и было.       А ведь оно так и было. Петенька сразу достался Кире припизднутым и даже не немножко. С характером ебучей суки и ликом ангельским, Хазин сочетал в себе суровый нрав на работе и похотливость последней шлюхи дома. Точнее не дома, а с Гречкиным, а где их желание застало, было уже делом двадцатым.       Кирюша всматривался внимательно в лицо майора, пытаясь понять, не испортил ли он весь момент своим пиздливым ртом и хуевым чувством юмора. То, что так гениально, прости господи, родилось в голове парня, могло сейчас растолковаться не самым адекватным мозгом Хазина совсем неправильно.       Кирилл-то точно знал, что хотел его приободрить и убедить, что никуда и, возможно, никогда не собирается его от себя отпускать.       — Ну, раз вернут тебе, тогда и возмущаться нехер, — уронив парня рядом с собой и куснув своего бешенного в опасной близости от пирсинга, Хазин снова уютно устроился в его руках, вслушиваясь в успокаивающее биение чужого-родного сердца.       Одни эти порывы непоколебимой искренности стоили всего, и даже больше. Если бы Кир начал наматывать сопли на кулак или рассыпаться в клятвах — тут бы веры не было. А праведный гнев не подделаешь.       Гречкин подавился воздухом, когда острые зубы прошлись по чувствительной коже, совсем близко со штангой. Парень бы обязательно выматерился на Петю, если б тот тут же не припал к месту укуса губами и не продолжил говорить слишком трогательные вещи.       — И что тебе цыгане сделали. Милые, между прочим, ребята. Чем провинились, что ты им меня сбагрить решил, — мерзко похихикав, Петя с довольной мордой лица поднял, наконец, на Гречкина сверкающий взгляд.       — Ты пиздецки охуенный и охуеть какой ебанутый, Кир. И ёбнутый, будто тебя в детстве вниз башкою пизданули на ледяной пол и так и оставили. Я и сам такой же припизднутый. И, вероятно, потому настолько сильно в тебя вмазался, так фатально и бесповоротно, — Хазин внимательно следил за малейшим изменением в мимике, за самой незаметной дрожью тёплых рук, бездумно поглаживающих его по влажным спутанным волосам.       Сейчас или блять никогда, Петенька.       — Я не ради пафосной бравады или глупых выебонов всё это говорю, и уж точно не тупо от разнеженности после охуенного минета, — перехватив одну наглеющую руку Кирилла, он мягко поцеловал в самый центр ладони, игриво лизнув кончиком языка, больше пощекотав даже, — а лишь потому, что пытаюсь объяснить. Ты мне дорог, важен и пиздецки нужен. Я бы сказал, как кислород и на всю жизнь, но всё это какая-то слишком ванильно-романтичная хрень из дешёвых бульварных романов. Да, мы охуеть как мало знакомы и ещё меньше друг о друге знаем. Но я хочу чтоб всё это было как можно дольше. Хочу чтобы ты, мой хороший, был в моей жизни, по возможности, чуть больше, чем навсегда.       Льнущий к Гречкину Хазин, цепляющийся за объятья, как за воздух и говорящий невероятно трогательные вещи, подкупал невероятно. Его обычное поведение и то, что теперь позволено увидеть Кире, могло сказать или о том, что Петенька дурак и у него справка есть, или о том, что рядом с Кириллом он полностью может расслабиться и быть самим собой. Настоящим.       — Все наше знакомство напоминает бульварную дешёвую хрень, — хохотнул Гречкин, освобождая свою ладонь и одними руками притягивая майора ближе к своему лицу. — Только кто сказал, что нам это не может нравиться и длиться, пока не надоест?       Кирюша задел кончиком своего носа Петин и, недолго думая, легко коснулся своими губами чужих губ.       Гречкин был уверен, что во всём Петербурге нет ни одной подобной истории знакомства и, уж точно ещё одной такой же ебнутой пары.       Да, они ебнутая пара: пиздабол и шмара, которые не могут идти в сравнения ни с кем. Просто потому что Пётр Хазин — один и он принадлежит сейчас Кириллу Гречкину, который, в свою очередь, личная собственность — Пети. Вот такая славная матрёшка получилась.       Возможно, если бы майор сейчас заглянул в цепочку этих рассуждений, то заржал бы в голос, потому что этот бред способен сгенерировать только мозг Гречкина и только мозг Хазина — оценить.       — А про то, что мы мало друг друга знаем, так похуй. Узнаем. Во всяком случае ты уже итак пробил и узнал обо мне все, что было в свободном и закрытом доступе. А остальное я тебе сам и без всяких пыток расскажу.       Хотя, совершенно точно, без сомнений некоторые способы пыток Кира бы определенно оценил.       — Ну это смотря, как именно я соберусь тебя пытать, сладкий, — жарким шёпотом обжигая шею, промурчал Хазин, будто мысли прочёл. Его вело от парня так, как не вело ни от чего и ни от кого и никогда. И он испытывал дикий экстаз, осознавая, насколько это взаимно.       Он, определённо, мог придумать десятки способов заставить Кирилла говорить и делать то, что захочет. Но намного ценнее было делать с парнем то, чего хочет он сам. И слушать то, чем он жаждет поделиться.       — Кстати кроме обычных сводок, я на тебя ничего не читал. Знаю только о паре конфликтов с Громом из репортажей, нескольких приводах и участии в гонках, — Петя не лукавил, он и в самом деле, будто специально, не лез глубже, чем мог любой, ищущий информацию в сети. Будто подспудно чувствовал, что хочет остаться в равных условиях.       Сложно было сказать, что сильнее всего нравилось Хазину в этих идеальных в своей ебанутости отношениях. Или их схожесть и разгон от ебли до нежности. Или их резонирование друг с другом с самого начала, когда они будто продолжали мысленные диалоги и реагировали друг на друга так, будто наперёд просчитывали. Или их зеркальная реакция, когда один всегда в любом состоянии подхватывал другого, давая ровно то, что было необходимо в моменте. Или просто до безумия и жаркого узла в животе нравился сам Кирилл, а остальное — мега-приятный бонус. Охуительный, внезапный бонус.       — Я тоже обещаю тебе полную откровенность, мой хороший, — лизнув пару раз покрасневший сосок, Хазин слегка зубами потянул штангу, бережно, но весьма ощутимо. В нём просыпалась ебанутая игривость, когда хотелось балансировать на острой грани ласки и ебанутости, драйва и нежности, упоротости и удовольствия. Словом, хотелось всего того, что он получал от этого хуйлуши и был готов отдавать в ответ сторицей.       Откровенные разговоры по душам, бесспорно подкупали, но то, что Петя по новой начал дразнить и заводить Гречкина, говорили, что они будут точно не сейчас. Кира выдохнул из себя незапланированный сдавленный стон. Этот порыв майора застал его врасплох, а припухшие от прокола соски снова начало тянуть от сладкой боли.       — Блять, Петя, — единственное что смог связать в момент расфокусировки разнеженный Кирилл, когда нега снова сменилась наглыми приставаниями.       Попить воды, покурить и даже нормально снять чьи-то штаны, им уже не светит. Хуй у Кирюши поднимался, будто по команде «смирно» и даже по команде «вольно» опадать не собирался.       И какие там взрослые разговоры собрался вести Хазин, если в следующий момент сам же начинает прелюдию к новому акту ебли. Он мог завести Кирюшу, но уж точно не вести сейчас долгий, конструктивный диалог. Да и нужен ли он им был прямо сейчас? В принципе, в разборах чего-то конкретного они пока не нуждались, а всё, что хотелось узнать, они спрашивали друг у друга словами через рот в подходящий для этого момент.       Новый стон раздался над ухом майора, когда он пальцами чуть прокрутил штангу на втором соске, окончательно отрезая путь ко сну и спокойной ночи. Гречкин в поступившем наслаждении уже запрокинул голову назад и ерзал задницей на и без того скомканной простыне.       — Не блядь, а полюбил и дал, — заржал Хазин, вскидываясь на кровати одним порывом и усаживаясь. Дилемма, однако. Натянуть штаны выйти курить на балкон было бы явно предпочтительнее, но пиздецки впадлу. Однако, с голой жопой, пусть и ночью, на улицу осенью он явно не попрет, даже на трижды застекленную лоджию. Ему его яйца дороги в неотмороженном виде, и даже пока ещё не как память — и им, и его члену, вполне себе есть конретное применение.       Правда, основная цель применения явно был не в восторге от того, что обозначенные части тела, вместе с самим Хазиным, от него наглым образом текали. С праведным возмущением протянув загребущие лапки, дабы вернуть законное себе, Кира рванул было за подскочившим майором, но тот в прыжке натянув трусы и брюки, достал из кармана сигареты.       — Сладкий мой, давай перекурим, умоляю, — заломив бровки несчастным домиком, Хазин надул губы и состроил самую несчастную моську, на которую был способен. Даже руки сложил в молитвенном жесте, когда перестал спихивать с себя наглые ладони Гречкина, — хочешь, на колени встану?       И откуда только что берётся? Почему с ним Петя становится таким непосредственным, открытым и счастливым, каким не был в свои самые беззаботные годы?       Гречкин тяжело вздохнул и развел руками, ничего не сказав, давая возможность Пете получить свою порцию никотина и понять, что на коленях просить об этом тоже не нужно.       В конце концов, он не собирался ущемлять и ограничивать майора в чем-то.       Хотелось ему курить, пить, есть — ради Бога. Кира не вертухай, чтобы регламентировать хоть какой-то аспект его жизни. Да, парень мог упросить, уговорить, уломать Хазина отложить всё на потом, но не хотелось. Перекур, так перекур.       Последовав примеру Петеньки, Кира ловко перекатился на другую сторону кровати и поправив свои трусы, видавшие виды трёх оргазмов, прошлепал куда-то в коридор.       Подавив в себе первый порыв рвануть следом и выяснить, куда и зачем направился парень, Петя аж встряхнул головой. Мало ли, блять, у человека дел в собственном доме, может отлить пошёл, не привязанные ж они, чтоб хвостиком ходить.       А хотелось бы. Признайся, Петенька, самому себе, что тебе бы хотелось ходить с ним, как приклеенному, и не выпускать из виду и из рук.       — Кир, присоединяйся, я тебя жду, — крикнул Хазин в глубь квартиры и вышел на лоджию. Распахнув окно и поежившись от стылого уже воздуха, он всё же, с наслаждением, вдохнул полной грудью, даже зажмурившись. Ему было удивительно спокойно и комфортно вот так, в сумерках и холоде, зная, что на расстоянии в несколько метров находится самый близкий и важный человек.       Чиркнув зажигалкой и медленно затянувшись, майор попробовал привести мысли в порядок. Он удивительным образом ни словом ни солгал даже в этой тупой присказке про «полюбила и дала». Хазин с удивлением ощущал, что все признаки, что называется, выдавали не просто увлечённость а самую настоящую влюблённость, которая, ввиду здравого подхода, вполне способна трансформироваться в настоящую любовь. Его это ничуть не пугало и не напрягало, наоборот — Кирилл казался тем человеком, который, как никто другой, был достоин, чтобы его любили. Пусть и такой хуйлуша, как Хазин.       Стоять полуодетым, взмыленным и в мокрых трусах было весьма зябко, но это помогало сбавить градус возбуждения и посмотреть на всю сложившуюся ситуацию более здраво и цельно. Петя не собирался бежать от своего мальчика или пытаться что-то менять — будь что будет, при всей своей ебанутости они весьма трезво, насколько возможно, научились говорить, слушать и слышать друг друга.       Почувствовав в некогда уютной тишине что-то напряжённое и, боковым зрением заметив, что Кирилл так и не пришел, Петя не стал докуривать и выбросил сигарету, оставив приоткрытым окно, чтобы впустить немного свежего воздуха в пропахшую сексом комнату.       Не то чтобы ему не нравился их запах, но духота не способствовала комфорту.       Найти в пусть и просторной, но явно не особо жилой квартире одного единственного человека, Хазину особого труда не составило. Только в ванной было слышно звуки да и дверь туда не плотно прикрыта. Петя иррационально понадеялся, что его ждали.       — Эй, Кирюш. Ты чего? — мягко подойдя к парню, чтобы не напугать внезапными громкими звуками, Хазин обнял его со спины, скрестив холодные ладони чуть впереди, чтоб не сделать неприятно. В любой другой момент он бы непременно приложил ледяные руки к тёплому животу или манящей заднице, но сейчас им обоим явно нужна была не дурость. Майор поймал в зеркале взгляд растерянных голубоватых глаз.       — Хороший мой, ты решил внезапно бросить курить? Или тебе разонравились конкретно мои сигареты? — убедившись, что сам достаточно согрелся, он встал плотнее, притягивая парня в свои объятия. Уткнулся носом в макушку, впитывая родной запах и коснулся губами ямки на затылке, — я успел соскучиться.       Гречкин сам не понимал, что у него за резкие скачки настроения, которые, сука, никак не контролируются. Ещё секунду назад ему хотелось резко бросить всё и уйти куда глаза глядят, а сейчас, когда Петя снова его обнимал, вдыхал запах его волос, Кира понимал, что был бы последним идиотом, выкини он нечто подобное. Наверное, всё дело было в том, что эмоции от времени проведённого вместе лавиной свалились на парня и он просто не мог переварить всё и сразу.       Ему хотелось то смеяться, то истерить без особых на то причин, просто потому что он это чувствовал это в данный момент и хотел выплеснуть, поделиться со вселенной.       — Не бросил. Просто не хочется, — откинув голову Хазину на плечо и прикрыв глаза, Кирюша накрыл прохладные руки своими, плотнее прижимая их к своему животу. Видимо внутренне спокойствие приходило и уходило вместе с одним конкретным человеком.       — Я тоже соскучился, — спокойно выдохнул Кирюша, забывать, что вода в кране не казённая и её можно было бы и закрыть.       Хазин сделал этот за него, высвободив одну ладонь и практически сразу вернув её обратно.       — Ебать ты экономный, — гоготнул Гречеин.       Не то, чтобы он переживал за счёт, который парень даже в глаза не видели и не оплачивал, просто в повисшей уютной атмосфере такой перфекционизм Пети выглядел комично.       Действительно, шо оно зря бежит. Непорядок.       — Всё проще и банальнее, — Петя мягко улыбнулся и коснулся губами тонкой венки на шее, улавливая биение пульса. Он всё также продолжал смотреть в зеркало, наблюдая за выражением лица Кирилла. Ему безумно нравилось стоять вот так, смотреть глаза в глаза, будто они — единое целое и он наблюдает от первого лица.       Ему никогда не наскучит наблюдать за тем, насколько контрастно они выглядят и как охуенно, несмотря на это, подходят друг другу. Будто действительно, оформили заказ во вселенную, или запрос в космос, выставили фильтры в интернете — и нашлись, такие разные, но пиздец, насколько друг под друга. Как чертов паззл.       — Просто посторонний шум отвлекает меня от самого важного звука, — Хазин высвободил одну ладонь из рук Гречкина и положил ему на грудь, напротив сердца. Чуть развернул парня, не сильно, скорее просто немного к себе, чтоб удобнее было дотянуться до ключицы и будто по памяти повторил губами контур кардиограммы.       На воду и прочие расходники Пете действительно было как-то несколько похуй. Да что там, если он ко всему, начиная от штрафов за вождение и выговоров на работе, и заканчивая собственной жизнью, до недавнего времени, относился как к расходному материалу. Что там какие-то счета за воду?       Правда как теперь не начать ценить эту самую жизнь, многократно собой проклятую, когда в ней появился такой ебанутый белобрысый смысл.       Кирилл откровенно млел в Петиных руках, которые всё ещё не согрелись и дарили лёгкие мурашки, а жаркие губы на шее казались обжигающими. Парень слышал глубокое, как пишут в романах, томное дыхание, Хазина и непроизвольно подстраивал своё.       А ещё и это ебучее зеркало показывало всё происходящее. И нахуя, спрашивается оно такое огромное в ванной? Ответ очевиден и прост. Его ставили заранее для этого!       — И какой же звук тебя интересует, сладкий? — игриво улыбнулся парень сам себе в зеркало, хотя прекрасно знал, что Петя тоже это увидит; обязательно поднимет взгляд, хоть на секунду, чтобы запечатлеть в памяти их общее отражение.       Конечно, с течением времени оно затрется и не будет столь ярким и красочным, но, они всегда смогут повторить это вновь.       Гречкин только сейчас осознал, что думает о майоре, как о постоянной величине в своей жизни, не подвергающийся изменениям. Кирюша почему-то абсолютно уверен, что этот мужчина никуда от него не денется и останется с ним навсегда. Именно поэтому у них, на двоих будет столько времени для экспериментов, сколько они сами захотят. Хоть зеркало, хоть балкон, хоть тачка. Да даже туалет какого-нибудь зашкварного клуба, главное, чтобы его константой в ряду изменяющихся величин оставался Петя.       — Меня интересуют всё звуки, которые исходят от тебя, мой хороший, — Петя прочертил дорожку языком по шее, краем глаза наблюдая за игривым настроением своего мальчика.       И как было не наблюдать, не любоваться переменчивым, как морской ветер, характером. Он прекрасно заметил и мимолетную обиду, и тень каких-то сомнений, которые исчезли моментально, стоило сомкнуться его объятиям.       — И твои стоны, — мимолетный укус в основании шеи сменился шаловливым языком и дразнящими поцелуями, — и биение твоего сердца, Кирюш.       Мягкими касаниями он скользил по животу, по груди парня, не раздразнивая, а, скорее лаская. Он не мог перестать касаться, нежить, просто выпустить из своих рук. Было постоянно мало, не хватало, хотелось всегда-всегда ещё ближе, больше.       — Мы снова решили потрахаться в ванной? — Кирилл не врал ни Хазину, ни, тем более себе, прекрасно понимая, что этим всё равно всё закончится.       Ему просто хотелось немного обозначить геолокацию, чисто для справки, не более. Сюрпризы — это, конечно, хорошо, но у Гречкина, в отличии от Пети, лубрикант не был разбросан по всей квартире. А зря. Учитывая, какой мощный половой старт они взяли с самого начала, стоит подумать о заначках смазки во всех углах и Кириной хаты. Её, рано или поздно, они тоже изучат во всех плоскостях.       — Может для начала ты за мной поухаживаешь? — фраза парня прозвучала весьма двусмысленно.       Петя даже приподнял одну бровь, выражая свою заинтересованность, но Кирюша явно не спешил что-то ему объяснять, дожидаясь конкретного вопроса.       — Всё что захочешь, мой мальчик, — Хазин опустил ладони на бёдра парня, прижав его задницу к своему паху и демонстрируя своё возбуждение.       Он не мог не хотеть его. Одного взгляда, пары случайных касаний, ощущение нежной кожи под губами — всего ничего, и его член уже был в полной готовности.       — Только попроси, и я сделаю всё, что тебе захочется, — Петя был не против поиграть, раз его мальчик в таком расположении духа, — только, если ты не против, мы хотя бы на время останемся у зеркала. Хочу наблюдать за тобой.       Гречкин залился звонким смехом, который отражался от кафельных стен и проникал под кожу в самое сердце.       — Раз тебе так нравится ебать меня у зеркала, я подумаю о том, чтобы увеличить их количестве в хате, — Кира дотянулся до стеллажа своей длинной рукой и взял с неё какой-то тюбик, после чего резко развернулся к Пете лицом, обвивая шею. — Мне чувак сказал обрабатывать пирсинг каждые пару часов. Поможешь?       Игривый тон с которым Кирюша, фактически, предлагал законно его облапать (хотя Хазин и так, на правах его парня, мог это сделать вполне законно) не мог не подкупать. Ему нравилось дразнить своими выходками и неоднозначными намёками и без того фиговые нервы майора.       Не то, чтобы Кирилл сам не справился с такой простой задачей, как мазь и перекись, но ему жутко хотелось увидеть реакцию Петеньки. Согласится или пошлёт на хуй (на свой, естественно). Хотя, почему он вообще ему должен отказать сейчас, если до этого этого ни разу не произошло.       Глаза Хазина, и без того искрящиеся страстью, засветились поистине дьявольским огнём. Горячее дыхание, согревающее шею Кирилла, стало и вовсе обжигающим.       Каждый раз, когда ему казалось, что дальше поражаться и восхищаться уже некуда, его мальчик подбрасывал всё новые и новые грани невероятного безумия, повергающие его во более приятный шок.       — Ты так уверен, что я справлюсь? — Петя бегло коснулся обеих штанг, наблюдая за точно такими же адским пламенем в глазах Кирилла, — ты же будешь контролировать процесс?       В двусмысленности Петя и сам прекрасно умел. И вряд ли в его словах было только двойное, а не минимум тройное дно. Но Кира точно не тот человек, который собирался считать донья. Он пытался контролировать своё дыхание и не застонать вот так сразу, когда Хазин ещё даже не приступил к обработке проколов.       Гречкин держался от подколов, сарказма и откровенного троллинга из последних сил. Не то, чтобы его кто-то за такое покусает (его спокойно покусать могли в любое время и без этого), но удержать градус игры, не уступив победу противнику, парню хотелось.       Конечно же, он сдастся с большой радостью и будет умолять о пощаде, но чуть позже.       — Я уверен что такой талантливый человек, как ты, справится с любой поставленной задачей, — Кирилл провёл кончиком своего языка по губам майора, — если захочет.       Придерживая парня за подбородок, Петя не дал отстраниться, улыбаясь ему прямо в губы. Лизнув своим языком по его языку, не углубляя, просто играясь, провёл по кромке зубов, смешивая их дыхание.       — Ты не представляешь, на что я могу быть способен и сколько всего я хочу с тобой испытать, — Хазина вело и он абсолютно точно не собирался отказывать себе в этом наслаждении, равно как и не собирался никуда спешить. Более того — он планировал растягивать удовольствие, (равно как и самого Кирилла), настолько долго и обстоятельно, насколько в принципе у них хватит сил.       Потому что выдержки и терпения с их обоюдной жадностью у них точно не найдется.       — Так с чего мне стоит начать? — проворные пальцы майора снова переместились на украшения, но от сладких губ он не собирался отрываться ни на миг.       Кира выгнулся навстречу желанной ласке, чуть прикусывая нижнюю губу и тяжело дыша. Парень уже предвкушал, как такая «обработка проколов» доведёт и его, и Петю до состояния — «валить и трахать» Собственно, всё это для этого и было задумано.       Всегда нужно придумывать что-нибудь новое и не бояться разнообразить свою сексуальную жизнь. А в сложившейся ситуации даже придумывать ничего было не нужно. Всё складывалось, как нельзя лучше, само.       Усилием воли Гречкин сделал шаг в сторону, доставая из органайзера ватный диск и перекись. Да, можно было обойтись и без неё, но Гречкин определённо хотел занять своего мужика на подольше. Присев на край высокой джакузи, Кирюша протянул все необходимые инструменты Пете.       — Только будь нежен и ласков, а то я сейчас так чувствителен, — выдав с придыханием весьма очевидную вещь, ведь он и и без пирсинга-то был отзывчивее кошки, парень наблюдал, как Хазин внимательно осматривает то его, то баночки, будто что-то для себя решает.       — Действительно, исключительно сейчас, — неспеша подойдя к парню и встав четко между его разведённых ног, Хазин, не сдержавшись, склонился над ним, вновь утягивая в чувственный поцелуй.       Только с Кириллом он начинал понимать, что же настолько кайфового в бесконечных лобызаниях. Своим человеком попросту невозможно было насытиться — всегда хочется ещё и ещё.       — Если будет неприятно, можешь смело пускать в ход зубки, детка, — царапнув зубами по нижней губе парня, он выпрямился, с наслаждением сцеловывая голодный и чуточку возмущённый стон.       Если они с такой изобретательностью будут подходить к прелюдии каждый раз, то даже интересно, куда заведёт их фантазия, к примеру, лет через десять-пятнадцать.       Почему-то такой, казалось бы, фантастический срок, вовсе не вызывал какого-то удивления. Наоборот, весьма логично и правильно было смотреть в будущее. В их совместное будущее. Разве могло уже быть иначе?       Гречкин уже был готов бросить все свои завлекаловки и вцепиться в Петю всеми конечностями, прижать всем телом к стене или повалить на пол, но стоически держался. В конце концов, тем слаще будет наслаждение от столь долгой и изощрённой прелюдии.       При всём при этом, Кира ни капли не обманывал Хазина, ведь уход за новыми украшениями, и правда, требовался. Просто, зачем всё делать самому? Скучно и неинтересно.       Кирюша был мальчиком самостоятельным, поэтому, пока Петя открывал пузырёк и смачивал ватку, Кира уже успел возбудиться до такого же состояния, просто думая о предстоящим сексе. Сам подумал, сам возбудился. Да и как тут было не возбудиться, когда перед ним стоял самый настоящий змей искуситель.       Именно он заставил парня, уверенного в своей гетеросексуальности, перевернуть своё мировоззрение с ног на голову и охотно, со страстью, отдаваться Хазину раз за разом. Как держался сам Хазин, откуда брал силы на сопротивление, он бы не ответил даже под пытками, не то что, спроси его в лоб. Кира, смотрящий на него снизу вверх вызывал вполне очевидные воспоминания, а вместе с томительным предвкушением на наглой хитрой роже и вовсе откровенно напрашивался. Притом тем конкретнее, чем под более невинное и незаинтересованное создание пытался косить. Безуспешно, но как старался.       И из-за подобной искренней, не наигранной двойственности, Пете ещё сильнее сносило и без того не самый крепкий рассудок и рушились откровенно жалкие и показушные попытки в самоконтроль. Парня хотелось одновременное завалить совершенно бездумно и отыметь, вбивая в любую подходящую плоскость, затрахать так, чтоб тот голос сорвал. И в то же время — заласкать безумно, трогательно, как совсем недавно, чтоб он полностью утратил контроль и имя собственное забыл от наслаждения.       Видимо, даже притупившись со временем, эта тяга постоянно трахаться не пройдёт совершенно. Станет менее острой — вероятно, но до тех пор, пока они в должной мере не насладятся друг другом — они обречены на перманентное возбуждение, походу.       — Твои ебанутые порывы не перестают меня восхищать, сладкий, — бесконечно трепетно и аккуратно, но твёрдой рукой, Хазин приступил к обработке первого прокола. Благо, пирсер Кирилла явно был мастером своего дела и, несмотря на поздний час, сделал всё абсолютно правильно и профессионально. Даже их безответственное отношение к пирсингу, которому, по-хорошему, заживать нужно было и который кроме обработки пару недель трогать-то не приветствовалось, не навредило.       В голове вместо мыслей теперь растекались клубничное желе и Гречкин больше не мог теперь думать ни о чем, кроме, как о мужчине напротив. Он внимательно следил за каждым действием Хазина, стараясь запечатлеть каждый момент. Только сейчас парень смог рассмотреть руки майора и оценить их красоту. Правильная форма, длинные пальцы, чуть припухшие венки, всё, что мог разглядеть Кирюша, он разглядывал, поднимаясь выше по плечу и цепляя взглядом большую родинку.       Кирилл готов был поклясться, что раньше её не замечал. Да и когда ему было? Они говорили-то один раз лицом к лицу и то, были наглухо одеты.       Кира уже было хотел дотронуться до него, но майор его опередил и, чуть склонив голову, приложил прохладную ватку к соску. Парень моментально вздрогнул и тяжело выдохнул, то ли от неожиданности, то ли от вновь подкатившего возбуждения. Все мышцы в миг напряглись и Гречкин интуитивно вцепился ладонями в бортик джакузи, на которой сидел.       Знал бы Кирюша, что Петя в принципе повёрнут на заботе и комфорте, уже бы кончил. А если бы парень знал, что на заботится и комфорта именно ЕГО — кончил бы дважды.       Каждый раз, когда они начинают новый виток потрахушек, Кира наивно полагает, что он станет последним на ближайшее время, но у вселенной явно на них свои планы, потому что каждый раз они начинают с начала, снова и снова, а мозг подкидывает новый поворот. Казалось бы — практически заурядная медицинская процедура. Что он, никогда первую помощь не оказывал, в самом деле? Но именно с этим хуйлушей такими темпами он не сможет спокойно реагировать на самые обычные вещи. Скоро от прикуренной сигареты стояк будет гарантированно прошибать лоб. Потому что всё будет ассоциироваться только с ним.       — Что там следующее? — закончив с обеззараживанием, Петя кончиками пальцев неспеша пошевелил обе штанги. Чутко уловив судорожный вдох сквозь стиснутые зубы, он оторвался от своего крайне увлекательного занятия и перевёл взгляд на прикусившего нижнюю губу Кирилла. Блеск грилзов, терзающих нежную кожу, зелень совершенно пьяных, шальных глаз, сбитое дыхание, едва уловимый скрип сжатых на краю ванны тонких пальцев — он выглядел олицетворением порочного желания.       Когда Хазин прогнал штанги туда-сюда по соскам, Гречкин ещё смог сдержать рвущийся стон. Как-никак на такие простые действия выдержки ему хватало. Главным здесь было не потерять самоконтроль и не сорваться в пропасть пошлых фантазий, которые атаковали парня очень активно. Но, вот когда он встретился взглядом с майором, всё сопротивление окончательно могло на нет.       Валить и трахать — единственное чего хотелось в данный момент, здесь и сейчас. Хотелось забить уже на все условные выдержки, паузы и просто наброситься на человека, которого так отчаянно желаешь.       — Кажется, требуется нанести ещё заживляющую мазь? — любуясь своим осоловевшим мальчиком, Хазин с усмешкой нашарил тюбик с кремом и выдавил немного на руку.       И снова охлаждающая. Кажется, в чём-то у тебя есть постоянство, сладкий.       Майор с точностью до секунды мог вычислить момент, когда парня буквально дугой выгнет от ощущения холодящей мази на сверхчувствительных сейчас сосках. Ему потребовалось буквально лишь слегка сжать каждый, распределяя средство, а Кирилла буквально затрясло от контраста температур и ощущений.       — Сейчас будет теплее, сладкий, — едва выдохнув в губы пойманному под спину Гречкину, Петя склонил голову, обжигая дыханием и согревая, не касаясь даже штанги. Чисто тёплый воздух. Исключительно помощь и забота, ну разумеется.       Всё, что Кирюше говорил Петя не дошло до мозга совсем. В ушах был лишь белый шум, а в глазах фигура майора во всей своей красе. А вот холодная мазь, руки на пояснице и горячее дыхание на груди — дошли моментально. Если майор ТАК проявляет заботу, то Кира готов калечиться при любом удобном случае, в надежде получить обработку всех своих ран.       — Я сделал их для тебя, — неожиданно прервал своё молчание парень меняя свою точку опоры с бортика джакузи на плечи Хазина. — Но не думал, что ты будешь такой заботливый.       Петя поднял голову и вероятно приоткрыл рот в ответе, но не успел вымолвить и слова, прежде чем Кирилл впился ему в губы резким поцелуем, сминая их и просовывая свой скользкий, длинный, горячий язык в рот.