Трое

Сложно было не признать, что Моргауза являлась очень красивой женщиной. Светлые, обласканные солнцем волосы, кошачий разрез глаз, утончённое лицо, притягивающая взгляд форма губ и приятный голос. Вкупе со стройным телосложением и флёром неуловимой загадки, впечатление о ней составлялось мгновенно и часто неправильно, что Верховной Жрице Старой Религии было только на руку. Она привыкла не привязываться ни к кому и пользоваться любой ситуацией, извлекая разной степени выгоду. Для неё мир был театром абсурда и драмы, в котором она являлась истинным кукловодом, прекрасно осознающим свою роль и не брезгующим обрывать нити, что удерживают марионеток. Ведь ничто не имело значения, пока лучший друг лорда Горлуа Утер Пендрагон, человек, что предал доверие их отца и, тем самым, ставший соучастником убийства, был жив и отравлял королевство своей беспощадной злобой. Моргауза больше всего на свете хотела стереть с лица земли само существование тирана, и Моргана была с ней согласна, как губка впитывая её мировоззрение. Только сбежав со своей сестрой, она словно впервые в жизни вздохнула полной грудью: без печати подопечной короля, без навязанного аристократам образа наивной овцы, без ужасающей пытки бессонницей и кошмарами, без перманентной паранойи. Не скованная более клеткой разума, магия пела в ней так оглушительно бурно, ведь девушка могла делать что угодно без нависшей мороком тени казни и косых взглядов. Моргауза посвятила её в учение Старой Религии, обучила слышать рассеянную в воздухе магию и управлять собственной, читать рунический алфавит и варить изощрённые зелья. Каждый день для леди Горлуа был наполнен сладким, таким желанным вкусом свободы, и она могла разделить эту безмерную радость с человеком, обладающим той же силой и находящимся в той же опасности. Она и не заметила, как за прошедший год мысли о Камелоте стирались новыми эмоциями, что так противоположны испытываемым когда-то в замке. Обе наслаждались сотканным спокойствием близких душ, и больше ничего для новоявленной волшебницы не было нужно. Моргана искренне восхищается сестрой, её смелостью, хитростью и выдержкой. А потому даже не сразу осознает, как очарование первого и даже второго впечатления тревожно трещит по швам. - Я должна вернуться? - как-то потерянно звучит из уст девушки, с упоением пополняющей знания из книги по тонкостям обмена Жизни и Смерти, когда слышит план сестры. План, согласно которому ей нужно добровольно шагнуть в жерло некогда остывшего вулкана, который вот-вот должен взорваться. - Конечно, мы ведь уже это обсуждали, - голос Моргаузы как всегда мягкий при разговоре с ней, но сейчас она впервые слышит нотки несгибаемой стали, отчаянно жаждущей чужой крови. - Разве ты не хочешь избавить этот мир от тирана и убийцы нашего отца? Чтобы не встречаться взглядом с сестрой, Моргана опускает глаза вниз и прикусывает нижнюю губу, слизывая выступившие алые бусины. Пальцы судорожно стискивают страницы ветхого фолианта, и, заметив это, ей приходится заставить расслабить собственные окаменевшие ладони. Это правда, обсуждали, множество раз; Моргауза рисовала перед ней удивительные картины магии без запретов и правления без деспота, вот только... Девушка признаётся хотя бы самой себе: в глубине души её устраивало здесь и сейчас. Она действительно желала смерти Утеру, однако возвращаться в пропитанный ложью и отвращением ко всему магическому замок, почувствовать прошлую версию себя, что тенью утащит вновь на глубину бесконечной паники и одиночества - от одной мысли об этом Моргана тонула, тяжело и мучительно... - Хорошо. Когда? ... но стоило подумать о том, что Моргауза может от неё отвернуться, и молчание скрепляло её губы и дыхание. Потерять сестру казалось большим ужасом, чем собственная вероятная смерть. - Скоро, будь готова, - женщина подходит ближе и обнимает Моргану; та обхватывает тонкую талию и удручённо укладывает подбородок на плечо сестры. - Не волнуйся. Я свяжусь с тобой, когда начнём действовать. Моргауза - очень красивая женщина, и она искренне восхищается ею. Но Моргана впервые за их знакомство чувствует охвативший нутро испуг от мелькнувшей где-то в пучине таинственной красоты жгучей ненависти, очень похожей на ненависть короля. - Больше никто не посмеет причинить тебе вред. Последняя фраза сестры звучит особенно одержимо и яростно, но дрёма слишком настойчиво атакует уставшее сознание, и девушка быстро засыпает в объятиях Верховной Жрицы, чьи глаза пылают золотом.