Каллиграфия сердец

Она снова упала, шмякнувшись пятой точкой на идеально ровную поверхность катка, а он снова ее не поймал и шмякнулся рядом, глупо смеясь. Хоть Маринетт и старалась улыбаться, но было очевидным, что эта улыбка натянута. Адриан был самым настоящим глупцом всея Парижа, безуспешно старающимся добиться взаимных чувств девушки, чувства которой к нему давно остыли, и лишь малая крупица ностальгии по юношеской любви удерживала ее рядом с ним этим вечером дружественных гуляний в канун зимних праздников. И снова Адриан безуспешно совершил поворот, путаясь в неловкости к бывшей однокласснице, которая теперь училась на дизайнера. И снова он нарочно или случайно зацепил рядом катающуюся Дюпэн-Чэн, и они снова упали. Так недалеко и до больнички. По сочувствующим взглядам Нино, Альи и Кагами с Лукой и Хлоей было видно, что они находились в замешательстве от «Агрестовых спотыкашек-поваляшек». Феликс тоже устал. Он не хотел кататься, так как не было настроения, но одна страдающая от его брата особа вынудила его выйти на лёд и под удивление общих друзей с эффектностью спортсмена, занимающегося конькобежным спортом, достичь цели. Естественно, его целью была Маринетт. Конечно, она была возлюбленной его брата, но, будем точными, она была той, кого любит Адриан, но без взаимности. Иначе как объяснить, что неловкость исходит лишь от Агреста, а Маринетт страдает из-за его тормознутости? Резко затормозив со скрежетом льда под ногами, Феликс подал руку девушке, из-за чего та окинула его удивленным взглядом, но от помощи не отказалась. - Я научу ее сам, - холодно ответил Феликс на вопрос, готовый вот-вот сорваться из открытого рта Адриана. - Нет, спасибо, я сама, – отказалась Маринетт, отпустив руку Феликса. Она просто отъехала подальше от них. Феликс мысленно зарычал из-за глупости некоторых людей этим днём, после чего самодовольно набрал скорость на льду и совершил самый настоящий тройной тулуп в прыжке. Присутствующие удивленно таращились на парня, кто-то даже поаплодировал, а Нино присвистнул. - Чувак, я не знал, что твой брат крут на льду! – восторженно сказал он. - Он учился этому в детстве, вроде бы, – буркнул Адриан, уныло глядя на Маринетт, которая в упор смотрела на Феликса. Серьёзно, ей не хватало еще одного красующегося умениями блондина. Повышенное чсв – у них семейное? И тогда Адриану пришла в голову еще более глупая мысль! Поменяться ролями с братом, чтобы завоевать внимание Маринетт. Уж Феликс то маловероятно будет заикаться перед ней и с катком ледовым обниматься в позе звездочки не станет. Феликс согласился лишь из жалости к Маринетт. В любой другой случай он бы без особых раздумий принял сторону брата, но не сегодня и не в данном случае. Адриан лишь тянул время своей неразделённой любви, застревая в ее болоте всё больше и больше, утягивая за собой заметно сопротивляющуюся Маринетт. Через пять минут после катка братья обменялись одеждой и пошли в комнату страха. Хлоя пошла с Лукой, Нино с Алей, Адриан в одежде Феликса с Кагами, а Феликс – с Маринетт. Пары друзей пошли по разным направлениям, договорившись встретиться на выходе, дабы после пойти в караоке. Комната страха была мрачной, и лишь свет настенных гирлянд освещал едва различимый путь. Феликс попытался взять руку своей спутницы, дабы они не потерялись в празднично-мистической атмосфере, но она вырвала свою ладошку из его руки, и так раз пять, пока действия парня окончательно не выбесили девушку: - Да отстань ты от меня, наконец! – прорычала она сквозь зубы. – Я очень сильно устала от твоих ухаживаний, потому что очень долго ждала от тебя взаимности, а ты всё время думал о ком-то другом! А потом и вовсе начал встречаться с Кагами! Я всегда была для тебя запасным вариантом? Ответь мне, только честно! После ее слов мимо них пролетела секира из фетра с утяжелителями. Феликс ошарашенно открыл рот, но поспешил его закрыть, дабы не выглядеть последним глупцом. Он никак не ожидал, что станет свидетелем вспышки негодования и накала страстей. Он полагал, что это ждет Адриана, но не его. Казалось, что девушка даже может заплакать. В таком тесном месте даже нельзя съехать на поход в туалет, чтобы там забить в поисковике, что делать, если девушка, которая нравится твоему брату, готова тебя сожрать вместо него, потому что ты из сочувствия к ней избавил ее от общества глупого брата, притворившись им. Собрав всю мужественность в кулак, Феликс подошел к Маринетт и обнял ее, как это делают друзья, когда хотят кого-то утешить. Но Дюпэн-Чэн думала, что он Адриан, а с Агрестами она вообще больше водиться не желала. Как раз в это время мимо пробегала девушка с истерическим смехом, одетая в костюм макаки с новогодним колпаком на голове, уныло свисающим до пояса. Она намеренно врезалась в спину Феликса, а так как тот стоял рядом с Маринетт и был ее выше, при толчке макаки он случайно поцеловал девушку прямо в губы. И да, это был его первый поцелуй, которого так ждала его мама, сватая на словах его с каждой миловидной девушкой универа, в котором он учился. - Прости, пожалуйста, я не специально, – протараторил Феликс, быстро отстранившись. Хорошо, что полутьма скрывала его румянец на пылающих щеках, а фоновая музыка из какого-то классического хоррора заглушала его стучащее сердце. Хотелось бы ему думать, что это всё уединенная атмосфера, но он четко понял, что был готов повторить то, что произошло по случайности, вновь. И даже не раз. Наплевав на свой маскарад, блондин отвернулся к поцарапанной Чубакой в припадке стенке и уткнулся в нее лбом, мечтая собраться с мыслями и достичь полного успокоения. - Феликс, зачем ты притворяешься Адрианом? – вопрос Дюпэн-Чэн был сравним с громом средь ясного дня. – Когда ты мне подал руку на катке, ты был без перчаток. Мои перчатки пропахли хвоей. От тебя тоже ею пахнет. Грэм де Ванили мысленно ударил себя по лбу, забыв, что этим утром украшал с мамой привезенную в дом Агрестов ель, купленную им на подарок. - Мой бессовестный брат, говоря современным сленгом, решил подкатить к тебе через меня в его лице, – отойдя от стенки, Феликс осторожно взглянул на девушку, завороженно заметив, как на ее щеках танцует разноцветный свет настенных гирлянд. - Ты получаешь удовольствие от не менее бессовестной лжи? – в голосе девушки чувствовались подступившие слезы, но она не скажет ему в лицо, что это из-за его брата, ведь Адриан в очередной раз вызвал к себе отвращение, перечеркнув даже то светлое, что изредка мелькало между ними в прошлом. - Я это сделал ради тебя, – ответил парень, желая быть честным, но он не учел, что быть честным в его нынешнем положении весьма неловко и проблематично. Мимо них промчалась на первой космической девушка в костюме Кли-Кли, раскидывая вокруг конфетти. - Зачем? Что тебе от меня нужно? – серьёзность вернулась в ее тон (хоть о слезах забыла). Он лишь молча ткнул пальцем в ее сторону. - Я? – она изогнула бровь, не веря словам парня. - А ты, – он набрался мужества и подошел к ней, прикоснувшись тыльной стороной ладони к ее волосам на голове, – неужели ничего не почувствовала из-за случайности минутами ранее? - Знаешь, я предпочту найти отсюда выход, а уже потом выяснять это, – ушла от вопроса Маринетт и походкой трансформера на выгуле двинула дальше. Феликс плелся за ней, комментируя о наличии возможных ловушек из стен в виде бутафорских голов чудищ, но девушка, кажется, была сейчас свирепее любого монстряки. Что и ожидалось от Леди Баг. Да, он знал ее тайну, но почему-то хранил ее. Наверное, ему было стыдно за кражу талисманов. Друзья, которых можно назвать таковыми с натяжкой, двинулись в караоке без них, судя по сообщению в общем чате (они получили его после выхода из комнаты страха), мол, голубки могут погулять вдвоем наедине. Маринетт не ждала такой подставы от друзей, так как уверяла их, что она правда-правда равнодушна к Адриану, поэтому ее настроение испортилось. Внезапно пошел снег, и белоснежные хлопья слепленных между собой снежинок падали на макушку девушки. Феликс подошел к Маринетт и надел ей на голову свою шапку, а сам надвинул капюшон. Она удивленно на него посмотрела, но снимать вещь не стала. Вместо этого она протянула ему свою варежку, связанную ее дедушкой. Она была большой, поэтому налезла зависшему от прикосновений парню на руку. Свободные от перчаток ладошки парень взял на себя, перетягивая инициативу. Он сцепил их руки в замок и положил в карман своей длинной куртки, из-за чего Маринетт пришлось идти совсем рядом, а Феликс старался идти медленнее, пытаясь войти в привычный ритм ходьбы девушки. - Почему мы так медленно идем, а главное – куда? – выразительно посмотрела на Феликса Маринетт. - Будто ты не знаешь! – очаровательно улыбнулся он. – Мы идем знакомиться с моей мамой! - Так, стоп! – резко остановилась девушка, театрально нахмурившись. – Сначала мы идем знакомиться с моими родителями! - А давай пригласим мою маму к твоим родителям? – нашел компромисс Грэм де Ванили, всё еще переживая, что девушка может шутить над ним. - Хорошо! – резво ответила она, удовлетворённая решением вопроса, после чего ускорила шаг и довольно-таки резко встала прямо перед Феликсом, из-за чего он чуть не упал. – А теперь можешь повторить то, что ты хотел, потому что тогда ты произнес вслух абсолютно все свои переживания! - Прости, что ты сейчас..., – но он не успел договорить, так как Маринетт встала на носочки и поцеловала его в краешек рта, подарив фейерверк новых эмоций и ощущений. - Я пошутила, ты ничего не говорил, но, судя по твоему румянцу на щеках, ты этого и хотел, – девушка озорно подмигнула и побежала вперед. - Ты должна мне третий поцелуй в качестве моральной компенсации! – побежал за ней Феликс. Наконец, Кагами сняла маску припадочной макаки с чудаковатым колпаком, спокойно вздохнув, что они с Адрианом теперь смогут вновь без угрызений совести встречаться. Они не могли наладить своё счастье, пока у кого-то из близких его нет, поэтому продумали план, как свести одинокого Феликса вместе с Маринетт, когда между ними проскочила искра еще на прошлых каникулах. И плевать, что эта искра была негодованием, ведь Маринетт тогда уронила на ногу Феликса тазик с арбузом, ага. Дюпэн-Чэн тогда, чувствуя себя виноватой, готовила супчики больному Феликсу и относила к нему в больничку. Адриан сразу понял, что его брат испытывает симпатию к Маринетт, но сам себе в этом не признается. Потому что арбуз в тазике был размером с ладошку…