Новая жизнь

      В какие-то моменты казалось, что все стало прежним. Мир снова переставал вращаться, когда Эш и Эйджи были вместе. Время замедлялось настолько, что останавливало свой ход. Гудящий рой мыслей, вьющийся в голове блондина, успокаивался, когда японец был рядом. С мозга будто смыли мутную пленку, он больше не был затуманен и Эш думал, думал, думал. Пока не приходил Эйджи. Рядом с ним посторонние мысли исчезали из больной головы и Линксу казалось, что в такие моменты он не помнил своего имени, оно казалось ему набором букв на чужом языке, произношение которых он забыл.       Так происходило днем, когда Эш боролся с сонливостью и пытался заставить себя не засыпать хотя бы до обеда, во время которого старался есть, после чего они с Эйджи вместе засыпали на пару часов. Но спать ночью у бандита по-прежнему не получалось. Он не мог просто лечь и уснуть, вместо этого он маялся по квартире или же просто лежал рядом со спящим Окумурой. В такие моменты Эш прокручивал в голове все то, что произошло с ним с момента ранения, но что он не мог обдумать раньше из-за своего состояния. Прокручивал, а потом уставал и переводил взгляд на Эйджи. С японцем было спокойно, несмотря на то, что это ощущение безопасности и безмятежности пыталось разогнать запрятанное поглубже чувство вины за то, что пришлось пережить брюнету за последние несколько недель. Эш смотрел на него, замечал усталость, не сходящую с осунувшегося похудевшего лица Эйджи даже во сне, но гнал эти мысли, планируя разобраться с ними позже. Ему слишком сложно давалось оставаться на плаву, он понимал, что если чувство вины захлестнет его, то безвозвратно утянет на самое дно.       Когда Линксу впервые удалось задремать ночью, он почти сразу проснулся от кошмара и привычно промаялся потом до самого утра. Эш страдал. Его начало тянуть в сон и вроде этому следовало порадоваться, но все было не так просто. Ему хотелось лечь под одеяло, свернуться калачиком и сладко проспать до утра, но не хотелось подрываться, просыпаясь в холодном поту, не хотелось видеть беспокойство в оленьих глазах, не хотелось проживать все это снова. Стрелка часов близилась к третьему часу ночи, когда Эш попытался перевести мысли в другое русло, но не смог. Он чувствовал себя обузой для Эйджи, которая отравляет его жизнь своим ядом.       Линкс узнал что такое тревожность. Нет, конечно, он знал определение этого слова и что оно означает, но никогда не связывал этот термин с постоянно преследующим его чувством. Эш вообще не думал об этом чувстве, не анализировал, не придавал значения, не рассматривал как что-то отдельное. Просто с его жизнью оно стало постоянным спутником, не испытывать тревожность, противостоя дону мафии, было невозможно. Но даже в Японии она его не отпускала. Эш понял, что призраки прошлого будут преследовать его еще долго. Днем у него получалось переключиться и успокоиться, концентрируясь на Эйджи, но ночами блондин оставался наедине с собой и держать это состояние под контролем становилось все сложнее. Временами его посещали мысли, что ничего не чувствовать было легче, он снова погружался в апатию, доводя Окумуру до слез, когда замыкался в себе, и находил в себе силы продолжать бороться исключительно из чувства долга.       Его хрупкие плечи не выдержали долго. Через пару недель тревожность застала Эша врасплох посреди ночи. Сердце начало отбивать бешеный ритм, Линкс чувствовал как пульсируют вены и слышал пульс в ушах. У него промелькнула мысль разбудить Эйджи, но он постеснялся это сделать, вылезая из кровати. Задернул шторы, выглядывая сквозь щель в окно, проверил дверной глазок, не обнаружив опасности, но успокоиться никак не получалось. В груди словно взорвалась вселенная, казалось, что ребра раздроблены и осколки пронзали легкие, которые схлопнулись подобно проткнутым воздушным шарикам, а сердце натыкалось на торчащие частоколом кости при каждом своем ударе. Эш бросился в ванную, как раз вовремя, чтобы успеть опустошить в унитаз сделавший сальто желудок.       Происходящее казалось галлюцинацией. Вкус рвоты, норовившее выпрыгнуть из груди сердце и ощущение его стука в горле, вызывающее новую волну тошноты, дрожь во всем теле. Бросаемый в жар, Эш оттянул ворот домашней футболки, едва не заставляя ткань трещать. Ему хотелось снять ее совсем, но руки как-будто перестали слушаться и мозг уже не мог отдавать им команды. Вскоре попытки оттянуть ворот вниз превратились в перехватывание чьих-то невидимых рук, сжимающих шею. Эш пытался сбросить их, расцарапывая себя ногтями, пока не повалился на пол, прижавшись щекой к холодному кафелю.       Он не знал сколько времени длился приступ, по ощущениям – вечность, по прошествии которой блондин надеялся, что с минуты на минуту задохнется, потому что терпеть больше обжигаемые нехваткой кислорода легкие было невозможно. Паника не отступала, она продолжала парализовать тело, не давая возможности даже всхлипнуть, лишь давиться слюной и рвущимся наружу, но застревающем в горле криком. Эш лежал на полу, не замечая собственных слез, не слыша приближающихся шагов и звучания своего имени. Весь его мир сузился до бешеного стука сердца, кроме которого не существовало больше ничего.       Эйджи не был готов стать свидетелем этого, когда встал ночью в туалет. Он был напуган до чертиков, когда увидел дрожащего Эша, валяющегося на полу и расцарапывающего себе шею и грудь до багровых полос. Окумура бросился к нему, рухнув на колени и пытаясь перехватить тонкие руки, в которых внезапно оказалось столько сил на сопротивление. Эйджи был растерян, сонный мозг отказывался соображать. Он лишь звал Эша по имени, но тот не реагировал, вырываясь из его рук. – Аслан! – крикнул Эйджи, – Аслан, посмотри на меня!       Настоящее имя, давно позабытое, заставило Линкса хоть немного вернуться в реальность и, приложив титанические усилия, открыть глаза. В эту секунду он понял кому принадлежал голос, связав его звучание с образом перепуганного Окумуры, до боли сжимающего тонкие бледные запястья. Тело не слушалось, в ушах продолжало стучать набатом и любые другие звуки доносились словно из-под воды. Эйджи подул ему на лицо, остужая своим дыханием горящую кожу и Эш из последних сил пытался сконцентрироваться на этом ощущении. Приступ постепенно отступал, позволяя наконец-то сделать вдох, который получился не с первого раза. Грудь обжигало огнем при попытках, заставляя сдавленно поскуливать, когда голос наконец прорезался. – Тише, тише, все хорошо, Эш. Аслан. Все хорошо, слышишь? – пытался успокоить Эйджи.       Японец привалился к стене, притягивая блондина к себе. Эш не мог даже сидеть без опоры, поэтому безвольной куклой обмяк в чужих руках, позволяя поднять себя и уложить головой на плечо. Смысл слов, которые успокаивающе шептал Окумура, на нервах путаясь в речевых конструкциях, практически не доходил до Линкса, но он старался слушать. Веки наливались свинцовой тяжестью, по щекам продолжали течь неощутимые слезы, а грудь болезненно содрогалась при попытках дышать. Эйджи чуть покачивал худое дрожащее тело и вскоре всхлипы сменились сопением. Это было впервые, когда Эш уснул ночью в Японии.       Через несколько десятков минут у брюнета затекла каждая клеточка тела, кровь перестала циркулировать в конечностях, оставляя неприятные колющие ощущения. Эйджи разрешил себе подумать о том, чтобы отнести Эша на кровать, но онемевшие ноги, пошевелить которыми удавалось с большим усилием, заставили все же потревожить хрупкий сон. Линкс нехотя открыл глаза, сползая с чужих коленей, чтобы позволить размять ноги. Вернув конечностям чувствительность и устойчивость, Эйджи помог бандиту подняться и дойти до спальни. Эша штормило, как пьяного, и дорога заняла у них чуть больше времени. – Мне с тобой лечь? – уточнил японец.       Когда Эш лежал в депрессии, Эйджи перебрался на диван, уступив свою кровать. Он боялся нарушать чужое пространство, даже находясь в собственной квартире. Линкс сам попросил японца остаться с ним впервые после попытки суицида. С того момента они спали вместе, но в сложившейся ситуации Эйджи посчитал уместным задать этот вопрос. Эш лишь вымученно кивнул, с силой сжав плохоскоординированные пальцы на чужой рубашке. Когда японец лег рядом, накрывая их обоих одеялом, блондин прильнул к нему, вдыхая запах геля для душа и кондиционера для белья. Эйджи поглаживал светлые волосы, вырисовывал ладонью круги по спине с выступающими позвонками, пока Эш наконец не уснул.       Утро напоминало похмелье. Голова раскалывалась, во рту все пересохло, тошнило, а открыть глаза казалось чем-то нереальным. Эш лежал неподвижно, стараясь дышать как можно ровнее и не думать о том, что произошло ночью. Вдруг комнату заполнил неприятный звук рингтона, ввинчивающийся в мозг раскаленным сверлом. Линкс попытался закрыть уши руками, ожидая, что Эйджи возьмет трубку, но телефон продолжал звонить. Звонивший явно был настойчив и не собирался сдаваться после нескольких гудков. Когда даже накрывание головы подушкой не помогло, Линкс заставил себя собраться с силами и встать с кровати. Он подошел к тумбочке как раз в тот момент, когда вызов был сброшен, и увидел на горящем экране огромное количество пропущенных. Эш вдруг понял, что с момента их переезда он ни разу не слышал, чтобы Эйджи разговаривал по телефону. – У тебя появился тайный поклонник? – спросил блондин, когда японец вошел в комнату, на ходу вытирая мокрые после душа волосы, и бросив на американца вопросительный взгляд, – На твоем телефоне 157 пропущенных.       Эйджи замялся, отводя взгляд и не зная что ответить. Он не был готов к предстоящему разговору и пытался сообразить как можно от него уйти или хотя бы отсрочить. – Мы можем поговорить об этом потом? – спросил японец и Эш смутился, озадачившись таким раскладом. – Ладно, – неуверенно ответил Линкс, ему хотелось узнать что происходит, но он не давил.       На несколько дней Эш забыл об этом, погруженный в свои мысли, заплыть за буйки которых ему не давал Эйджи. Окумура старался постоянно быть рядом, несмотря на то, что на нем лежали все домашние обязанности, он находил время посмотреть вместе фильм, рассказать про Японию, помочь с изучением языка. Эш был благодарен. Он старался не капризничать и есть три раза в день хотя бы понемногу, старался самостоятельно справляться с тревожностью, старался не заставлять японца беспокоиться. Они буквально жили друг другом, хотя и у них были неудачные дни, когда Эш замыкался и молча лежал, закутавшись с головой в одеяло, а Эйджи в слезах уходил спать на диван, но посреди ночи обязательно просыпался с блондином, свернувшимся калачиком под боком, часто неудобно, часто свесившись на пол, потому что диван был слишком узким для двоих.       Линкс постепенно оттаивал. Отголоски прошлой жизни не отпускали его, заставляя вздрагивать и прислушиваться к шагам за дверью, но он становился прежним, шутил и язвил, не отталкивал Эйджи в проявлениях заботы, хоть и был уверен, что не достоин ее. Эш сидел со словарем в руках, засмотревшись на Окумуру, который помогал ему разобраться в транскрипции. Засмотревшись настолько, что перестал улавливать смысл сказанных слов, лишь слушал голос и следил за движением губ. – Что, прости? – спросил Эш, когда японец замолчал, глядя на него. – Я спрашивал слушаешь ли ты меня, но ты, считай, ответил на мой вопрос, – усмехнулся Эйджи, – Тебе наверное стоит отдохнуть.       Блондин слегка смутился, несколько нервным движением убрав волосы за ухо и отведя взгляд. Это вызвало у японца умиление и он не смог сдержать звонкий искренний смех. Эш вопросительно посмотрел на него, но его губы непроизвольно растянулись в улыбке. – Ты чего? – спросил блондин, пытаясь понять причину веселья. – Ничего, – пуще прежнего расхохотался японец, – Просто люблю тебя. – И я тебя, – заливаясь краской признался Эш, смущенно улыбаясь.       Возникшую идиллию нарушил телефонный звонок. Эйджи напрягся, отвел взгляд, меняясь в лице, но снимать трубку не планировал, даже не взглянул кто звонит. – Почему не ответишь? – Эш внимательно наблюдал за поведением японца, – Мы здесь уже больше двух месяцев, за это время ты ни разу ни с кем не разговаривал, я прав? Твоя семья наверняка волнуется. – Я знаю, что поступаю несправедливо по отношению к ним, но я сейчас не готов отвечать на их вопросы и объяснять куда пропал, – ответил Эйджи, ставя Эша в неловкое положение, но тут же добавил, – Только, пожалуйста, не воспринимай это на свой счет, ладно? Эш, я знаю это выражение лица! Обещай, что не будешь беспокоиться об этом. Я улажу вопросы со своей семьей чуть попозже.       Пытаясь перевести тему, Окумура предложил прогуляться с ним до магазина, который находился в соседнем здании, но Эш был к этому не готов. Вместо этого он вызвался приготовить ужин. Не то, чтобы бандит хорошо готовил, но что-нибудь простое состряпать мог. Эйджи согласился, одеваясь в уличную одежду и покидая квартиру со словами о том, чтобы блондин не сжег кухню. Без японца в квартире стало пусто и Эш постарался заглушить эту пустоту включенным для фона телевизором. Первый попавшийся канал показывал какое-то дурацкое реалити-шоу. Эш внимательно вслушивался в диалоги, пытаясь понять смысл, и планировал спросить у Эйджи значение некоторых слов, параллельно нарезая овощи, когда его накрыл внезапный приступ паники.       Линкс отложил нож, подошел к окну и пытался выровнять дыхание, вдыхая свежий воздух улицы, на которой так давно не был. Пытался взять под контроль мысли, замедлить сердцебиение, но ничего не получалось. Случайная мимолетная мысль о том, что Эйджи нет рядом, заставила самоконтроль рухнуть. Паника накрыла с головой, заставляя дрожать руки, задыхаться и ощущать непреодолимое желание бежать. Бежать и не останавливаться, пока легкие не разорвет от нагрузки и недостатка кислорода, а ноги не подкосятся, как у загнанного скакуна. Не в силах трезво думать и противостоять этим мыслям, Эш вылетел из квартиры. Ноги с непривычки горели огнем, когда он бежал вниз по лестнице, преодолевая пролет за пролетом, пока не наткнулся на дверь, распахивая ее и вываливаясь на улицу, споткнувшись о порог. Низкое вечернее солнце, клонящееся к горизонту, выглядывало из-за крыш домов и слепило глаза после темноты подъезда.       Паника накрыла окончательно, Эш перестал понимать что происходит, где он находится и как управлять своим телом. Единственное, что он мог – бежать. Бежал, не разбирая дороги, лишь отскакивая от прохожих, чьи лица казались смазанными серыми пятнами, пока не наткнулся на идущего с пакетами Эйджи среди этой безликой толпы. Чтобы не налететь на него, Эш шарахнулся в сторону. Мир был размытым, он не различал ничего, кроме знакомого лица. Крик Окумуры донесся с опозданием и последним, что видел блондин, было то, как словно в замедленной съемке из пальцев Эйджи выскользнули пакеты с продуктами, после чего из горящих огнем легких вышибло остатки кислорода. Эш не понял, что произошло, но японец никогда не забудет как в этом безумном приступе паники бандит шагнул под машину.       Мир перестал вращаться и время остановилось. Эш сполз по капоту на асфальт, окружаемый толпой зевак, в которой его паника только усиливалась. Из машины, бампер которой был помят, а по лобовому стеклу поползла трещина, выскочил водитель, чье лицо было белее мела. Он что-то очень быстро говорил на японском, Эш лишь перепуганно смотрел на него затуманенным взглядом, не понимая ни слова. Ноги Эйджи словно приросли к земле и ему потребовалось несколько секунд, чтобы найти в себе силы их оторвать и броситься пробиваться сквозь толпу.       Линкс перестал ощущать что-либо, кроме окружившей его толпы, сужающей круг все сильнее. Ему казалось, что к нему тянутся чужие руки, миллионы чужих рук, готовых облапать, огладить каждый миллиметр кожи, сжать горло, не давая сделать вдох, разорвать на сотни маленьких частей. С каждой секундой это становилось все более невыносимым, пока Эйджи наконец не пробрался к нему, прижимая к себе и заслоняя от всего мира. Эш только и мог жаться к теплой груди, задыхаясь и давясь воздухом, застревающем в горле, пока не приехала скорая, вызванная кем-то из очевидцев.       Каких-то серьезных повреждений у Линкса не выявили, поэтому, заклеив пластырем ссадину на брови, его отпустили домой. Эйджи не стал говорить врачам про панические атаки, планируя поговорить с Эшем и предложить обратиться за помощью чуть позже, когда он придет в себя. Уже дома Окумура понял, что его трясет сильнее блондина. Наружу рвалась сдерживаемая истерика, с которой японец боролся изо всех сил. Проверив кухню на предмет включенных бытовых приборов, Эйджи пытался хоть немного успокоиться. – Да не сжег я твою кухню, – попытался пошутить Линкс с натянутой улыбкой. – Ты меня доведешь такими темпами, – надломленным голосом произнес японец. – Я не хотел, – Эш виновато отвел взгляд. – Я знаю, прости. Что ты будешь на ужин? – спросил Эйджи, хоть и был уверен, что блондин откажется. – Я попозже поем, – ответил Линкс без четкого отказа, но оба понимали, что сегодня он точно не будет есть.       Эйджи тоже пропустил ужин. На него навалилась такая усталость, что он лег сразу после того, как разобрал продукты, мгновенно засыпая, но просыпался несколько раз за ночь, обнаруживая блондина неспящим. Эш либо просто сидел рядом, погруженный в свои мысли, либо смотрел в окно, по привычке прижимаясь спиной к стене и осторожно выглядывая на улицу. К утру его начало клонить в сон, но ложиться он не планировал. Эш тихо пробрался на кухню, открыл холодильник и долго смотрел на имеющиеся продукты, пытаясь придумать что из них можно приготовить. Идей не было, готовка не являлась его сильной стороной, поэтому блондин просто решил пожарить сосиски с яичницей. Ему бы больше пришелся по душе бекон, но Эйджи старался питаться здоровой пищей. То, что в его холодильнике обнаружились даже сосиски, было вообще удивительно. Эш вспомнил, что Окумура кормил его супами и кашами, в голову закралась мысль, что себе он покупал сосиски для экономии средств и времени на готовку, на которую попросту не оставалось ни физических, ни моральных сил. За время, что Линкс был в депрессии, японец тоже изрядно похудел и осунулся. Блондин не стал развивать эту мысль. И так слишком неподъемное чувство вины, и так слишком тяжело видеть усталость в оленьих глазах.       Стараясь отвлечься, Эш приступил к готовке. Пожарил сосиски, разбил яйца на уже горячую сковородку, даже попытался выложить это на тарелку если не красиво, то хотя бы не бесформенной кучей. На одной из тарелок растекся желток и Эш забрал эту порцию себе, оставив для Эйджи более аккуратный вариант. Окумура был крайне удивлен завтраку в постель, ожидая подобного от блондина, пожалуй, в последнюю очередь. Смутившись подобной заботе, в проявлении которой подобным образом Эш был крайне сдержан, привыкнув демонстрировать свои чувства по-другому, Эйджи попробовал кусочек, ловя на себе ожидающий оценку взгляд зеленых глаз. – Очень вкусно, спасибо тебе, Эш, не знал, что ты так здорово готовишь, – вынес свой вердикт японец. – Яичницу сложно приготовить невкусно, – отмахнулся блондин, но ему было приятно услышать это. – И все же у тебя получилось отлично, теперь ты будешь готовить завтрак, – улыбнулся Эйджи. – Только если мы купим бекон, – ответил улыбкой Эш. – Не терпится вернуться к своей любимой вредной еде? – рассмеялся брюнет. – Мысли читаешь, – усмехнулся бандит, отправляя в рот кусочек сосиски.       Стараясь порадовать Эйджи, Эш предложил выйти прогуляться. На самом деле он не был уверен, что ему действительно это нужно, но хотелось видеть улыбку на родном лице как можно чаще. Линкс чувствовал вину за то, что заставил брюнета пройти через этот кошмар и буквально вытягивать его с того света. Эш все еще не смог до конца смириться с тем, что остался жив и что отнимает нормальную жизнь у Эйджи, ночами ему хотелось выть и биться о стены, ненавидя себя, когда японец становился свидетелем подобных моментов. Поэтому днем он брал себя в руки и старался сделать все возможное, чтобы Окумура был счастлив. – Эш, если ты это делаешь только из-за меня, то, пожалуйста, не надо, – Эйджи с недоверием отнесся к предложению погулять, еще не отойдя от вчерашнего инцидента. – Я бы попробовал, – настаивал Линкс.       Эйджи поменял ему пластырь, скрывающий ссадину на брови после ДТП, и взял обещание, что при малейшем дискомфорте они сразу же вернутся обратно. Эш согласился и желание воспользоваться этим возникло у него буквально перед выходом из подъезда. Руки задолжали, уверенность покидала с каждой секундой. Эш не был готов оказаться в толпе среди незнакомых людей. Он сделал глубокий вдох, стараясь унять нарастающую тревожность, поймав на себе обеспокоенный взгляд Окумуры. Ему захотелось взять его за руку, но блондин не знал как на это отреагирует общество, привлекать лишнее внимание не хотелось.       Эйджи мягко притянул его к себе, зарываясь пальцами в волосы и невесомо целуя в висок, и мягко потянул за собой вверх по лестнице, предлагая попробовать чуть позже. Эш был безмерно благодарен ему за это. Выйти из подъезда у него получилось с третьей такой попытки, он неуверенно стоял и смотрел по сторонам. Окумура крепко сжимал его руку, словно боялся, что блондин бросится бежать. Они выбрали время, когда на улице почти нет людей и Эш в безлюдном месте чувствовал себя лучше, но недостаточно уверенно, чтобы уйти далеко. Линкс будто впервые видел деревья, машины, рекламные щиты, пестрящие надписями, которые он не мог прочитать. Япония кардинально отличалась от Нью-Йорка и к этому нужно было привыкнуть.       Эшу потребовалась неделя, чтобы с помощью титанических усилий обойти дом по кругу. Эйджи хвалил его и, казалось, искренне радовался любым успехам. Они шли вперед крошечными шагами, иногда топтались на месте, иногда их отшвыривало назад. Несколько дней Эш вообще не мог выйти из дома после того, как на улице на него случайно налетел куда-то спешащий парнишка. В тот момент он замер на месте, пытаясь как-то проанализировать клубок чувств, вспыхнувших в груди с неистовой силой и прожигающих ее, Эйджи же не стал ждать, пока это произойдет и быстрым шагом повел блондина домой. До конца того дня Эш не проронил ни слова, молча закутавшись в одеяло. Через несколько дней Окумура нашел в себе силы и решился на предложение обратиться к психологу. Эш ожидаемо ответил резким отказом, но вечером заставил себя пройти чуть дальше. Это была самая долгая их прогулка в Японии длительностью почти 15 минут.       Еще через неделю они дошли до сквера, разместившись под деревом на расстеленной куртке. Эш чуть подрагивал, но держал себя в руках, позволяя прижаться к Эйджи и искать успокоение в его тепле. Они стали приходить сюда чаще. Иногда Линкс не выдерживал и с диким ужасом в глазах, подобно напуганному животному, срывался бежать так быстро, что Окумура нагонял его лишь у подъезда. Эйджи выучил, что после приступов нужно брать тайм-аут на пару дней, даже если блондин упрямо ломится на улицу на следующий день. Эш продолжал замыкаться, если что-то шло не так, больше молчал и пропускал прием пищи. В один из таких молчаливых дождливых дней Эйджи вернулся из магазина, относя промокший плащ стекать в ванну. Его ожидаемо никто не встретил и брюнет сам пошел в спальню, пару секунд наблюдая за коконом одеяла на кровати. Японец не видел лица блондина, но был уверен, что тот не спит. – Эй, смотри что у меня для тебя есть, – сказал Эйджи, едва пошуршав бумажным пакетом.       Выждав паузу, Эш высунулся из своего кокона. Зеленые глаза сияли и он радовался, подобно ребенку, разворачивая пакет с фастфудом и уплетая его за обе щеки. В такие моменты, полные уюта и беззаботности, Эйджи был искренне счастлив. Он хотел верить, что в Линксе оживал тот самый маленький мальчик, который недополучил в свое время глупых, но приятных мелочей, и что такие моменты хотя бы ненадолго дают ему возможность вернуться в детство, которое было украдено.       Несколько дождливых дней сменились солнцем и резким потеплением, отзываясь неистовой головной болью Эйджи как раз в тот момент, когда дома закончилось обезболивающее. Неожиданно для себя Эш вызвался сходить в аптеку, хотя не решался ходить в торговые залы даже вместе с японцем, выходя на улицу исключительно в безлюдные места под открытым небом и в компании брюнета. Аптека находилась в соседнем здании, поход туда занял бы несколько минут, но Окумура не знал чем это закончится. Он обещал, что ему скоро станет полегче, но легче не становилось, голова раскалывалась и гудела, отвечая простреливающей болью на каждый громкий звук.       Эш настоял на своем. Окумуре не нравилась эта затея, но у него не было сил спорить. Японец попросил позвонить и висеть на телефоне всю дорогу. Линкс согласился. Улыбнувшись, он вышел из квартиры, держа телефон у уха. Они оба молчали, Эйджи лишь слышал в трубке чужое дыхание и звук шагов по лестнице. При выходе из подъезда Эш немного помялся, но вышел на улицу раньше, чем японец успел произнести его имя. Осмотревшись по сторонам, Линкс направился к соседнему зданию, продолжая опасливо озираться. И правда как дикий зверь. Эйджи попросил его поднять глаза на их окно и махнул оттуда рукой, улыбнувшись. Эш помахал в ответ и это придало ему уверенности. Он почувствовал, что Окумура рядом, смотрит на него из окна, фактически они идут вместе, как множество раз до этого, значит не о чем волноваться.       Зайдя внутрь, Эш замер на пороге. В нос ударил запах медикаментов, вызывая неприятные ассоциации, перемешивал воспоминания, поднимая со дна этого кипящего котла память о больницах. В помещении было очень душно, по крайней мере так казалось, словно присутствующие там люди вдохнули весь воздух и теперь стены сужались, подобно сдувающемуся воздушному шарику. Эш прижался спиной к двери, слыша в трубке обеспокоенный голос Эйджи, за который цеплялся, как за спасительную соломинку, что не утонуть в пучине паники. Он так и стоял в дверях, пытаясь выровнять дыхание, пока выходящие люди не попросили его отойти. Эш нашел в себе силы подойти на ватных ногах к свободной кассе, попросив обезболивающее, но фармацевт, очевидно, очень плохо владел английским. Линкс понятия не имел как сказать это на японском, поэтому поставил звонок на громкую связь, чтобы Эйджи сам объяснил какие лекарства ему нужны. Расплатившись, блондин вылетел на улицу, не в силах надышаться свежим воздухом, и, не сводя глаз с окна, из которого смотрел Окумура, бросился домой.       Через несколько дней они решились проехать пару автобусных остановок до центрального парка, выбрав время, когда в транспорте и на улице минимум народу. Эш изучил карту города, но ему все равно тяжело ориентироваться без свободного владения языком, хоть большинство указателей и дублируются на английском. В парке действительно почти не оказалось людей, только дети резвились на детских площадках, но Эша они не напрягали, от них не исходило угрозы. Эйджи повел его к вагончикам с уличной едой, рассказывая какие-то глупые истории, от которых становилось тепло. Это была их самая долгая, дальняя и болтливая прогулка. Все постепенно возвращалось на круги своя, но у Эша сохранялись проблемы с нахождением в людным местах, особенно общественном транспорте. Несколько раз Эйджи приходилось буквально вытаскивать его на улицу на ближайшей остановке, когда в бесконечной давке блондин был на грани срыва.       Им часто приходилось бродить по городу из-за этого, пытаясь понять где они вышли и как добраться домой. Иногда подолгу шли пешком, иногда заходили в различные забегаловки. В такие моменты Эйджи понимал, что на самом деле совершенно не знает город, в котором вырос. Когда они в очередной раз сидели в небольшой уютной кафешке, пережидая дождь, Окумура смотрел карту в телефоне и думал, как будет удобнее доехать домой, параллельно ляпнув о предложении пойти к психологу, и тут же осекся. Он сказал это не подумав, само вырвалось. Эйджи предлагал обратиться за помощью несколько раз, но получал отказ. Резкий, грубый, когда с криками, когда со слезами. Японец уже открыл было рот, чтобы извиниться, видя как дрожащие от холода и следов панической атаки пальцы, согреваемые кофе, сжали стаканчик, едва не сминая его. – Ладно, – неожиданно ответил Эш, – Но пойдем вместе. Не говори мне, что для тебя все это прошло бесследно. – Как тебе будет угодно, – просиял Эйджи. – И еще, – блондин стал еще серьезнее, – Ответь на звонок.       Эйджи опустил глаза на телефон, который уже несколько недель не снимался с беззвучного режима. Не выдержав на себе пронзительный зеленоглазый взгляд, брюнет дрожащей рукой провел по экрану, отвечая на вызов. Звонила мать, которая была так рада услышать наконец голос сына, что вся гневная тирада, репетируемая столько времени, вдруг стерлась из головы. Эйджи извинялся, смаргивал слезы и обещал объяснить все позже, ковыряя ногтем край столика от нервов. Звонок не продлился долго, но оставил после себя чувство упавшей с плеч горы. – Мама зовет в гости. Нас вдвоем. Поедем? Не в ближайшие дни, чуть попозже, когда ты будешь готов, – предложил Эйджи. – Чуть попозже, – согласился Линкс, – Пойдем домой. Дождь закончился.