***
1940 год. Англия. Северный Лондон. Цоканье каблуков, громким эхом отлетающее от деревянных половиц, означало только одно — настало время отбоя. Вот-вот миссис Смит должна была, вначале легко, почти не касаясь, постучать в дверь, а после уверенно зайти, строго рассмотрев каждую девочку в комнате. На её левой руке всегда гордо располагались небольшие золотые часики, которые, как она рассказывала, ей подарил муж на 10-ю годовщину свадьбы. — На часах ровно девять вечера, а это означает, что через пятнадцать минут я выключаю свет. Те, кто находится не в своих кроватях, быстро располагайтесь по местам. Жду пять секунд и начинаю вечернее чтение. Фразы этой худощавой женщины очень редко отличались друг от друга. Не смотря на то, что миссис Смит была любимой воспитательницей абсолютно всех в приюте, она держала хватку и оставалась достаточно холодной, как бы показывая, что может дать отпор. — Давайте только не «Золушку», ненавижу её, — произнесла кудряшка-Джорджина и нахмурилась до такой степени, будто вот-вот лопнет. — И не «Спящую красавицу»! — пискляво подхватила Джанетта. Девочки начали по очереди называть их самые нелюбимые сказки, по итогу превратив тишину в балаган. Я уже представляла, как миссис Смит с громким скрипом оттаскивает едва ли живой стул на середину, после чего начинает тарабанить пальцами по поручню, ожидая, когда все успокоятся. Собственно, это женщина и сделала. — Сегодня будет особенная сказка, я её расскажу вам один раз, но, поверьте, всё, сказанное мной, окажется правдой, — отчеканила она, поправив очки, слезшие на кончик носа. Присутствующие, в том числе и я, заинтересованно охнули, в ожидании «особенной сказки». Буквально за одну минуту все успокоились, покорно разлёгшись по кроватям. Миссис Смит цокнула языком, после чего что-то пробормотала себе под нос, и, качнувшись пару раз на скрипучем стуле, начала свой рассказ: — Бог создал два вида человеческих существ: нас и наших надзирателей, слуг небесных. Однако, и слуги были порочны, питались они кровью человеческой и энергией, вместо обычной еды. Но в тоже время создавали баланс в мире, именно они руководили началом и концом войн, упадком страны и образованием империи, потому что имели большую связь с создателем. Но не все из этих существ были добросовестны. Возжелали некоторые из них большей власти, являться не только тайным, но и явным правительством и был их предводителем, главный кровопийца — Владислав. Они грабили людей, убивали и создавали полную неразбериху. И хоть остальные слуги небесные пытались им противостоять, порочных было большинство. Так, главный из «светлых», а так прозвали честолюбивых, Ксандр, прибег к помощи создателя и тот отправил на землю девушку — прекрасную Серафину, избранную, обладающую внутренним светом, что был способен покарать непослушных «темных». Но собственных сил девушке не хватало, поэтому она объединилась с Ксандром, соединив их сердца друг с другом. И прошёлся огромный луч света по миру и отделил «тёмных» от людей, одарив их проклятьем ночи. Теперь они могли ступать на землю только тогда, когда скроются последние лучи солнца, а чтобы зайти в чужое жилище, должны были спросить разрешения у хозяина. Таким образом, сильно ослабив «темных», Ксандр выиграл время и отправился на поиски фей, которые могли наложить заклинание: оно отделило бы мир «темных» от остального. Шёл так Ксандр девять дней и десять ночей, и отыскал он фею — Тиану, которая исполнила его желание, взамен выдав ему медный перстень с синим камнем внутри. Сказала тогда Тиана, что пока камень горит в перстне — будет магия действовать, но как он погаснет, сразу заклинание и рассеется. И так, оберегая перстень, продолжил править Ксандр под руку с Серафиной. — Миссис Смит замолчала, закончив историю громким хлопком по собственной руке, скорее всего, на неё села какая-то букашка. — И что это за Серафина? — завороженно спросила Элли. — Что с ней случилось? — Она продолжила поддерживать порядок в людском мире рука в руку с королем света. Они полюбили друг друга также быстро, как настал конец воителю тьмы. — А у них были дети? Они долго жили? — не унимались девочки. Конечно, всех поразила новая сказка. Хоть она и была короткой и даже немного устрашающей, но никогда ещё в нашем сиротском доме не рассказывали ничего более интересного. — Безусловно, были, — с неожиданным восхищением отозвалась женщина. — И скажу вам больше, вполне возможно, что когда-нибудь вы повстречаете их потомков, — миссис Смит прокашлялась. — Так, барышни, вы видели время?! А ну закрывать глаза и спать, завтра подъем строго в семь утра. Она подскочила со стула и, выключив мерцающую лампочку, висящую в самом центре комнаты, незамедлительно вышла, оставляя нас наедине со своими мыслями. Через два дня началась война. Англии ничего не угрожало, но владелец приюта всё равно переехал с семьей в Вену, перестав финансировать в сиротский дом. Все девочки оказались на улице. Кажется, больше всех повезло Джанетте, которую приютила овдовевшая женщина. Я пыталась отыскать миссис Смит, однако с каждым днём надежда угасала все больше и больше. Позже я узнала, что она умерла. Но сказка воспитательницы навсегда осталась в моей голове. Она дала мне надежду на то, что когда-нибудь свет опять победит тьму.***
Наше время. Польша. Винецбург. Переезжать в самый центр города, в квартиру на первом этаже — наихудшая мамина идея. Даже ночью машины непрекращающимся потоком гнали по ровной дороге, не давая выспаться человеку с очень чутким сном. А таким человеком являлась именно я. — Знаешь, раньше я думала, что самое ужасное — жизнь за городом, так вот, мам, ты мне доказала обратное, — пробурчала я, с недовольным лицом перемешивая хлопья в тарелке. — Тай, дорогая, я же не виновата, что твой отец нашёл себе новую женщину, и нам пришлось в спешке переезжать. Я уже связалась с Данисой, мы решаем этот вопрос. — мама мне подмигнула, на что я скривила самую негодующую гримасу, которую только могла. Дело в том, что мы переехали сюда уже как три месяца назад. Почти каждый день Иренка, а именно так звали маму, говорила мне о том, что связалась с нашим агентом по недвижимости. Но я почти уверена, что никому она не звонила, потому что её саму все устраивает. И нет, она не плохая мать, просто в вопросах комфорта всегда была достаточно эгоистичной. Ей легче снять мне отдельную квартиру, чем переезжать самой. Можно посчитать, что я слишком требовательна, ведь далеко не каждый может позволить себе просторную квартиру в самом центре. Но моя мама является очень успешной журналисткой, когда-то, по ее словам, у неё даже было собственное шоу, которое пришлось закрыть из-за достаточно низких рейтингов. Поэтому мое негодование можно легко обосновать: из множества доступных вариантов, она выбрала самый неудобный для меня. — Ты же помнишь, что сегодня у вас в школе будет тест? — совсем незаинтересованно спросила мама, параллельно печатая какое-то сообщение в телефоне. Под «тестом» Иренка имела ввиду годовую аттестацию по истории. Пожалуй, за него я совсем не переживала. Я с самого детства любила смотреть документальные фильмы или всякие передачи о теориях заговора. Так уж вышло, что и школьная история мне показалась достаточно интересной, что удивительно, ведь к остальным предметам, наверное, помимо литературы, я не проявляла никакого интереса. — Не переживайте, госпожа Ясецкая, я не подведу Вас и сдам всё на высший балл, — иронично пролепетала я, рефлекторно взглянув на ручные часы. Спустя десять минут за мной должна была заехать лучшая подруга, являющаяся единственным человеком, спасающим меня от безумства. — Это хорошо, миледи, — подыграла мне мама, на секунду даже взглянув на меня своими большущими голубыми глазами. В детстве я сильно расстраивалась из-за того, что не получила, помимо бледной кожи и относительно пухлых губ от мамы совершенно ничего. Она являлась поистине красивой женщиной. Её длинные черные волосы всегда блестели и выглядели так, словно она сделала кератин; глаза цвета голубой лазури, обрамлённые густыми ресницами, а нос даже без намёка на горбинку, с узкой переносицей, что немного расширялась в конце, делая его слегка курносым; у неё была тонкая длинная шея и узкие плечи, красиво гармонирующие с широкими бедрами. У мамы небольшие тонкие уши, на одном из которых находилось сразу три прокола: она говорила, что это ошибки её «бурной» молодости. Я ей, безусловно, не верила, ведь молодость у моей матери и не заканчивалась, она словно осталась в двадцатилетнем возрасте, и даже я на её фоне порой рассуждала более взросло. Собственно, Иренка и выглядела не старше двадцати пяти, хоть ей было далеко за тридцать. Наконец, закончив поедать хлопья, я молниеносно встала с высокого стула, и, быстро управившись с мытьем тарелки, поторопилась в прихожую. Не успела потянуться к излюбленному бледно-розовому пальто, как вновь услышала звонкий голос матери. — Тай, чуть не забыла, сегодня никаких прогулок после занятий, мы едем к родственникам в обед. — К каким ещё таким родственникам и к чему такая спешка? — с подозрением спросила я, параллельно всё-таки решая разобраться с завязыванием шнурков на кроссовках. — М-м-м… — промычала мама, что означало на ее специальном языке: «Отстань и повинуйся». Я нахмурилась, но решила, что сегодня уже достаточно возмущалась, так что данную «реплику» пропущу мимо ушей. Потом всё равно найду причину, чтобы никуда не ехать, например, под предлогом, что плохо себя чувствую. Наконец, полностью застегнув пальто, я глянула на себя в зеркало. И увиденное меня вполне удовлетворило: прямые волосы до конца рёбер холодного блондинистого цвета; миндалевидные ярко-зелёные глаза, обрамлённые длинющими ресницами, правда, здесь без внушительного слоя туши не обошлось; тонкий вздернутый нос с россыпью веснушек и губы, намазанные темно-розовой помадой и напоследок, брендовым блеском, который мне посчастливилось урвать по гигантской скидке. Что сказать, лицо выглядело вполне ничего, учитывая тот факт, что мои мешки под глазами без консилера достигли уже глубины марианской впадины, а губы, на самом-то деле, растерзаны мною же до крови — плохая привычка, появившаяся в лет девять. Телефон, который я умудрилась положить в излюбленную чёрную сумочку, весело зазвонил, оповещая, что Александра будет ждать меня не более четырёх минут, так что мне следовало срочно выходить из дома, чтобы избежать необратимых последствий. Ещё раз осмотрев себя с ног до головы, я схватила ключи с тумбы и прокричав что-то вроде: «Мама, я тебя люблю», выбежала из квартиры. На парковке, как и ожидалось, уже стояла новенькая белая «Тойота», которую Алексе подарили на её восемнадцатилетие. — А можно было ещё дольше? — возмущённо спросила она, а после рассмеялась и поцеловала меня в щёку. Таким образом мы каждый раз здоровались. Я широко улыбнулась, отметив про себя, что подруга выглядит сегодня ещё лучше, чем обычно. А это означало только одно: они в очередной раз расстались с Феликсом. Ох, как же я ненавидела этого идиота. Мало того, что он был ростом ниже меня, а я, между прочим, около метра семьдесят три, так ещё и вечно запрещал Александре, буквально всё, начиная от длинных ногтей, заканчивая прогулками со мной, не более раза в неделю, ведь с ним ей проводить время, конечно, куда полезнее. — И что он опять натворил? — спросила, после минутной тишины. Дело в том, что Сандра сдавала назад и я знала, что в такие моменты ее беспокоить не стоило. Александра, одной рукой держась за руль, а другой поправляя длинные каштановые волосы, с легкими кудрями на кончиках, нервно закусила губу, видимо, совершенно позабыв, что накрасила их тёмной матовой помадой. — Не поверишь, но в этот раз действительно веский повод, Тай! Этот козел мне изменил с какой-то мелкой потаскушкой на летних каникулах. Я, поперхнувшись водой, которая, как всегда нашла своё место в кармане двери машины, в голове пыталась вспомнить какое сегодня число. Уже стукнуло восьмое ноября, так почему речь шла о лете? Брать её слова всерьёз сразу не решилась. Сандра обожала преувеличивать и раздувать из мухи слона, так что для неё и совместное селфи Феликса с другой девушкой могло сойти за измену. — То что он козел — я знала с самого начала, как увидела его хитрющие голубые глазки. Однако, почему ты узнала о его интрижке только сейчас? — Пф-ф, — выдохнула подруга и на секунду перевела взгляд широченных янтарных глаз на меня, — Ну, он вчера мне сказал о том, что какая-то Инесса с девичьей закрытой школы, с которой он познакомился во время августовской подработки забеременела от него и отказалась сделать аборт, поэтому теперь, кажется, у него будет ребёнок. Он, конечно, уверял, что не хочет разрывать со мной отношения и этот секс для него ничего не значил, он будет воспитывать ребёнка и все такое, но не состоять в никаких отношениях с этой девушкой. Безусловно, по его мнению, мы со всем справимся, но я все равно послала его на все четыре стороны, — Александра замолчала, а я услышала, как у неё дрожал голос; она едва сдерживала слёзы. — Теперь уже навсегда. Я хотела ответить, но не успела, потому что телефон вновь завибрировал, начиная воспроизводить раздражающую мелодию. Взглянув на экран, широко улыбнулась. — Да, бабуль, как твои дела? — радостно спросила, уже предвкушая, как услышу добрый, слегка грубоватый голос моей бабушки — Элизабет. Той самой, которая воспитывала меня почти все детство, той самой, которая рассказала мне историю про, как бы щас их назвали, вампиров, из-за которой я не могла спать ночами, мечтая познакомиться с храбрым Ксандром и нежной Серафиной. Воспоминания о седой, стриженной под каре старушке, с едва ли видными морщинами на загорелом лице, всегда мне грели душу. Бабуля была мне самым родным и дорогим человеком на земле. Наставницей и родственной душой. На другом конце мне начали кратко отвечать на заданные вопросы, а после бабушка-Лиззи резко замолчала, будто бы подбирая более нужные слова. — Милая, зная тебя, более чем уверена, что ты наверняка не хочешь, но тебе нужно поехать сегодня с мамой, — слегка приказным тоном сказала бабуля, сохраняя при этом теплоту в голосе. — Это очень важно для меня и прежде всего для тебя самой. — Неужели ты тоже там будешь? Ты, наконец, прилетела из Лондона? — радостно спросила я, чувствуя, как собственные упругие щёки начали болеть от широкой улыбки. Александра даже хихикнула, краем глаза, наблюдая за тем, с каким удовольствием я слушаю собеседницу. — Алло, бабуль? — переспросила я, так и не услышав ответа. Послышались быстрые гудки. Связь оборвалась, но перезвонив во второй раз, трубку уже никто не взял. Я не придала этому значения, посчитав, что бабушка-Лиззи всегда плохо разбиралась в технологиях и порой забывала даже как разблокировать свой мобильник, не говоря уже о звонке. — Кажется, сегодня мы не сможем пойти в кофейню «У Джесси», чтобы я тебе во всех подробностях рассказала, почему Феликс полный придурок? — слегка расстроенно произнесла Александра, после растягивая губы в улыбке. Я даже удивилась тому, что она так хорошо держится. На её месте, я бы забила на всё и смотрела какую-нибудь мелодраму, заедая собственное горе. — Перенесём это на завтра, а сегодня будет день без Феликса Финчера! — под мой торжественный возглас мы заехали на школьную стоянку. Вокруг всё было как всегда: подростки, одетые в самые разные наряды, начиная от строгих брючных костюмов, заканчивая кожаными мини-юбками ядреного зелёного цвета; машины разнящихся классов, четко разграничивая слои материального общества на «не совсем» и «богатеньких детишек»; строгий учитель математики, в очередной раз отчитывающий кого-то за курение. В общем, за выходные совершенно ничего не изменилось. Я вышла из машины, с трепетом думая о предстоявшей встрече с бабушкой. Мне было очень интересно, почему она вдруг решила прилететь спустя пять лет и кто эти «загадочные» родственники, из-за которых Лиззи решилась на этот шаг. В голову полезли воспоминания о нашей последней встрече. О её дорогих духах, бессменно пахнущих чем-то цветочным; уже потрескавшихся от старости губах на моем виске, которые оставили красноватый след помады, как бы напоминающий об уезде; добрых ярко-зелёных глазах, всегда сощуренных от частой улыбки. Я предвкушала ощутить это всё вновь, как только её увижу. Но перед этим, конечно, стоило написать тот самый тест, о котором так гордо заявила собственной матери. Мы с Александрой зашли внутрь и оказались в привычном, все ещё неуютном просторном школьном коридоре. В нём стояло эхо тысячи голосов, разносящихся с различных сторон. — Никакого Феликса Финчера, — напомнила подруге, а после взяла её за руку, таким образом оказывая эдакий жест поддержки. Александра крепко сжала мою ладонь в своей, вновь показав на слегка пухлых щеках милые ямочки. Мы уверенно зашагали в сторону кабинета истории, который располагался в самом конце коридора второго этажа. Почти дойдя до лестницы, Лекса, до этого рассказывающая мне о каком-то новом фильме рейтинга «18+», на который мы просто были обязаны попасть, вдруг спохватилась, резко остановливаясь: — Вот чёрт, Тай, я совсем забыла, что мне нужно помочь преподавателю информатики на вебинаре по электронным таблицам для младших классов, — она, увидев мое хмурое лицо, смешивающее в себе эмоции недоумения и осуждения, тут же поторопилась объясниться. — Мне пообещали поставить за это автоматом четвёрку с половиной по тесту. — Так бы сразу и сказала, — активно закивала. Несмотря на то, что я обожала гуманитарные науки, Александра являлась заядлым технарём, не воспринимающим в школе совершенно ничего кроме чисел и буквенных уравнений. Мы на прощание чмокнулись в обе щёки и договорились встретиться сразу же после занятия на территории буфета. Не успела я пойти дальше и нескольких метров, как стремительно упёрлась кому-то в грудь. — Ну надо же, совсем не ожидал тебя так быстро отыщу, — послышался грубый мужской голос откуда-то сверху. Я задрала голову и увидела пред собой совершенно незнакомого бледнолицего парня, имеющего очень острые черты лица, русые волосы, завивающиеся на концах и карие, почти чёрные, суженные, как у кота, глубокие глаза, обрамлённые густыми ресницами. Словив себя на мысли, что его взгляд показался мне страшно знакомым, я призадумалась, но всё же, не увидев в нём хоть намёка на давнего друга, лишь неуверенно мотнула головой. — А должен был ожидать? — слегка растерянно ответила, одновременно подмечая, что мой собеседник являлся широкоплечим и не ниже метра 90, поэтому совсем неудивительно, что такая миниатюрная, по сравнению с ним девушка, случайно в него врезалась. — Не-а, — вдруг грубо ответил незнакомец, избегая зрительного контакта, — Видимо, обознался… Извини. Не прошло и минуты, как я уже провожала взглядом его спину. И, всё-таки, сегодня был действительно необычный день. То бабушка позвонила, то непонятный парень, который, очевидно являлся слишком взрослым для старшеклассника, но недостаточно, чтобы являться преподавателем. Слегка встрепенувшись, попыталась отогнать от себя ненужные мысли и вновь двинулась в сторону нужного мне кабинета.***
Хоть я и не сомневалась в успешном написании проверочной, моя голова решила иначе и сильно разболелась. Потерянным взглядом я зацепила Александру, которая мило разговаривала с очень хорошо, к великому сожалению, известным мне человеком. Её оппонентом приходился никто иной, как мой бывший — Рафал или просто Раф. Мы познакомились прошлой весной: Раф достаточно нахально ко мне подкатил в кафе, в котором мы с Лексой часто обедали, а я повелась на смазливое личико и до невозможности обворожительную улыбку. Вскоре к этим двум пунктам добавилось и отличное чувство юмора, присыпанное стружкой харизмы. Однако, встречаться нам было суждено недолго — всего пять месяцев, но это произошло совсем не по моему желанию. В конце августа Рафал пропал, перестал отвечать на сообщения и звонки, просто испарился, при этом продолжая выкладывать в социальных сетях различные фотографии, по которым было видно, что он никуда не уезжал, а просто начал меня игнорировать. Я тяжело перенесла данное расставание, ведь он был моим первым парнем, за исключением Януша Мицкевича в четвёртом классе — с ним мы максимум ходили вместе на обед и изредка держались за руки. — Чего замерла? Подходи к нам! — помахала мне Александра, а я мысленно её прокляла тысячу раз. Хотя винить её было не в чем — я оказалась слишком гордая, чтобы признать, что какой-то там старшеклассник меня так жестоко бросил, попросту воспользовавшись, поэтому и соврала Алексе, что мы разошлись мирно, оставшись друзьями. Так что, видимо, по мнению девушки, некомфортно должно было быть только Рафу. Да и Александру легко можно причислить к заядлым оптимистам, которые считали, что всё в этом мире легко поправимо, стоит только заговорить. — Привет… — отстранённо ответила я, всячески стараясь избегать зрительного контакта. — И тебе здравствуй, — в излюбленной, словно насмехающейся манере произнёс Рафал, — Как поживает моя Ти? Так называл меня только он и поэтому от быстрого «Ти» меня всю сжало. Мысли неосознанно начали возвращаться в «страдальческий» сентябрь, так его прозвала, ведь почти каждый день в первом месяце осени, я занималась самыми изощрёнными видами самобичевания, пытаясь оправдать или понять поступок Рафала. Не сдержавшись, я посмотрела на его лицо. Он ничуть не изменился. Все такие же иссиня чёрные волосы, со слегка отросшей челкой, которая закрывала его лоб; бледное, почти серое лицо; впалые скулы; густые ровные брови и самое ужасное для меня — темные глаза, заглядывающие прямо в душу. Раф никогда не боялся смотреть оппоненту прямо в радужку, словно пронзая насквозь. Наверное, это меня в нем и зацепило. Неожиданно в голову полез незнакомец из коридора и до меня наконец дошло — у них были совершенно одинаковые глаза и колкий взгляд. Подтверждение не заставило себя долго ждать. В нашу небольшую компанию заявился ещё один человек. Тот самый парень. — Думаю, тебя не должно волновать то, как я себя чувствую, — взяв себя в руки, ответила, параллельно поглядывая на незнакомца. — Раф, оставь в покое свою бывшую подружку, — строго сказал он, легонько ударяя Рафала по плечу. Тот драматично охнул и попятился назад. — Не за тем пришли. — Как скажешь, занудный старший брат. — усмехнулся он, а следом рассмеялась и Александра. Я, конечно, была безумно рада, что моя подруга чувствовала себя гораздо лучше, чем утром, но сама ситуация заставляла поёжиться. Мало того, что Рафал решил объявиться посреди учебного года, так ещё и старший брат, о котором он мне за пять месяцев даже и слова не вымолвил, а они выглядели так, будто достаточно близки. «Брат-незнакомец», видимо, заметил мое замешательство, поэтому, слегка улыбнувшись, мягко произнёс: — Сандра, кажется, ты говорила, что должна забежать в кабинет истории, попросить автомат за помощь на вебинаре? Девушка сразу же сменилась в лице, а после обернулась ко мне, делая руками жест извинения. — Чёрт, и правда ведь! Тай, я скоро вернусь, жди или ждите меня здесь. Она резко развернулась и быстрыми шагами начала удаляться, не позволяя мне вставить и слова. Я удивилась тому, что Александра, которой только скажи что-то сделать, сразу обычно становилась в позу, так ринулась из-за одного замечания какого-то, хоть и красивого, но все ещё незнакомого парня. Я озадаченно на него посмотрела, после слегка приподнимая левую бровь, таким образом показывая, что требую ответов. — Просто хотелось поговорить с тобой наедине, Ти, — объяснил всё Раф, широко улыбаясь. — Думаю, ты удивлена, но этот бугай, стоящий около меня — мой брат. Так что, будь добра, познакомься. Незнакомец как-то хмуро на него зыркнул и, слегка помявшись, всё-таки протянул руку в мою сторону. — Кристиан, — сухо и монотонно произнёс он. От его любезности с Сандрой не осталось и следа. Прямо как со случаем на лестнице. — Таисса, — ответила я, слегка призадумавшись так ли важно мне представляться, ведь было совершенно очевидно, что мое имя ему уже известно. Голова, решив, что именно этого мне не хватало, начала ещё сильнее болеть, пульсацией отдавая в области висков. Я неосознанно схватилась за лоб, пытаясь хоть немного успокоить боль холодными руками. — Выглядишь болезненно. — обеспокоено произнёс Раф, подходя ближе. Я сразу же отшатнулась, словно увидела призрака и широко распахнула глаза, направляя их в сторону Рафала. Тот лишь поднял руки, показывая, что ничего делать не собирается и вернулся на свою изначальную позицию. — Так чего вы оба хотите? — достаточно спокойно спросила я, однако, пыталась передать в этой фразе всю свою неприязнь и нежелание с ними общаться. Неожиданно почувствовала сильное рвение поднять до этого опущенную голову вверх. Сделав это, сразу же устремилась взглядом в Кристиана. — Какого чёрта… — пробормотала я, чувствуя, как усилилась головная боль, а тело словно перестало слушаться, не желая отворачиваться вовсе. Кристиан слегка усмехнулся, а после подошёл ближе и схватил меня за шею, не разрывая зрительного контакта. Этого не хватило, чтобы почувствовать удушье, но хватило, чтобы я испуганно пискнула, а мое сердце забилось с огромной скоростью. — Ты ни в коем случае не должна сегодня никуда ехать, — грубо сказал он, продолжая пронзать меня тёмными глазами, которые в моменте будто заискрились, меняясь в цвете. Меня всю затрясло, а время замедлилось, громкие голоса учеников неожиданно исчезли. Будто бы в столовой остались только мы втроём. — Какого ты делаешь?! — прошипела я, наконец сумев совладать сама с собой и отталкивая его, как можно дальше. Повседневный гомон вернулся вновь, и кто-то даже прошёл сзади меня, случайно задевая сумкой. Я переводила взгляд то на Рафала, то на Кристиана. Раф слегка озадаченно нахмурил брови, а его брат продолжал смотреть на меня, но всё-таки уже не столь пристально, скорее проницательно, он будто меня изучал. Его глаза снова стали чёрными, наводя на мысль о том, что у меня таки поехала крыша. — И откуда ты знаешь, что я должна куда-то ехать сегодня? Не получив ответа, пропустила лёгкий смешок, после чего громко выдохнула и произнесла: — Так, не знаю какого хрена тут творится, но я не собираюсь слушать нахального брата своего бывшего. И держитесь от меня подальше! Я, в стиле главных стерв из сериалов про подростков, развернулась, напоследок поправив волосы и устремилась к выходу, совсем забывая, что должна дождаться Александру. — Не едь туда, Ти, ради меня… — услышала вдогонку, после чего за мной закрылась дверь. Не заметив, как вышла во двор, я уселась на ближайшую лавочку, чтобы перевести дух. Мысли в голове никак не хотели складываться во что-то одно, хаотично перенося меня от одной к другой. «Бабушка хочет, чтобы я ехала, а бывший и его грозный старший брат, которые непонятно откуда узнали, что я должна вообще куда-то ехать — нет.», — начала разговаривать сама с собой в голове, — «тут выбор очевидно склоняется в сторону того, чтобы поехать…». Однако, непонятное чувство тревоги меня не покидало. Почему вообще так важна какая-то поездка к родственникам? Да мама постоянно меня заставляла с ней ехать, то к двоюродной тётке, живущей в другом конце страны, то к не более известному мне дедушке Августу, кажется, четвероюродному. Так чем эта поездка отличалась от других? Ну кроме того, что, судя по всему, бабуля тоже там будет. Взглянув на часы, я увидела, что близилось время второго урока. На ненавистную математику идти не хотелось. Не долго думая, я решила вернуться домой и попробовать поспать, беря во внимание ужасную головную боль. «Вот ближе к обеду и решу…» — умозаключила я, уже рыская в телефоне в поиске номера такси.