Обречённая: Наследие

      Вначале была непроглядная тьма, однако, вскоре в самом конце начал видеться свет, который стремительно разрезал тёмные просторы своим величием. Пред глазами появилась огромная поляна красных маков. Они были настолько красивы, что я не выдержала и потянулась за одним рукой, но тут же её одернула — мак обернулся чёрной розой, обвившей, словно змея, ладонь шипами. Ядовитый стебель впивался в кожу всё сильнее. Из руки начала сочиться алая кровь, каплями падая на такого же оттенка цветы. Почувствовав, как шипы продолжали вонзаться всё дальше и дальше, я закричала. Резко распахнув глаза, первое, что я увидела перед собой было обеспокоенное лицо матери. Я выдохнула, осознав, что на самом деле находилась в собственной комнате и единственные цветы, которые здесь были — голубые гипсофилы на подоконнике. Это сновидение я видела не единожды. Впервые мне снились розы, когда я гостила у бабушки на летних каникулах в тринадцать лет и с тех пор, где-то раз в несколько месяцев, этот кошмар являлся ко мне. — Всё в порядке, просто плохой сон, — пробурчала я, не давая Иренке вымолвить и слова. Та лишь развела руками и отошла от меня, попутно оглядываясь вокруг. — Совсем непохоже на комнату девочки-подростка, — задумчиво произнесла она. — Кажется, должно быть чуточку грязнее. Я неожиданно поняла, что мама действительно впервые находилась в моей комнате после нашего переезда. Мы с ней виделись только за завтраком, а в остальное время обычно не пересекались, иногда я даже не знала о том, что она тоже находится дома. Наши отношения были далеки от гармонии и понимания, ещё с моего раннего детства: мама словно очерчивала между нами линию, не позволяя слишком близко к ней подойти. Раньше мне казалось, что дорогу к ней преграждал папа, но теперь понимала, что женщина и сама не торопилась сближаться. Иренка определенно любила меня, возможно, даже больше, чем что-либо, но так и не осознала в полной мере, что включало в себя слово «материнство». Однако, подметила она верно. Я была заядлым перфекционистом и не позволяла ни единой пылинке оказаться на мебели, не говоря уже о фантиках или пустой кружке из-под чая. Полагаю, этому поспособствовал мой отец, который в детстве часто ругал меня за не мытую тарелку или случайно оставшуюся крошку на губах. — Может, это означает, что мне пора жить отдельно? — сказала, попутно сладко зевнув: хоть сон был и тревожным, от этого нежеланным он не стал. И тут резко меня озарило — я смогла заснуть! Причём днём, в самый час-пик, когда звук мотора машин особо сильный, и даже плотно закрытые окна никак не улучшали ситуации. Если так подумать, я даже и не помнила, как оказалась на кровати или разулась. Последним моим воспоминанием был мягкий салон такси, в который я быстро запрыгнула, только завидев жёлтую компактную машину. Конечно, у меня сегодня сильно болела голова, особенно во время разговора с Роспондами, а именно такой была фамилия Рафа, отчего я смело и предположила, что и у Кристиана точно такая же. Но, всё-таки, обычно я даже сильной мигренью не могла избавиться от звука проезжающих машин. — Хм… — лицо мамы выглядело так, будто она и правда задумалась. Нет, я была уверена, что она задумалась. — Заманчиво, но не дождёшься, — всё-таки умозаключила Иренка, а после подошла ко мне поближе и мягко похлопала по плечу. — И вообще, вставай и пой, мы уже пять минут как должны были выехать! Я промычала что-то нечленораздельное, и затем, сумев пересилить себя, устало потянулась. Почему-то желания пререкаться с матерью не появилось, а это означало только одно — выбрано решение ехать. Взяв себя в руки, подошла к зеркалу и начала быстро приводить в порядок уже знатно испортившийся макияж. В сознании всплыла мысль о том, что я так и не объяснилась перед Александрой. Должно быть, она была просто в бешенстве, когда не застала меня в буфете. «Чёрт, я ведь даже телефон не проверила», — подумала и, быстро припудрив лицо, подбежала к кровати. На экране сразу же высветились уведомления из мессенджера, переходящие от «Куда ты подевалась?» до «Знаешь что, иди-ка ты нахрен с такими поворотами событий». Мысленно я уже представила то, как Алекса нахмурила свои тонкие темные брови, сузила большущие ореховые глаза до неузнаваемости и поджала слегка асимметричные пухлые губы. О да, она безусловно находилась в бешенстве! Решая не медлить, я быстро записала девушке голосовое сообщение, в котором кратко пересказала наш диалог с Рафалом и Кристианом, а после о том, как не заметила, что заснула. Закончив распинаться на быстром: «Люблю», я закинула телефон в карман бежевой кожаной юбки и вышла из комнаты. — Как раз собиралась тебя позвать, — улыбнулась мама, успевшая надеть длинный глянцевый плащ красного цвета. Всегда хотела тоже его примерить, но Иренка мне строго-настрого запретила. В целом, мама являлась заядлым шопоголиком и к своим вещам относилась по-собственнически. Иногда мне казалось, что она скорее сдаст меня в детский дом, чем позволит поносить какую-то из её пар каблуков. Я лишь усмехнулась и, быстро одевшись и разобравшись с обувью, поторопилась за мамой, которая вышла за пределы дома.

***

Наше время. Польша. Винецбург.       В кожаном салоне как всегда стоял сладкий запах маминых духов. Она любила пшикаться ими с ног до головы, оставляя цветочный запах абсолютно повсюду. И это была одна из немногих вещей, которую я переняла у матери. Я просто обожала парфюмерию и иногда могла даже нанести на себя сразу несколько ароматов. — Так к кому мы едем? — не унималась я. Неведение, особенно, когда какой-то поездке предают сразу несколько людей огромное значение, чертовски раздражало. — К отцу и его давним друзьям, — как-то слишком резко произнесла мама. Только сейчас я заметила, что она нервничала, непривычно для неё постукивая пальцами по рулю автомобиля. — С каких пор «давние друзья» — родственники? — недоуменно спросила. Ответ меня очень удивил. Во-первых, мама после того, как отец ушёл к другой женщине, даже имя его не произносила, не говоря о визите. Во-вторых, мы ехали в противоположную нашему дому сторону города. И, наконец, в третьих, почему бабуля-Лиззи решила приехать навестить моего папу, если они поссорились, кажется, ещё тогда, когда меня и в помине не было? Именно из-за этого, кстати говоря, к бабушке меня всегда возила мама, хотя по сути и не являлась ей никем по родству. — Какая проницательная, может, пойдёшь по маминым стопам и тоже журналисткой станешь! — улыбнулась Иренка, на секунду переводя взгляд с дороги на меня. — Просто я утром слегка оговорилась. Да и формально, родственники там тоже будут… В общем, мы едем по делу. — Какому такому «делу»? — с подозрением уточнила. — Бабушка и папа наконец помирились? У нас будет что-то типа сентиментального семейного ужина? — я пропустила смешок, но мама почему-то моей шутки не оценила, наоборот, как-то недовольно скривила губы и что-то себе пробормотала под нос, прежде чем ответить. — Элизабет… Она… — Иренка замолчала, словно не знала, какие подобрать слова. — В общем, узнаешь. Я недоуменно на неё посмотрела, чувствуя, как тревога окутывает меня с ног до головы, а сердце начинает биться чересчур быстро. Всё, что касалось бабушки, всегда волновало меня. Но всё же, она ведь мне звонила сегодня и сама просила приехать, так что, наверное, беспокоиться было не о чем. Сразу вспомнились слова Кристиана, похожие больше на угрозу, нежели наставление и его тёмно-карие глаза, смотрящие прямо в душу. Почему они так не хотели, чтобы я сегодня туда ехала? И ещё важнее, откуда Раф и Кристиан вообще про это знали? Тогда я была на взводе, поэтому не могла мыслить рационально, сейчас же мне думалось о том, что следовало остаться и получить ответы. — Почти приехали, — сказала мама, а вслед её слова подтвердил и навигатор, бездушным мужским голосом оповестивший о том, что до прибытия осталось всего два километра. Я начала смотреть в окно, удивляясь всему происходящему ещё сильнее. До этого, в основном просматривая ленту в телефоне, я и не заметила, что мы выехали за город, а тем более оказались в совершенно неизвестном мне месте. Через стекло виднелась небольшая лесополоса, очень резко заканчивающаяся и переходящая в уже ухоженную живую изгородь, в около трёх метров в длину. — Как всё по-старинному, — негодующе пробормотала мама, когда машина подъехала к высоким ветвистым воротам тёмного цвета, соединяющих между собой два длинных зелёных забора. — Современные постройки выглядят гораздо лучше. Я с ней отчасти была согласна, но всё-таки, в силу моей любви к сказкам и истории, готические постройки и средневековые замки тоже вызывали во мне определённые эмоции, что-то вроде внутреннего благоговения и ужаса. Ворота оказались автоматическими и сразу же открылись, давая нам проехать дальше. Я мысленно восхитилась масштабу территории. Нужно было проехать довольно много, чтобы хотя бы примерно рассмотреть дом вблизи. Сейчас же, виделся только сероватого оттенка громадный округлый особняк, состоящий, кажется, из четырёх этажей. Когда машина приблизилась к парковочной зоне, я заметила, что часть овальных окон в доме были огромнейшей высоты, а остальные, видимо, выделенные под комнаты, являлись обычными и более квадратными. Сам особняк украшали множественные скульптуры, совершенно хаотичные по порядку. Снизу виднелись готические гаргульи, сразу мне напомнившие об одним из самых любимых мультфильмах детства «Горбун из Нотр-Дама», и слегка жутковатые выбитые головы львов, агрессивно скалящиеся на смотрителя, а на более верхних этажах расположились девы, которых я, с такой высоты рассмотреть не смогла, но решила для себя, что это на библейский сюжет. Дорога, вымощенная плиткой, сопровождалась одиночными скамейками и уже полноценными скульптурами ангелов. Невольно засмотревшись на неоднозначную, но невероятно красивую картину, я и не заметила, как мама заглушила мотор машины. Дверь с моей стороны открылась и передо мной предстала милая девушка, выглядящая на лет пятнадцать от силы. У неё были невообразимо большие голубые глаза и смуглая кожа, красиво отливающая на закатном солнце. Она растянула тонкие губы в улыбке и подала мне руку. — Добро пожаловать в поместье Роспонд, госпожа Ясецкая, — вызволив собственную ладонь, она изящно поклонилась, словно делала это уже тысячи раз. — Меня зовут Василиса и я буду Вашим проводником на сегодня. Я, восхищённая таким королевским приёмом, хотела поблагодарить девушку, но вместо этого мой рот замер и стал похож на букву «О». — Р-Роспонд? — переспросила, отдалённо слыша, как мама переговаривалась с каким-то другим, по всей видимости, дворецким. — Всё верно, госпожа, — она кивнула, а после мотнула головой в сторону входа. — Извольте, я Вас провожу. Василиса сделала несколько плавных шагов вперед, и мне оставалось лишь пялиться в её белобрысый затылок, на котором красовалась аккуратная гулька. — Вы идёте? — спокойно спросила она, а я мысленно пыталась понять ход событий. Получается, мама меня привезла в дом Рафала, конечно, это могли быть и однофамильцы, но с учётом того, что оба брата пытались меня утром отговорить от поездки, особняк принадлежал именно им, либо, по крайней мере, их родственникам. «Так, это все понятно… Но откуда они знакомы с моим отцом и тем более с бабушкой?» — спросила сама себя, машинально передвигая ногами за Василисой. — Вам плохо? — слегка обеспокоено спросила она, останавливаясь. — Не поймите неправильно, просто я чувствую Ваше волнение. — Чувствуете? — задумчиво ответила я. — Нет, всё в порядке. — Не берите в голову, — произнесла она, по-видимому, отвечая на мой вопрос. Я ещё раз обратила свой взгляд на неё и убедилась в ангельской красоте девушки. Даже не смотря на смуглую кожу, все её черты лица были очень мягкими и будто бы окрылёнными, а белокурые, пепельные волосы создавали эстетический контраст. Особенную изюминку ей придавали едва закрученные на концах уши. Такие я видела только у Александры, и они всегда меня умиляли. — Странно, что ты работаешь здесь, тебе бы в моделинг подаваться, — перешла на неформальное общение я, посчитав, что у нас слишком маленькая разница в возрасте, чтобы так изощрённо говорить. И все же, я произнесла это искренне. Не беря во внимание достаточно низкий рост Василисы, она бы отлично смотрелась на глянцевых обложках. — Мне это не совсем интересно, — улыбнулась она, однако, было видно, что я её сильно смутила. Наконец, мы подошли к двухметровым дубовым дверям, на самом верху которых красовалась надпись: «Nomen est omen». — Что это значит? — поинтересовалась я, пытаясь таким образом отвлечься от тревоги. — Имя — знамение, это латинский, — пролепетала Василиса и, дождавшись маму с ее проводником, распахнула двери. Я хотела повторить свой вопрос, посчитав данную фразу какой-то бессмыслицей, но меня прервали: — Госпожа, неужели Вы не брали с собой никаких вещей? — слегка удивлённо спросил у меня мужчина, сопровождающий Иренку, заставляя меня невольно подумать о том, что он наверняка родственник Василисы — они были буквально одинаковыми, разве что ширина плеч и рост немного отличались. — Мы же на один вечер, — озадаченно произнесла я, после громко ахнув. Внутри дом выглядел ещё прекраснее, чем снаружи. Взгляд сразу направился на огромную хрустальную люстру, свисающую с четвёртого этажа. Яруса не были ничем отделены, кроме золотистых лестничных перил, украшенных различными цветами и широких ковровых дорожек, лежащих на коричневатых ступеньках. Повсюду были развешены разные картины. Я заметила и Ван Гога, и Да Винчи, даже польскому художнику Коссаку нашлось место. Под ногами пол был вымощен плиткой из белоснежного мрамора, слегка переливающего от яркого света свечей. В самом конце внушительного по размеру холла располагался высокий проход, обрамлённый выгравированной золотистой фразой, такой же, что и красовалась на входе. — Таисса! — не успела я пройти дальше, как ко мне подбежал отец. — Ты пришла, — без особого энтузиазма произнёс он. Виктор Ясецкий, или просто мой папа, выглядел совершенно не так, как месяц назад, при нашей последней встрече. Его и без того вечно уставший от работы взгляд узких зелёных глаз был безжизненным, щеки совсем пропали и на их месте образовались огромные впадины, слегка пухлые губы приобрели синеватый мёртвый оттенок, а кожа ничем не отличалась от цвета плитки на полу. Внутри вновь начал образовываться ком тревоги. Что-то здесь было не ладно и даже невероятно красивый дом не мог данное скрыть. — Привет. — я не решилась его обнять, а он, кажется, даже и не планировал. Такие отношения нас абсолютно устраивали. — Виктор, — высокомерно произнесла мама и рефлекторно, подхватила меня под руку. — Где остальные? — И тебе здравствуй, Иренка, — мне казалось, что между моими некогда счастливыми родителями вот-вот начнут летать молнии. Хотя, полагаю, настолько безрассудная женщина и, наоборот, чересчур собранный мужчина, не способны быть счастливы вместе. — В гостиной, позволь, я вас провожу. Я покосилась на Василису, которая, очевидно, мешкалась, не зная, что делать. — Может, мы можем чем-то помочь? — спохватился её коллега. — Спасибо, Флориан, но я думаю, что справлюсь. Если что-то понадобится, полагаю, вас двоих позовут. Отец махнул нам рукой и повёл в проход, находящийся в самом конце большого коридора. «С ума сойти, Рафал никогда мне не упоминал, что он из настолько богатой семьи. Если так подумать, наши свидания проходили или в кофейне «У Джесси» или изредка он выбирал другие заведения, но тоже с достаточно средним ценником», — подумалось мне, пока я рассматривала роспись на потолке. От чего-то эти мысли меня сильно расстроили. Я полностью открылась Рафу и иногда рассказывала даже то, чего не знала Лекса. Мне казалось, что я знала и его, но это оказалось ложью. Он мог мне сказать свой любимый цвет, книгу или фильм, но никогда не выдавал чего-то личного. Я же, по уши в него влюблённая, даже этого и не замечала. Совершенно случайно я обратила свой взгляд на подсвечники, свисающие со стен. — Как странно, огонь зелёный, — завороженно произнесла я, до этого видевшая подобное только на уроках химии. — Просто свечи со специальным составом, — сказала мама, по прежнему держащая меня под локоть. Дойдя до конца изумрудной ковровой дорожки, мы оказались в так называемой столовой, однако, на самом деле, по площади она превосходила даже некоторые однокомнатные квартиры. Эта комната не была исключением, и в самой середине находилась громоздкая люстра, только в этот раз украшенная какими-то камнями синего цвета. Снизу от неё расположился огромный стол из красного дерева, во главе которого с гордым видом восседал неизвестный мне мужчина, а с двух сторон от него и братья Роспонд. Чуть поодаль от них находились ещё двое человек — пепельноволосая женщина, одетая в строгий белый костюм и полный мужчина с длинными рыжими, почти красными волосами, уложенными в небрежный хвост. — А где бабушка? — удивлённо произнесла, не увидев человека, собственно, из-за которого на это всё и согласилась. Я почувствовала, как Иренка сжала мою руку так, что она начала противно пульсировать, отдавая в область локтевой кости. Отец лишь обвёл меня мрачным взглядом, присущим ему, но ничего так и не ответил. — О, Виктор, ты наконец привёл нам гостью, — противным писклявым голосом произнёс длинноволосый мужчина, протягивая в мою сторону руку, облаченную в красную перчатку. — Вернее, даже двух, — он слегка приподнял бровь, переводя взгляд своих маленьких карих глаз на маму. Неожиданно поднявшись, он, небрежно перебирая короткими ногами, оказался около меня, зачем-то прикладывая потную ладонь к моему лбу. Я инстинктивно отпрянула, брезгливо поморщив носом. — Ну же, милая, я не кусаюсь, всего-то хочу узнать тебя получше, — он криво усмехнулся, оголив свои желтые зубы. Раздался громкий удар по столу и мужчина закатил глаза, сильно краснея. Мне он напомнил в этот момент гнома, возможно, из-за его роста не выше метра шестидесяти или огромного живота и румяных пухлых щёк. Отчего-то, невзирая на достаточно мерзкие черты лица, в виде широкого носа картошкой, искривлённого в бок, мелких далеко расположенных и слегка косых глаз и непропорционально больших губ, он не казался мне противным, скорее, неуклюжим и крайне странным. — Розальд, прошу, достаточно подобных вольностей в моём доме, — произнёс мужчина, сидящий в главе стола так, будто хотел заморозить всех присутствующих в комнате. — И, Виктор, пожалуйста, усади уже наших гостей по местам. Оставим представления на потом. Мне казалось, что отец, если бы мог себе позволить, хотел его ударить, но вместо этого чуть ли не поклонился. Подхватывая за руку, он меня провёл к высокому деревянному стулу с золотой подкладкой, обрамлённой различными закорючками. — Не стоило ехать туда, где тебе не рады, — донёсся до меня низкий голос слева. Он принадлежал Кристиану, которому посчастливилось сидеть со мной по-соседству. В данной и без того королевской атмосфере, Кристиан, с его идеально ровной спиной, уложенными волосами и серьёзным, скупым на эмоции лицом, выглядел как истинный аристократ. Он не поворачивался на меня, продолжая смирно сидеть на месте и немного нервно цокать пальцем по стеклу наручных часов. Я сразу же захватила взглядом и его оголенное предплечье, на внутренней стороне которого красовались сразу две небольшое татуировки, одна из которых являлась необычным символом, а вторая — той самой надписью на латинском, встретившей меня на входе. — Судя по всему, не рад тут только ты, мистер, который любит хватать девушек за горло, — съязвила я. Кристиан на меня даже не посмотрел, лишь плотно сжал челюсть, тем самым, показывая собственное недовольство. «Вот напыщенный идиот». — подумала, все ещё находясь в полном недоумении от происходящего. — Говорили же — не надо, — шёпотом сказал Рафал, сидящий напротив меня, тем самым почти что повторяя реплику собственного брата. На его лице не было нахальной улыбки, которая, казалось, никогда не спадала с губ. Он явно из-за чего-то беспокоился. — Итак, — произнёс мужчина, направляя на меня цепкий взгляд впалых тёмных глаз. — Таисса, моё имя Войцех Роспонд, формально я являюсь сводным братом твоего отца, — эти слова заставили меня улыбнуться. Сводный брат? Ну уж нет, можно сразу внебрачный сын. — Понимаю, ты наверняка об этом не знала. Я достаточно занятой человек, поэтому до этого момента у меня не было времени с тобой познакомиться. Но это не могло быть правдой. Я знала о бабушке совершенно всё, она постоянно мне рассказывала разные истории: о детском доме, войне, даже неудачный брак не обошла стороной. Лиззи попросту не могла не рассказать о сыне, даже приёмном. Да и родители никогда ни о чём подобном не говорили. — Хорошо, дядя, — иронично произнесла я, забывая о том, что здесь находились еще несколько взрослых. — Так чего Вы от меня хотите? Такая официальная встреча, чтобы объявить об этом? Неужели бабушка действительно мне звонила только ради того, чтобы я узнала о каком-то Войцехе Роспонде? Это не могло уложиться у меня в голове. И почему тогда Рафал и Кристиан так не хотели, чтобы я об этом знала? Мы же всё равно не будем являться от этого кровными родственниками. — Мы собрались, чтобы прочесть завещание Элизабет, дорогая… — неожиданно сказала мама, сидящая с другой стороны от меня. Я широко распахнула глаза, не веря её словам. Нет, абсолютно невозможно, ведь я только сегодня говорила с бабушкой; слышала её такой живой и добрый голос. Ведь я приехала сюда ради неё. — Неправда, — тихо сказала я. — Ты просто лгунья. — Твоя бабушка умерла от сердечного приступа, Таисса, — холодно произнёс Войцех, без всякого сожаления продолжая пронизывать меня взглядом. — По правилам все, кто могут претендовать на наследство, должны присутствовать при прочтении завещания. — Да как Вы смеете подобное говорить?! — выкрикнула, резко поднимаясь на ноги. Меня кто-то ухватил под руку, кажется, Кристиан, но я сумела вывернуться, стремительными шагами поторопившись к выходу, совершенно не думая о том, что не знаю, куда идти. Меня начало сильно тошнить, а голова, так и не прошедшая с утра, вновь разболелась, пульсацией отдавая в виски. Казалось, что я вот-вот потеряю сознание. Ноги, ставшие ватными, данное подтвержали. Свернув куда-то за угол, зашла в самый тёмный коридор. В нём я позволила себе упасть на пол и заплакать. Слёзы катились сами по себе, не давая мне и секунды для передышки. Схватившись за собственные волосы, я рыдала, не веря произнесённым ими словами. — Я ведь разговаривала с ней сегодня… О-она сама хотела, чтобы я приехала. Так какого чёрта?! — прокричала сама себе, чувствуя, как начинаю задыхаться от безмолвной тишины в ответ. Мой крик раздался гулом по длинному коридору, но пустота, полностью окутывающая помещение, поглощала и меня, не позволяя вывернуться. Я будто так и не проснулась от дневного кошмара. Происходящее являлось каким-то бредом сумасшедшего, не иначе. Голова разболелась ещё сильнее, заставляя прижаться лицом к согнутым коленям. — Ну и зрелище, — произнёс высокий женский голос у меня над головой. Я рефлекторно подняла глаза, сумев узнать в силуэте ту самую пепельноволосую женщину, сидевшую рядом со странным неряхой. — Уходите, — промямлила я. Она в ответ лишь цыкнула и присела рядом со мной на корточки, видимо, чтобы не заляпать белоснежную одежду. В нос ударил сильный аромат специй и леса, как мне показалось, достаточно странный парфюм для женщины. — Я, вообще-то, уговорила никого за тобой не бежать и пообещала, что через десять минут мы прибудем на место, — её речь была монотонной и сдержанной, а голос, который показался до этого звонким, оказался достаточно тихим и расслабленным, словно она читала сказку перед сном. Я сощурилась из-за неожиданного света — она зажгла свечу ярко-зелёного цвета. — Решили поджечь мне волосы? — огрызнулась, поджав ноги сильнее. Бросив взгляд на лицо женщины, отчетливо её рассмотрела: смуглая, со слегка прищуренными голубыми глазами, немного приплюснутым маленьким ровным носом, большими, без выделенной арки купидона губами, обрамлёнными ядрено-красной помадой и острым подбородком. Она определено являлась невероятно красивой. — Нет, милочка, — произнесла она и, заправив длинную прядку вьющихся пепельных волос за ухо, вытащила небольшое зеркальце. — На, взгляни. В отражении на меня глядела девушка, с припухлыми от слез глазами, размазанной по всему лицу тушью и покрасневшим носом. Я выглядела отвратительно, даже жалко. — Я бы посмотрела на Вас, когда Вы потеряете кого-то очень важного, — произнесла, громко шмыгнув. Она лишь улыбнулась, скептично помотав головой. После чего окончательно уселась рядом со мной, видимо, наплевав на белый наряд. — Мне уже почти некого терять, — прошептала женщина. — А вот тебе есть кого и поэтому надо взять себя в руки. Не ради себя, так ради других. Я не могла с ней не согласиться, но вместо этого начала плакать вновь, все ещё не веря в то, что бабушка умерла. Я не видела её достаточно долго, но безграничная любовь и нежность к Элизабет никуда не делись, скорее всего, они не исчезнут никогда, но теперь, вместо трепета в сердце от любого момента, который был со старушкой, на душу лег тяжелейший груз. — Я ведь разговаривала с ней сегодня… Я приехала сюда, чтобы с повидаться… — сквозь всхлипы лепетала, ощущая, как худощавая женская рука легла мне на спину. Отчего-то отпрянуть совсем не хотелось, несмотря на то, что я видела её впервые. — Разговаривала? — задумчиво повторила за мной она. — В любом случае, сейчас просто успокойся. Поверь, в дальнейшем тебя ожидает ещё много трудностей. Даже слишком. Её грубые слова, скорее, похожие на приказ, нежели утешение, казались невероятно убедительными. Я без понятия, как это работало, однако, едва ощутимые поглаживания по спине обладали каким-то успокоительным эффектом, заставляющим переставать меня плакать. После её слов мы так и сидели в тишине какое-то время, возможно, несколько минут, а может, часы. В какой-то момент, даже голова, без умолку болевшая без день, стала чистой. Мысли, безграничным потоком укутывающие меня, куда-то развеялись, оставляя за собой белый лист. — Я знала Элизабет достаточно долго, — неожиданно сказала женщина, обводя пальцами мой позвоночник, — Она была страшно упрямой и той ещё стервой, вечно устраивала ссоры на ровном месте и пререкалась. Ох, ладно ещё со мной… И всё же, ради своей семьи она была готова на всё, особенно, ради тебя. Знала бы ты, как Элиза за тебя переживала. И чем пожертвовала. — Поверьте, знала, — прошептала я, наблюдая за тем, как красиво переливалась зелёным огнём свеча в конце коридора. — Я это говорю к тому, что ты просто обязана не подвести её, так что, прошу, оставь слёзы для похорон, — тонкие пальцы переместились с моей спины на руку, легонько её обхватив.— А сейчас, идём или Войцех станет ещё противнее, чем обычно. Она совсем немного меня потянула, а я, совершенно не сопротивляясь, встала на ноги, все удивляясь тому, как у меня, будучи на грани нервного срыва, удалось так быстро успокоиться от обычного поглаживания по спине. — Кто Вы вообще такая? — поинтересовалась я, еле перебирая ногами. — Я? — она тихонько хихикнула, — Ах, нас же не представили. Меня зовут Тиана. Тиана Альбрехт. От произнесённого имени по моей коже прошлись мурашки. Добрая фея Тиана всегда была моей любимой героиней из бабушкиной сказки. Мне казалось, что она являлась самым важным звеном, ведь без неё, у «светлых» не получилось бы заковать тьму на долгие годы. — Вы и впрямь, как фея, — сказала я, не подумав о том, что она вряд ли поймёт к чему это было. Однако, Тиана, наоборот, отчего-то повеселела, озарив меня широкой улыбкой. Я мысленно восхитилась тому, как в женщине могли сочетаться одновременно грубость и нежность. — Не получится, времени почти не осталось. Он поймёт, — услышала я папин голос, эхом разносящийся по коридору. — Вы сами виноваты, что не позволили нам забрать её раньше. Стоит попробовать, — кажется, данная реплика принадлежала Войцеху. Я уже навострила уши, пытаясь подслушать как можно больше, но Тиана, будто бы специально громко кашлянула, таким образом давая понять, что мы приближаемся. Голоса сразу же стихли, не позволяя мне разобраться в происходящем. «Кого они имеют ввиду… Неужели меня?» — рассуждала я, пытаясь припомнить, состояли ли мои родители когда-нибудь в какой-то секте, потому что иначе услышанное объяснить было невозможно. Когда мы вошли в столовую, первое, что я ощутила — приятное тепло, расходящееся по всему телу. Видимо, за время сидения на прохладном полу я изрядно замёрзла, сама того не замечая из-за нахлынувших эмоций. Тиана меня слегка подтолкнула к столу. Я немного растеряно села на место, успев взглядом охватить только чересчур растерянного Рафала. — И так, Таисса, надеюсь, твоим выходкам подошёл конец, — монотонно произнёс Войцех, смотря сквозь меня. — Я могу продолжить? Кротко кивнув, почувствовала волнение, до этого пропавшее вместе с печалью. Тут явно творилась какая-то неразбериха. Мужчина поднялся, гордо распрямив широкие плечи. Войцех, с его тонким крючковатым носом, выпирающим подбородком, острыми скулами и зализанными в идеальный пучок, только начинающими седеть чёрными волосами, словно сошел с картин девятнадцатого века. Определённого шарма ему предавал и элегантный чёрный костюм, с позолоченными пуговицами на пиджаке. Внимательнее его рассмотрев, я поняла, что и Кристиан и Рафал чем-то, помимо тёмных глаз, на него да похожи. Роспонд взял конверт, по-видимому, всё это время лежавший пред ним на столе, после чего, не теряя ни минуты, быстро его вскрыл, быстро проходясь глазами по тексту. Казалось, что увиденное его отнюдь не удивило. — Я, Элизабет Грант, завещаю поместье Роспонд, по праву принадлежащее мне с 1961 года, своей внучке, Таиссе Ясецкой, часть доли оставляя под распоряжение старшего сына, Войцеха Роспонда, при этом оставляя его владельцем до совершеннолетия Таиссы Ясецкой. Также, оставленное мною состояние, в размере около миллиона фунтов стерлингов, я отдаю Александру Драгомиру, таким образом, напоминая о его клятве любым способом сохранить жизнь моей внучке, — он закончил чтение, напоследок томно вздохнув. С каждым сказанным словом, мне становилось все хуже и хуже. Бабушка была владелицей этого огромного особняка, при этом ни разу мне его не упоминала, а теперь так просто мне его отдала! Ещё и всё своё состояние, по которому она, оказалась миллионершей, отдала непонятному Драгомиру, который пообещал от чего-то меня обезопасить. Только вот от чего? Выхлопных газов или, может быть, прокисшего молока из школьной столовой? Я уже хотела возмутиться, как почувствовала на собственной ладони горячую чужую. Она принадлежала Кристиану, продолжавшему смотреть куда-то в стену. Его лицо было невозмутимым, казалось, он и вовсе ничего никуда не клал. Я слегка задумалась на этот счёт, всё-таки, одернув руку. Он хотел показать этим жестом, что не стоит? Что нужно молчать? В любом случае, моей милости Кристиан не дождётся. Он на это раздраженно фыркнул, при этом оставаясь совершенно спокойным. — Войцех, друг мой, это всё понятно, хотя, признаться, я удивлён, что Александр заключил клятву… — начал Розальд, проглатывая слова так, что часть их становилась неразборчивой. — Он всегда действовал за нашими спинами! Всегда был на шаг впереди! — перебила его Тиана. — Плевать на него или на дом, где кольцо? Почему в завещании нет грёбанного перстня завесы?! Взглянув на Тиану, я была уверена, что увидела то, как цвет её глаз из ярко-голубых стал лиловым , спешно расползающимся по радужке. — Она про него ничего не написала и это единственное письмо, — произнёс отец, который всё это время сидел с другой стороны стола. — Вот ведь старая карга. Знала ведь, что нельзя было медлить! Я же говорила вам всем выкрасть его, пока не поздно! — не унималась она. Громко скрипнув стулом, Тиана сделала уверенный разворот на длинных шпильках и маленькими увесистыми шагами покинула гостиную. Слегка отодвинувшись от стола, я планировала рвануть за ней. Тиана определённо знала больше меня и, раз уж, она посмела назвать мою бабушку «каргой», наверняка и о Лиззи ей были известны куда большие подробности. «Возможно, на взводе она и проговорится» — подумала я, поглядывая на Войцеха, который объяснял какую-то чушь, очевидно, взволнованному не меньше Тианы Розальду. — Даже не думай об этом, — процедил сквозь зубы Кристиан, наконец, одарив меня самым злобным, который только имелся у него в арсенале, взглядом. Его рука оказалась на моем запястье и на этот раз, он схватился так сильно, что даже захотев, выбраться из «ловушки» я не могла. — Да отвали уже! — слишком громко крикнула, тем самым обращая на себя внимание всего зала. Густо краснея, я чуть не засмеялась, увидев, как Кристиан сомкнул брови к переносице и широко распахнул глаза. О да, он точно меня возненавидел после этого! — Кристиан, прошу, — спокойно произнёс Войцех, одной фразой заставляя блондина мгновенно отпустить меня. Я, разминая костяшку пальцами, враждебно уставилась на мужчину, который вполне был готов прожечь во мне дыру. — Не хотите объяснить мне, что здесь происходит? — наконец вымолвила я, смирившись с тем, что разговор с Тианой, похоже, мне не светит. Ох, была бы тут Лекса, она уже давно придумала нам план побега! — Тебе бы объяснили уже всё давным давно, если бы кто-то оставался на месте, а не играл в прятки не на своей территории, — прыснул ядом Кристиан, сидящий с самой кислой миной, которая могла только быть. — Прекращай, Кристиан, напомню, что ты и сам многого не знаешь, — вновь попросил его Войцех. — К сожалению, благодаря твоей бабушке, тебя не вводили в курс дела слишком долго, — обратился он ко мне. — Возможно, всё, что тебе предстоит сейчас услышать покажется полной несусветицей. Я фыркнула, думая о том, что и без новой информации, всё, что сегодня произошло выглядело, как полный бред. — Ты хорошо ознакомлена со сказкой про вампиров и добрую фею, не так ли? — спросил он и, завидев моей кивок, продолжил. — Так вот, дело в том, что это не сказка, а правда. Вампиры действительно существуют, правда, мы не совсем так называемся, однако… В целом, то, что тебе рассказывала Элизабет неправильная версия, но для облегчения, пойми, что почти все здесь присутствующие — не люди. Я молча переводила взгляд то на Рафала, то на маму с папой, даже Розальда не забыла. Абсолютно все сидели с более чем серьёзными лицами, никак не раскрывая шутки. Не выдержав, я громко рассмеялась, попутно вставая со своего места. — Нет, дядюшка, — вновь с иронией выделила я. — Вы несёте полную ахинею! Ещё скажите, что моя бабушка была злой ведьмой из Белоснежки! — я продолжила смеяться, практически складываясь пополам. — Тай, прекращай… — обеспокоено произнёс Раф, до этого никак не участвующий в разговоре. — Это всё не шутки, Ти. Я на него посмотрела, широко распахнув глаза, что далось мне с огромным трудом, учитывая, что до этого, подвергшаяся воздействию слез тушь, слиплась комками. — Ну да, а я избранная Серафина! — не унимаясь, всё продолжала смеяться. В какой-то момент мой смех перешёл в истерику. Действовавшая до этого «волшебная» рука Тианы потеряла свою силу, заставляя меня вновь расплакаться. Я смеялась, а слёзы все лились и лились по щекам. Абсолютно все люди, окружающие меня, сошли с ума! Даже мама, которая отвергала всякого Бога, неожиданно поверила в сказку о свете и тьме. — Дорогая… — услышала я отцовский голос над моим ухом. Я подняла голову, размыто наблюдая за тем, как папа нежно, почти невесомо целует меня в висок. Он никогда меня не целовал, даже я была совсем маленькой, даже, когда я упала с велосипеда и сломала руку в двух местах. Виктор всегда оставался равнодушным ко мне, но поцеловал сейчас. Я хотела его оттолкнуть… Отчего-то ослабела, чувствуя, как вот-вот потеряю сознание. Ещё мгновение и я упала на что-то мягкое. Резко нахлынувшая головная боль вновь заставила меня сильно зажмуриться. — Что Вы с ней сделали?! — послышался звонкий голос Рафала, перед тем, как меня окутала тьма.