Обречённая: Наследие

      Польша. Винецбург. 1957 год.       Будучи неопытной молодой девушкой, я по пятам ходила за Александром, опасливо оглядываясь вокруг. Прошло всего девять лет с того момента, как в Париже мне впервые удалось повстречаться с энергетическими вампирами. И около четырех с того, когда я начала полноценно работать на Драгомира. Он любил меня брать на деловые встречи и помпезные вечеринки. Мне это безумно нравилось, ведь таким образом чувствовала себя невероятно особенной, единственной в своём роде. Иногда казалось, что Александр сам данное понимал, поэтому и делал, пытаясь ещё больше загнать меня в пучину фантазий. Однако, признаться, на сегодняшний суд я напросилась. Он долго отнекивался, вторя о том, насколько знаменательным обещало быть представление. Я не знала подробностей. Честно говоря, Александр редко позволял мне во что-либо вникать, говоря лишь загадками. Но неожиданное любопытство, пробудившееся во мне, так и просилось вырваться наружу. В верховные министерства моя нога ещё не ступала. Только слышала пару раз о том, что эти здания — главная гордость светлых, ведь подобной архитектуры по всему миру больше можно и не найти. Поэтому взглянуть, хоть сквозь сильный прищур, показалось чем-то абсолютно восхитительным. — Сегодня будет достаточно шумно… Если к тебе кто-нибудь попытается подойти — проигнорируй, — Александр подхватил меня под руку и зашёл внутрь просторного готического холла. Я покорно затопала по мраморной плитке, идя чуть позади Драгомира, одетого в белоснежный смокинг. Повсюду горели изумрудные лампы, словно подобранные под пайетки моего зелёного платья в пол с выделенной зоной декольте. И, даже не взирая на красоту собственного одеяния, среди проходящих мимо невероятно изящных вампиров, я выглядела не лучше, чем мешок картошки на ромашковом поле. Всякий раз, когда Александр позволял мне оказаться в «их» обществе, я чувствовала себя совершенно чужой. Нищей сиротке не было места в подобном окружении. И всё же, продолжала надеяться, что когда-нибудь стану не менее изящной и буду носить такую же именитую фамилию. По этой причине я вцепилась за Драгомира изначально, закрывая глаза на его тёмную личность. Спустя год, а может, всего недели, проведенные с ним бок о бок, уже не представляла жизни без него. Мы зашли в лифт вместе с несколькими другими светлыми. Они сразу же поздоровались, почти что поклонились моему спутнику, в очередной раз подтверждая его влияние. Я видела по их взглядам, что они искренне недоумевали, почему Александр за собой повсюду таскает людскую девчонку. Это являлось тайной и для меня. Оставались только догадки о том, каковы его помысли на самом деле. Все пять лет мы провели в странствиях: он искал некий перстень в каждом уголке Европы. А потом почему-то перестал, вернулся в Бухарест. Я думала, что Александр скрыл от меня находку, но его заметно унылое лицо и плохое настроение, говорили о ином исходе. — Зайдя в зал суда, нужно поклониться всем присяжным. И только затем идти на место с твоим именем, — проговорил он, слегка сжимая моё плечо. — И, Лиззи, избегай репортеров на входе. Нам лишнее внимание ни к чему. Александр хотел меня одарить объятиями на прощание: он оказался выбранным одним из присяжных. Вот только, не успел: совершенно неожиданно получил хлесткую пощечину от налетевшей на него белокурой дамы. Она была высокой и грациозной. Худощавой, но в тоже время фигуристой и выглядела не старше тридцати пяти, хоть разъяренный взгляд светлых глаз и выдавал некую старческую мудрость. — Как ты посмел?! Подай апелляцию немедленно, Александр! — пригрозила пальцем она, а её лицо исказилось в гневе. Эта женщина не была похожа на энергетических вампиров, которых я встречала до этого. Александр рассказывал мне о существовании ведьм и фей, и что-то подсказывало, что одна из них находилась передо мной. — Не так встречают давних знакомых, Тиана, — Драгомир нахально оскалился, показывая ровный ряд зубов. — И я без понятия, о чём ты. — Не блефуй, — она выдохнула, заводя за ухо выбившуюся из колоска прядь. — Никто не мог кроме тебя. — Я всего лишь вёл одно из множества преступлений, госпожа Альбрехт. Кто же посмеет врать перед судом? А теперь, прошу меня простить, время не ждёт. Александр осторожно мне кивнул, после чего поклонился Тиане и поторопился пройти дальше, однако, женщина не намеревалась его отпускать. Она ухватилась за ладонь Драгомира, крикнув отчаянное: «Постой!». От её голоса мне стало не по себе. В нём сквозили огромная боль и сочащееся отовсюду безрассудство. На первый взгляд Тиана показалась мне до невозможности собранной и гордой женщиной, не знающей, каково это — умолять других о пощаде. Наверняка этот разговор казался ей последней надеждой выбраться из всепоглощающего сумрака. — А-а-лександр… — с дрожью в голосе, промямлила она, — ты же не сделаешь этого, да? Ещё не поздно всё исправить. — Она мешает моей цели, дорогая Тиана, — улыбка исчезла с его лица. Драгомир напрягся, несвойственно для него перевёл взгляд серых глаз на пол. — Сейчас лучшим для тебя решением будет побежать к Рафаэлу и молить о помиловании. Присяжные прислушаются к нему. Александр выдернул руку и, поправив скатавшийся рукав пиджака, прошёл чуть дальше. Почти что скрывшись за толпой, он резко замешкался, в мгновенье оказываясь вновь около Тианы. — И не забывай, королева, это всё происходит только по твоей вине. Ты — создатель геноцида. Он зашептал это ей в самое ухо, отчего я едва ли услышала заветные слова. А затем растворился в прохожих, вынуждая меня провожать взглядом его быстро удаляющуюся фигуру. Я перевела взгляд на Тиану, резко стушевавшуюся и взирающую куда-то в пустоту. — Ты же человек, да? — хоть и прозвучало как вопрос, она знала это совершенно точно. — Беги, пока не поздно. Пока он полностью не сожрал твой разум. — Пусть уж лучше сожрёт, чем я вернусь туда, откуда он меня забрал. Следом за Драгомиром, я ушла, уверенная в том, что страдать бок о бок с ним в любом случае куда более привлекательная перспектива, чем умереть в нищете. Когда он злился, по телу и впрямь проходила неприятная, предостерегающая дрожь. Но Александр ни разу не направлял собственную агрессию на меня. Где-то в мыслях, которые отгоняла прочь, я и впрямь понимала, что он возился со мной не просто так. Однако, отчаянно молилась о том, что день истины не настанет никогда. Подойдя к нужному проходу, я слегка оторопела, не решаясь перешагнуть порог. Даже сквозь плотно закрытые двери оттуда доносились шум и гомон множества голосов. Сотни, может, тысячи, я не знала. Казалось, что судить будут кого-то невероятно известного и важного для их мира. Это одновременно пугало и восторгало. Ведь я, обычная сиротка, еле пережившая голодное детство, наконец достигла таких высот, что достойна находиться на подобных мероприятиях. Почти все девочки, делившие со мной пыльную комнату, в которой не имелось ничего кроме узких кроватей и парочки картин, умерли или сводили концы с концами. В лучшем случае, вышли замуж за мужчин удовлетворительного уровня достатка. — Дальше по коридору и налево, мадам, — шепнул мне на ухо знакомый голос. — Поль! — обрадовалась я, оборачиваясь к молодому юноше. — Поможешь мне? А то тут целый лабиринт… Поль Дюбуа стал мне настоящим другом за прошедшие годы. По началу меня искренне смущал тот факт, что он то являлся моим ровесником, то стариком, а иногда, вовсе женщиной средних лет. Со временем, я привыкла и даже немного забавлялась от того, насколько хорошо он отыгрывал любую роль. Месье Дюбуа повсюду следовал за Александром, а значит, и за мной. Частенько, когда Драгомир отсутствовал, он оставался следить за мной, так мы и сблизились. — Только для этого я здесь и нахожусь, — он растянул пухлые губы в полуулыбке и протянул мне руку. Идти пришлось не долго. Мы почти сразу зашли в громоздкое помещение с высокими потолками. Я слегка зажмурилась, позволяя глазам привыкнуть к ярким огням, освещающим пространство. Трибуны окружали комнату со всех сторон, отделяясь друг от друга по цвету стульев и факелов: красный, белый, зеленый, синий. Снизу по периферии расположились восемь кресел, двое на каждый цвет. А в самом центре, в полном одиночестве находилась деревянная скамья, как я предположила, предназначенная для подсудимого. Стены, в прочем, оказались сделаны из камня и сочетались со всеми трибунами: вставки малахита — к зеленым; гранит — синим; мрамор — белым и небольшие вкрапления рубина — красным. Чуть не забыв про наставление Александра, я почти прошла мимо, как Поль остановил меня и склонил голову. Повторив следом за ним, растерянно оглядела присяжных, переговаривающихся между собой и не обращающих на меня никакого внимания. Только Александр, сидящий на «зеленой» стороне кротко кивнул, вновь отводя взгляд. — Тебе туда, — Поль кивнул в сторону зеленого цвета. — Будешь сидеть вместе со светлыми. — А ты? — Мне к присяжным, — Поль слегка улыбнулся и тыкнул пальцем на единственное пустующее кресло. — На всех стульях есть таблички с именами, не запутаешься. Рекомендую внимательно осмотреть самый верхний ряд, Александр наверняка посадил тебя рядом с высшими. Наспех кивнув, я побежала, пытаясь как можно быстрее подойти к самой дальней трибуне, ведь судя по заполненности зала, заседание должно было скоро начаться. Почти приблизившись к небольшой лестнице, ограждающей сиденья от основного пространства, на меня налетели журналисты, тычущие фотоаппаратами прямо в лицо. — Скажите, Вы — Элизабет Грант? Правда, что господин Драгомир подобрал Вас с улицы? — Вы действительно обычный человек? — Чувствуете ли Вы опасность, находясь в подобных местах? — Почему Александр Драгомир выбрал именно Вас? Вопросы доносились отовсюду, однако я не теряла ориентир и шла прямиком к цели, расталкивая назойливых журналюг. Такое внимание к моей совсем непримечательной персоне до невозможности льстило, поэтому в определенной степени ситуацией я наслаждалась. Преодолев резкий порыв остановиться и дать интервью, принялась подниматься по лестнице, обходя нижние ряды. Табличка, гласившая: «Элизабет Грант» и правда оказалась на самом верху сбоку, рядом с понурым тёмноволосым мужчиной. — Не думал, что Александр посмеет посадить человека рядом с высшими, — шепнул он мне. — Как видите, я всё-таки тут сижу, — необдуманно съязвила в ответ: такое поведение могло иметь определенные последствия. — Ваша правда, — к моему удивлению, мужчина не оскорбился, наоборот, в определенной мере расслабился, позволив взгляду пройтись по моему лицу. — А Вы совсем юная. Ещё не успели пожить, а уже прыгаете в жерло вулкана. — То, что у меня было, жизнью не назвать. На светских мероприятиях никто не смел и слова плохого в мою сторону произнести, но как только я оказалась вдали от Александра, предостережения посыпались отовсюду. Что фея, что высший светлый говорили это беззлобно, скорее, с определенной долей заботы. Мне она была ненужна. Нормальный человек убежал бы в первый день, когда Драгомир показал то, кем является. Ещё тогда я почувствовала, что в нём таится необыкновенная чернь и всё равно потянулась к нему, захотела отныне идти подле. — Мне казалось, что я знаю всех высших… — пробормотала, вспоминая и грациозную мадам Бернар и моложавую на вид Анну Смит, вместе с её мужем Робертом. — Польская семья высших не особо любит оказываться у всех на виду. Поэтому мы приходим только на действительно важные мероприятия, — мужчина улыбнулся. — И рекомендую Вам больше не разговаривать с нами. Говорю от всех Роспондов, что мы не прочь истощить любого человека энергетически, даже будь он собственностью кого-то важного и великого. Я закатила глаза, хоть и боязливо вздрогнула. Мужчина на первый взгляд и впрямь выглядел угрожающе. На второй — наоборот, представлялся невероятно приветливым и вовсе не злым. Но сила, заключенная внутри него, ощущалась в любом случае. «Я — собственность, значит. Ну пускай.» — подумала про себя, оставляя на подложке памяти и новую фамилию. Неожиданно гомон, до этого продолжающийся без перерыва, прекратился, а весь зал озарился громким хлопком массивной двери. Внутрь зашла босая рыжеволосая женщина, одетая в белоснежную сорочку до пола, а следом за ней пара охранников, активно проталкивающих её вперед. Она остановилась на самой середине, усевшись на деревянную скамейку. Из-за достаточно большого расстояния, я не сразу заметила, что и руки и ноги у неё были заточены в металлические кандалы. Ещё через пару минут внутрь зашёл молодой человек, одетый в красный брючный костюм, идентичный с цветом зализанных назад волос. Все сразу засуетились и как по команде повставали со своих мест, прослушивая пятиминутную звукозапись мелодии, похожей на английский гимн. Затем послышались клятвы каждого присяжного. — Скрестил пальцы за спиной, — буркнул мужчина, названный членом семейства Роспонд. — О чём Вы? — Александр скрестил пальцы в кармане, пока проговаривал речь. — С чего Вы взяли? — Он всегда кладет левую руку в карман, когда собирается лгать по время клятвы. Мы с Александром слишком хорошо и давно знакомы, поэтому я способен увидеть его энергию даже, если он её скрывает. Сейчас, струя энергии, которая должна сочиться из него во время принесения энергетической клятвы, отсутствует. Он определенно планирует действовать недобросовестно. Я нахмурилась, не совсем уверенная в правдивости сказанного. Спорить не решилась, потому что и отрицать подобное причины у меня отсутствовали. Всё же, сомнения присутствовали. Об энергетических клятвах мне было известно совсем немного, только то, что невыполнение их может караться самыми изощренными наказаниями, вплоть до смерти. Неужели суд настолько полагался на верность присутствующих, что не проверял их на ложь и увиливания? — Амелия Альбрехт, действующая королева красных фей, обвиняется по четырем статьям. Десять точка один — сокрытие важных материалов; пять точка один — умышленное причинение вреда здоровью светлого. Пять точка три — убийство человека и пять точка четыре — избавление от тела, — заговорил неизвестный мне голос. Лишь по эху, проносящемуся по залу суда, я поняла, что говорили ближе к синей трибуне. После представления преступника всё встало на свои места. Я предполагала, что будет рассматриваться поистине ужасное преступление, но не могла и подумать, что подсудимым окажется кто-то настолько влиятельный. У всех фей есть свои предводители — королевы или короли. Они являлись членами межрасового совета и принимали все важные для народа решения. Это мне было известно от Поля. — Попрошу присяжных послушать сторону обвинения. Неожиданно для меня, со своего места поднялся Александр, уверенно пройдя в центр. Он прокашлялся, скорее, показушно, открывая перед собой папку с бумагами. — Амелия Альбрехт обвиняется по статье десять точка один. Госпожа Альбрехт скрывала от совета собственные видения, которые могли помочь с борьбой против вырвавшихся из завесы тёмных. Примером может послужить восстание тридцатых годов, которое Амелия Альбрехт сумела предугадать и понять, в каком направлении будут двигаться нападающие. Согласно закону о сокрытии важных материалов, госпожа Альбрехт должна приговариваться к сорока годам старения и отказу от всех должностей. И этого требует сторона обвинения, — Александр проговорил свою речь монотонно, будто совсем незаинтересованно. — У стороны защиты есть что сказать? — уточнил женский голос. — Да, госпожа верховная судья, — юноша привстал и положил руку на сердце. — Я, Ролан Ферхенд, клянусь не лгать и всегда говорить правду вплоть до оглашения окончательного приговора. Итак, я требую перенести суд и провести его через месяц. — Отказано! — перебили его. — Послушайте, Госпожа. Александр Драгомир является главным обвинителем, и при этом имеет голос среди присяжных. Разве это честный суд? Я внимательно изучил особо тяжкие преступления последних шестидесяти лет и могу сказать, что в 1901 году уже было такое заседание, когда обвинителем и одновременно присяжным выступала королева белых фей Тиана Альбрехт. Тогда с Вашей же стороны были немедленно приняты меры и суд оказался перенесен на год вперед. По залу прошёлся одобрительный шёпот. Светлые, феи и ведьмы заметно засуетились, по большей части высказывая знаки поддержки Ролану. Мне тоже такой расклад дел показался разумным. — Присяжные отбирались качественно и совершенно случайно. Мы просматривали их личные данные и процент стрессоустойчивости. В 1901 году действительно был подобный случай в деле по убийству белой феей светлого. Суд счёл некомпетентным столь активное участие королевы нападавшей стороны в следствии. Господин Драгомир выбрался обвиняемым из трёх других, только по причине того, что лучше всего знаком с правилами суда. Мало того, в протоколе о проведении суда присяжных ясно говорится, что подобная ситуация может произойти, если обвинитель приносит энергетическую клятву перед судом. И, рассматривая подобное со всех сторон, можно смело заявить, что Вы, господин Ферхенд, тоже тут находитесь не совсем на законных основаниях, ведь являетесь кровным родственником подсудимой. Поэтому отказано! У стороны защиты есть ещё что-нибудь перед вынесением приговора? — Касаемо этой статьи нет, Госпожа судья. — Раз у стороны защиты больше нет никаких доводов, даю перерыв десять минут на совещание присяжным. — отчеканил тонкий голос, и я наконец поняла, что он принадлежал тучной темнокожей брюнетке, сидящей между синей и белой трибунами. Зал вновь встрепенулся, а я откровенно заскучала, не зная с кем и заговорить. Мужчина, сидящий рядом со мной, явно не был заинтересован в беседе, отвернувшись к женщине напротив него. Я была уверена в том, что Амелию Альбрехт признают виновной и ей придётся понести наказание в полной мере, поэтому итогом знатно удивилась. После небольшого перерыва, присяжные принялись оглашать вердикты. Из ведьм оба, включая Поля, высказались «за» виновность Амелии, а вот феи разделились: белые посчитали неправильным решение и попросили смягчить наказание в виде лишения всех титулов, красные, к всеобщим вздохам и ахам, оказались асинхронны. Светлые вовсе повалили всех наповал: — Я считаю госпожу Альбрехт абсолютно полностью виновной, однако, считаю верным смягчить наказание в виде отказа от всех титулов и старения на двадцать лет. Бумаги былых лет, по сути, ничего не решали, ведь мы и без того смогли уничтожить врагов, при этом избежав массовых потерь, — высказался Александр. Следом за ним это повторил и мужчина средних лет, сидящий рядом. — Амелия Альбрехт, обвиняемая по статье десять точка один, о сокрытии важных материалов, — послышался стук молотка, — признается виновной по своей статье, но из-за многочисленных просьб присяжных, в том числе, обвинителя, помилована и получает наказание в виде лишения звания королевы красных фей, места в совете, изоляцию на пять лет от внешнего мира в румынской светлой тюрьме и старению на двадцать лет, — женщина прокашлялась. — Переходим ко второму заседанию. Прошу сторону обвинений дать показания. И вновь Александр оказался в центре зала. На этот раз он выглядел куда более собраннее и напряженнее, отчего сразу подтверждалась важность вынесения окончательного вердикта по новому делу. — Амелия Альбрехт обвиняется по статье пять точка один. Она гласит о умышленном нападении и причинении вреда здоровью светлого при помощи подмены воспоминаний и затуманивания разума. Нападение было произведено из-за ложной информации о хранении данным светлым у себя перстня завесы. Сторона обвинения запрашивает наказание в виде пожизненной изоляции в румынской светлой тюрьме и сорока годам старения. — У стороны защиты есть что сказать? — Да, госпожа верховная судья. Прошу вызвать свидетеля по делу. — Запрос принят. Прошу выйти свидетеля! Я заметила боковым зрением копошение справа от меня. Благодаря скорости энергетического вампира, «свидетель» быстро скрылся, оказываясь в самом низу. Пред глазами появился невероятно высокий, даже на фоне Александра, мужчина с чёрными, как ворон, волосами. На мгновенье я перевела взгляд на того самого выходца Роспондов, сидящего рядом со мной. Они были невероятно похожи друг на друга. — Свидетель, представьтесь. — Меня зовут Зибор Роспонд и именно на меня было воспроизведено нападение. — Запрашиваю у суда провести собственный допрос, — попросил Ролан, вновь вставая со скамейки. — Разрешаю. Ролан поклонился, подходя ближе к Зибору. Тот стоял чуть поодаль от Драгомира. Мне не было известно, что творилось у Александра в голове, однако, за время, проведённое с ним, я смогла изучить ряд его повадок. И в данный момент складывалось впечатление, что допрос свидетеля явился для него непредвиденным новшеством, граничащем с планами по заседанию. — Когда и где произошло нападение госпожой Альбрехт на Вас? — В мае этого года. Амелия позвала меня на личную беседу к красным феям. Местоположение дома королевской семьи разглашать не могу. — То есть, Вы подтверждаете, что нападение всё-таки состоялось? — Да, — Зибор произнёс это уверенно, ничуть не колеблясь. — Действительно ли госпожа Альбрехт провела его, чтобы выкрасть перстень завесы, который, по определенным сведениям, находился у Вас? Роспонд улыбнулся, почти что оскалился, после пропуская лёгкий смешок. Я могла поклясться, что в тот момент увидела, как он взглянул на Александра, с не менее довольным лицом. — Нападение было. Не в целях выкрасть кольцо, правда, а для личной самообороны. Она действительно спрашивала у меня про кольцо, после чего мы повздорили… Мне присуща импульсивность, поэтому я воспользовался собственной способностью. Амелия лишь оборонялась. — Какая у Вас способность, господин Роспонд? Остались ли какие-либо телесные повреждения у госпожи Альбрехт, подтверждающие Вашу версию? — уточнил Ролан, плавно подходя к сути. — У семьи Роспонд все способности основаны на том или ином взаимодействии с предметами. Я орудую металлом. Поэтому видоизменил металлический подсвечник в острие и метнул его в госпожу Альбрехт. Оружие было небольшим, поэтому, полагаю должен остаться небольшой шрам на груди. Амелия атаковала мой разум, только, чтобы успокоить. — Свидетель, Вы понимаете, что сейчас сами признались в преступлении? — уточнила темнокожая женщина. — Безусловно, госпожа главная судья. Наступила минутная тишина, которую развеял Ролан, провозгласивший опрос законченным. — Таким образом, сторона защиты требует снятия обвинения с госпожи Альбрехт и полного пересмотра дела. — Одобрено! Заседание присяжных не требуется. Обвинения по статье о нападении на светлого снято. После суда попрошу господина Зибора Роспонда пройти в отдел преступлений и дать повторные показания по делу. Объявляю пятиминутный перерыв. В горле заметно пересохло, из-за чего сидеть на неудобной сидении было ещё более мучительно, чем раньше. Вместе с этим, я находилась в полнейшем восторге от произошедшего. Когда-то давно, будучи мечтательной двенадцатилетней девчонкой, я и сама представляла, как стану адвокатом и сумею оправдать даже самые запутанные дела. Неожиданное признание жертвы и отличная работа Ролана взбудоражили меня, заставили вздрогнуть и вспомнить те деньки. — Вы невероятно возбуждены случившемся, я так понимаю, — вновь заговорил мужчина, сидящий рядом. — Я не знаком с Вашей энергией, но даже так, ощущаю её в воздухе. — Так и есть, представление выдалось замечательным, — вдруг во мне проснулось необъяснимое любопытство. — А тот человек, Зибор, Ваш родственник? — Он мой старший брат. На данный момент, мы единственные представители своего рода. Но Зибор и его жена вскоре планируют пополнение. — А Вы? — Я? — он слегка опешил, вопрос его явно позабавил. — Я предпочитаю одиночество. В нём находиться куда комфортнее и безопаснее. Отвечать показалось глупым. Впрочем, Роспонд и сам не сильно рвался продолжать беседу. Вновь отвернулся, словно это я завела диалог, а не он. Стоило нам замолкнуть, как послушался стук молотка, следом за ним — начало третьего заседания. Драгомир в этот раз снова показался беспристрастным, хорошо держащим лицо, видимо, понял, что показушная неуверенность ему ни к чему. — Амелия Альбрехт обвиняется по статье пять точка три, в умышленном убийстве человека при помощи телепатических мучений, а после избавлением от улик расчленением и утоплением. Сторона обвинения требует старения на сто лет и казни. Теперь было понятно, почему Тиана так рвалась к Александру и умоляла его отозвать обвинения. Должно быть, она с самого начала знала, какую меру наказания выберет Драгомир, оттого и унижалась, пытаясь уберечь, полагаю, родного человека. Впервые мне захотелось взглянуть на Амелию. Однако, она не изменилась в лице, так и сидела, умиротворенно перебирая пальцами складки платья. В отличии от неё, Александр выглядел куда более устрашающе. Даже отсюда оказалось возможным разглядеть его ничем неприкрытое восхищение происходящим. Он будто праздновал, заранее зная о победе. — У стороны защиты есть что сказать? — уже привычный вопрос, решающий чужую судьбу. — Да, Госпожа. Амелию Альбрехт обвиняют в убийстве некого господина N, известного миру, как Николя Лорье. Однако, улики по этому делу косвенные. Имеется личный дневник, принадлежащий Амелии в юности. В нём содержалась информация о её видениях. Госпожа Альбрехт потеряла его более полувека назад, но по чистой случайности именно Николя сумел вновь отыскать рукопись и даже расшифровать. Так вот, по версии стороны обвинения, узнавшая об этом госпожа, расправилась с человеком, в попытках отобрать дневник… — Сторона защиты, ближе к сути. — Да-Да, извиняюсь. Я хочу лишь сказать о том, что экспертиза не подтвердила нарушение в мозге у господина Лорье, — Ролан передал подтверждающие бумаги присяжным и главной судье. — А также, при обыске дома госпожи Альбрехт, рукописи так и не было найдено. Отчего я прошу снять обвинения. — Принято. Стороне обвинения есть что сказать? Если нет, устраиваем перерыв десять минут. — Безусловно есть, уважаемая Верховная Судья! — с улыбкой произнёс Александр. — Я хочу опровергнуть всё, сказанное ранее моим оппонентом. Дело в том, что тело очень сильно деформировалось от пребывания в воде, отчего на первый взгляд, даже специалисту тяжело было сказать о наличии нарушений. Однако, сторона обвинения запросила повторное проведение экспертизы, при которой было выявлено начало плавление гипокампа, как раз отвечающего за память. Мало того, первый обыск проводился исключительно в самом доме и на его территории. Как мы все знаем, феи красных земель, живут в горной местности, а, извиняюсь за подробности, семья королевы отделена от остального народа. Их дом находится чуть дальше от остальных, в лесной чаще. Отряд ведьм синего камня, специализированный на поиске улик, обошёл всю округу и нашёл дневник, — Александр замолк, протягивая руку. К нему тут же примчался конопатый хмурый парень с целлофановым пакетом, внутри которого находилась потертая книга, — Держите. — он передал улику главной судье. — Больше мне сказать нечего. Сторона обвинения все ещё настаивает, как минимум, на казни. Досконально изучив переданную улику, судья кивнула и произнесла: — Есть ли что сказать стороне защиты? — Да, госпожа. Прошу вызвать короля диких земель в качестве свидетеля. — Одобрено! Прошу выйти свидетеля, — на этой фразе у меня определенно появилось чувство дежавю. С самой верхней красной трибуны начал медленно спускаться старик, давно растерявший собственное величие. Выглядел он, безусловно, грациозно, особенно благодаря белым, будто снег длинным волосам, слегка прикрывающим лицо, но устало понурый вид сказывался на впечатлении. — Разве феи стареют? Точнее, стареют ли они так быстро? — испытала судьбу я, спросив у Роспонда. — Мне удалось увидеть сегодня Тиану. Совсем не выглядит на несколько столетий. Добрую фею из сказки воспитательницы в детском доме и отчаявшуюся женщину из коридора я сопоставила не сразу. — Он болеет уже не первый пятидесяток лет. А всё дело в чрезмерном использовании собственной магии. Старик, в подтверждение сказанных слов, разразился сильным непродолжительным кашлем, режущим уши. Всё в нём говорило о принадлежности к королевскому роду: наверняка сшитый лучшими швеями бордовый сюртук, аккуратно скрещенные за спиной руки и спокойный уравновешенный взгляд, которым он осматривал присутствующих. — Могу ли я провести опрос свидетеля, госпожа главная судья? — Разрешаю. Ролан поклонился, широкими шагами надвигаясь на короля. Драгомир, в свою очередь, находился чуть поодаль. В какой-то момент мы встретились взглядами, отчего изнутри сразу же возникла искра, распространяющаяся в области брюшины. Я не поняла его взгляда, но оказалась уверенной, что беспокойства по поводу самого важного приговора он не испытывал. — Господин свидетель, скажите, где Вы находились в ночь убийства двадцать третьего мая? — В собственных покоях, в королевском доме фей диких земель. — Что Вы делали? — Читал отчёты о проведенной реформе обучения. — Можете ли Вы подтвердить, что во временном промежутке с девяти тридцати вечера по час пятьдесят две ночи Амелия Альбрехт отсутствовала и находилась отдельно от Вас? — Нет… — он резко замолчал и обернулся, переводя взгляд на подсудимую. — Но есть неточность. Вдруг заговорила Амелия, до этого не проронившая и слова. Голос у неё был тихий, явно уставший, с лёгкой хрипотцой. Несмотря на это, уверенность и статность сочилась из её уст. С первого взгляда она выглядела слабой и изнеможенной. Но теперь мне казалось, что будь у госпожи Альбрехт хоть малейшее желание, она могла одной силой воли разломать кандалы на ногах и спокойно покинуть помещение. — Мы — живые существа, всегда жадные до власти, Рафаэл. И ты, как бы не пытался меня в этом переубедить, такой же. Я тебя пойму. Её перебила главная судья, оповестив о том, что она не имеет право сейчас говорить. Амелия смиренно кивнула и заболтала ногами, словно опустив их в холодную озерную воду. — Продолжайте. — Она не отсутствовала так долго, но в полночь отошла попить воды. А когда вернулась, её сорочка была в грязи. Я думаю, что моя жена и правда выходила за пределы дома, — спокойно произнёс он, смотря то ли на судью, то ли сквозь неё. Каким-то внутренним нутром, я ощущала, что король лгал. А Амелия ему дала добро на это, позволяя себя подставить. Она будто с самого начала знала, что последнее заседание выиграть не удастся и заранее подготовилась, чтобы принести жертву. — Я т-требую проверить господина свидетеля на ложь. Требую позвать диких фей, чтобы они просмотрели его разум! — повысил голос Ролан, а его лицо исказилось в недовольстве. Так выглядел преданный человек, не ожидавший удара в спину от близкого. Даже в давно деформированном многочисленными морщины лице можно было найти те черты, которые узнавались и в самом Ролане. Он определенно приходился сыном королю. Сыном, что изо всех пытался защитить собственную мать. — Зачем он соврал?.. — у меня не укладывалось это в голове. Рафаэл мог спасти своими словами собственную жену. — А Вы не слышали, Элизабет? — усмехнулся Роспонд. — Госпожа Альбрехт ведь сама позволила ему свергнуть себя. Рафаэл Ферхенд за много лет так и не сумел смириться с собственным положением, при котором он — настоящий король, но всё равно не имеет никакой власти. Ему нечего терять, через какие-то лет восемьдесят он умрет, а для фей такой срок ничтожно мал. — Но как можно было так с ней поступить на глазах у собственного сына? — Меня скорее удивляет то, почему король не попытался сделать этого раньше. Я не знала, утверждением ли являлось данное предложение или вопросом. В любом случае, ответить у меня не получилось, потому что верховная судья с громким грохотом молотка отторгла просьбу Ролана. — Представая перед судом, свидетель, как и обвинитель обязаны говорить только правду. Если мы будем проверять его слова на достоверность, то в таком случае, нам придётся пересмотреть и прошлое дело. Я не считаю такой подход верным. Так что, сторона защиты, у Вас есть ещё какие-либо вопросы к господину Ферхенду? — Считаете ли Вы, что Амелия Альбрехт причастна к убийству господина N? — Я думаю, она единственная у кого имелся хоть какой-то мотив, — произнёс Рафаэл. — Но… Хочу попросить от имени короля фей диких земель и как муж госпожи Альбрехт… Я прошу суд быть милостивым и обойтись изгнанием. — Вопросов больше нет. Однако, в сторону защиты своей подопечной, прошу суд взять во внимание то, что Амелия Альбрехт правила и поддерживала порядок многие столетия. Во времена её правления процент совершенных преступлений красными феями заметно снизился, мало того, были введены реформы по улучшению образования, обороны и многих других сфер. Госпожа Альбрехт уважала свой народ и до этого никогда не пренебрегала законом. Учитывая во внимании все эти факты, я требую у суда смягчения приговора и также прошу изгнания. — Если стороне защиты и стороне обвинения больше нечего сказать, объявляю перерыв девять минут. Зал разделился. Со стороны красных и белых трибун, в основном, слышались возгласы возмущения. Оставшиеся две предпочитали тихо перешёптываться между собой, не мешая присяжным обсуждать дело. Почти любая надежда на положительный для подсудимой исход пропала: Амелию со стопроцентной вероятностью осудят по полной, да и, смягчение приговора явно находилось под большим вопросом. С предвкушением наблюдая за происходящим, от моих глаз не укрылось то, как Александр вскользь похлопал короля красных фей по плечу, перед тем, как окончательно усесться на своё место. Были ли они в сговоре? Мне и впрямь хотелось это узнать. Голосование оказалось единым: все проголосовали за виновность Амелии. Многие, помимо обоих присяжных со стороны светлых, потребовали смягчения наказания, по причине честной службы Амелии на своем посту. Взяв это в учёт, верховная судья проявила милосердие. — Амелия Альбрехт, обвиняемая по статье пять точка три — о преднамеренном убийстве человека при помощи телепатических мучений и обвиняемая по статье пять точка четыре — о сокрытии тела и его деформации, признается виновной по обоим статьям и получает наказание в виде казни. Беря в упор просьбу королевской семьи, а также мнение присяжных, прошлое наказание отменяется. Объявляю Амелию Альбрехт помилованной по этому делу. Амелия Альбрехт получает сто двадцать лет старения и пожизненное изгнание в Запретный лес. Даю слово подсудимой. Повисла тишина. Присутствующим не торопилось услышать то, что скажет бывшая королева. Амелия улыбнулась и поднялась со своего места. Её глаза заблестели янтарным блеском, из-за чего охрана предостерегающе подхватила женщину под руки. — Обречённой нужно остерегаться красных глаз и тогда круг разомкнется. Если красные глаза поглотят её, нас ожидает неминуемая гибель! — заговорила она, разливаясь нежным голосом по всему залу. — Не позволяйте Обречённой встретиться с ним. С человеком с красными глазами. По спине прошелся холодок. Она смотрела на меня, словно знала, кто я такая. Амелия будто общалась ко мне, предостерегая от опасности. Её взгляд был столь глубок и искренен, что от него захотелось спрятаться, немедленно сбежать куда подальше. — Заседание считается закрытым, — сказала верховная судья. Все встали, поклонившись судье. Неожиданно послышался крик, принадлежащий кому-то из красных фей. События развивались невероятно стремительно. Зал наполнился множественными охранниками, а назойливые журналисты так и норовили прорваться в самую середину. Кто-то завязал драку, кто-то, наоборот, попытался прорваться к Амелии, в попытках её увести. Абсолютно все, до этого смиренно ожидая оглашения приговора, словно озверели, перестали быть похожими на самих себя. — Да как вы смеете?! Наша королева никогда бы этого не сделала! — Позор власти! Вы наказываете невиновного! — Её подставили светлые… Они ничем не отличаются от тёмных! Недовольство переросло в настоящий балаган. Феи находились в не себя от ярости, ломая перегородки и снося всё на своём пути. Я не смогла увидеть всё, потому что Александр, неожиданно появившийся около меня, перенёс нас при помощи кольца в хол. Но ещё долгие несколько часов дрожь в теле никак не могла уняться. Меня будто пропитали чувством несправедливости изнутри, и я знала, что во всём виноват мой спаситель, в которого продолжала так слепо верить почти всю оставшуюся жизнь. А слова, сказанные Амелией напоследок, навсегда запечатлелись в памяти. Вскоре в «их» мире всё встало на круги своя. Споры и возмущения поутихли, и недовольные феи смирились, вернулись к обязанностям. Рафаэл Ферхенд, так желающий власти, повторно взошёл на престол, перенимая все полномочия прошлой королевы. Ролан, до последнего пытающийся спасти мать, отрекся от семьи и уехал со своей женой в академический район. Тиана, переполненная обидой, навсегда разорвала все связи с Драгомиром, а взамен на признание Зибора, передала ему во служение целую семью белых фей. Александр продолжал искать кольцо. Я везде следовала за ним. В конечном итоге, перстень был найден у одного людского продавца в антикварной лавке. В этом ему помог Войцех. Амелия… Амелия Альбрехт была навеки перенесена в Запретный лес. Больше о ней никто никогда не говорил. Одно её имя являлось под запретом. В тот день я впервые увидела, что их мир ничуть не отличается от нашего. Такой же жестокий и несправедливый для тех, кто оказался неправильным. В тот день я впервые испугалась Александра и его абсолютно счастливой улыбки, когда мы вернулись с заседания. В тот день мне впервые захотелось сбежать. И следовало так и сделать, как только заслышала предупреждение Амелии. Всему виной моя неуверенность, из-за проявления которой я расплачивалась всю оставшуюся жизнь. Если не моя ошибка тогда, Обречённая не родилась бы на свет. И миру не грозила огромная опасность. Человек, имеющий красные глаза, сам создал Обречённую. Создал её благодаря мне.