Обречённая: Наследие

       Наше время. Польша. Винцебург.       Когда зрение вновь прояснилось, я увидела перед собой спальню, выполненную в тёмных тонах. Она была разделена на две зоны, в каждой из которых имелся собственный письменный стол и шкафчик для одежды. Присущая светлым помпезность никуда не делась и здесь: мебель выглядела исключительно дорогой, украшенная различными дизайнерскими закорючками. — Мы в мужском общежитии Светлой Академии, — шепнул мне Кристиан, неловко убирая руку. — Поэтому веди себя тихо, прошу. Мне может влететь. — А твой сосед? — не сложно было догадаться, что комната предназначена на двоих. — И что с Лексой? — Почти все, кроме сирот, разъехались по домам на Рождество. Александра в безопасности. Он подошёл к широкому окну, подзывая к себе. Я чересчур устала, чтобы невероятный вид сумел вызвать какую-то невообразимую реакцию, однако, крупные снежные хлопья, ложащиеся на массивные сосны, украшенные множественными гирляндами, действительно восхищали. Из-за большой высоты, казалось, что можно ступить наружу и взлететь точно также, как игривые снежинки. — Помнишь нашу вылазку в тайное хранилище? Сразу после неё дядя подозвал меня к себе и попросил согласиться, если мистер Драгомир попросит об услуге. На следующий день, мне пришло письмо о приглашении в верховное министерство. Мистер Драгомир попросил докладывать о том, с кем ты разговариваешь и что делаешь, в целом. Одновременно с этим, меня сразу ввели в курс дела насчёт дневника и предупредили о шифре. Я пытался не казаться слишком подозрительным, поэтому делал вид, что не заинтересован в рукописи, — Кристиан сделал паузу, поворачиваясь лицом ко мне. — И отдалился по этой же причине. С каждым днём мне становилось всё тяжелее скрывать правду, в которую и сам не до конца верил. Дядя утаил от меня то, почему он идёт против мистера Драгомира. А когда на тебя напал ведьмак, я усомнился в правильности собственного решения ещё больше. Но теперь понимаю, что всё куда хуже, чем кажется. Феи и светлые никогда не воевали друг с другом. Соглашение о ненападении никогда не нарушалось. И если мистер Драгомир пренебрег им, запросто напав на саму королеву, я не знаю, что и думать… Он напряг челюсть, предавая ей особую остроту. Будучи одетым в чёрный джемпер, Кристиан отлично вписывался в мрачный интерьер комнаты. А стоя нарочито ровно, с усталым взглядом взирая в окно, походил на какого-нибудь депрессивного красавчика из фильма для подростков. Находясь с ним невообразимо близко, я всё ещё чувствовала стеснение, хотя, казалось бы, после всего произошедшего, оно давно должно было исчезнуть, отойти на самый дальний план. — Я думаю, что Александр обо всём знал. Он не выглядел удивленным, когда зашёл Войцех. И заранее предупредил меня о том, что феи постараются напасть. В его намерениях не было убивать Тиану сегодня, это точно, — медленно проговорила я, расставляя все размышления по полочкам и для себя. — Он спланировал всё заранее. Феи напали первыми, скорее всего. Они пересекли черту. Поэтому ему ничего не будет. — Скорее всего? Разве ты не была там? — Была… — кивнула, рассеянно закусив губу. — Но на время отключилась. Александр воздействовал на меня внушением, при этом не заглядывая в глаза, разве такое возможно? — Нет. Зрительный контакт необходим, — Кристиан недоверчиво сощурился. Спорить не стал, скорее всего, потому что окончательно запутался. Его отрицательный ответ подтвердил мои опасения. — Прозвучит, как полный бред, но Александр не светлый. Точнее, не совсем. Его глаза, когда он использует способности, совсем не похожи на твои. Они чёрные, даже склера… Я заметила это ещё в ноябре — Драгомир приходил ко мне в больничную палату, прямо перед заседанием и воспользовался внушением, — я замолчала, повинуясь непонятному желанию дотронуться до холодного стекла. Недолгие минуты, проведенные здесь, я словно находилась во сне. Оказавшись вдали от опасности, уставший мозг окончательно отключился, притупил эмоции. Произошедшая ситуация анализировалась не как нечто устрашающее… Скорее, будто нотации мамы после звонка учительницы по математике. От этого скомпоновать грузившую информацию было куда легче, чем обычно. И воспринималась она гораздо более спокойно. — Тогда я не понимала, что это значит. Но Александр почему-то совершил странную ошибку. Когда Тиана зашла внутрь и попыталась меня забрать с собой, он применил силу, из-за которой блок с моего сознания снялся. Его глаза были не чёрные, а красные. Всего на пару минут, хоть для меня время шло совсем иначе, я перенеслась в тот день, в Запретном лесу. Вспомнила Амелию и её предупреждение. Она просила остерегаться меня человека с красными глазами. Удивительно, но в тот момент, я вспомнила и небольшие обрывки фраз, которые говорил мне Александр. Точнее, фактически разговора не было… Скорее всего, я слышала это, когда умерла. — Что ты хочешь этим сказать, Таисса? — Кристиан начинал догадываться, — Красная радужка может быть только у тёмных. — Он гиповамп. Не знаю, единственный ли в своём роде, но Александр гибрид светлых и тёмных вампиров. Поэтому его способности такие странные. Самое подозрительное, что он не хотел, чтобы я это знала, но при этом даже не пытался отрицать, когда спросила напрямую. Электронные часы, стоящие на тумбе, пропиликали полночь. Наступило двадцать четвёртое декабря. Близилось Рождество, своей сказочной атмосферой поглотившее даже энергетических вампиров: за толстым стеклом разносились громкие радостные крики, принадлежавшие небольшой компании, которую позволялось разглядеть только благодаря периодически мигающим телефонным фонарикам. — Такие счастливые, — совсем невзначай сказала я. — В прошлом году мы с Александрой и ещё парочкой девчонок тоже устраивали ночную вылазку перед Рождеством. — Сироты всегда что-то подобное вытворяют. А так, праздники особо у нас не отмечаются, — напряженно ответил Кристиан, разбавляя тишину монотонным баритоном. Кристиан и сам был сиротой. Но произносил это слово так, будто никогда не знал горя потери родителей. Видимо, Войцех Роспонд, с виду кажущийся холодным и эгоистичным, помог им с Рафом не прочувствовать неполноценность собственного существования. По крайней мере, к таким доводам пришла я. — Члены совета и остальные приближенные… Если это действительно так, если мистер Драгомир гиповамп, они не могли не знать. Они все покрывали его. Но зачем? Зачем им это нужно… Ведь тёмные представляют огромную угрозу, а мистер Драгомир, по сути, один из них, — Кристиан звучал рассеянно, хоть и, на удивление, доверился мне. — И почему феи… Нет, почему мой дядя пошёл против него? Почему они так боятся, что мистер Драгомир заполучит свет несущую? Лицом полностью повернувшись ко мне, Кристиан жалобно искал в чужих глазах хоть малейшую подсказку. Но я сама не знала слишком многого, чтобы суметь ему ответить. Однако, один ответ все же имелся. Секреты словно потеряли свой вес, перестали иметь значение. Чтобы прийти к истине, требовалось выложить всё, лежащее на душе. — Когда Александр перенес меня в Ниццу, он показал не только ваш центр, в котором изготавливают лекарство… Он сказал, что все несущие свет, жившие до меня, мертвы. И что я буду молить его о собственной смерти. Я не смогла даже и рта раскрыть, если бы передо мной стояли мама или Александра. С Кристианом показалось не так сложно. — Но почему ты молчала о таком?! — спросил Роспонд, резко хватая меня за плечи. — А что бы изменилось? Если он с такой лёгкостью чуть ли не убил Тиану, чтобы смогли изменить мы?! Плакать не хотелось. Вопрос, скорее, являлся риторическим. Роспонд и сам понял, что сглупил, немедленно меня отпуская. В дальнейшие полчаса мы замолкли. Требовалось время, чтобы всё обдумать. Когда в дверь резко постучали, я заметно напряглась, совсем не ожидая увидеть на пороге свою больничную знакомую Ханну, а за её спиной и Александру. — Выждала, как твой брат и попросил, — по привычке закатывая глаза, бесцеремонно сказала Бучек. — О, Избранная! Как поживаешь? Видок у тебя отпадный, только помаду бы поправить, а то по всему лицу уже прошлась. Я мигом к ним подбежала, одаривая спешными объятиями азиатку и невероятно долгими и тёплыми Сандру. Её пухлые губы расплылись в немного нервной улыбке, расцветающей с каждой секундой, что она находилась рядом. — Честно говоря, Тай, меня ввели в курс событий ненамного раньше твоего. Кристиан даже не позволил зайти мне в клуб… Сразу же такой: «Не думай ни о чем и держись крепко», — она постаралась передать его наставническую интонацию. — И вот, я стою в таком просторном холле, отделанном мрамором. Я там пробыла в полном одиночестве около часа, только потом Кристиан вернулся, уже вместе с Рафом, и они перенесли меня к Ханне. — Поместье слишком очевидное укрытие, — уточнил Кристиан. — А эту, — сказал он, кивая в сторону Бучек. — Рафал приплёл. — Почему вы сразу не перенесли и меня тоже? — Дядя указал сделать так. — Да что у вас за хрень тут вообще происходит-то? Последняя реплика принадлежала Ханне, с подозрением обводящей взглядом всех присутствующих. Я знала, что у Бучек имелась плохая привычка: «прилипнуть, пока не докопаюсь до правды», поэтому томно вздохнув, тезисно пересказала всё происходящее, параллельно уведомляя обо всём и клюющую носом Александру. Точнее, вначале я старалась извернуться, но прозорливая Ханна тут же раскусила мой обман. — Да по этому Драгомиру видно, что он мудак. Министры все такие, — подвела итог Ханна. — И мой отец мертв с его подачки. Кто закон-то о запрете межвидовых браков ввёл? Конечно, он. Так мы продолжили болтать до самого утра, что знатно позволило разрядиться. Энергичность Бучек и оптимизм Лексы излечивали лучше, чем любой медикамент. Кристиан от нас, наоборот, отстранился, явно не довольный перспективой девичьих посиделок в его комнате. Когда начало светать, Ханна спохватилась: — Через двадцать минут пани Левандовская начнёт обход. Мне крышка, если прямо сейчас не попаду в постель, — после её и след простыл. — А нам ненужно спрятаться? — спросила Сандра. — Это крыло предназначено для студентов класса «А» и «А+». Они все разъехались, так что его не будут проверять без надобности, — Кристиан поднялся с кровати, усаживаясь за письменный стол. — Вам обеим лучше поспать немного. За нами придут не позже девяти. Александра кивнула, ретируясь на соседнюю кровать, я пошла следом. Заснуть удалось, на удивление, быстро, стоило только лицом коснуться подушки. Вначале было неимоверно холодно, но в какой-то момент кто-то укрыл меня тёплым махровым одеялом. Беспросветная снежная пелена, засевала глаза. Люди, на которых упал взгляд, прилагали огромные усилия, чтобы пройти хоть метр, не утопая ногами в сугробах. Мне же, наоборот, идти казалось неимоверно легко. Однако, холод весомо ощущался. И не пойми откуда взявшаяся боль, судорогами расходящаяся по телу. В дали периодически сверкал зелёный огонек, быстро блекнувший под напором снегопада. Обогнув неизвестных странников, я смогла разглядеть бородатого высокого мужика, на чьих хмурых густых бровях поселился иней и худощавую бледную женщину, одетую в местами дырявый тулуп. Их лица выглядели размыто, почти что смешивались с бледностью кожи, оставляя за собой лишь определенные присущие им черты. Будто моё сознание и само не знало их внешность. Вдвоем они тащили за собой деревянную повозку с двумя мальчишками, на вид, погодками. Оба ребёнка находились без сознания: то ли спали, то ли серьезно болели. Лёжа друг на друге, они совсем не шевелились, едва ли покачиваясь от очередного выступа. — Дошли почти, — произнёс мужчина на неизвестном мне языке, который отчего-то я могла понимать. Женщина ему не ответила. Сощурив глаза от ледяного ветра, она молча шла вперед, периодически спотыкаясь. Вскоре зеленое свечение стало куда ярче. Завиднелся огромный костер, выходящий из небольшой огороженной деревушки. На воротах двое патрульных тщательно осмотрели пришедших и пустили внутрь, а я незамечено прошмыгнула следом. Один из них, тот, что более щуплый, провёл странников до самого огня, около которого восседали сразу три женщины разных возрастов: юная, взрослая и пожилая. С ужасом разглядывая их, особое внимание обратила на глаза: у каждой они были небрежно зашиты. — Потеряли четверых, не хотите хоронить последних, — хором произнесли они, указывая когтистыми пальцами на повозку. — Хотите, чтобы мы спасли. Но разве спасение это — в чудовищ превращать? — Зараза скосила весь наш род, Ведьмы, — зарыдала женщина, падая коленями в снег, — Я сама помираю, — открыв лицо, до этого на половину скрытое плотной тканью, она подняла голову, показывая им чёрные, гнилые зубы и покрытую сыпью, будто ожогами, кожу. — Хочу хоть сыновей уберечь. На всё готова, лишь бы уберечь. Мы шли к вам с дальних краев. Оттуда, где таких зим и не бывало. Помогите нам, молю. — Пусть так. Поможем, — кивнули трое. — Станут ваши чада братьями нам. Будут служить ночи. Взамен отдайте нам свои сердца и кости во служение. Сгорите в огне дотла. Тогда выполним мы вашу просьбу. Как по команде, ведьмы встали, втроём подходя к повозке. Мальчишки испуганно друг в друга вжались, начиная громко плакать. Только сейчас я заметила, что вокруг деревни снег прекратился. А за её пределами продолжала бушевать метель. Подойдя ближе к странникам, рефлекторно попыталась схватить женщину за руку, но та прошла сквозь. Я сделала это, скорее, из интереса, не из-за боязни за чью-то жизнь. В голове так и петляла отвратительная мысль о том, что им всё равно терять нечего, а так хоть детей спасут. Она же переплеталась со жгучей болью, невыносимостью утраты. Будто мысли вовсе мне не принадлежали. — Мама! Папа! — завопил один из детей, тот, что мельче, когда пара, схватившись за руки, ступила в костер. — Мама! Подбежать мальчишкам никто не дал. Ведьмы схватили их за тёмные волосы, когтями впиваясь в кожу. Поднялся сильный ветер, не способный заглушить крик горящих заживо людей, что пошли на самоубийство. За ураганом на небе показалась молния, ударяющая прямиком в огонь. Тот разгорелся ещё сильнее. — Ego enim animarum parcere peccatum patria ignis. Alie quidem dei sunt immortales, Sperabo in eis et parcam eis Et maledictio sanguinis, quam Omnipotens creavit in contumeliam lucis, condemnabit eos ad passionem. Ego parcere peccatorum animarum. Sperabo in eis et parcam eis, — произносили ведьмы раз за разом, отчего погода и разбушевалась. Дети ревели куда громче прошлого, словно находясь в агонии. Они кричали и умоляли перестать. Сама ощущая боль всем телом, я вскрикнула, упала на землю, схватилась за глаза. Они неимоверно пекли, белок словно плавился, а живот скручивало до безобразия. — Alie quidem dei sunt immortales, Sperabo in eis et parcam eis Et maledictio sanguinis, quam Omnipotens creavit in contumeliam lucis, condemnabit eos ad passionem! — последняя фраза и всё прекратилось. Даже снегопад, что шёл вдалеке, пропал, позволяя небу постепенно озаряться звёздами. Огонь потух, показывая обугленные, изувеченные тела. Деревня погрузилась во тьму и только свет красных глаз, исходящий от двух измученных детей, помогал сориентироваться. Теперь во рту сильно пересохло. Жутко хотелось пить.

***

       Резко подпрыгнув с кровати, я закричала, наконец, просыпаясь от кошмара. Тут же схватилась за грудь — амулет пек так сильно, что я его испуганно кинула в стену, разрывая цепочку. — Госпожа Ясецкая, — немного туманно донеслось справа. — Госпожа… Таисса, слышите меня? К моему рту поднесли стакан воды, который я тут же иссушила, немедленно требуя ещё. Зрение окончательно восстановилось. Передо мной находился Войцех Роспонд, а чуть позади него сидел Кристиан. — Опять тот кошмар? — спросил он, — Мистер Драгомир? — Нет, — хрипло произнесла я, выпивая второй стакан. — Не знаю. Я будто видела чужие воспоминания. И буквально ощущала их на собственной шкуре. — Подробнее, Таисса, — попросил Войцех. — Возможно, я смогу помочь. Не долго думая, кивнула. Гадать, кто на деле враг, надоело. Легче было выложить всё, как есть, чем тешиться догадками. — Судя по тому, что Вы описываете, это времена первородных ведьм… Именно тогда считалось, что ведьмакам для усиления дара требовалось лишиться зрения. Тогда только появились первые светлые, так что меня и в помине не было, — размышлял вслух Роспонд, в профиль чересчур напоминая сосредоточенного Кристиана. — Красные глаза говорите… Полагаю, какой-то обряд, фактически превращающий человека в тёмного вампира. Мой племянник сказал, что Вы находились определенное время в состоянии биологической смерти, да? И спас Вас Александр Драгомир? — Верно. — Не смею утверждать, но есть вероятность, что Александр «оживил» Вас при помощи собственной энергии. То есть, он перекачал её в Вас. Так сделать можно, подписав себе смертный приговор. Но он не совсем обычный светлый… — Гиповамп, знаю. — Отлично. Я имею ввиду, что, чисто теоретически, если Александр соединил два потока — тёмной и светлой энергий, возможно, он случайным образом связал ваши сознания друг с другом. То есть, Вы способны частично видеть его воспоминания, а он, соответственно, Ваши. Всё логично, по сути, так как до этого Александр внедрялся в Ваши сны похожим методом. — Что Вы имеете ввиду? — Ваша мать долгое время не могла забеременеть из-за сильного энергетического истощения организма, Таисса. У неё получилось только благодаря «жидкой энергии», выведенной из крови именно Александра. Мало того, после Вашего рождения он передал ещё немного для лучшего контакта. Есть необычный эффект при пересадке жизненно важных органов, при котором пациенту передаются те или иные предпочтения донора. Такое возможно только в десяти процентов случаев. В ситуации же, когда вампир передаёт большое количество энергии человеку, связь образуется со стопроцентной вероятностью. Вы бы тоже могли им так манипулировать, если только знали как. После Вашей встречи, эта связь только укрепилась. Не отошедшая до конца после кошмара, я едва ли заметила, что мы снова переместились. На этот раз, в мою квартиру. Вокруг пахло пряными благовониями. Ещё через мгновение в комнату зашёл отец, обводящий тлеющими палочками пространство. По моему лицу наверняка было видно, что я находилась в определенном замешательстве. — Прятаться, по сути, не имеет смысла, Таисса. Я попросил племянника перенести Вас для перестраховки, потому что не знал действий Александра наперед. Чем позже мы Вас скроем, тем лучше. Будет меньше времени, чтобы отыскать, — объяснил Войцех. — Что с Тианой? — вспомнила я. — Королева слаба, но в порядке. Я попросил Рафала приглядеть за ней. Как Вы и сказали Кристиану, у Драгомира не было в планах кого-либо убивать. К сожалению, на этом хорошие новости заканчиваются. Весь концерт с клубом изначально являлся ловушкой. Перстень завесы после смерти Элизабет находился у меня, а Александру досталась подделка. Достаточно качественная. Он не подавал виду, что знает. Так вот, вчера его выкрали. Не приложу ума, как они отыскали то место… Дальше Войцех ещё что-то говорил, но я не слушала. Появилось желание попросту раствориться в кровати. Обычная жизнь разрушена навсегда. Даже если у меня получится обойти смерть стороной, победить Александра, другие будут использовать меня, как оружие против него. Драгомиру нужны две вещи: кольцо и я. Кольцо у него уже есть. Ни Войцех, ни Тиана, возможно, и отец… Все они не испытывали ко мне искреннего сочувствия. Им попросту требовалось устранить проблему. Но так ли это было необходимо? Они пытались всячески препятствовать снятию завесы… Однако, действительно заслужили ли тёмные оставаться погребенными заживо? Александр так явно не считал. Судя по всему, мой дед и Жизель Бернар тоже. Таких могло быть и большинство. Мне не повезло оказаться ключом к разгадке. Если бы моей жизни ничего не угрожало… Разве не проявила бы сострадание к замученным душам? Вздрогнув всем телом, встрепенулась. Доверять кому-либо было опасно. Они также, как и Александр водили меня за нос. А ребята… Следовали за собственными близкими, не понимая происходящее. — Рождество ещё не прошло? — неожиданно спросила я. — Нет, сейчас только обед, — ответил отец. — И, пожалуйста, больше никогда не срывай с себя амулет. — он подошёл ближе, вновь надевая украшение мне на шею, смыкая новую цепочку. Собственным мыслям тоже нельзя было верить. Они не принадлежали мне до конца. Я никогда не думала о судьбе тёмных. Сейчас же, образовалась непонятная рефлексия. Если мне продолжат приходить видения, скорее всего, вовсе перестану отличать правду и ложь сознания. Но кое-что осталось. Я помнила о уговоре с ведьмами красного камня. Если выбор вставал перед смертью или становлением оружием… Требовалось избрать третий путь. И бежать. — Хорошо, — кивнула. — Так что вы планируете делать? — Нужно выждать время до мая. Мы перенесли тебя, чтобы ты попрощалась с матерью. Кристиан уговорил. Потом будешь жить в поместье. А мы постараемся забрать кольцо обратно, — произнёс Виктор. — А что в мае? — поинтересовалась я. Мадам Бернар говорила, что до восемнадцатилетия мне ничего не угрожает, о чём сразу же вспомнила. — Верховное судейство, — подал голос до этого молчавший Кристиан. — Оно всегда проходит летом. — Да, — согласился Войцех. — Но перед этим Александру нужно подготовить Таиссу. В ней уже заключена ведьминская энергия от отца. Она рецессивная, но есть. От самого Драгомира ей досталась тёмная энергия. — Зачем это нужно? — перебила я, впервые услышав о подобном. — Я не знаю наверняка, Таисса, — нахмурился Роспонд. — Но сто первая жертва, подобная Серафине, должна нести в себе все пять энергий, чтобы завеса пала. Пока в Вас есть три. Энергию фей заполучить не так уж и сложно, учитывая, что некоторые из красных на стороне Александра. Самое сложное — светлая энергия. Александр не может её дать, потому что она в нём куда слабее тёмной. Остальные же светлые не захотят жертвовать жизнью ради такого. Внушением тоже не взять — энергообмен должен состояться добровольно. Остаётся только ритуал, который не проводили более двухсот лет. Я обязательно расскажу о нём Вам, но чуть позже, — Войцех зажмурился, будто подавляя какую-то неведомую боль. — Нам с Виктором нужно на заседание совета. Будет рассматриваться вчерашний инцидент и выбор временного правителя светлых фей, пока Тиана не поправится. Собирайте вещи и оповестите Кристиана, когда будете готовы перенестись. Он останется с Вами. После этого Войцех обернулся, готовый исчезнуть. Отец ухватился за его плечо, безмолвно со мной прощаясь. Уже через пару минут мы с Кристианом находились в комнате вдвоем. — Я хочу отпраздновать Рождество с мамой. — Ладно. Перенесемся ночью. Мы молча уставились друг на друга. Вчера всё было чересчур сумбурно для обсуждения личного. Сегодня, в прочем, тоже. Но другого удобного момента могло и представиться больше. — Не знаешь, как Остин? — вместо, очевидно, более насущных вопросов, выпалила я. — Не-а. Но Раф говорил, что он вернулся домой. Думаю, так лучше, — Кристиан задумчиво смотрел на меня, не отводя взгляда. — Кстати, о Рафале… Ему нужно время, всё-таки. Так что не удивляйся, если он будет тебя избегать. — Хорошо… — угрызения совести не заставили себя долго ждать. Впрочем, наши мысли насчёт резкого уединения, в общем-то совпадали. Роспонд подсел чуть ближе, проводя рукой по моим волосам. По телу сразу прошёлся приятный жар. Я неловко зашевелила ногами, укрытыми одеялом. — Ты мне нравишься, — неожиданно чётко сказал Кристиан. Он не покраснел и не смутился. Выглядел так, будто не признавался в симпатии, а обсуждал прогноз погоды. Кристиан и до этого не был последователен в собственных действиях: то грубил, то искренне заботился. Но подобное поведение и вовсе выбивало из колеи. — Вначале я рассматривал это, как физическое влечение, — продолжил он. — У тебя красивое лицо, особенно глаза… И хорошая фигура. Я бы сказал, ты выглядишь даже сексуально. Я заметил, что ты меня привлекаешь, когда застал вас с Рафом в его комнате, но не особо заострял на этом внимание. С каждым произнесенным словом мне хотелось всё больше и больше сравниться с землей. Или стать гипсофилами на подоконнике. Он так метился перед тем, как поцеловать меня. А сейчас в невероятно нахальном тоне излагал собственные мысли. — Потом появилось сочувствие. Мне не хотелось, чтобы ты жалела меня из-за родителей, но самому было чертовски тебя жаль. Твои руки так дрожали, когда ты держала фотографию бабушки. И лицо каждое утро казалось невыносимо истощённым… — Кристиан… — прошептала я. Он не дал договорить, перебивая с полуслова. Меня пугала такая настойчивость, потому что начинали закрадываться отнюдь не добрые мысли. Ведь Кристиан мог сказать это гораздо позже. Но неужели он не верил в победу? Неужели он боялся, что я умру, так этого и не услышав? — Во сне ты постоянно разговариваешь сама с собой… Таисса, ты постоянно умоляешь себя убить. И самое худшее, что ты никогда не просыпаешься, пока не начинаешь задыхаться. Отец всегда мне говорил, что люди хоть и важны, однако, их жизни ничего не стоят. Я тоже так считал, пока не почувствовал страх, увидев тебя в таком состоянии. А потом ты умерла по-настоящему. Из-за меня. В последний раз я себя так ощущал, когда обнаружил труп мамы в кровати. И когда ты задышала, я не мог совладать с собой, — Кристиан широко распахнул глаза, кривя губы. — Поэтому да. Ты мне нравишься. И ещё мне очень нравится твоя энергия. Она не такая, как у остальных, — его грубый голос, до этого имеющий нотки отчаянья, резко смягчился, приходя в норму. Я привстала, заключая его в самые крепкие объятия в моей жизни. Белая рубашка Кристиана смялась, а на воротнике появился мокрый след от слёз. От него пахло свежестью, будто мы гуляли по лесу после дождя. Я никогда раньше не ощущала от него подобный запах, но была уверена, что не вдыхала ничего роднее. Кристиан неуверенно обнял меня в ответ, зарываясь носом в растрепанные волосы. Мы просидели так минут пять, перед тем, как я наконец успокоилась и отстранилась, напоследок громко шмыгая. — Я хотел это сказать сейчас, чтобы не было слишком поздно, — первый нарушил тишину он. — Можешь не отвечать. — Ты мне тоже нравишься, — сказала, игнорируя последнюю фразу. — Я бы ни за что не ранила Рафала… Если бы не это. — Понимаю. Скупо улыбнувшись, Кристиан сжал мою ладонь в своей, почти что возвращая себе непринужденный вид. — Не знаю, о чём думает мой дядя… Но если враг и правда мистер Драгомир, дела очень плохи. Я всегда хотел быть, как он. Читал все статьи и смотрел каждый репортаж, посвященный мистеру Драгомиру. Он гений. И, пожалуй, самый сильный светлый. Точнее, гиповамп… Плюс ко всему, у него есть огромное влияние. Если появится вопрос о выборе стороны, светлые пойдут за ним, — пальцы Кристиана сжались ещё крепче на моём запястье. — Я просто надеюсь, что дядя знает своё дело… Потому что по-другому… — По-другому я умру, — закончила за него я. — Александр и правда выглядит непобедимым. Но и у нас есть время. Можно ещё что-то предпринять. — Разве что спрятать тебя на конце света. Там, где никто не найдет. Была бы такая возможность, непременно воплотил в реальность. В прихожей зашуршали бумажными пакетами. Вскоре зазвенел дверной замок. Иренка вернулась с работы, к счастью, не застав отца. А я не двигалась с места, продолжая разглядывать донельзя искреннее лицо Кристиана. Он впервые казался таким рассеянным и паникующим. Даже вчера его взгляд был куда собраннее.. В моей же голове яркими печатными буквами виднелся ответ. Возможно, это последний сочельник, проведенный тут. Ночью я должна сбежать. Сбежать и надеяться, что никто меня не достанет. Ради них. И ради себя.