Пятьдесят оттенков Хидана

— Заберите его назад, — Какузу резко сунул коробку в руки продавцу зоомагазина. — И верните мне деньги. — Прошу прощения, — продавец отскочил, поднимая ладони. — Никаких возвратов, Вас предупреждали. — Но не предупреждали, что это не кот. — А кто? — продавец с сомнением покосился на коробку, из которой донеслось жалобное мяуканье. — Исчадие ада, — отрезал Какузу и бухнул коробку на прилавок. Внутри взвизгнули, но Какузу, игнорируя звуки, развернулся и пошёл прочь. — Стойте, Вы не можете его тут оставить! Какузу не удостоил продавца ответом и хлопнул дверью выходя. По пути домой он дышал полной грудью. Бог с ними, с деньгами. Наконец-то реальность придёт в норму. Только теперь он понял замысел своего психотерапевта: чтобы ощутить ценность и вкус своей жизни, надо сначала создать в ней неистовое неудобство. А затем резко от него избавиться. И — вуаля! Простые вещи заиграют новыми красками и начнут приносить тебе радость. Какузу и не думал, что всего три дня наедине с обычным котом способны так ярко подсветить все прелести его одинокого существования. Строго говоря, это был даже не кот. А маленький серый засранец с огромными глазищами цвета дешёвого, разбавленного вина. Очень милый в витрине — дьявольское отродье в быту. В первые же сутки он зассал всё, что можно было зассать, мяукал на ультразвуке не переставая, расцарапал Какузу руки, запутался в проводах, разбил лампу с придиванного столика, разорил мусорное ведро и застрял в решётке газетницы. Какузу честно пытался списать это на стресс от перемены места жительства, но на второй день едва ли стало легче. У котёнка было имя, с которым он и продавался. Хидан — кличка, явно выдуманная кем-то странным для столь же странного существа. Какузу пытался звать его по имени, надеясь, что мальца это успокоит, но тот продолжал жалобно пищать и влипать в неприятности, стоило Какузу отвернуться. По правде говоря, от этого писка разрывалось сердце. Какузу не был чувствительной домохозяйкой, но мысль о том, что несчастный комок шерсти страдает и вот-вот помрёт, выбивала его из равновесия. А помереть он должен был наверняка — иначе с чего бы ему было так жалобно голосить? Какузу кормил кота как положено, снабдил водой, лежанкой, туалетом и всем необходимым, даже пытался гладить его, чего он вообще-то отродясь не исполнял. Но, стоило выйти в магазин за молоком, как чёртов кот нагадил на ковёр, вляпался в свой шедевр и разнёс его по всей гостиной. Великолепно! Пришлось мыть его, жертвуя собственными руками; царапины нещадно щипали, а мокрое существо, ставшее внезапно в три раза меньше, дико орало и походило теперь на микро-демона. — Ты не Хидан, ты срань Господня, — внушал Какузу, предполагая, что унижение сработает в качестве воспитательной меры. Хрена-с-два! Пока Какузу оттирал пол и ковёр, невысохший Хидан забрался на его подушку и уснул. К концу воскресенья Какузу вымотался так, словно всю неделю разгружал вагоны. Он искренне надеялся, что за выходные успеет приучить кота к дому, а в понедельник спокойно отправится на работу. Более того, он даже наивно поверил в это, когда вечером, при просмотре фильма, Хидан устроился у него на руках и тихо заурчал. Какузу чувствовал ладонью, как поднимаются и опускаются стенки пушистого тёплого брюшка, чувствовал, как потешно колотится маленькое сердечко. Это было забавно. Почти… мило. Но оказалось, негодяй просто усыплял бдительность хозяина. Утром, прощаясь в прихожей, Хидан смотрел наивным взглядом и что-то ласково пропищал. Какузу пригрозил ему пальцем и велел быть хорошим котом. А вернувшись после работы домой, обнаружил несусветный бардак, поваленный треснувший телевизор и очередное дерьмо на ковре. Хидан, зацепившись когтями покрепче, болтался на занавеске вправо-влево. Какузу посмеялся бы, будь это видео из интернета. Но это была его собственная квартира, его собственный телевизор и его собственные занавески. Проклятый кот сюда не вписывался. Какузу вдруг резко понял, как он любил свою спокойную и сбалансированную жизнь. Тихие одинокие вечера. Чистый ковёр и сухую подушку. Взяв Хидана за шкирку, он сунул его в коробку из-под кроссовок и, не взирая на возмущённый ор, без промедления двинулся в зоомагазин. К концу пути наглец притих, смиряясь со своей судьбой, и только изредка скрёб когтями. *** Какузу отпер дверь и вошёл в гостиную. Телевизор всё так же валялся посреди комнаты. Какузу поднял его и отставил к стене. Сел на диван. Уставился в одну точку. Ну почему всё оказалось так сложно? Он честно хотел дать дом одному крошечному, беспомощному существу. Стать для него покровителем, заботливым другом. Своего рода богом, исполняющим все его желания. Не тут-то было! Реальность оказалась совсем не такой, как Какузу себе представлял. Он со злостью взглянул в угол, где стояла кошачья лежанка. Дурацкий Хидан предпочитал спать где угодно, но только не в ней. Вообще-то почему-то успокаивался и спал он исключительно притеревшись к Какузу боком. И сколько бы тот ни гнал его прочь из кровати, всё равно под утро обнаруживал его у себя в ногах. Конечно, если быть до конца честным, это было в самой небольшой степени приятно… Какузу фыркнул и тряхнул головой, пытаясь настроиться на мысли о завтрашнем рабочем дне, но вместо этого зачем-то вспомнил, как котёнок лакал молоко из миски своим смешным розовым языком. Один раз он даже лизнул Какузу палец. Это было так тепло и шершаво… Какузу улыбнулся и вдруг словно остолбенел. Он что, только что предавался воспоминаниям о котёнке? И улыбался при этом? Чёрт возьми. Какузу встал и прошёлся по гостиной, думая, с чего начать уборку. Он собрал журналы и газеты (на кой чёрт ему столько, если всё равно некогда читать?), в очередной раз оттёр ковёр (надо будет сдать в чистку), пропылесосил. Сложил подушки на диван и поставил лампу на место. Встал, оглядывая результат. Определённо, ему нравилось бытие без кота. Без собаки. Без черепахи, канареек и рыбок. Без хомяка, змеи, енота. Какузу хотел быть один. Точка. Он прошёл на кухню и тут же наступил на хрустящий кошачий корм. Славно. Прибравшись и тут, Какузу открыл бутылку пива и сел за стол. Восхитительно. Вечер. Пиво в тишине. Никто не пищит, вытягивая последние нервы. Но внезапно противная, как промозглый сквозняк, мысль подула в мозг: как там этот непутёвый кот? А вдруг его нахрен выкинут на помойку? Нет, зоомагазин так не поступит. Но вдруг? Мерзкий пискля потащится на дорогу, попадёт под машину и от него останется мокрое место. И поделом! Какузу зло отхлебнул из бутылки. Да нет. Завтра-послезавтра его купит кто-то сердобольный. Потом поймёт, что это не кот, а проклятие, и… выкинет на помойку. Но, с другой стороны, может и нет? Может, он останется в зоомагазине, пока не подрастёт. Подросший кот — неликвидный товар, а значит, от него всё равно избавятся. Какузу нахмурился и отставил пиво в сторону. Встал. Сделал несколько шагов туда-сюда. Бред какой-то. С чего бы это его должно волновать? Ладно, психотерапевт говорил, что смысл эксперимента в том, чтобы о ком-то заботиться. Что если Какузу пойдёт и даст продавцу денег на содержание котёнка? Пусть и дальше живёт в магазине. Какузу готов взять на себя ежемесячные расходы. Да, пожалуй, это будет правильно и устроит всех. Какузу накинул куртку, вышел из дома и зашагал по улице торопливым шагом. Он и сам не знал, с чего вдруг спешил. Почему-то подумал: вдруг кота уже перекупили? Глупость какая-то. Войдя в магазин, Какузу моментально узнал знакомый писк, который рвал душу на куски. Сердце отчаянно забилось. Какузу решил: дам двойную сумму на содержание. На звон входного колокольчика из-за стеллажей выполз давешний продавец. — Передумали? — в каком-то отчаянии спросил он. — Нет. Но я хочу… — Жаль, — вздохнул тот и покосился на клетку. Какузу проследил за его взглядом. В клетке с ещё двумя котятами, забившись в угол, лежал Хидан. Глаза его были закрыты, и он безостановочно мяукал. Примерно так, представлял Какузу, рыдают младенцы. Совершенно неуместно вспомнилось вдруг, как этот пройдоха угомонился на диване, и как под ладонью стучало его сердце и вибрировал от урчания бок. Как смешно он заваливался, путаясь в своих лапах. Как он зевал, пытаясь держать открытыми слипающиеся глаза. В груди тягостно сдавило. Какузу подошёл к клетке и просунул между прутьев палец, чтобы погладить спину несчастного страдальца. — Эй, — позвал он негромко. — Эй. Хидан. Почувствовав прикосновение, кот открыл глаза и, повертев головой, уставился на Какузу. Он ещё помяукал по инерции и вдруг замолк. Какузу продолжал водить пальцем по его спине, и тут нахальный вымогатель ласки прикрыл глаза и как ни в чём не бывало заурчал! Какузу нахмурился. — Дома мы серьёзно поговорим о твоём воспитании, — процедил он. И на душе, вопреки всякой логике, стало тепло и уютно.