Broken Melody

Том Кирк не любил эти места, он бывал в них достаточно, навещая товарищей по оружию, жертв так называемого «освобождения» людей Ирака, которое превратилось в нечто гораздо более грязное и кровавое. Конечно, он знал, что эти места предназначались для выздоровления, однако оказаться здесь, должно быть, ощущалось концом света. Было паршиво, когда это был сослуживец, но это был Мэттью, тот, кого он видел, как своего младшего брата. То, через что этому бедному ребенку пришлось пройти в жизни, было выше его понимания, однако он понимал серьезность его травмы. Мозгоправы сказали, что он страдал диссоциативным расстройством личности, и он видел подтверждение этому своими глазами. Мэттью был милейшей, тишайшей душой, и хотя он и никогда…или, вернее, редко говорил, мог передать любую эмоцию своими глазами; в то время как Хассан был манипулятивным, коварным и был склонен к насилию. Он мог не быть экспертом, но он не сомневался в том, что Хассан был прямым результатом абьюза, перенесенного им в детстве, и Азиз Бишара был тем недостающим элементом, который дал «ему» возможность выйти на первый план и затем там остаться. Он собирался проведать Мэттью и посмотреть, как были у него дела, не только для себя, но для Уолстенхолмов, так как эксперты, по всей видимости, считали, что Мэттью было лучше находиться в изоляции. Он не ожидал увидеть Мэттью сидящим за одним столом с Домиником, и уж точно не ожидал нападения….арабские слова смертоносного содержания посыпалась на него. Он повалился на пол, скорость и неожиданность атаки на мгновение его обездвижила. Затем годы подготовки дали о себе знать, в то время как Мэттью…нет, Хассан вцепился в его шею с явным намерением его убить. Он не хотел делать мальчишке больно, но он сделал бы, если бы ему пришлось; ярость придавала ему силу. Ему удалось отодвинуть Мэттью от себя, и он заглянул в его глаза, они горели яростью, и определенно были подернуты дымкой безумия. — Прости, Мэттью, — сказал он, и извернулся, заключая его в удушающий захват. Он крепко держал его, даже когда чувствовал, как руки впиваются в его оголенную кожу, но это было все равно что держать гремучую змею. Если отпустить, то он был уверен, что будет укушен. Он надавил сильнее, стараясь не обращать внимание на хаос, происходящий вокруг него, и стараясь не слышать задыхающегося Мэттью. — Давай…сдайся, твою мать, — процедил он, чувствуя, как ногти вонзаются в его голую руку. Определенно, это Хассан выплевывал вещи, которые он планировал с ним сделать, но тем, кого он медленно душил, был Мэттью. — Пожалуйста, просто сдайся, — снова сказал он, однако на этот раз это звучало скорее, как мольба, чем как приказ. Он слышал, что дыхание Мэттью становилось все более неглубоким и прерывистым, и он чувствовал, что он меньше сопротивлялся, но он не ослабил хватки, пока Мэттью совсем не обмяк. Он продолжал сидеть на полу, все еще держа Мэттью и наблюдая за тем, как медсестры, санитары и другие члены персонала пытались успокоить и усмирить других пациентов, которых внезапная атака вывела из себя. Когда комната опустела, а покой был восстановлен, он наконец ослабил свою хватку и прошелся рукой по волосам Мэттью. — Мне жаль, Мэтти, — сказал он, и позволил двум санитарам его унести. Его место у него перед глазами занял Дом. — Ты в порядке? — спросил он. Он моргнул. — Я не хотел этого делать….но он… Дом протянул руку и помог ему подняться. — У тебя не было выбора. — Но это же Мэтти…боже мой. — Нет, Том, это был Хассан. — Они должны помочь ему, Дом. Если он попробует сделать это снова, и к нему в руки попадет какое-либо оружие, у меня может не оказаться выхода, и я… Он умолк и потряс головой, он не хотел об этом думать; он даже не думал, что он мог….нет, они помогут ему…они должны.

***

Доминик резко втянул воздух, когда увидел гематомы, уже начавшие формироваться на шее Мэттью; чтобы оставить такие синяки, хватка должна была быть железной. Он вздохнул, любой прогресс, который мог бы быть сделан, если бы Том Кирк не вошел, теперь, скорее всего, был потерян. Узнать, кто там будет, когда Мэттью проснется, не было никакой возможности. Он подвинул свой стул ближе и взял одну из рук Мэттью; она ощущалась очень хрупкой, свидетельство того факта, что здоровье Мэттью страдало от того, что Хассан отказывался есть как следует. Он наклонился и сказал: — Я надеюсь, что ты меня слышишь, я не буду звать тебя Хассаном, это просто имя, которое дал тебе Бишара. Ты — часть Мэттью, часть, которая помогала ему выжить все эти годы. Но больше ему не нужно просто выживать, ему нужно жить и быть любимым, и любить в ответ. Он остановился, когда дверь отворилась и вошел Крис, конечно бы Том позвонил семье. — Черт возьми, Том говорил, что ему пришлось применить больше силы, чем он хотел. — У него не было выбора, Крис. Я думаю, Хассан бы не остановился, пока не сделал бы с ним что-то. Том сделал то, что считал правильным. — Я знаю…но все равно. Том хотел подать на увольнение. Дом посмотрел на него. — Нет, не давай ему это сделать. — Папа в любом случае отказался. Сказал, что этого нельзя было избежать. Морган сказал мне, что Мэттью…настоящий Мэттью вернулся. Доминик кивнул. — Пока Том не вошел, потом вернулся Хассан со своей местью. Если он будет по-прежнему здесь, когда он очнется, он будет рвать и метать. Оба они замолчали, когда Мэттью зашевелился и открыл глаза. Доминик выпрямился, что-то здесь было….затем Мэттью заговорил. — Любовь — это ложь. Доминик моргнул......это звучало, как Мэттью, но его голос казался как-будто моложе. Он посмотрел на Криса, который нахмурился, затем сказал. — Мэтти? Взгляд Мэттью метнулся к Крису. — Она дает обещания, но это все ложь. Доминик послал Крису взгляд, говорящий «что происходит?», но Крис, казалось, не заметил. — Тебя там не было, у школьных ворот. — Крис? — произнес Доминик, но вновь был проигнорирован. — Я задержался, тебя уже не было, когда я там оказался. — Я ждал час, но было холодно. Доминику оставалось только слушать разговор между Крисом и тем, кто, судя по всему, был более юной версией Мэттью. Он быстро набрал сообщение Моргану, который показался уже несколько мгновений спустя. — Прости, Мэтти, — сказал Крис, и посмотрел на Моргана, который кивнул….продолжай с ним говорить. — Прости, это просто слово, оно ничего не значит. Ты не сказал «прости», когда я пришел домой на несколько часов позже, ты злился на меня, потому что я не подождал. Они злились, потому что думали, что я подрался, откуда синяки и разорванная одежда….слишком злились, чтобы заметить слезы. — Мэтти… — начал Крис. — Любовь — это не более, чем боль, синяки и разорванная одежда. Тут Мэттью замолчал и, казалось, погрузился обратно в бессознательное, оставляя их троих с еще одним запутанным кусочком того, что происходило в прошлом Мэттью, однако без всякой подсказки о том, чем это было.