Демон моего сердца

Поток магии Маркуса усилился, настроение изменилось в одно мгновение. Нерешительность ушла, нежелание рассеялось. Теперь он был возбуждён, сосредоточен и полон желания. Маркус раскрыл ладонь и провёл маленьким, острым как бритва лезвием по коже, сильно надавив. Кожа треснула, и сразу же на поверхность выступила кровь, похожая на густо рубиновое вино. Заклинание было готово и ждало на губах Маркуса, и он не смел позволить себе думать ни о чём, кроме спасения Рамара, кроме следующих нескольких минут. Он бы умер за него, за этого человека, и всё меньше чем смерть не требовало раздумий, по крайней мере, так он себе говорил. Он произнёс древние слова, давно ставшие запретными, но всё же свободно переходившие из уст в уста по всему Эстеру, и температура его магии поднялась с тёплой до адской. Казалось, что вся кровь в его теле внезапно стала более густой и насыщенной, её наполняло нечто, делавшее её больше чем жидкостью. Кровь текла по его ладони и он позволил этой жертве наполнить его магией, воздух стал кислым и резким, словно он вдыхал стеклянную пудру. Его магия раздулась, она выросла и скрутилась во что-то огромное и сильное, но сохранила свою форму и цвет, хотя и сияла намного ярче, чем раньше. Маркус не смог удержаться от небольшого звука, чего-то вроде ворчания, когда он боролся, чтобы управлять ситуацией и удержать её, ожидая, когда Эшран возьмёт её в руки. Командор Эшран, бывший рыцарь-командор ордена Стражей, воспользовался магией крови Маркуса и впитал её в себя, поместив в ту пустоту внутри, место, которое принадлежало Маркусу, только Маркусу. Не было времени обдумывать, что это было, ощущения захлёстывали их обоих, но Маркус знал, что это чувство было каким угодно, только не целомудренным. Он чувствовал жар под кожей, как будто его кости были расплавленным золотом, и в любую секунду его тело просто перестанет существовать, и всё, чем он был станет пустотой. Вольно плыть по ветру, плыть по течению и брать Эшрана с собой. Когда Эшран направил магию в Рамара, всё его тело засветилось. Это было небольшое количество магии, качество было важнее количества. На этот раз происходило нечто иное, когда Маркус последовал за своей магией, превратив Эшрана в мужчину лежавшего на траве под ночным небом. Магия была настолько сильной, что казалась неудержимой, сырой и полностью самодостаточной. Для этого не требовался Сумрак, ей едва ли нужен был Маркус. Она глубоко укоренилась в Эшране, и ему пришлось бороться с мыслью о том, какая часть этого собирается остаться в Рамаре. — Это работает, — сказал Сайлар, стиснув зубы от усилий удержать Рамара без сознания, всё время лечить, чтобы контролировать наихудшие повреждения. Молния, вырвавшаяся из его ладоней, превратилась в огромные искрящиеся сгустки, отправленные ввысь, где они потрескивали и освещали небо над всеми ними, как настоящая природорожденная гроза. — Продолжайте! Маркус не хотел продолжать, потому что он мог чувствовать, что это делает с Эшраном. Магия, которую Маркус инстинктивно хотел вложить в Эшрана, больше не требовала связи с Сумраком для поддержания. Она погрузилась в него глубже, чем необходимо, пытаясь сделать его домом, и когда Эшран втолкнул её в Рамара, теперь она легко подчинилась, восхитительная и чудовищно сильная. Теперь оба чувствовали, что она добралась прямо да сгустка чёрной, мерцающей древней силой крови. Тело Эшрана обволакивала магия, и Маркус едва мог это выносить. Боль исходила от него так же отчётливо, как тёмно-фиолетовые молнии из рук Рамара. Эта магия была агрессивной, настырной и собственнической. Она хотела Эшрана так же, как сам Маркус хотел Эшрана ранее в лесу, отличался только способ. — Почти! — выговорил Сайлар. Эшран запрокинул голову и закричал, но его рука продолжала лежать на теле Рамара, он не переставал черпать ту бурлящую, властную магию, подпитываемую кровью и искажённую благими намерениями. Он принял её в себя и сделал её безопасной для других. Он был плотиной, был каналом. И это разрывало его на части, заставляя трещать по швам. — Он приходит в себя, — громко объявил Сайлар. — Он реагирует, ты можешь остановиться! Магия не хотела останавливаться. Когда Маркус попытался установить барьер, чтобы предотвратить общение между ним и Эшраном, он не нашёл там ничего, что можно было бы закрыть. Он сломался, разлетелся на части, и эта магия совсем не нуждалась в его воле, чтобы творить себя. Голос Эшрана оборвался несколько мгновений назад, внезапная тишина звенела в ушах Маркуса. Маркус попытался подняться на колени, но его охватило внезапное головокружение. Он понял, что его ладонь всё ещё сильно кровоточила, отчего у него кружилась голова. Эшрану удалось вырваться из рук Рамара, след от ожога в форме руки, оставшийся на его коже, был глубоко чёрным. Маркус ползал вокруг Сайлара, пытаясь добраться до Эшрана, в то время как его магия, необузданная и свободная благодаря мощи крови, продолжала врезаться в Эшрана, отчаянно желая остаться с ним на этот раз, решив вырезать что-то большее и более глубокое в его желанном теле. Сайлару хватило присутствия духа взять руку Маркуса и исцелить её — самый минимум, необходимый для остановки кровотечения. Рамар больше не был наполнен сторонней магией, и Сайлар работал над его исцелением. Голова Эшрана была опущена, руки упирались в траву, пока магия продолжала двигаться сквозь него. Когда Маркус прикоснулся к нему, он получил резкий, сильный электрический разряд, почти как предупреждение, но он не позволил остановить себя.Он обнаружил обнажённую кожу, зарывшись под воротник рубашки Эшрана, и начал втягивать магию обратно в себя, где ей и место. Она не желала этого. «Он нам нужен», — сказала она глубоким, властным голосом. «Мы останемся. Он наш». Маркус крепко зажмурился и использовал каждую унцию своей силы, чтобы вернуть всё на круги своя. — Нет, он блядь, ничей! Магия была сильной, питалась древним и запрещённым топливом, но в конечном итоге она была обязана Маркусу. Она всё ещё принадлежала Маркусу, независимо от того, насколько сильно она хотела принадлежать Эшрану. Он оттянул, и магия неохотно вернулась, медленно тускнея по мере того, как ритуал отходил в прошлое. Теперь, когда Эшран отказался придавать ей форму и больше не владел ей, магии никуда было идти, кроме как домой. Однако Маркус уловил слабый намёк на удовлетворение, когда она снова поселилась в нём. Как будто она достигла большего, чем просто помогла спасти жизнь Рамару. Издалека Маркус услышал плач Корал и обернулся, сердце его сильно забилось от страха, но то, что он увидел, немедленно успокоило боль. Она сжимала руку Рамара, целуя её снова и снова, а Гроссмейстер медленно двигал головой взад вперёд, как будто пробуждался от глубокого сна. Маркус оглянулся на Эшрана, чтобы сказать ему, что это сработало, но прежде чем слова успели оформиться, Эшран рухнул и потерял сознания.