Демон моего сердца

Вместе с потоком воды по телу пробежала ударная волна осознания, и Маркус резко дёрнулся, приходя в сознание. — Давай, просыпайся, — раздался тот же мужской голос, пока Маркус боролся с собой, чтобы не захлебнуться. Вода была ледяной и плохо пахла, и когда он попытался призвать свою магию, чтобы ударить этого человека, сразу вспомнил об ошейнике. Его охватило отчаяние, болезненное чувство безнадёжности, когда он услышал как его магия беззвучно кричит, отчаянно желая свободы, но неспособная что-либо сделать, чтобы её получить. Маркус открыл глаза и попытался стряхнуть с себя последние струи воды. Он был в палатке, сидел привязанный к стулу, а перед ним стоял тот самый человек, которого Маркус надеялся никогда больше не увидеть. Тот самый, кого Эшран, похоже, когда-то считал своим другом. Тот, кто пытал его и продал Ястребу. С их последней встречи Робер изменился и не в лучшую сторону. Теперь не только его глаза светились красным — красные кристаллические пластины виднелись на его скулах, на обнажённых костяшках пальцев. И голос его тоже изменился, став более низким и хриплым. А кроме того Робер, очевидно, больше не рассматривал никого из них как возможного союзника. Он был зол — всё ещё был зол. И похоже собирался продолжить мстить. — Сэр Эларн, — насмешливо произнёс рыцарь, и в его приоткрывшихся губах сверкнули белые, слегка отсвечивающие красным зубы. — Сожалею, что пришлось обойтись с вами так грубо. — Что-то я в этом сомневаюсь, — признался Маркус, разминая пальцы, которые онемели и затекли из-за того, что запястья перетягивали тугие путы. — Что-то вы рано, сэр Робер. Вас вроде бы не должно быть здесь до завтра. Присев перед ним на корточки, Робер склонил голову на бок. — Пять лет в одной казарме, — коротко сказал он. — Неужели Эшран думал, что ему есть чем меня удивить? — он внимательно разглядывал лицо Маркуса, и маг, как ни старался, не мог понять, что у него на уме. Маркус театрально закатил глаза и слегка поёрзал, пытаясь занять более удобную позу. Позвоночник тут же откликнулся пронизывающей болью. — Надеюсь, ты не собираешься снова рассказать мне о потрясающих преимуществах службы у твоей хозяйки? Потому что, откровенно говоря, многие из них буквально написаны у тебя на лице. Маркусу показалось, что Робер стиснул зубы, но его взгляд остался таким же пристальным и серьёзным. — Мне не нравится как это звучит — «Хозяйка», — сказал он. — Что ж, я открыт для компромиссов. Как тебе больше нравится? Госпожа? Богиня? Пресвятая Невеста кого-то там? Ты всё ещё веришь, что она несёт благо хоть для кого-то из вас? — Это нам ещё предстоит обсудить, — сказал Робер и на мгновение опустил взгляд на ошейник на шее Маркуса. — Не слишкой тугой? — несмотря на смысл слов, его тон оставался холодным и деловым. Маркус невесело ухмыльнулся, что мгновенно вызвало боль там, где ошейник впился ему в кожу. — Я люблю пожёстче. — Я так слышал. Маркус ждал продолжения, и Робер не разочаровал. — Все знают о Командоре Братства и его маге. Никогда не думал, что доживу до подобного дня. Эшран мог быть жестоким ублюдком на службе — когда дело доходило до магов. Но кто бы мог подумать… Однако ты сказал, что тебе нравится грубость. — Я сказал «пожёстче». — Есть разница? — Развяжи меня и узнаешь. — О-о-о, — протянул Робер, изогнув бровь. — Очень заманчиво, но я схватил тебя не для того чтобы трахать, маг. — Порази меня, что ещё могло тебе понадобиться? — Вообще-то, — сказал Робер. — Много вещей. Не говоря о том, что в тот конкретный момент ты ломал схему моего наступления, ты вместе с Эшраном пробрался в мою крепость, воспользовался моим доверием и выкрал того, кто мне действительно нужен. И всё же это только одна из причин. Нужно большее, чтобы я стал рисковать всем, вставая поперёк дороги одновременно чертовски мстительному Командору и чертовски истеричной Деве, — по мере того, как Робер говорил, взгляд его становился всё более рассеянным, обращённым внутрь себя. — Я повидал достаточно дерьма в своё время, — тихо сказал он. — Ничто не вызывает у меня такого отвращения, как Пыль. Цепь на шеях достойных мужчин. Грёбаная чума в бутылке, смертельный яд замедленного действия. Он поднялся на ноги, медленно повернулся и выглянул из палатки. Маркус вытянул шею, чтобы разглядеть. По крайней мере, всё ещё стояла ночь. Снаружи ничего не было видно, кроме густой темноты. Робер закрыл полог и провёл рукой по своим растрепавшимся тёмным волосам. — У нас мало времени, — сказал он. — Эшран вот-вот придёт за тобой. — Тогда чего ты от меня ждёшь? — Необратимо… Вот что все они говорили, — с горечью произнёс робер. — После того, как ты начнёшь принимать это, с пути не свернуть. Отказ от Пыли сведёт тебя с ума, вскипятит твой мозг и расплавит внутренности. Я знал пару человек, кто пробовал это, но они не ушли далеко. Церковь всегда узнаёт, и вскоре… Всё будет конечно. Необратимо. Я поверил в это. Подумал — ну и хрен с ним. Если мы все собираемся превратиться в пыль, почему бы не уйти с феерверком? — он сверкнул своей ужасающей ухмылкой в сторону Маркуса. — Красная — совсем другая. Ничто не сравнится с синей. Я… сожалею об этом каждый день, но уже не могу отказаться от этой мощи. Это взрыв, настоящая канонада. — Он размеренно выдохнул. — И вот… мои друзья узнали кое-что о вас двоих. Кое-что поинтереснее, чем то, что вы любите жёстко потрахаться на публике. Мы слышали о магии, о магии, которая выжгла Пыль из Эшрана. За последние несколько дней я начал слышать это повсюду. Кто-то очень внимательно следит за тобой, понимаешь? Кто-то, кому ты доверяешь. По спине Маркуса пробежала дрожь, но он не показал этого. — В общем, вчера утром я получил донесение. Знаешь, что в нём говорилось? — Рамар, — тихо сказал Маркус. — Ты слышал о том, что мы сделали. — Ты выжег какое-то дерьмо прямо из него. Никто больше не знал, как это сделать. Пыль, какая-то древняя дрянная кровь, которая могла сделать его спасителем мира… Но что ещё? На что твоя магия способна ещё? Как насчёт субстанции, которая рождена чистым злом? Маркус соображал очень быстро. — Потребовалась магия крови, чтобы сделать это, и сущность того, что было в Рамаре — совсем иная. — Но ты сделал это, — настойчиво повторил Робер. — Это возможно. Ты осознаёшь последствия? Ты когда-нибудь задумывался что кроме Эшрана есть множество других? Думал, как это может повлиять на Орден, на весь мир? — Я… Нет, я об этом не думал, — совершенно честно сказал Маркус. Робер не казался ни удивлённым, ни обиженным. Он снова присел, слегка поморщившись. Маркус заметил его забинтованное бедро — место, куда он ударил ножом. — Когда придёт Эшран, я собираюсь предложить ему сделку, — сказал Робер. — Я не хочу служить этому куску демонского дерьма. Я знаю, что она сделает с миром, и пока не было надежды, мне, честно говоря, было всё равно. Гори всё огнём — подумал я, как и мои люди. Гори ярко и до красна мир, в котором не будет нас. Но теперь, когда я знаю, что есть шанс спасти хоть кого-то из нас… Мне есть за что бороться. По-настоящему бороться. — Когда придёт Эшран, — медленно произнёс Маркус, наклоняясь вперёд настолько, насколько позволяли его путы. — Он просто снесёт твою башку. Без разговоров. Робер ухмыльнулся. — Я знаю. Вот почему ты скажешь ему, чтобы он этого не делал. Всё произошло почти так, как и предсказывал Маркус. Эшран был воплощением ярости, и потребовалось, чтобы Маркус, освобожденный от всего, кроме ошейника, встал между двумя бывшими Стражами, чтобы помешать ему разрубить Робера надвое. Тёмные глаза Эшрана были устремлены на Робера и в них горело величайшее отвращение. Снаружи не было ни шума, ни лязга оружия, ни зловещих отблесков пламени. — Ты здесь один, — процедил Эшран, почти полностью игнорируя Маркуса. — Какой храбрый. Эшран сказал «храбрый», но Маркус услышал «глупый». — Я не причинял вреда твоему магу, — сказал Робер, и Маркус услышал: «Чего нельзя сказать о тебе». Однако взгляда Эшрана всё ещё было достаточно, чтобы расплавить его доспех, так что Маркус посчитал это намеренье перейти в атаку некоторой ошибкой. — На нём ошейник, но это всего лишь мера предосторожности. При упоминании Маркуса Эшран схватил мага за предплечье и дёрнул его назад, мгновенно заслоняя собой. — Сними это, — сказал он Маркусу. — Эшран, послушай его, прежде чем поджаривать, — взмолился Маркус, тем не менее следуя его приказу и отстёгивая это чудовищное украшение. Как только застёжка была расстёгнута, он ощутил себя так, как будто наконец смог сделать глубокий вдох после долгого пребывания под водой. Его магия снова хлынула по венам, связь с Сумраком восстановилась. Эшран немедленно потянул за Связь, без колебаний черпая его силу, но не для того чтобы запустить в Робера волну пламени, как Маркус ожидал. Он протянул руку поднимая бывшего Стража в воздух, подвешивая его над землёй. Робер издал хриплый смешок, он прозвучал немного сдавленно, и Маркус не сразу понял, что это вообще был смех. Эшран удерживал его, но также слегка душил. Контроль Эшрана над магией Маркуса, владеть которой он никогда не учился, был действительно впечатляющим и немало пугающим. Хотя Маркус мог бы поклясться, что его тело не испытывает возбуждения в традиционном смысле этого слова. — Посмотри на себя, ты маг! Доримус, всегда ненавидевший магию, не только трахается с магом но и… — голос Робера заскрежетал, превращаясь в хрип, когда магия Эшрана крепче сжалась на его горле. Невидимая сила держала его руки по бокам, не давая инстинктивно схватиться за горло, — но и использует его магию подобным образом! — сумел выдохнуть он. Эшран наклонил голову и сделал шаг вперёд. — Я никогда не ненавидел магию. И ты тоже. — Ты…. Хорошо… притворялся… — И ты тоже, — тихо сказал Эшран, подходя ещё ближе и останавливаясь всего в футе от того места, где парил Робер. — Но я знаю тебя, и знаю, что ты не настолько глуп, чтобы забрать Маркуса без причины. Или я не прав? Может это отчаянная попытка умереть от руки того, кто помнит тебя настоящего, Робер? Если так — я рад оказать услугу. Робер закрыл глаза, и выражение его лица исказилось. — Я боюсь… умирать… без цели. Пальцы Эшрана слегка сжались. — Как и все слабые люди. — Я командую… Двумя… тысячами… людей…. — выдавил Робер. Лицо его медленно краснело. — Наши братья и сёстры, которые… заслуживают большего, чем грёбанная… тьфу… Медленная… смерть… от руки Церкви. — Дезертиры и предатели, — сказал Эшран, но на этот раз его голос звучал не так уверенно. — Нет большего предателя, чем ты! — Не я выполняю приказы твари, которая собирается уничтожить весь мир! — Они… выполняют… мои… приказы! — прохрипел Робер, его лицо окончательно побагровело. — Убей меня, если хочешь! Но они… они заслуживают… надежды. Маркус собирался произнести имя Эшрана в качестве предупреждения, когда тот вдруг позволил Роберу тяжело обрушиться на землю. Страж захлебывался и упав на колени изо всех сил втягивал ртом воздух. Эшран не выглядел довольным. — Чего ты хочешь? — спросил он. Робер встряхнулся и поднял голову. С кривой горькой улыбкой на лице он смотрел на Эшрана. — Надежды.