Лиличка!

      Кира не разговаривала с ней. Она вышла из ванной в таком же молчании, без той грязной футболки, в топе, уже умывшись. По её тогда влажному лицу стекала вода вперемешку с кровью, шла она тяжело переставляя ноги и держась за рёбра, отчего Лилю съедала жалость. Но она знала, что Кира отреагирует на это плохо, не примет, не оценит по достоинству, может быть, даже разозлится. Поэтому Лиля пошла вниз за аптечкой, удивительно уверенно и быстро, без панических атак по углам. То, что Кира нуждалась в её помощи, пусть без признания этого факта, её подталкивало.       К счастью, никого на своём пути она не встретила, кроме Ангелины, красящей глаза и злостно матерящейся за кухонным столом. Но Геля её даже не заметила, утонув в своём отражении.              — Кира подралась снова? — с пренебрежением спросила Дарья, когда Лиля вошла в её кабинет. Тот был просторным, минималистичным, и на столе её стояли фотографии в рамочке, где Дарья улыбалась со своей семьёй. У Лили затянуло в висках, в голове зазвенело. Дарья сложила руки в замок, наблюдая за тем, как Лиля забирает небольшой чемоданчик из её шкафа.              — Нет, — прохрипела больным горлом Лиля, — её побили.              Дарья снисходительно фыркнула, откинувшись в своём кресле:              — Ну, наконец-то, — что поразило Лилю до глубины души. Как можно быть такой жестокой, неэмпатичной и… — Третирует тут всех и каждого, я уж думала, на место никто не поставит.              — Она кровью истекает, — возмутилась Лиля, повысив тон неожиданно для самой себя. Эмоции кипели, чемодан во вспотевших ладонях затрясся, — Вы хоть бы вид сделали, что вам не всё равно.              Дарья растерялась. Наверное, понаблюдав за их с Кирой взаимоотношениями, Дарья сделала вывод, что Кира издевается над Лилей, а Лиля терпит это исключительно из страха, в тайне ненавидя ту. Что же, это была ошибка. Страха было меньше, чем любви, много меньше, и Лиля не стыдилась этого. Она устала стыдиться.              — Лиля, — начала вкрадчиво женщина, подступая медленно, — Это не та девочка, которую жалеть и сюсюкать надо. Я таких знаю, я работала со сложными детьми в своё время. Руку по локоть отгрызёт и не подавится. Ты в глаза её посмотри.              Лиля вздрогнула, но виду не подала, поджав губы недовольно. Глаза. Глаза Киры Лиля заметила в первую очередь, и что-то в них потянуло её за собой, оплетая и сковывая. Поначалу Лиля сопротивлялась, но теперь это казалось невозможным, Кира стала ей близким, родным человеком. И они сходились идеально, как кусочки пазлов, которым долго не доставало друг друга.              Поэтому никто из них, чёрствых и злых, не должен был поучать её сейчас. Они не видели в Кире того, что видела Лиля, когда смотрела в её глаза. Лиля видела целую жизнь, полную страданий и трудностей, которые слепили из Киры такую сложную личность. Но в ней было хорошее. Во всех людях было хорошее, мы всегда сами выбираем — замечать это или нет.              — Лучше Кристине нотации читайте, она её чуть не убила, — рассерженно заявила Лиля, пробубнив, — Почему бы её не выгнать?              Как обиженный ребёнок, который боится высказывать претензии прямо, Лиля даже головы не подняла, пока бормотала проклятия. Но Дарья её очевидно слышала.              — А Идея, — осадила её она, — Идею Кира слегка по лицу шлёпнула? Что, Киру выгонять будем?              — При чём тут… — попыталась возразить Лиля.              — Что не снято, — отрезала Дарья, — того не было. Камеры тут есть, но вам дают возможность решить проблемы самостоятельно. Лиля, если я вмешаюсь, и их, — она сощурилась, — и тебя за ту бутылку вина будут рассматривать как претендентов на вылет.              Лиля потупила взгляд, обняв аптечку плотнее, и тут ей стало так невыносимо стыдно за свою импульсивность и легкомыслие. Кому, как не куратору, ей это изливать? Конечно. На что она надеялась?              — Я не желаю тебе зла, — снисходительно добавила Дарья, прежде чем Лиля вышла из её кабинета, — не я.              У Лили болела голова и горло всё ещё саднило, во всём теле была раздражающая слабость, но она не жалела себя, ей было не до того. Если бы она рискнула расплакаться, она бы осела в ближайший угол и не поднялась оттуда без чужого вмешательства.              Лиля неторопливо вошла в комнату, и увидела, что Кира сидела на своей постели и в упор глядела на пол, туда, где всё произошло. Лиля присела рядом без слов, открыв аптечку, и в ожидании поглядела на неё, израненную и стойкую, как кремень. Кира могла накричать на Лилю, оттолкнуть, но лишь кивнула, так и не посмотрев в ответ. И это было благословением.       Поговори со мной, — думала плаксиво Лиля, — хотя бы слово скажи.       Лиля смочила ватный диск спиртом, начав с осторожностью обрабатывать ссадины и царапины на лице Киры, попутно утирая её вытекающую из носа кровь ваткой в другой руке. Кира даже не дёрнулась ни разу. Её капилляры в обоих глазах лопнули, белок залило красным, синяки проступали кровоподтёками на скулах и челюсти. Она казалась совершенно апатичной, мёртвой, как призрак. И Лиле было так стыдно.              — Эта мразь, — сказала хрипло Кира, и Лиля замерла, с благоговением вслушиваясь в каждый её вздох, — виновата в том, что все узнали.              Лиза.              Лиза растрепала всем о случившемся и бед не знала, наверняка, сейчас радуясь, как... Крыса. Кира имела полное право ненавидеть ту и говорить что угодно, Лиле бы тоже разозлиться, прочувствовать изнутри тот же гнев, это было бы правильно.              Но с другой стороны… Лиза ведь помогла Лиле тогда. Именно Лиза вытащила её из ванной, переодела, высушила ей волосы. Она уложила Лилю в кровать, с ней Лиля чувствовала себя в безопасности. Была ли Лиза так плоха? Это возможно?              — Она виновата в том, — продолжила с трудом Кира, стиснув зубы, возвращая её в реальность, — что на меня кинулась Кристина. Эта тварь. Понимаешь, Ляля? Лиза тварь.              — Я понимаю, — беспрекословно согласилась Лиля.              — А Виолетта ссыкливое чмо, которое бросило тебя подыхать, — так же зло добавила Кира, в ожидании уставившись на неё этими налитыми кровью глазами, отчего у Лили побежали мурашки по всему телу, — Или не так?              — Так. — поникла она.              — Никому не верь тут. Я предупреждала, — вздохнула разочарованно Кира, отведя взор устало, — у тебя тут только я. И у меня теперь, — словно это было особенно сложно, с большой паузой заговорила она, — только ты. У нас есть мы. Всё, остальные — враги теперь. Поняла?              На кровати собралась горка испачканных материалов, дрожь сковывала, но Лиля только молча проливала слёзы жалости, дуя на ранки, когда те обжигал спирт. Кира не двигалась, казалось, была загипнотизирована тем кровавым пятном на ковре, застряла в моменте, где над ней нависала Кристина с тяжёлыми кулаками.              — Я тебя люблю. — вкрадчиво прошептала Лиля, сгорая изнутри.              И ей было очень страшно. Её слова любви так много раз отвергали, её чувства топтали, над ранимым сердцем потешались, и она смотрела на Киру во все глаза с немым, священным обожанием, точно в ожидании приговора. Лиля жаждала взаимности или хотя бы терпимости, привычного снисхождения, но готовилась к худшему, как обычно.       Кира взглянула на неё не сразу и взглянула утомлённо, но мягко, как смотрят хозяева на своих кошек, когда те переворачиваются на спину. Затем снова отвела взгляд. Помолчала, облизала разбитые губы.              — Тогда докажи мне, — с расстановкой произнесла Кира, повернувшись к ней.       В эту секунду у Лили внутри словно зажёгся маленький фитиль надежды. Что угодно, что захочет, что попросит, Лиля на всё готова!       Кира обняла её лицо руками, и вся тревога и боль тут же померкли, затихли, стали неважными.       — Не дай этой бляди меня загасить. Я пообещала тебя защищать и защищала, теперь ты, Лиля, — обратилась она вымученно, — помоги мне.              — Хорошо, — закивала неосознанно Лиля, исходя нежностью, — я помогу. Конечно, помогу.              Правда никаких идей, как помогать, не было. Лиля не знала, что можно было сделать в их ситуации, где каждый презирал их обеих, но Кира ей подсказала. Взяла её за руки, покрывая её пальцы поцелуями, и говорила, говорила, говорила, а Лиля слушала её с небывалой жадностью, ужасаясь услышанному и тая от ласки.              — Ты же моя любимая девочка? — подтолкнула её Кира, и это было так любовно, так многозначительно, что сбивало с толку, — Эти ебанутые мрази меня убьют, если ты не вмешаешься, Ляль.              — Хорошо, — уступила Лиля, и любовь вперемешку с повинностью хлынули из глаз. Она заплакала, и Кира притянула её к себе, погладив по волосам. Вынужденно, механически.              — Моя девочка, — похвалила её она, — у меня только ты осталась.              Как Лиля могла отказать? Кира её одобряла, принимала и лелеяла, для Лили не было ничего ценнее в жизни. Кира была её любимым человеком, её особенным человеком, тем, кому Лиля была обязана своей сохранностью. Если бы Кире было это нужно, Лиля бы расшибла себе лоб в молитвах за неё.              Чего ей стоило ударить Лизу, в таком случае?              Лиля чувствовала себя плохой. Она чувствовала себя ужасно, но Кира дала ей чёткие инструкции, заготовила каждую фразу, и нужно было сделать это ради неё. Ради них.       Лиза была в комнате одна, все остальные снова собрались внизу, в гостиной, к большой удаче. Лиля тихо позвала её, встав позади, пока Лиза делала какую-то разминку, глядя в окно, и, когда она обернулась к Лиле, то тут же получила пощёчину. Звонкую, хлёсткую и резкую от того, что Лиля боялась остановиться на полпути и сделала всё на импульсе, чтобы наверняка. Руку с непривычки обожгло как кипятком, кожа ладони вспыхнула, запястье свело от резкого дискомфорта. Она никогда не била людей.       Лилю трясло от трусости, у неё был жар, но она стояла, глядя снизу вверх на Лизу, которая и слова не проронила.              — Пиздаболка. — выдавила Лиля дрожащим голосом, поджимаясь всем телом. Лиза могла ударить в ответ, но даже не напряглась, только лизнула уголок рта, откуда потянулась тонкая струйка крови. Это Лиля сделала? Сама?..              — Как рука? — поинтересовалась, потерев с любопытством щёку, Лиза, и Лиле неожиданно захотелось ударить её снова.              Лиза была грёбаной мученицей, воспринимала эту страдающую позицию будто бы с гордостью и не стеснялась навешивать те же ярлыки на других. Как тогда, после ванной. Это Лиля помнила.       Даже сейчас, после пощёчины, Лиза просто потешалась над ней, обесценивая это, делая вид, что ничего не случилось, но это было не так. Случилось многое. И это многое Лиля даже пропустить через собственную голову не могла, чтобы понять, как относиться к этому. У неё были только мысли Киры.              А Кира говорила, что Лиза тварь.              — Как ты могла рассказать всем? Ты хоть понимаешь…              — Всем? — вскинула бровь Лиза, и вид её был таким снисходительным, что у Лили сжались кулаки. Лиза глядела на неё знающими глазами, как бы намекая, что Лиля сама ни черта не понимает, Лиля глупая, а вот Лиза — другое дело. — Я сказала Кристине, потому что знала, что Захарова дважды думать не будет.              — Зачем? — выдохнула обречённо Лиля. Неужели нельзя было оставить их в покое, дать разобраться во всём и просто… жить. Если бы Лиза просто смолчала, Кира не была бы избита сейчас, Лиля бы не бегала с температурой решать эту проблему, Кристина бы не узнала того, что ей не нужно было знать. Если бы Лиза держала рот на замке.              — А зачем я с тобой возилась? — спросила в ответ та, — Жалко мне тебя.              — Я никогда не просила…              — Надо было ждать, пока убьёт, — съязвила Лиза с неуместной ухмылкой, такой кривой и невесёлой, — и зароет тут где-то на заднем дворе. По-моему, маньяки таким промышляют, она явно на опыте.              — Ты её даже не знаешь. — качнула головой Лиля, совершенно разочарованно.              Лиза улыбнулась на издевательском выдохе, поймав свои же слова на кончике языка, впившись зубами в нижнюю губу, чтобы не сказать гадость. И всё-таки сказала.              — А ты знаешь? Неделю знакомы, а она уже проявила свои лучшие качества, ты видимо в восторге. Тебя бьют, насилуют, а ты добавки просишь.              И словно этого ей было мало, Лиза добавила:              — Лиля, честно, я даже представить не могу, что за жизнь, — она развела руками в воздухе непонимающе, посмеиваясь, — должна у тебя быть, что ты это всё хаваешь и радуешься?              Слёзы защипали в уголках глаз, слабость ударила по конечностям, и Лиля беспомощно отступила, не в силах оправдываться ещё и за это. У неё был жар, который она так и не сбила, голос она давила что есть мочи, чтобы звучать нормально, и от всего этого скопом хотелось просто лечь и умереть.              — Ты же знаешь, я не хотела тебя обижать, — смягчилась Лиза, и по её лицу было ясно, что вспышка пассивной агрессии не была нарочитой, она просто не сдержалась, — но нянчиться с тобой я не собираюсь. Я предупреждала…              — Спасибо, что не рассказала всем. — бросила бесцветно Лиля, поспешив к выходу. Злости не было, обиды тоже. Не солгала же она ей. Лиза просто озвучила то, что Лиля в глубине души осознавала сама и о чём думать было жутко.              Однако, когда она вернулась в их комнату и свернулась под одеялом в лихорадочный комок, замерзая и потея одновременно, Кира была единственной, кто оказался рядом. Тогда, задыхаясь на кафеле в ванной, Лиля тоже не нашла опоры ни в ком, кроме Киры. С самого первого дня тут, единственной постоянной её спутницей была Кира.       Она отошла лишь на пару минут и принесла Лиле разведённый в кипятке порошок от простуды, и хоть тот отдавал лимоном и химией, а Лиля ненавидела лекарства, она поддувала и пила, чувствуя, как горло расслабляется и ей легчает. Потому что Кира, несмотря на страх покидать комнату после нападения, пошла и принесла ей это грёбаное лекарство.       Кира молча сидела рядышком с Лилей, глядя задумчиво-виновато, как провинившийся пёс, водила рукой по Лилиным взмокшим волосам, убирая те с лица, и вдруг едва слышно проговорила:              — Извини. Зря я тогда… Холодной водой тебя.              Лиля не нашла, что сказать. Она даже не винила Киру в этом. Не в этом.              — Лиза… Она только Кристине рассказала, — сменила тему она, глянув на ту украдкой. Кира ведь должна была быть рада? Никто теперь не будет кидаться на неё толпой, никто не затравит и не загнобит. Она была в безопасности.              — Чего? Блять, — прошептала вместо радости Кира, прикрыв глаза устало, и Лиля тут же вздрогнула, поняв — что-то было не так. Она сделала что-то не так, облажалась, подвела. Кира же с паузой, долгой и напряжённой, уточнила, — а с Кристиной ты говорила?              И Лиля почувствовала себя идиоткой. Конечно, наверное, надо было пойти к Кристине сразу же, просто…              — Нет, — растерялась Лиля, — мне что-то… плохо стало.       Это правда, ей казалось, она рухнет лицом в пол прямо перед Лизой. Но кроме того, Лиля ужасно боялась Кристину. Чего она боялась даже больше? Неодобрения от близкого человека. Поэтому когда Кира не ответила, отняв руку от её волос, Лиля ожидаемо заволновалась, засуетилась и сдалась.       — Я поговорю.              — Сейчас, Ляля, блять, она же распиздит всем! — взвыла Кира, схватившись за голову и отвернувшись от неё, и Лиля вздрогнула. Её обдало холодом. Локти Киры уперлись ей в колени, и она вся сгорбилась в ужасе, она уже не замечала Лилю, не замечала никого. — Мне пиздец, блять, зачем я вообще тебя о чём-то просила. Сука, пиздец!              Лиля потупилась, остановила ладонь, которая чуть было не легла на чужой затылок в порыве пригладить и утешить. Кира могла вывернуть ей запястье на эмоциях.       Когда Лиля наблюдала за Кирой, даже не плачущей, а проклинающей всё на свете, её сердце жалобно ныло. Кира была изранена, измучена и напугана, и кто, как не Лиля, должен был ей помочь? Никто больше и не мог.              Их с Кристиной комнаты находились практически напротив друг друга, но идти туда было и физически, и морально сложно. А Лиля шла нехотя, желчь подступала к горлу, но она всё равно шагала, подгоняемая желанием спасти Киру и её репутацию. Той не на кого было положиться здесь, впрочем, как и Лиле, у них были только они. Поэтому она просто стояла у чужого порога, разглядывая помещение: однотонные стены, двойные койки, которые были даже расположены так же, как и у них. Разве что, с этой стороны было посветлее, да и дышалось будто бы легче. Пахло сладковатыми духами. Всё было абсолютно нейтрально, чтобы создать атмосферу равенства, которого и в помине не было.              В комнате были трое: Кристина, Настя и Идея. Идея сидела, закинув одну ногу на колено, и красила ногти на той ярко-красным лаком. Настя что-то записывала усердно в каком-то блокноте, от старания высунув язык, полностью погружённая в свое дело.              Кристина стояла у стены по центру и смотрела на Лилю в упор. В её глазах не читалось ни мягкости, ни снисхождения, только убийственная сосредоточенность, словно Лиля могла выкинуть что-то такое, что требовало особого внимания. Кристина была напряжена и разочарована, и почему-то Лилю это задевало за живое. Не так сильно, как если бы разочарована была Кира, и всё же… Когда Кристина смотрела на неё этими глазами, ей хотелось угождать.              Возможно, это был основной инстинкт Лили — прогибаться под сильных, а сейчас, очевидно, позицию главенства заняла Кристина.              — Я надеюсь, ты свою ебанутую не привела? — проворчала Идея, дуя на свои пальцы на ногах, — Мне щас летать никак нельзя, я сушусь.              — Нет, — отозвалась тихонько Лиля. У Идеи всё ещё был зелёно-жёлтый синяк во всю щёку, а на переносице была корочка после ссадины, поэтому даже смотреть на неё Лиле было совестно, не то что огрызаться. Кира тогда и правда переборщила.              — Чё надо? — не стала расшаркиваться Кристина, кивнув ей почти что брезгливо, и казалось, ещё секунда и в Лилю полетит плевок. Она и правда разочаровалась окончательно, и хотя Лиля не то чтобы создавала сильное первое впечатление, возможно, Кристина не думала о ней настолько плохо. Эта мысль осела горечью на душе.              — Поговорить с тобой.              Кристина хмыкнула что-то, поправила козырёк кепки, оттолкнувшись от стены, и дошла до своей кровати, опустившись на ту. Настя без слов её поняла и встала, двинувшись к выходу, они всё-таки много времени провели вместе, а вот Идея долго не догоняла, пока Кристина не присвистнула:              — Слышишь, барби, оставь нас.              И та, недолго думая, упорхнула. Кристине не нужно было на них кричать, не нужно было замахиваться и угрожать, чтобы те её слушали, люди просто чувствовали силу в ней. Так же как Лиля чувствовала силу в Кристине.              — Дверь прикрой, умочка, — бросила она той, и Идея, вернувшись, так и сделала без возражений, — Излагай.              Лиля замялась. Она осталась на ногах, истуканом стояла перед ней, и решилась только на пару неловких шагов вперёд. Кристина в своей дурацкой кепке глядела на неё донельзя серьёзно, откинувшись чуть назад и упершись ладонями в матрас под собой.              — Ты могла бы… — нет, не так, — Кристина, пожалуйста, — вздохнула вымученно Лиля, прикрыв глаза пристыжённо, — не говори никому об этом. Ты всё неправильно поняла.              — Тормози, — остановила её сходу та, — Я всё правильно поняла, Индиго правильно сделала, что донесла. Неправильно поступаешь только ты, но это всё хуйня. Дело молодое.              Была бы смелость, Лиля бы скривилась. Сколько Кристине вообще было лет? Тридцать? Нет, может, под тридцать. Были ли у неё дети? И если были, то было ли это причиной, по которой она всегда ставила себя настолько выше Лили?              Лиля опомнилась — дело вовсе не в их разнице в возрасте. Дело в их характерах.              — Я скажу всем на общем сборе, чтобы бабы знали, с кем живут. На этом всё, трогать твою Кирюху я не буду больше. Довольна? — она покосилась на дверь, нетерпеливо притопывая ногой.              — Не надо, пожалуйста. Я тебя очень прошу, пусть это… останется между нами. — Лиля выдавила это через не могу, опустив голову, потому что подозревала, что будет дальше. Кристина могла всё же сорваться и назвать её последними словами, могла ударить её, чтобы «отрезвить», могла начать домогаться, и Лиля не знала, что же было хуже.       Унижение защипало в глазах, в ноздрях, она шмыгала и смаргивала слёзы, унимая свои бушующие эмоции.       — Сюда поди, — спокойно, хрипловато подозвала Кристина, и Лиля пошла, на ватных ногах, еле живая. Она посмотрела на неё просяще, жалобно, ища в лице Кристины хоть каплю человечности, но на том неснимаемой маской отражалось лишь пренебрежение и скудный интерес, — Покрутись-ка.              Лиля старалась не вдумываться. Она неуклюже сделала оборот вокруг своей оси, поджавшись, сложила руки на животе, закрываясь и прячась по возможности. Кристина пугала её больше всех остальных здесь с первого же дня, она была наглой, озабоченной и невменяемой, вот на кого управы точно не было. Теперь не было. Лиля даже и не думала просить Киру о помощи, и от этого бессилия и беззащитности её сердце трепетало, ударяя в глотку. Слёзы грозили хлынуть вот-вот, и стоя перед Кристиной вот так, больная и слабая, Лиля опасалась худшего.              Кристина поводила языком за щекой вдумчиво, покивала себе, постукивая пальцами о своё колено, и кивнула:              — Ляжешь со мной, забудем про эту крысу. Чё, сделка?              Она говорила без улыбки, без намёка на смех, слишком сухо и твёрдо, смотрела терпеливо, взаправду ожидая ответа. Лиля оцепенела. Она всё же заплакала, но молча, только чувствовала капли, рисующие влажные дороги на щеках, и онемевше шевелила губами в попытках придумать ответ. Этого она ожидала, но не думала на самом деле, что Кристина на такое способна. Кристина ведь была яро против, не так ли?              Неужели она одна из тех, кто осуждает насилие на публику и поступает даже хуже наедине с теми, кто не даёт отпор?              — Чё сразу слёзы лить? Не нравлюсь? — пожурила её с неприятной ухмылкой Кристина, подцепив её кофту пальцами, и потянула наверх, задирая и открывая вид на живот и рёбра. Лиля порывисто вырвалась, отшатнулась и поспешила к двери, когда Кристина её окликнула так же без эмоций, — А чё, если силой возьму? Ну так, как ты привыкла.              Лиля в шоке застыла, обернулась, глянув на неё неверяще-возмущённо, и тут Кристина встала с места, нагнав её в пару неторопливых шагов. Душа улетела в пятки. Пришлось задрать голову, чтобы смотреть той глаза в глаза, и отступать уже спиной вперёд, утопая в страхе. До тех пор, пока Лиля не упёрлась пятками в стену.              — Не хочешь? — издевательски вскинув брови, поинтересовалась Кристина, поставив руки по обе стороны от Лили, — А чем я хуже этой мрази?              А чем ты лучше? — подумала она, но озвучивать не решилась. Кристина выглядела очень сдержанно, но когда она начала колотить Киру тоже нельзя было сказать, что от неё веяло агрессией. Лиля просто была приучена угадывать настроение людей. И сейчас она не могла угадать настроение Кристины, ей вроде было и противно от Лили, а вроде она касалась её своими руками, смотрела голодно, но с теми же нотками омерзения.              — Я просто… — Лиля не решилась шевельнуться, когда чужая ладонь пролезла под кофту и прошлась по груди, сжав. Лиля замерла, запнулась, почувствовав новый прилив немой истерики. Слёзы полились с удвоенной силой, и она умоляюще взглянула на Кристину, но у той и мускул на лице не дрогнул, — я не могу, я… я плохо себя чувствую.              — Не можешь или не хочешь? — уточнила та серьёзно, сводя Лилю с ума. Её рука и её взгляд не вязались друг с другом — пальцы стискивали и гладили, а глаза испепеляли на месте. Кристина будто выполняла нежеланную работу.              — Я ничего не умею, — Лиля мягко коснулась её запястья, попыталась отнять чужую ладонь, но Кристина отпустила-оттолкнула её сама, — пожалуйста, просто…              Тяжёлый кулак с громким треском ударился о дверь рядом, буквально в паре миллиметров от Лили, и она даже закричать не успела, не успела опомниться, задохнувшись испугом. Щепки полетели на пол, и когда Лиля, бледная, как полотно, повернулась, то увидела достаточно глубокую дыру в дереве.              — Ты блядская тряпка и подстилка, — выплюнула Кристина, тыча пальцем ей в лицо, и наконец все эти чопорность и спокойствие спали. Обнажились зубы, вздутые на лбу вены, бешеные глаза. Лиля узнала Кристину, — Я нахуй поверить не могу, что ты такая ссыкуха. Ты думаешь, если будешь зажиматься и плакать, всё само решится? Сука, — она снова ударила, снова до трещины и снова мимо Лили, но Лиля всё равно закрылась руками, вскрикнув плачуще в голос, — Нет, на меня смотри, блять.              Лиля разогнулась боязливо и загнанно исполнила приказ, задыхаясь от рыданий. Её охватила крупная дрожь, она не могла связать двух слов, зубы стучали, колени подгибались.              — Я не какая-то гнида, — прорычала Кристина, снова ткнув её в лоб с такой силой, что Лиля ударилась затылком о стену, — чтобы силой брать. Запомни, блядь, на всю жизнь, я не твоя Кира, и не сравнивай меня с ней. Ты поняла?              Лиля закивала совершенно неосознанно, из страха получить по лицу уже по-настоящему, и ревела навзрыд, прижимая руки к груди. Кристина не собиралась ничего делать с ней. Она не думала об этом.              — Вы друг друга, бля, стоите, я вижу теперь это ясно, сука, как день, — разглагольствовала Кристина, отойдя от неё, и неискренняя улыбка расползлась по её лицу, — тряпка и петушара, блять, которая только на словах тут царь.              — Прости, — зачем-то ляпнула Лиля, всхлипывая и пытаясь дышать ровно, — Я не знаю, что мне делать.              — Да иди ты нахуй отсюда! — сорвалась та.       Но Лиля не могла уйти вот так, она не хотела возвращаться к Кире с неудачей, она за это явно не похвалит. И Кристина понимала это не хуже неё. Так что Лиля не двинулась, так и плача, раздражающе и жалко, как маленький ребёнок. Кристина походила по комнате, с размаха пнула тумбу, которая отлетела и свалилась на пол, потом она сдёрнула штору вместе с карнизом, и вот, перевернув половину мебели, успокоилась. Опустившись на кровать и взглянув на Лилю устало и обречённо, Кристина выдохнула:       — Я не скажу никому, блять, только съеби отсюда, а. Видеть тебя не могу.              Лиля кивнула изломанно, трясущейся рукой отворила дверь и выбежала прочь, вернувшись к себе, в более темное, менее приятное место. Там пахло спиртом, кровью и лекарствами. Когда Лиля рухнула лицом в подушку, рыдая и скуля, Кира ничего не спросила, только села рядом и погладила её по спине. Механически и холодно. Выполняя нежеланную работу.