На нашей стороне

      Шэнь Цзю бросает сонный взгляд на серость снаружи, ветки ближайшего к подъезду дерева нещадно стучат по стеклу, даже сквозь закрытые окна слышен вой ветра. Странное чувство — лежать вот так под тяжелым теплым одеялом, зная, что где-то в университетских аудиториях его одногруппники вынуждены отсиживать пять пар, не без злорадства отметил он про себя. Разумеется, если они сами смогли заставить себя выйти из дома.              В его случае произошло все ровно наоборот. Сам он планировал начать день продуктивно и попасть на учебу. Стоило первому будильнику прозвучать, как чья-то рука перекинулась через его лицо к прикроватной тумбочке и зажала сразу все кнопки телефона в надежде отключить его насовсем, предварительно сделав скриншот и фото подобной комбинацией, а затем ее владелец и вовсе навалился на него всей своей тушей. Шэнь Цзю был крайне благодарен своему отважному защитнику. Жалко сообщать ему, что даже при выключенном телефоне следующие десять будильников сработают и ему все равно придется самому с ними разбираться. К тому же говорить было некому — похоже, Шэнь Юань проделал это на автомате не разлипая глаз. Тогда он действительно сдался его воле и уснул, открыв глаза уже ближе к трем часам дня.              Легкими касаниями водя рукой ему по спине вверх-вниз, Шэнь Цзю продолжал вглядываться в летящие за окном листья с каплями дождя и осознавать этот день. День рождения. А-Юань не захотел оставаться в такой праздник один и еще с вечера начал канючить. Все повторял, что на учебу в дни рождения ходят одни умалишенные и помешанные на посещаемости старосты. Именно его он тогда и описал. Или так описали бы Шэнь Цзю его одногруппники, все взаимодействие с которыми сводилось только ко взаимному перекидыванию недовольными гримасами.              Он с явной неохотой поднял с себя Шэнь Юаня и бережно уложил головой на подушку лицом вверх, укрыл по самый подбородок одеялом, и все только лишь ради того, чтобы тот уже через секунду смял одеяло в комок между ног и рук, уткнувшись в подушку лицом и окончательно растрепав волосы. Сам будет их распутывать, раз не ценит ничью заботу.              Поднимаясь с кровати, он чуть не споткнулся о разбросанные братом тома манги. Вчера тот до четырех часов утра разбирал свою коллекцию мерча и книг, решив внезапно, что день рождения сродни новому году и грех начинать его в таком беспорядке и с кучей незаконченных дел. Иронично, ведь незаконченных дел после этого стало только больше, потому что он пролистывал каждый том манги и переодевал аниме-фигурки, меняя положение конечностей тех, что могли двигаться. И не забывал тыкать всем в Шэнь Цзю, который с самым темным лицом сидел и весь вечер выбивал ладонью пыль из его мягких игрушек, с особой страстью отыгрываясь на плюшевом черном псе с высунутым языком и красной отметиной на лбу, что вечно отнимал у него законные объятия А-Юаня. Не стоит упоминать, что запланированная уборка привела лишь к еще большему хаосу, зато брат до ночи ходил со счастливым блеском в глазах.              Шэнь Цзю осторожно закрыл за собой дверь в комнату и пробрался в ванну, застряв в ней на полчаса. Уже с полотенцем на голове и телефоном в руках он прошел на кухню и, все так же глядя на экран, доведенными до автоматизма действиями открывал шкафчики, доставал кофе, овсяные хлопья, кипятил воду, облокачивался в ожидании об подоконник. В чем был смысл оставаться с братом дома, если он все равно собирался спать до самого вечера? Шэнь Цзю с таким же успехом мог сходить на пары и вернуться домой к его пробуждению.              Одновременно со свистом чайника раздалась трель звонка в дверь. Пальцы застыли над уже потухшим экраном телефона. Если бы в другой комнате сейчас мирно не спал А-Юань, он бы просто сделал вид, будто никого нет дома, но сейчас им вело только яростное желание послать всех непрошенных гостей. Широким шагом сократив расстояние до двери и потеряв по дороге полотенце, Шэнь Цзю чуть не выдрал щеколду и с таким же рвением отпер дверь, снося ею что-то очень тяжелое и сопротивляющееся.              Гости действительно оказались непрошенными, однако… Действительно гости.              Где-то позади трех ошарашенных, слишком хорошо знакомых лиц в подъезде взорвалась хлопушка, заставив всех вздрогнуть и наконец разразиться… Вялой и несинхронной песней «С днем рождения, Шэнь Цзю». Радостнее и громче всех пел Юэ Цинъюань, хлопая в ладоши и задавая ритм всему новоиспеченному хоровому коллективу. Дверью он снес, судя по всему, Лю Цингэ. Не удивительно, что именно его отправили звонить в дверь. Шэнь Цзю тоже не жалко было пожертвовать из всей толпы из шести человек именно им.              То, что гостей было больше трех он узнал лишь по писку, доносящемуся из-за спин трех амбалов в лице Лю Цингэ, Юэ Цинъюаня и… Мобэя? Он даже не с их кафедры…              — А я говорил, что с тортом нельзя идти к двери! Его размазало бы мне по всей толстовке врожденной агрессией нашего именинника, — Шан Цинхуа протиснулся между ними, держа крохотную коробочку над головой. Встретившись взглядом с застывшим и мокрым Шэнь Цзю в домашней футболке, что так сильно отличался сейчас от своего надменного образа старосты в белых рубашках, у него даже появилась смелость на то, чтобы сунуть ему в лицо торт и всем корпусом навалиться на одногруппника. — Давай, что как неродной в дверях стоишь, может сядем и задуешь свечи, все как полагается.              Шэнь Цзю, отмахиваясь одной рукой от коробки у лица, другой резко дернул дверь на себя, зажимая ею взвизгнувшего Шан Цинхуа. Но исход этого противостояния быстро стал очевиден, стоило Мобэю чуть ли не отшвырнуть ее об стену и пропихнуть собой Цинхуа с Цзю внутрь квартиры, прочистив путь остальным.              — Благодарю за гостеприимство, — пробасил тот, аккуратно стягивая ботинки и пытаясь запихнуть свой сорок седьмой размер в их обувницу.              — А ты вообще кто?.. — Шэнь Цзю вцепился в плечо Шан Цинхуа за неимением других альтернатив, глядя на то, как крадучись и озираясь по сторонам пробираются остальные четверо одногруппников, которые скромно кланяются и извиняются за вторжение. — Вам не кажется, что вы слишком по-хозяйски себя ведете? Может вам еще чаю налить?              — Было бы неплохо! А полотенца для волос не найдется? — мило улыбнулась Ци Цинци, игнорируя его гнетущий взгляд.              Шэнь Цзю завернул за угол и поднял свое сырое полотенце с пола, комком швыряя его ей в лицо.              — Фу… К гостям ты явно не привык. Тебе жалко нормальное дать, что ли?              — А зачем тебе нормальное чтобы протирать за собой полы? С вас как с собак вода льется, а от кого-то псиной еще и воняет, — он сморщил нос, переводя взгляд на Лю Цингэ.              — Да что с тобой не так! — взвился тот, едва ли не топая ногой от злости. — Я с самого начала говорил, что это плохая идея, от него благодарности не дождешься.              — Я конечно знала, что ты та еще белоручка, но считала педантом во всем, включая уборку, и до этого не сомневалась в твоей осведомленности о существовании швабр с половыми тряпками… Еще скажи, что подтираешься ты тоже полотенцами, — бурчала на фоне Ци Цинци.              — Ребята… — дрогнувшим голосом начал Му Цинфан, который все это время предпочитал лишь тактично улыбаться и сжимать обеими руками использованную хлопушку.              — За что благодарить? За то, что без предупреждения ввалились в мою квартиру, намусорили в подъезде и натопали в коридоре? — все внимание Шэнь Цзю было сосредоточено всецело на самом бесячем студенте, к которому никогда нельзя было прикопаться насчет посещаемости или дисциплины, но бесить он от этого не переставал и только с ним происходили ссоры, никак не относящиеся к учебе. — И вообще, с чего вдруг такая любезность?              Му Цинфан с бледным лицом все тычет куда-то пальцем. Ци Цинци наконец обращает на него внимание и прослеживает его взгляд, театрально закрывая рот рукой, а Шан Цинхуа, ничуть не стесняясь своих чувств, вспоминает все известные ему матерные слова и прячется за Мобэя.              Шэнь Цзю чуть не подпрыгивает, когда на плечо ему ложится рука, а над ухом звучит хриплый ото сна, но не менее громкий посреди застывшей тишины голос.              — Цзю-гэ, это твои… Друзья? — с восторгом в распахнутых глазах Шэнь Юань рассматривает новые лица с такими же круглыми, только от шока глазами.              — Цзю-гэ, — с кривой улыбкой повторила Ци Цинци. — Это твой… Кто?              — А что, не видно? — стараясь сдержать панику, огрызается он.               — С днем рождения, А-Юань! — Юэ Цинъюань тепло смотрит на младшего и разводит руки, приглашая в объятия.              — Ци-гэ! Не знал, что вы еще общаетесь. Сколько уже не виделись, совсем перестал к нам заходить, — брат кидается к нему на шею и стоит на вытянутых носочках, отчего задирается футболка и…              — А-ЮАНЬ, тебя самого ничего не смущает? — Шэнь Цзю остервенело принялся оттаскивать его от их давнего знакомого и прятать за углом прихожей. — Штаны надевать при людях не учили?              — Хехе, ой, я просто вышел на шум и забылся… — со сщуренным глазом и неловкой улыбкой он терпел руки брата, что усердно старались пригладить гнездо на его голове и опустить футболку как можно ниже.              — Ого, да ты будто нас ждал, чайник уже горячий! Всегда знал, что у тебя сверхъестественная чуйка на нас или наше отсутствие на парах, — Шан Цинхуа быстрее всех оправился от новой информации и проник на кухню, желая освободить уже руки от торта.              — Все мои сверхъестественные силы иссякнут, если кто-то помоется и перестанет так явно заявлять о своем присутствии на всю аудиторию, — Шэнь Цзю всегда было сложно понять его затворнический и задротский образ жизни, однако никогда не лез по этому поводу, ведь у него самого водилось похожее исключение из правил под боком, которое прямо сейчас он насильно впихнул в комнату и закрыл там, пока не приведет себя в надлежащий вид.              Внезапно его припечатало к стене мощным плечом Мобэя, что проходил мимо на кухню и будто невзначай задел препятствие на пути. Прищур голубых глаз обжег его своим холодом.              — Тесно тут у вас, — табуретка почти заскрипела под его весом и смотрелась комично маленькой, но на широкий диван в углу тот принципиально не садился, присматривая вблизи за шарящим по полкам в поисках посуды и зажигалки Шан Цинхуа.              — Смотрю, вы уже чувствуете себя как дома, оставляю все бытовые хлопоты на вас, — прошипел Шэнь Цзю и развернулся уйти, но наткнулся на застывших у порога с глупым выражением лица оставшихся одногруппников. — А вам особое приглашение нужно?              — Тебя не поймешь, хочешь ты чтобы мы ушли или зашли. И вообще-то нормальным людям действительно нужно приглашение, прежде чем пройти в чей-то дом… — недовольно буркнула Ци Цинци.              — Как вовремя вам стукнула в голову эта мысль, — ядовито отозвался он и бросил взгляд на зажатого Юэ Ци, что сильнее всех чувствовал себя в этом доме не к месту. Шэнь Цзю натянул самую слащавую улыбку. — Покажешь своим друзьям что здесь да как? Скажем так, рассчитываю на тебя.              Не дожидаясь ответа, он хватает из шкафа в прихожей фен и скрывается в спальне, демонстративно хлопая за собой дверью.              Му Цинфан неуверенно стянул верхнюю одежду, протягивая ее Юэ Цинъюаню, который стоял увешанный куртками как новогодняя елка. Старший с тяжелым вздохом принялся развешивать сырую одежду по вешалкам. Му Цинфан потянулся было к упавшему на пол полотенцу, собираясь послушно прибраться за их компанией, но на него резко шикнула Ци Цинци и потянула за шкирку вверх, уводя в ванну мыть руки.              Лю Цингэ медленным шагом — словно настороженная кошка, которую запустили в новый дом — исследовал все открытые комнаты с зажатым телефоном в руках. С таким видом, будто ожидал за любым углом наткнуться на Шэнь Цзю и готов был нанести упреждающий удар. Не найдя ничего подозрительного и компрометирующего, он вернулся на крохотную кухню, где все кроме хозяев уже ютились за столом.              — Не могу поверить, что такая уютная и обжитая квартира принадлежит гадюке… Еще немного и я начну думать, словно по вечерам он на самом деле вяжет под сериалы с телевизора, — он наконец заканчивает свои метания и усаживается на свободный край дивана. Скромно укладывает руки на прижатые друг к другу колени, явно чувствуя себя некомфортно на территории заклятого врага.              — Исключено, вязание успокаивает. Либо уровень напряжения в его организме настолько высок, что спицы ему помогут только в том случае, если они окажутся воткнуты кому-то в глотку, — содрогнулся Шан Цинхуа.              — Это А-Юань ярый противник минимализма. Сколько его знаю, всегда тащит что-нибудь в дом «для красоты» и заставляет все свободное пространство, — Юэ Цинъюань с мечтательной улыбкой разливает горячую воду по кружкам. — К тому же заменил все освещение на теплое приглушенное. Хотя если бы не Сяо Цзю, то вообще сидел бы как в склепе за своим компьютером.              — Как про собственного ребенка рассказываешь… — Ци Цинци облокотила голову на руку, окидывая его недовольным взглядом исподлобья. — А-Юань. Мы все просто сделаем вид, словно не существует никакого двойника мегеры нашего потока?              — Это называется близнец, а не двойник, — Шэнь Юань собственной персоной заявляется на кухню, на этот раз в тонком зеленом свитере и серых домашних штанах. При первых словах он проскальзывает пальцем по переносице, как будто поправляя несуществующие очки с умным видом. — Простите моего брата за такой нерадушный прием. Это он с непривычки. Должно быть, он смущен и несказанно рад, а вы знаете его социальные навыки и эмоциональный диапазон, все сводится к…              — Господи, не позорь меня и сядь, — Шэнь Цзю с расческой в руках и резинкой в зубах появляется у него за спиной, насильно опуская на свободную табуретку. Цедит сквозь занятый рот, — Еще оправдываться перед ними. Не вертись, сейчас все волосы в торте будут или подпалишь огнем, если я не завяжу.              Лю Цингэ складывает руки на груди, скатывается по спинке дивана и разводит ноги в стороны, закатывая глаза.              — Почему у меня ощущение, словно мы ему одолжение делаем, поздравляя с днем рождения. Кому это вообще нужно, нам что ли?              — А я высылал вам пригласительные открытки с сердечками на вечернее чаепитие? Двери на выход всегда открыты для страдающих от моей компании.              — Это называется сюрприз, придурок ты бесчувственный, — Лю Цингэ нервно дергает ногой, задевая ножку стола.              — Да уймись ты! А лучше оба! — разозлился Шан Цинхуа, что все это время с трудом пытался красиво выстроить двадцать свечей на торт и трижды размазал верхушку из-за трясущегося стола. — У нас есть проблемы и посерьезней, я не нашел на вашей кухне зажигалку или спички. Кстати, нам нужно двадцать свечей или сорок? Как это делается для… Ну…              — Зажигалку можете достать из моей куртки, — невинно предложил Му Цинфан, обратив на себя недоуменные взгляды всех присутствующих. Пришлось недовольно добавить, — Что удивительного в курящем студенте, который ради красного диплома не спит неделями и с трудом справляется со стрессом? Я тоже человек вообще-то.              — Д-да в общем-то ничего… Пойду принесу, — Шан Цинхуа юркнул в прихожую.              Наступившую тишину никто не стремился нарушать, отчего прежняя озадаченность снова выступила на первый план. Каждый неловко мялся, бросая украдкой взгляд на довольного Шэнь Юаня, который норовился помочь накрыть на стол, но был остановлен братом и словами о том, что накрывать, как оказалось, и нечем. По центру «красовался» побитый жизнью маленький торт, вся верхушка которого была усеяна свечами.              — А как мы его делить будем на всех? Я что-то не подумала. Вернее представить не могла, что мы зайдем так далеко и на самом деле окажемся на кухне… Шэнь Цзю, — Ци Цинци задумчиво крутила пальцем с нарощенным ногтем меренговый торт на подложке. Когда в ответ ей староста лишь фыркнул, собираясь уже ответить что-то явно неприятное, она резко прервала его. — Вот не надо! Чего ты ожидал от нищих студентов, которые наскребли последние деньги, чтобы поздравить ваше Высочество? Заказной торт с твоим портретом в натуральную величину?              — Я бы не отказался разрезать ему ебал… — Му Цинфан в панике закрыл рот Лю Цингэ ладонями, кидая многозначительный взгляд Юэ Цинъюаню, чтобы тот посадил уже его к себе и следил за поведением. Однако остался незамеченным.              Когда Шан Цинхуа вернулся, все, включая близнецов, уже сидели за столом. На поверхность всплыла очередная проблема.              — Блин, а стульев-то у нас больше нет… — Шэнь Юань взволнованно заозирался по сторонам, словно получится внезапно найти притаившееся в тесной кухне лишнее сидячее место.              — Да забей, бро, — тот с улыбкой уселся на колени к Мобэю, все это время хранившему молчание и скромно отпивавшему чай из кружки. Он сумел каким-то чудом, несмотря на свои габариты и мрачный стиль одежды, слиться с теплым интерьером и заставить всех забыть о себе. Табурет под ним скрипнул еще подозрительнее, но стойко выдержал новое испытание.              Шэнь Цзю окинул их невпечатленным взглядом и поднялся, чтобы достать хотя бы вино. Слишком печально выглядел их пустой праздничный стол.              — А нам? — Лю Цингэ растерянно хлопал ресницами, когда перед всеми кроме них с Юэ Цинъюанем поставили бокалы.              — А вы будете хлебать из кружек, когда допьете чай. У нас с А-Юанем всего три набора по два бокала. Вы за три года обучения не давали ни единого намека на то, что добровольно задумаете навестить меня за распитием вина.              — Извини, бро, но ты всегда бродишь по одиночке и сам никого к себе не подпускаешь. В последнее время на тебе вообще лица не было, уставший такой, синяки под глазами появились. Мы решили подбодрить тебя, ведь со стороны не казалось, что тебя хоть кто-то когда-то поздравлял с любыми праздниками, — Шан Цинхуа окинул взглядом своих соучастников, которые внезапно опустили головы и крутили в руках ложку или скребли пальцем по скатерти. — Никто не заслуживает проводить день рождения в одиночестве. Ну… Мы так думали, что в одиночестве… Хотя юбилей ведь у вас обоих?! Вам не хватало независимых участников празднества, которые вознесут вас на пьедестал этого вечера!              — А Юэ Цинъюань как всегда язык себе в жопу засунул и ни о чем не предупредил? — Шэнь Цзю так же хмуро уткнулся взглядом в тарелку.              Упомянутый друг виновато улыбнулся, но не пытался оправдаться, словно подтверждая сказанное.              — Вообще-то он до последнего не был в курсе. Зная ваши сложные взаимоотношения, мы догадались, что он сочтет свое присутствие в твоем доме излишним, поэтому он понял все только после того, как мы дошли до магазина у твоего дома и купили торт… Потом ему не дали и шанса сбежать, да и нам уже было глупо идти на попятную, — Му Цинфан решил вступиться за старшего, ободряюще накрывая его ладонь под столом своей.              — Даже обидно, что ты обо мне никому не рассказывал, — Шэнь Юань с наигранно оскорбленным выражением косится на брата, укладывая локоть ему на плечо и пристально вглядываясь в лицо. — Как тебе это удавалось?              — Шутишь, что ли? Вспомни, сколько раз за эти три года ты выходил из дома и тем более заходил в университет.              Шан Цинхуа давится чаем.              — Ты что, еще и в наш университет ходишь?              — Числюсь в нем, но учусь из дома, захожу только раз в полгода экзамены сдать. Так удобнее, Цзю-гэ может вместо меня заносить нужные документы в деканат и решать вопросы, ради которых мне лень туда ездить.              — То есть вообще все вопросы, — Шэнь Цзю тушуется от близости лица брата.              — Как будто ты бы дал мне самому с ними разбираться, контрол-фрик, — Шэнь Юань перекидывает руку ему через шею и ласково заправляет прядь волос близнеца за ухо. — Вы сгущаете краски, когда представляете его одиноким недотрогой, вниманием он не обделен и ничто человеческое ему не чуждо, — он хитро щурит глаза, обращая на себя настороженный взгляд брата.              — И ты еще обижаешься, что я тебя ото всех прячу…              — Жаль, что прячешь ты его, а не себя. И почему нам в группу досталась бракованная версия? Шэнь Юань с первого взгляда понравился мне больше, — бурчит Лю Цингэ.              — Что ты там с первого взгляда разглядел, мы внешне ничем не отличаемся, — цокает Шэнь Цзю. — Любишь ты судить поверхностно и вестись на милое личико. Я бы не стал недооценивать лукавство А-Юаня.              — А я рад, что смог понравиться твоему другу, — он посылает Лю Цингэ искреннюю улыбку, заставив того шокировано раскрыть глаза и отвернуться, а остальных ввел в замешательство.              — Ого… Не знала, что это лицо способно на такие открытые эмоции, — Ци Цинци высказала мысли всех вслух. — Но кто ему скажет, что называть их друзьями слишком опрометчиво?..              — Вы свечи задувать будете или нет? От них скоро ничего не останется, — Цинхуа перегибается через стол, чтобы пододвинуть торт к именинникам.              Братья неуверенно переглядываются, сжимая ладонь друг друга. Один никогда не верил в эту глупую традицию и исполнение собственных желаний кем-либо, кроме него самого, а второй постоянно любил воображать несуществующее, но оставлял это в границах собственной фантазии и не питал ложных надежд. Никто из них не мог сформулировать свой запрос во вселенную, но впервые за долгие годы в глазах друг друга они увидели какую-то детскую надежду на праздничное чудо.              Синхронно склонившись над тортом, они задувают все свечи за раз под восторженные аплодисменты.              — Ну все, теперь желание точно сбудется! — радуется Шан Цинхуа, вонзая в торт нож и безжалостно кромсая его на неровные куски. Безе превращается в крошево под его неуклюжими движениями.              — Счастья, здоровья, успехов, — серьезно и торжественно провозглашает Мобэй, поднимая чашку чая над столом рукой, которой обвивал своего парня, с призывом чокнуться.              — Удачи в личной жизни, чтоб каждый ваш день был наполнен улыбками и радостью! — иронично дополняет Ци Цинци и обменивается саркастичной улыбкой с Шэнь Цзю, стукаясь с ним чашками.              — А можно я уже вино открою?.. — не выдерживает Му Цинфан и тянется за бутылкой, но его останавливает рука и нежная улыбка Юэ Цинъюаня, что первее его перехватывает алкоголь и открывает пробку ножом, наполняя бокал соседа по дивану. Он облегченно вздыхает, неловко улыбаясь в ответ. — Спасибо.              Быстро перейдя от чая к алкоголю, все заметно расслабляются и словно привыкают друг к другу. До этого им не приходилось вместе проводить время и все их общение ограничивалось стенами университета. Никто из них и помыслить не мог, что сблизит их не кто иной, как Шэнь Цзю и его квартира.              А сам Шэнь Цзю в данный момент со звоном роняет ложку о блюдце, чувствуя щекой поцелуй А-Юаня, после которого на коже остаются меренговые крошки.              — С днем рождения, гэ, — тот опаляет его уже хмельным дыханием и с улыбкой немного отстраняется, чтобы обвить его правую руку и намертво приклеиться. Укладывает щеку ему на плечо, мечтательно вздыхает и жмурится, на этот раз говоря уже громче. — Наш дом сегодня словно ожил. Так приятно, что тебя окружают такие заботливые люди, которые даже при твоем скверном характере не отвернулись от тебя, добрались сюда через бурю на улице, согревая нас теплом своей компании. Даже моя интровертная душа радуется их гомону, — под конец его язык уже заплетается.              — Кто тебе уже успел налить… — Шэнь Цзю окатил Юэ Цинъюаня презрительным взглядом, заметив две пустые бутылки возле него.              Лю Цингэ, теперь заметно поддатый, с румянцем на щеках тянется к Шэнь Юаню и сжимает его ладонь, отдирая от брата, и одобрительно качает его руку, чуть не снося полные бокалы.              — А я знал, что тебе можно доверять! Хоть кто-то в этом доме ценит наш подвиг и умеет выражать благодарность! — перегибается через весь стол и наконец опрокидывает бокал Шэнь Цзю на колени сразу обоих близнецов. Не обращая внимание на фоновое шипение и проклятья до третьего колена, он шатается и прижимается к уху Шэнь Юаня. — Скажи по секрету, как ты с ним уживаешься? Он тебя третирует? Обижает? Теперь ты знаешь, к кому можно обращаться и днем и ночью, в любую погоду и на любой точке Земли! Ты мой верный друг по гроб жизни!              Ци Цинци пыхтит, пытаясь утянуть его за плечо на место.              — Сначала я хотела удивиться тактильности Шэнь Цзю, я думала он и мать родную на расстояние ближе вытянутой руки не подпустит, а тут брат его всего облапал и ему все равно. Но ты меня сегодня удивляешь еще сильнее, — она сдула упавшую на лицо прядь, наконец усаживая его. — Этому больше не наливать.              — Да больше и нечего, — Шан Цинхуа демонстративно крутит четвертую опустошенную бутылку над головой, окидывая ее задумчивым взглядом. — Раз у всех такое хорошее настроение, может сыграем в бутылочку?              Мобэй опускает на него хмурый взгляд и сжимает рукой поясницу.              — Нет-нет, не на поцелуи… Ну или не только на них… Сыграем с ней в правду или действие?