***
- Спасибо за помощь, я тебе позже позвоню, до свидания, хорошего дня, увидимся ещё, - Донхёк выговаривает слова монотонно и практически без каких-либо смысловых промежутков между, точно стремится рэп зачитать, а не попрощаться со своим... вроде как, намечавшемся будущим парнем. О какой-либо эмоциональной их окрашенности даже и речи не стоит, а наверняка должно быть. Он просто говорит, явно слишком активно желая избавиться от более не нужной ему помощи, судя по всему, упустившего свой единственный и ни в ближнем, ни в дальнем свете не предвидящий повторения шанс Сяоджуна. Понимает эту простую и бесхитростную истину и сам Джун, и молчаливо наблюдающий за этим эпичным возвращением с прогулки Джонни. Впрочем, даже принимая свою неудачу в любви с болью и откровенной заслуженной грустью, Джун знает, что в конечном счёте поступил правильно и ни о чём не жалеет. Если только о том, что в пылу их глупой ссоры поддался эмоциям и оставил Минки в опасной ситуации без должного присмотра. Естественно, утаить такое огроменное шило в давно прохудившемся мешке у Донхёка не выходит, но не желая ещё больше расстраивать молодого папашу, Джонни делает вид, что ничегошеньки о происшествии в парке не знает и едва заметную ссадину на лобике Минки не замечает в упор. Не замечать, впрочем, в текущих обстоятельствах у Джонни получается идеально и без каких-либо лишних телодвижений. Ему даже притворяться не надо, так как есть то, что занимает максимум его умышленно целенаправленного внимания. Последнее время Со приходится быть начеку 24 часа 7 дней в неделю. Тэн активно демонстрирует, как хорошо себя чувствует и как рад своему положению. Настолько хорошо и показательно активно, что у его мужа начинают расти и крепнуть подозрения в той или иной доле нечестности. Он старается не подавать виду, но не упускает и единой возможности скрытно проследить за мужем в те моменты, когда младший думает, что Джонни его не видит... как, например, сейчас. Джонни отправляет Хёка переодевать сына и заниматься всем тем, что необходимо проделать с малышом до обеда, укатывая коляску на причитающееся ей в доме место, а после возвращается в гостиную, заставая крайне занимательную картину. Тэн вяжет плед, умело перебирая тонкими металлическими спицами, перемежает лицевые с изнаночными, изредка подёргивая из мягкого кашемирового клубка тонкую кремовую нить и бубня под нос одному ему понятные цифры. - Что ты делаешь? - Джонни, точно огромный мохнатый кот, опускается на диван, обнимая и укрывая собой вытянутые вдоль ноги, пристраивает подбородок на чужом боку так, чтобы ни в коем случае не давить, но всё же прижиматься щекой к кругленькому тёпленькому пузику. - Плед вяжу, - мурчит в ответ таец, коротко отвлекаясь от своего занятия и прочёсывая тонкими пальчиками давно отросшие волосы мужа. - Ну, допустим, это я вижу... - Со ластится к касанию, но счастье его оказывается недолгим, так как спустя всего пару мгновений Тэн уже возвращается к только-только оставленному действию. - Зачем... в смысле, это мило, но... не проще купить? - Помнишь, - Тэн тянет за ниточку, и Джонни чувствует, как у него под боком суетится клубок тонкой пряжи, - когда Сончан был совсем малюткой, вы частенько одевали его в светлый костюмчик и шапочку с рожками и укрывали пледом из того же комплекта? - Ммм, его... родители Юты передали, да? На выписку? - таец коротко кивает. - Помню, было такое, и? - Я тогда смотрел на него, на эти прозрачные розовые пальчики, что вечно путались в складках, на смешные плетёные рожки на голове и просто с ума сходил от всех этих навязчивых мыслей, - Тэн нервно облизывает губы, выдавая, что это что-то слишком глубокое, лично важное, чтобы позволить себе говорить вот так, просто, не выворачивая душу наизнанку. - Я.. я тогда боялся, что у меня никогда, понимаешь? И вместе с тем, надеялся, как никогда... я думал, что... если у меня всё же получится, то я очень хочу, чтобы мой малыш всегда был укутан в милый плед. Мягкий и тёплый, как мои собственные объятия, тогда... даже когда меня не будет рядом, этот плед будет греть его теплом моим рук... - Что значит “тебя не будет рядом”? - Джонни хмурит брови, замечая, как Тэн тушуется буквально долю секунды, но всё же... это мгновенное замешательство не ускользает из поля его внимания. - Нууу.. допустим, мой любимый муж, заботясь и желая порадовать свою очаровательную, единственную и неповторимую вторую половину, - аккуратные пальчики лишь на время выпускают тонкие прутики спиц из захвата, чтобы крайне демонстративным, едва ли не театральным жестом тыкнуть себя в грудь, так, чтобы уж никто не забыл и не растерялся, точно зная в какую сторону смотреть, - подарит мне сертификат на пол.. или нет, даже на целый день тайского спа all inclusive, а сам согласится посидеть с нашим укутанным в плед сыном? Как тебе такой вариант, м? - Прекрасный вариант! Ничего не имею против... намёк понял, к сведению принял, - Джонни ведётся, блаженно улыбаясь от одного лишь представления всей этой уютной семейной ситуации, но неясная тревога оседает где-то на донышке, заставляя сердце то и дело опасливо замирать. Он обязательно подумает об этом позже, а пока вполне может позволить себе насладиться минутами этой семейной идиллии, чмокнуть разок другой круглый купол живота и помять чуть отёкшие лодыжки, доводя Тэна до исступления, до забытья, до откладывания своего рукоделия до более спокойных и куда более одиноких времён.***
Не сказать, чтобы всё складывалось так, как задумывает Донхёк, но всё именно так и складывается. Технически. Мозг Джонни цепляет беременность Тэна, точно простуду, и сам впадает в аварийный режим, не имея реальной возможности концентрироваться ни на чём кроме мужа и будущего ребёнка. Тэёну и без Хёка дел хватает - как бы то ни было, в его жизни помимо встреч с Доктором Муном, по-прежнему присутствуют сын и муж, так что... так или иначе, но желание Донхёка остаться наедине с самим собой, без пристального внимания старших, без их контроля, без их помощи и поддержки исполняется в полном объёме, даже несколько удивляя крайностью своего проявления. Донхёк старается не впадать в уныние и уже знакомую одинокую безысходность, и тем не менее всё глубже и глубже проваливается именно туда. Он ещё иногда пытается мыслить позитивно, мыслить конструктивно, мыслить в том направлении, в котором планировал. Тяжёлый вздох покидает его болезненно сжатую грудь, но облегчения, как ни старайся, не наступает. Донхёк, как и хотел, получает вот уже как третью неделю условно спокойного уединения, на полный день в свободном графике остаётся предоставлен самому себе, имеет возможность подумать, обдумать, рационализировать и принять, абсорбировать мысли самыми порами кожи. Ему жизненно необходимо это время и пространство, чтобы понять себя, чтобы услышать... вот только то, что он в итоге слышит, оказывается в крайней степени неожиданно. Мимо пробегает четыре недели, и к закату приближается уже пятая, а от Марка, с момента его последнего мокрого визита в этот дом, младший не получает ничего. Ни новостей, ни визитов, ни назойливого внимания, ни требований знакомства с сыном... ничего, из того, чего младший так опасался, спокойный ход его жизни так и не нарушает, не кромсает и не рвёт на части, разрушая самые основы бытия. Ничего не происходит. Вообще. Хёк нервно откашливается, чувствуя нервозный ком тошноты, что колючим ершом застревает поперёк, наполняя грудь болезненной тяжестью. Парень кладёт вдруг взмокшую холодной липкой испариной ладошку, стараясь накрыть и утихомирить колотящееся сердце. Видимо, зря Чондэ ему каждый раз напоминает, что все болезни от нервов. Ли Донхёк с завидной упёртостью стремится вляпаться в этот больничный по самые уши. Парень устало зевает, не особо заботясь о том, чтобы прикрыть с удовольствием растянувшийся рот. Минки сладко посапывает в своей кроватке, и его папочка, откровенно говоря, мечтает к нему в этом благостном занятии поскорее присоединиться. И вот пофиг ему на не так давно окончившийся восьми часовой полноценный сон - Донхёк чувствует одну лишь усталость и желание отоспаться по второму кругу... но перед этим, предусмотрительно поднимается на ноги и бредёт в туалет. Вероятно, ему стоит пить поменьше жидкости. Или одеваться теплее... Хёк пробует прикинуть в уме, какой это уже по счёту визит в одну специфичную комнатку этого дома за одно лишь минувшее утро, и получившаяся цифра отчего-то его настораживает. “Может его кофе слабит так? Или лимонная водичка натощак? Все же трындят на YouTube, что она должна запускать все эти нужные процессы и бла-бла-бла.. вот и запустила.. может так? Может это даже не хайп, как он полагал, а ускорившийся метаболизм?” Донхёк размышляет, моя руки под плотной струёй тёплой воды, и ловит себя на том, что глаза жёстко фиксируется на покачивающихся от его движений складках кофты. Он опускает рычажок смесителя и выпрямляется, промакивая руки небольшим полотенцем, пока его немигающий взгляд ни на секунду не отрывается от фиксированной точки. Хёк опускает руки вдоль тела - смотрит. Оборачивается к зеркалу в профиль - смотрит. Вытягивает из-под тумбы напольные весы, стирая носком скопившуюся на стекле пыль - смотрит, убеждаясь. Задирает футболку, цепляясь пальцами за кромку - и смотрит снова, раскручиваясь во всех проекциях. - Глупости, - Хёк бросает свою нелепую затею, опускает обслюнявленный в итоге край мягкой домашней кофты и, погасив свет, возвращается в комнату доспать оставшиеся минуты вместе с сыном. - Куууун-гэ! - голос Хёка перемежается с довольными улюлюканьями Минки. Ребёнок хоть и сидит надёжно зафиксированным в коляске, но точно знает, как пискнуть так, чтобы папочка довёз его до нужной полки, позволяя стянуть с полки пачку любимого печенья, а то и две. - Кун-гэ, ты и твой магазин виноваты в том, что я растолстел и теперь вынужден сесть на диету! - Донхёк проходит мимо стеллажа со сладостями, но застревает на пёстрой выкладке с великим разнообразием китайских рисовых крекеров и печенья, и его пальцы своевольно так и тянутся то к одной банке с острыми рыбными шариками, то к другой с извращенческими снэками с крабовым вкусом. Во всяком случае, раньше они Донхёку казались совершенно извращенческими, а теперь вот попробовать хочется. - Гэ! А у тебя есть лунные пряники с солёными сливами? - Как-то это не похоже на диету, тебе не кажется? - Кун тепло, совершенно беззлобно усмехается наблюдая за тем, как парень вываливает на стойку всё же прихваченные с собой странности той самой полки, пока зубасто улыбающийся Минки протягивает старшему своё лакомство, вероятно, на все времена, во всяком случае, пока не преодолеет порог детства. - Гэ, а у тебя есть чимпени? Или чальток.. с сухофруктами? - Донхёк совершенно невинно хлопает ресницами, пока старший непонимающе выгибает на него бровь. - Лунные пряники, чимпени.. Хёкки, может дело не в еде? Может тебе просто праздника хочется, а? - младший хмуро дует щёки, правда задумываясь. - Может ты и прав.. - мысль отчего-то как-то даже и не радует, вовсе отбивая желание закидываться всеми этими вкусняшками, и даже побуждает вытянуть пару хрустящих упаковок из чужих рук и переложить в корзинку, пристроенную у стойки же на тот случай, если у кассы кто-то, как он сейчас, всё же передумает брать тот или иной товар. - Да и набрал я что-то.. килограмм.. другой.. - Ты не набрал, а лишь вернул своему очаровательному личику прежнюю юношескую миловидность и мягкие щёчки! - А мягкое пузико ты тоже в категории “милости” и “юности” отнесёшь? - Кун лишь улыбается, плотно стягивая губы в линию и пробивая, наконец, печенье Минки, тут же передаёт вскрытую упаковку малышу. - Хёкки, ты прекрасно выглядишь! И никакая диета тебе не нуж.. о боги! - старший сканирует следующий штрих-код, закатывая глаза на ту самую баночку с крабовыми снэками, что Хёк всё же решил оставить, дабы полакомиться самому. - Что? С ними что-то не так? - парень расстраивается, заранее готовясь расстаться с так и не совершённой покупкой. Ему едва ли не до слёз хочется их попробовать, но Кун своей реакцией заставляет в собственном же желании сомневаться. - Всё с ними нормально, просто... пока моя кузина находилась в положении, она буквально в оптовых масштабах заставляла родителей закупать ей именно эти рисовые снэки. Йа! Мне в какой-то момент казалось, что этот запах никогда больше не выветрится! Даже подушки на диване пахли этим крабовым ароматизатором! - Хёк замирает, заторможенно моргая на старшего. - Но ты не переживай! С качеством у них всё хорошо! Да и со вкусом тоже! Это просто мой личный травмирующий опыт! Китаец что-то ещё говорит и даже успевает перекинуться парой фраз с ребёнком, но мысли Донхёка оказываются уже слишком далеко от этого места, чтобы вовремя и полноценно отвечать на эти вызовы. Он возвращается домой, играет с сыном, кормит его и даже укладывает на дневной сон, но так до сих пор и не “возвращается”. Находится же он самим собой на кухне, сидящим за барной стойкой и огромными распахнутыми глазами глядящим на несчастную банку с местами уже побитыми рисовыми фигурками. Она пугает его до ужаса, и Донхёк правда не понимает, зачем принёс это в дом. Все эти мысли и страхи выматывают его, истощая морально и физически, и парень малодушно вспоминает, что у него есть иной выход - ничего не решать, ни о чём не думать, но пойти вздремнуть вместе с самым дорогим и любимым человеком в этом мире. Хёк поднимается на ноги, оставляя закуску “подумать о своём недостойном поведении”, вот только оказывается он не в спальне, но опять в туалете. Хёк трёт пальцы под струёй воды, на этот раз даже не поднимая на собственное отражение взгляд. Страх и неверие парализуют мысли в голове, погружая сознание в некий анабиоз, блаженное бездумье.. но не надолго. Донхёк смотрит на имя вызываемого им абонента и понимает, что не знает, как попросить о том, о чём он собирается попросить. - Привет, приятель! Вы там не соскучились? А то мы собирались вечером заглянуть, Сончан уже.. - Хён? - голос парня дрожит и мало похож на своё обычное звучание. - Хёкки? Что с твоим голосом? Что-то произошло... - Джэхён переходит в режим настороженной готовности быстрее, чем мозг успевает переварить входящую информацию. - Хён... - младшему всё ещё слова не ложатся на язык, а мысли разбегаются по углам, всячески противясь тому, чтобы быть озвученными. - Что-то с Минки?! Где вы? Мне приехать? - Нет, с ним... с ним всё хорошо, а вот со мной... со мной, кажется, нет...***
- Джэ? - Чон оборачивается на глухой, точно со дна бункера, голос Джонни. - Если ты не забыл, мы вносим аренду за дом первого числа каждого месяца, - младший приподымает бровь более никак не изменяясь в лице. - Завтра первое. Я рассчитываю, что ты не станешь затягивать с переводом своей доли. - Если ты не забыл, - передразнивая старшего, Джэхён оплетает руками Тэёна, притягивая ближе, - мы с моим мужем и сыном уже давно живём отдельно от вас, в нашем собственном доме. - Серьёзно? А чего я тогда твою рожу наблюдаю в нашем доме с утра и до позднего вечера едва ли ни каждый день, а? - по правде говоря, Джонни не злится и не тяготится чужим присутствием, особенно учитывая тот факт, что присутствие Джэхёна в подавляющем большинстве случаев сопровождается присутствием ещё и Тэёна с Сончаном. А это всегда был и есть решающий фактор, в любых их внутренних спорах. Джэхён на удивление теряется на мгновение. Всего лишь заминка в долю секунды и беглый взгляд в сторону Тэна, но Со их всё равно замечает. Он переводит фокус внимания на сидящего на диване мужа, обратно на друга, и подозрение в том, что что-то между этими двумя проходит мимо него находит ещё одно подтверждение. - Так, - Со возвышается посреди комнаты, умудряясь с высоты своего роста в одно движение окинуть взглядом всех уже успевших провиниться и ещё остающихся лишь под подозрением. - Мне это всё уже осточертело! Либо вы оба сейчас рассказываете мне то, что столь неумело скрываете, либо... Джонни всерьёз начинает подозревать судьбу в предвзятом отношении к себе и своим ораторским способностям. Почему в этом доме его так любит прерывать на полуслове даже сам дом и, видимо, всяк в него входящий! Звонок в дверь повторяется снова, но никто из присутствующих не двигается с места, продолжая таращиться на Со и ожидая от него, как от старшего, как от главы этого самого дома соответствующих статусу действий. - Почему всегда так не вовремя... Кто там ещё? - Джонни всего в несколько широких шагов достигает прихожей и сам замирает перед распахнутой дверью. - Что ты здесь делаешь? Мама, - в кои-то веки “не вовремя” приобретает именно то, прямое, значение, которое парень в него и вкладывал - им, очевидно, есть, что обсудить, но делать это именно сейчас желание отсутствует как данность. Между ними нет какой-то смертельной вражды, но и прежнего тепла и доверия Джонни по отношению к родительнице давно не транслирует. Ситуация в прошлом кое-как разрулилась, но на деле, Джонни просто поставил всех перед фактом, что они с Тэном вместе, отныне и навсегда... и, собственно, клал он на мнение тех, кто с его выбором не согласен. Причём, клал он тогда весьма буквально во всём многообразии матерных выражений, на которое только оказался способен в тот момент его мультикультурный язык так, чтобы точно поняли его намерения все. Теперь, он и сам готовится стать родителем, но родителей собственных уведомить об этих существенных изменениях своего семейного статуса нужным не посчитал, сохраняя между ними атмосферу холодного отчуждения и двойной жирной линией очерчивая границы, нарушать которые любому неосмотрительно преступившему его слово может быть в высшей степени опасно. - Джонни, ну чего ты застрял.. - Тэн подсознательно чувствует, что близкому человеку нужна помощь и очаровательной уткой ковыляет к двери. - Наверняка, это курьер.. прости, я опять заказал.. - таец выглядывает из-за плеча мужа и тут же осекается, встречаясь взглядами с женщиной на пороге, которая ожидаемым курьером очевидно не является. Её лицо не выражает ничего, что могло бы свидетельствовать об испытываемых ею эмоциях, и это снятию напряжения нисколько не способствует. Тэн делает полшага назад и нервно сглатывает, инстинктивно обнимая живот, чем столь неосмотрительно и привлекает к нему повышенное внимание. Женщина выгибает бровь, пристально глядя на свободно облегаемый мягким светлым трикотажем тридцати недельную округлость, и, замечая её взгляд, Джонни на полном серьёзе готовится захлопнуть перед носом собственной матери дверь. - Ёнхо, - Тэн опускает прохладно-влажную ладошку на чужое предплечье обрывая порыв ещё на стадии намерения, - так нельзя. Это твоя мама, и ты обязан проявить уважение, - парень чувствует, как пульс больно бьётся в сжавшихся спазмом сосуды так, точно желает распирающим их давлением разорвать стенки в клочья. Хватка похолодевших окончательно пальчиков становится чуть крепче, что заставляет Со слететь с намеченных было рельсов агрессии и обратить внимание на мужа. - Детка? Тебе нехорошо? Ты как-то побледнел.. - Всё нормально, не переживай, - Тэн пробует улыбнуться. - Госпожа Со, проходите.. прошу. Я.. поставлю нам чай, чтобы.. вы с Джонни могли поговорить. Джонни не согласен. Он не хочет говорить. Он хочет отнести мужа в спальню, уложить в кровать и дать попить тёплый успокаивающий чай ему самому, а не настроенной против них женщине, волею судьбы приходящейся ему матерью, но Тэн смотрит в глаза, и в них слишком много чувств и мыслей, чтобы старший посмел их столь пренебрежительно проигнорировать. Он знает, что Тэн делает это всё исключительно для него, и потому не смеет обидеть в ответ. - Ты как? - Джэхён подходит к парню, крайне профессионально притворяясь, что ему лишь салфетку выкинуть надо. - Всё нормально.. - Тэн! - Чон маскирует своё недовольство хлопком дверцы. - Я не твой муж.. - Я не знаю, мне.. странно. - Странно плохо или.. странно как? - Джэхён всерьёз настораживается под прикрытием высокой столешницы сжимая чужое запястье, чтобы проверить пульс. - Повышен.. - Я чувствую, поверь, - Тэн на секунду переключает внимание на чайник, заливая уже подготовленные чайные листья с прозрачными лепестками жасмина. - Странно в нехорошем смысле этого слова, так что.. будь рядом, пожалуйста. Джэхён согласно кивает, бегло осматривая лицо и стирая выдернутой из коробки рядом салфеткой проступившую у кромки волос испарину. - Может ты лучше к себе поднимешься? В твоём положении имеешь полное право. - Чтобы они поубивали тут друг друга? Джэхён, это я её пригласил. Я не хочу, чтобы у Джонни остались все эти тёмные хвосты из прошлого. Я хочу, чтобы у него всегда, в любых условиях была поддержка самых близких, - парень умело обтекает все острые углы своей короткой, но максимально ёмкой речи, и Чон точно знает, что так оно и есть, и так оно будет, если только Тэн пустит ситуацию на самотёк, но. - Всё будет хорошо! Не переживай, я постараюсь не.. я просто постараюсь, а ты будь рядом, - Джэхён снова лишь кивает. С Тэном и прежде спорить было просто невыносимо, а теперь и вовсе стало нереально. Присутствие Тэна в какой-то момент всё же не спасает, и, пользуясь выпавшим случаем, оба темпераментных представителя семьи Со срываются на крик, заставляя стянуться к эпицентру действий всех обитателей дома. - Что здесь происходит? - Донхёк спускается по лестнице, похлопывая по спинке, продолжающего тихо всхлипывать из-за прерванного криками сна, Минки. - Кто кричит... Парень замирает на крайних ступеньках, потому как дальнейшие события резко прибавляют в скорости и срываются галопом в одно слишком короткое мгновение, затягивая присутствующих в самую свою гущу. Джэхён показывается из кухни, чуть перекрывая собой вцепившегося в Тэёна перепуганного руганью Сончана. Он не задерживается вниманием на охваченных пылом агрессии Джонни с его матерью, но рыщет глазами в поисках Тэна, который ровно точно так же отчаянно жаждет наткнутся своим рассеивающимся вниманием на него. Наконец, Чон ловит его слепой расфокусированный взгляд и в самый последний момент успевает крикнуть, привлекая внимание забывшегося в ссоре друга. - Тэн! - Джонни ловит начавшего терять сознание мужа, не давая тому упасть с дивана и удариться о пол, и парень тут же скручивается в его руках от боли. - Детка, что с тобой? Тебе больно? Где болит? Скажи хоть что-нибудь.. Т-тэн?! - Джонни в ужасе наблюдает за тем, как светлые брюки в считанные мгновения напитываются кровью. - Джэхён!!! - он, как и прежде, полный ноль в медицине, но ему более чем достаточно практического опыта, полученного с Тэёном, что пусть и не покрывал сейчас всех тонкостей, но давал конкретное понимание, что это не может значить ничего хорошего ни для его мужа, ни для его сына. - Джэ!.. - не получив мгновенного ответа, Джонни вертит головой в поисках нужного ему сейчас человека, но находит того почти у лестницы, надиктовывающим в трубку нужный адрес и попутно отправляющим детей на второй этаж. - Да, всё верно. Номер договора 270296-000127. Я встречу, мы вас ждём, - Джэхён сбрасывает звонок, подлетая с собственной сумкой к начавшему впадать в панику Джонни. - Так, всё будет хорошо, не паникуйте, помощь уже едет, - Со мокрыми от страха глазами наблюдает за тем, как друг выуживает из светлой пластиковой аптечки тонкий шприц, коротко отстреливает в воздух струйку резко пахнущего вещества и тут же колет в вообще не ясно когда оголённое им плечо. - Так, Тэн! Соберись, ты нужен мне здесь! - таец морщится от слишком громкого голоса, от острой иглы инъекции, от того моря боли, что по восходящей разливается по телу от самого живота. - Тэн, открой глаза! Смотри на меня! Не хочешь на меня, смотри на Джонни! Куда хочешь смотри, но ты нужен мне здесь! - Джэхён, не стесняясь, бьёт парня по щекам, тормошит и почти грубой физической силой открывает ему веки. - Вот так, умница, смотри на нас! Смотришь? - Смот..рю.. - таец отвечает, запинаясь через звук, и одна эта его болезненная уязвимость размазывает Джонни, превращая сильного и надёжного в безвольное месиво страхов и эмоций. В какой-то момент он полностью перестаёт следить за мелькающими вокруг него событиями, выпадая из картинки окружающей действительности примерно так же, как выпадает из его собственной памяти дорога в реанимационной машине от дома до перинатального центра... о заключённом, очевидно, месяцами ранее контракте на роды с которым, он и понятия не имел, наивно полагая, что всё спокойненько пройдёт по единожды опробованному сценарию в хорошо знакомой всем Университетской больнице. Он подписывает какие-то согласия и что-то слушает про соответствующие протоколы, не понимая ни слова и всеми мыслями сожалея лишь о том, что чёртов япошка столь не вовремя застрял на своей большой и малой родине, оставляя его самостоятельно пялить в такую знакомую операционную дверь с запрещающим красным сигналом над её безлико-одинаковыми металлическими створками. - Джонни, ты как!?.. - и в текущих обстоятельствах фраза совершенно не звучит вопросом, но срабатывает спусковым механизмом. Не отдавая чёткого отчёта собственным действиям, Со вскакивает на ноги, позволяя своему крепко сжатому кулаку встретиться с чужой щекой. Не ожидавший подобного Джэхён теряет равновесие, заваливаясь на пол, и, недолго думая, старший со всей дури припечатывает парня к твёрдым керамическим плитам всем своим весом. Он и сам больно упирается коленями в пол, усаживаясь на чужой живот и препятствуя чужому полноценному вдоху. Общую картину происходящего для Джэхёна дополнительно осложняет череда сыплющихся на него ударов, от которых в подобных условиях выходит крайне сложно уклониться. - Ты всё знал, ублюдок! Ты знал и не сказал мне ни слова! Не предупредил! - Джонни перемежает каждую претензию ударом, без разбора стремясь попасть куда угодно, пробивая выставленную между ними защиту и стремясь сделать максимально больно. - Как ты посмел?! Как ты позволил себе влезть в мою семью! - в конечном итоге, задуманное ему более чем удаётся и пробивая блок из выведенных вперёд предплечий, кулак Со до хруста врезается в попавший под раздачу нос, пуская первую весьма масштабную волну крови по бледному лицу. - Со Ёнхо! Прекрати это немедленно! - только голос матери оказывается способен в считанные секунды прорезать окутавшую его пелену агрессии. Джонни замирает вместе с заведённым для очередного удара кулаком и устремляет потерянный взгляд на избитого друга под собой. - Что за мерзость ты здесь устроил! Прекрати позорить нас! - невысокая на фоне своего рослого сына женщина нервно трясёт собственными сжатыми кулачками, от всей души желая двинуть родному сыну такую затрещину, чтоб искры из глаз и мозги, наконец, в кучу. - Пока твой муж борется за жизнь свою и вашего ребёнка, ты тут решил опозориться, устраивая драку?! Это больница, Ёнхо! Не детская площадка! И если не умеешь вести себя соответственно возрасту и статусу, тогда пошёл вон отсюда! Едва ли Тэну нужен такой помощник по жизни! Тот пыл и страсть, с которой его родная мать, ещё недавно не принимавшая его выбор настолько, что готова была отречься от него самого, бросается сейчас на защиту интересов его же мужа и ребёнка, поистине обескураживает. - Айгу! Поднимайся, Джэхённи! - женщина, окончательно забивая на сына, помогает младшему выбраться из-под оцепеневшего друга и кое-как подняться на ноги. - Ни в коем случае нельзя допустить, чтоб Тэённи увидел тебя в таком виде.. нужно срочно это исправить! - Всё нормально, госпожа Со, - ему сильно мешает говорить забившая нос кровь, да и челюсть после самого первого прилетевшего удара ощутимо ведёт, обещая тот ещё видок и сопутствующие ощущения. - В конце концов, мы в больнице.. я пойду.. побудьте пока с ним, хорошо? Женщина кивает, глядя на парня полными искреннего сожаления глазами, и одними губами ещё раз просит за сына прощения. Да, когда-то она мечтала видеть на месте Джэхёна сына собственного, но познакомившись с парнями ближе, так или иначе узнав кое-какие подробности, эти мысли постепенно стали терять над ней прежнюю власть. Да, она относилась к выбору Джонни предвзято, но по большей части не потому, что её чем-то не устраивал Тэн, его происхождение, профессия или даже пол, как кто-то мог подумать прежде, но потому что долгое время считала эти отношения лишь капризом не повзрослевшего до конца ребёнка, желающего тупо насолить, сделать наперекор, не считаясь с последствиями и просто прожигая свою и чужую жизни... и при всём при том, даже не удосужившись просить её благословения на то и совета! Это не те мысли и чувства, в которых легко и приятно сознаваться, но жизнь порой ставит тебя перед всяким отсутствием выбора, побуждая просто брать и делать, как надо, задвигая какие-то менее существенные нюансы в сторону. - Возьми себя в руки, - она не заканчивает фразу, но оттого опущенное в контексте “тряпка” не звучит в голове сколько-нибудь тише. - Приведи себя в порядок. Умойся. Вымой руки. Никто не должен видеть тебя в таком виде. Достаточно уже и того, что ты успел тут натворить.***
Джонни тихо перемещается по палате, стараясь устроиться на крайне неподходящем ему по размерам жёстком двухместном диване покомфортнее. Ночь, очевидно, предстояла долгая и мучительная. Он не желает вспоминать какими правдами и постыдными неправдами уговорил Чондэ позволить ему остаться с мужем хотя бы сегодня, естественно рассчитывая сделать разовую акцию постоянной, ведь так или иначе усилия эти того стоили и даже больше. Тэна успешно стабилизируют и третьи сутки как переводят в реанимационную палату интенсивной терапии, в которой пусть и не совсем легально, но всё же иногда разрешалось краткосрочное пребывание посторонних. И да, в данном случае муж, то есть, тот самый Джонни Со, не более чем посторонний, что успешно переводит своё краткосрочное пребывание в хроническо-навязчивое. С ним, правда, куда проще оказывается согласиться и пойти на уступки, чем терпеть домогательства и испытывать невыносимое психологическое, благо не физическое, давление. Правда, ощущение уединённой интимности тут отсутствует как таковое - Тэна всё ещё поддерживает с десяток приборов и датчиков, начиная от мониторинга сердечных сокращений до системы дополнительной подачи кислорода, что постоянно издают какие-то малоприятные звуки, как бы напоминая, что они не одни, за ними постоянно и неусыпно следят. Вроде крипово, но вместе с тем успокаивает. Как говорит доктор Ким, всё это не более чем перестраховка и желание держать руку на пульсе во всех смыслах. Реально ли текущее состояние парня успокаивает Джонни? Едва ли, но за возможность подольше побыть рядом он оказывается действительно благодарен. После успешного часового террора Чондэ, он даже успевает договориться с одной из нянечек, что, поддавшись очарованию скупых отцовских слёз, соглашается ночью, аккурат после общего отбоя, в промежуток затишья между обходами, провести его на пару этажей ниже, в отделение патологии новорождённых к боксам с недоношенными малышами, в одном из которых теперь набирается сил и его сын. Джонни тяжело сглатывает от одной лишь мысли, что увидит его. Ему показали ребёнка. Естественно, но лишь мельком, ссылаясь на его крайнюю чувствительность к свету и необходимость стабилизировать все показатели.. после чего и вовсе перевели в то самое закрытое отделение патологии, так как малыш всё ещё испытывал кое-какие трудности с самостоятельным дыханием. С тех пор прошла почти неделя, а Джонни всё ещё находится в относительном неведении. Тэн также пару раз приходит в сознание, но по большей части до сих пор находится под мощными седативными, дабы дать организму достаточно времени восстановиться после полученного шока. Джонни не жалуется - он готов ждать столько, сколько потребуется, просто.. нет же ничего дурного в том, что он так жаждет получить чуть больше стимула, просто находясь подольше рядом или имея шанс взглянуть не мельком, но более чем внимательно. Краем уха он улавливает участившийся писк аппаратуры и даже лёгкое трение подходящих к телу мужа трубочек и проводков о чистое до хруста одеяло, что прикрывало его бессознательное тело в стремлении сохранить вечно ускользающее куда-то тепло, и соответствующие выводы сами собой приходят на ум. - Hey, - Тэн выдыхает едва слышно, и старший не вполне уверен, что звук ему вообще не померещился. Джонни оборачивается, стараясь сохранить максимально нейтральное выражение лица. Чондэ настоятельно рекомендовал ему воздержаться от бурных проявлений, даже не важно положительных или нет, и да, его объяснения возможных последствий были более чем убедительны, чтобы кто-то в здравом уме решился их проигнорировать. - Ты правда рассчитывал откупиться от нас пледом? - он говорит всё так де с спокойно. Слишком большой, опускается на жёсткий, слишком маленький для него, пластиковый стул для посетителей, что неизменно стоит те самые, третьи сутки максимально близко к высокой реанимационной койке мужа; прижимается губами к ещё прохладным в продолжительном бездействии пальчикам и прикрывает глаза, пытаясь утихомирить собственное разогнавшееся от волнения сердце - Тэн вернулся, он с ним, а значит теперь всё будет хорошо. - Прости, - голос почти не слышно за накрывающей рот и нос кислородной маской, и Тэн неловко тянется деревянной рукой, надеясь стащить или, на крайний случай, сбить мешающую преграду с лица. - Как он?.. Где он, Джонни?.. Где мой малыш.. - Тэн рвано ведёт рукой по опавшему животу, и чувствительный датчик с зафиксированной прищепкой на пальце заходится очередной, куда более контрастной волной писка, оповещая о резко подскочившем пульсе. - Всё хорошо! С ним всё хорошо! Успокойся! Ему больше ничего не угрожает! - Со ловит чужие руки и осторожно прижимает к койке, своеобразно обнимая и успокаивая. - Я.. - Тэн оказывается ещё слишком слаб для подобных потрясений, а потому вяло моргает, желая выговориться раньше, чем снова уснёт. - Я делал ставку не на плед.. но на тебя, - Джонни молча смотрит в ответ, понимая, пока говорит, его не стоит перебивать. - Я знал, что даже если... на тебя можно будет положиться. На тебя, а не на плед. Ты всё знаешь, ты справишься. А плед... плед всего лишь вещественное свидетельство.. какое никакое наследство, доказательство того, что я реально существовал, - Джонни смыкает веки, шумно выдыхая скопившееся в теле напряжение. - Ты злишься на меня? - Злюсь, - и это слишком очевидно, чтобы врать. - Но я бы злился куда больше, решись ты нарушить слово и оставить меня одного. С пледом, - Тэн едва гнёт уголок губ, давая знак, что внутри он улыбается. - Я просто не понимаю, Тэн! Всё же было хорошо… - Не было. Никогда не было хорошо, Джонни, - таец удобнее устраивает голову на подушке, надеясь хотя бы так, на моменте, начать этот тяжёлый разговор, а там уже как пойдёт. - Помнишь, я тебе объяснял, все... все свои сложности и особенности, - Со коротко кивает, полагая скоростью своей реакции сэкономить мужу силы. - Помнишь, ещё перед свадьбой, когда тебя отправили в непредвиденную командировку на Чеджу, я сказал.. что меня положили на сохранение? - скорость реакции буксует уже на втором подходе, и старшего теперь едва хватает на банальное сохранение молчания и самообладания. - Я соврал тебе, прости, - младший тяжело вздыхает, не сожалея о содеянном, но сокрушаясь из-за самого факта своего вранья в таком важном вопросе. - Мне тогда очень повезло: на плановом осмотре у Чондэ мне стало плохо. На скрининге выяснилось, что у меня крайне высокий риск отслойки плаценты, - Джонни не то чтобы был в теме, но конкретно этот диагноз теперь знает хорошо, во всех деталях и клинических проявлениях. - На ранних сроках такие процессы более безопасны, тем более мне сразу оказали помощь. Срок всё ещё был критически малый, отслойка была частичная, и площадь поражения минимальная, так что процесс патологических изменений удалось остановить и тем самым сохранить беременность, - возможно не вопреки, но благодаря быстро нарастающей слабости, профессиональная деформация берёт верх над рациональной частью сознания, выбирая автоматическую речь за более лёгкую альтернативу нормального человеческого общения, требующего значительных эмоциональных вложений. - На тот момент, больше меня ничего не волновало, так что всё оставшееся время я был занят только тем, чтобы доходить минимум до 36 недель.. не доходил. Тэн устало зевает, и Джонни хочется попросить парня отложить этот разговор, но он хорошо знает, что эффекта от этого не будет, поэтому молчит. - Чондэ был категорически против сокрытия информации о моём состоянии от тебя, но.. ты сам всегда говоришь, когда нужно, я могу быть убедительным. Мы сошлись на том, чтобы ввести в курс дела Джэхёна, чтобы в случае чего.. ну ты понял. Так оно, собственно, и случилось.. - парень начинает мямлить и путаться, подолгу зависая в паузах между словами. - Спи, - старший оставляет трепетный поцелуй в основании ладошки. - Позже обо всём этом поговорим. - Ты видел его? - Тэн мгновенно становится колючим, слой за слоем покрываясь мурашками. Джонни мычит согласно, сглатывая вдруг подступивший к горлу ком. - Как он?.. Какой он?.. - Он совсем крохотный и хрупкий.. но сильный, совсем как ты, - Джонни оставляет ещё один осторожный поцелуй на виске, провожая мужа в объятия Морфея. - Sweet dreams babe..***
Как ни удивительно, но на фоне всех этих нервозных событий Джэхён умудряется не поссориться с Тэёном. Вместо этого они впервые за время своей совместной жизни входят в состояние холодной войны. На самом деле, воюет один лишь Тэён, однако, поймав эту волну, и Джэхён теперь держит лицо, оскорбляясь недоверием и какими-то нелепыми подозрениями в свой адрес. Тэён же, испытывая определённую солидарность с Джонни, обижается на то, что вроде как его лучший друг предпочёл ему, Тэёну, его же мужа! Ну как тут не обидеться и не начать мелочно мстить тому, кто рядом? И всё это, вполне вероятно, учитывая мягкий пластилиновый нрав Тэёна, можно было бы нивелировать юмором и замазать лаской, но не в этот раз, ведь происходит всё, по закону подлости, максимально не вовремя. Джэхён отчаянно нуждается в помощи прямо сейчас, и у него, правда, нет ни сил, ни времени на нелепое противостояние с мужем. Ему просто жизненно необходимо поделиться с Тэёном всем тем, чем его же, тэёновы, друзья выбрали поделиться с ним самим. Может он даже согласен признать определённую логику, подтекст и очевидную выгоду такого выбора, но... этот самый, чужой выбор, значительно осложняет его собственную личную жизнь, а в этом отношении, уж простите, как всем давно известно, никакие законы Чон Джэхёну не писаны и обещания не обещаны. Ситуация подводит его выдержку к абсолютной точке невозврата. Джэхёну в полной мере и во всех смыслах нужен муж! Нужно его присутствие, его мнение, понимание и его помощь тоже нужна, а тут эта нелепая ссора... и всё это так не своевременно, когда этого самого времени с каждым днём становится всё меньше и меньше. Джэхён тяжело вздыхает, упираясь локтями в столешницу и накрывая глаза кистями. Он готов сдаться в своём отчаянии, готов повиниться перед Тэёном во всём, на что только укажет его очаровательный пальчик, только бы этот игнор и фырканья, наконец, прекратились... Джэхён на полном серьёзе готов проникнуться марковыми религиозными проповедями и верой в того, кто бы там ни был наверху, когда гибкие оголённые короткими рукавами футболки руки подныривают ему подмышки и притягивают старшего к спине, позволяя уткнуться носом в загривок и, кажется, впервые за долгие дни глубоко вздохнуть. - Прости меня, я повёл себя... глупо, - Тэён бубнит, скользя губами по колючей мурашками коже, и у Джэхёна автоматом обнуляются все задуманные ранее реакции и слова. - Больше не злишься на меня? - Джэхён перехватывает одну из ладошек и, подтягивая чуть выше, мягко прижимается губами к пальцам. - Я.. устал злиться, - парень расслабленно выдыхает, укладывая голову на чужое плечо и, далее поддавшись импульсу, всем своим телом растекается по такой комфортно подходящей ему спине. - Просто, мне стало обидно, что Тэн предпочёл мне тебя.. а ведь мы столько лет дружим! Я никогда не чувствовал себя настолько ненужным.. Джэхён потирает уложенную себе на область сердце ладошку и тяжело вздыхает, предугадывая дальнейший ход событий. Тэён, естественно улавливает его беспокойство, просто не может не, и чуть выкручивает голову, стремясь зацепиться хотя бы за профиль мужа. - Джэ? В чём дело? - он отчётливо ощущает, как нервно суетит под пальцами чужое сердце, что заставляет и его собственное реагировать соответственно. - Что-то с Тэном? С малышом?.. - Нет! Нет, с ними всё хорошо! Я даже договорился с Чондэ, он обещал завтра нас к ним провести.. точнее к Тэну, но всё лучше, чем в регистратуре о состоянии справляться, - в благодарность старший коротко прижимается губами к щеке, но тут же отстраняется, ведь тревога никуда не исчезает. - Тогда, в чём дело? Я же вижу, ты уже какую неделю сам не свой. Чон разворачивается, перекручиваясь на стуле так, чтобы удобно разместить мужа в объятиях и даже дополнительно зафиксировать чуть прижимающими его по сторонам ногами. Наверняка, то, чем он собирается с ним поделиться, приятными новости для него не окажется, а реакция, учитывая все обстоятельства, и вовсе может выйти из под контроля.. но обратного пути уже нет. - Детка, понимаешь.. тут такое дело, - Тэён сводит брови, имея на руках теперь все поводы начать откровенно нервничать.***
Донхёк с трудом поднимается на ноги, когда на весь первый этаж дома разносится настойчивая трель дверного звонка. Парень глухо цыкает, пытаясь понять, возможно ли быть ещё более не к месту, не ко времени, и вообще, кому и зачем он мог сейчас понадобиться? И всё же, сделать этот шаг приходится. Пол ещё слегка качает перед глазами, и слабость полноценным элементом крови прочно встраивается в её состав. Хёк едва успел начать этот день, а уже устал... а ведь он даже не просит чего-то запредельного, просто хочет, чтобы всё это скорее прекратилось. Мутное сознание даже не фиксирует тот факт, что он забыл спросить личность гостя, даже элементарно в глазок не глянул... ..хлёсткая пощёчина служит ему уместным наказанием за проявленную беспечность. Донхёк замирает, во все глаза пяля на старшего, пока те медленно заполняются слезами по самую крышечку, скапливаясь тяжёлыми каплями на ресницах. - Как ты можешь, Ли Донхёк?! - Тэён, на его памяти, впервые выглядит столь угрожающе злым. Не обиженным, не надутым, не капризничающим - Тэён решительно зол и у него есть на то более чем веский повод. - Как у тебя вообще язык повернулся? Как ты додумался?! Имея Минки! Видя, на что пошёл Тэн, ради того, чтобы стать папой.. Зная меня! Все эти годы, Донхёк! Понимая, через что пришлось пройти мне! Участвуя в моей жизни непосредственно!.. - Я не знаю, хён, - Тэён замолкает снова видя перед собой того расстроенного младшего из прошлого, которого уже однажды приходилось вытягивать. - Я не знаю, что мне думать, не знаю, что делать, я больше ничего не знаю... - крупные капли щиплющей глаза влаги срываются с кромки ресниц, расчерчивая красные щёки широкими блестящими на свету полосами. - Хёкки, - Тэён заключает парня в крепкие объятия, чувствуя, как дрожат обнимающие его в ответ руки. - Как же так? Как ты умудрился?.. - это всего лишь риторический вопрос ради самого вопроса, и они оба знают единственно возможный вариант ответа на него, просто ему необходимо выпустить эту эмоцию и собственное непонимание вовне. - Пойдём. Мне нужен чай. Я не могу воспринимать такую информацию на сухую. Процесс приготовления чая хотя бы немного заземляет Донхёка, позволяя теперь дышать ровнее. Тэён украдкой наблюдает за ним, стараясь не давить всё же слишком сильно, что впрочем особых затруднений не вызывает, ведь сильно давит он в основном на себя и на себя только - некоторые аспекты его жизни, несмотря ни на какие усилия терапии, претерпевают минимальные изменения. - Сяоджун в курсе? Ты ему сообщил? - Тэён благодарно кивает, принимая предложенную ему чашку чая. - А причём тут Джун? - Хёк смотрит с откровенным непониманием в глазах, опускаясь на свободное место напротив старшего. - В смысле?.. - Тэён шокировано открывает рот. - Разве отец ребёнка не... - пальцы невольно тянутся накрыть губы - ему даже произносить подобную гипотезу вслух претит до крайности и кажется идиотически нелогичным. - Хён.. - младший опускает глаза, прячась на секунду за керамической стенкой собственной чашки. - Конечно нет. Мы с Джуном никогда не спали, об этом даже речи не было. Хён, да как ты вообще... додумался до такого?! - Мне напомнить тебе, как ты распинался передо мной про “второй шанс” и “чистый лист”? - младший лишь сокрушённо вздыхает. - Хорошо! Допустим! Но как тогда ты.. - Тэёну давно такими трудностями не давался разговор. - Я не понимаю.. если не Сяоджун, то как тогда ты снова оказался в положении?! - Марк, - голос младшего едва-едва преодолевает границу шёпота. - Марк отец ребёнка, - Хёк кусает губы, как и прежде стесняясь обсуждать, кажется, только этот аспект своей скупой личной жизни. - Опять?! Я ничего не понимаю, Ли Донхёк! Не ты ли мне втирал, как раз где-то между тем самым “шансом” и “листом”, что “между вами с Марком ничего нет и быть не может”, что “у Минки есть только папа”, а Марк “не более чем биологический отец”?! - голова младшего под гнётом собственных слов опускается ещё ниже. - Как тогда, прости мне моё глубочайшее недоумение, ты умудрился забеременеть от него во второй раз? Как?! Воздушно-капельным путём? Он посмотрел на тебя по-особенному? Чихнул?! - Он.. у него поднялась температура.. я дал ему лекарства, но жар всё не спадал, - Хёк бубнит слова под нос, всё так же не смея поднять глаз. - Он застал меня врасплох своими признаниями, понимаешь? Бредил.. всё болтал и болтал, о Минки, о той ночи.. - младший тяжело сглатывает, облизывая пересохшие губы и набирая в лёгкие побольше воздуха, и Тэён поклясться готов, что буквально видит, как, приподымая волосок за волоском, по чужому телу прокатывается волна дрожи. - Я сам его поцеловал... я сделал шаг.. - Донхёк, остановись здесь! Не заводи свою старую песню! В тот раз ты тоже всё сделал “сам”! Такой прям самостоятельный, что у благородного Марка Ли нет сил и мозгов что-то тебе противопоставить и защитить свою попранную честь! - Хён, послушай, - парень ловит чужие руки, стискивая и прижимая к столу, сам склоняется ближе. - Джэхён сказал, что он даже не запомнил того, что произошло. У него и правда был сильный жар. Очевидно, он решил, что ему приснилось.. - Охренеть просто, какое оправдание! Ему приснилось! Боюсь спросить, это был кошмар или эротическая фантазия? - Тэёна все эти объяснения не успокаивают, равно как и не объясняют главного. - Он уже дважды спал с тобой, Донхёк! Дважды ваш секс оканчивается твоей беременностью, но он едва ли помнит об этих двух, мать его, подвигах! Донхёк, ты сам себя слышишь?! Сколько ещё раз это должно повториться, чтобы вы наконец запомнили, что секс может привести к ребёнку? В вашем случае, всегда и со 100% гарантией положительного результата! - Тэён хватается за голову, подозревая, что та вот-вот лопнет, совершая предательское бегство из не устраивающей её реальности. - Контрацепцию не просто так изобрели... И с каких пор жар у нас является катализатором успешного зачатия?! Если ему было так плохо, как ты это описываешь, как у него встал вообще?! Я не понимаю... - Хён, пожалуйста.. - Донхёк краснеет так, как кажется ещё ни разу не приходилось краснеть перед старшим. - Хорошо! Допустим! Я тоже не готов сейчас обсуждать с тобой.. да и вообще готов к этому не буду! Вы оба уже достаточно взрослые, чтобы самостоятельно уладить то, что между вами происходит, чем бы оно ни оказалось на деле! Но! - Тэён снова становится серьёзным, и Донхёк понимает, к чему он клонит. - Аборт?! Ты на полном серьёзе просил Джэхёна помочь тебе с поиском врача, чтобы сделать аборт? Джэхёна, который буквально только что практически потерял своего лучшего друга... моего лучшего друга, только потому, что те, наплевав на всё, страстно желали стать родителями? Джэхёна, который сам мечтает о том же самом уже четвёртый год?! Джэхёна, который целью своей жизни поставил спасение людей? Их здоровье! Саму их жизнь! Не их намеренное убийство! - слово огнём опаляет сознание, заставляя буквально задохнуться в моменте. - Донхёк! О чём ты думал? Где ты оставил собственное сердце, что стал настолько безжалостным к другим, что согласен.. на что?! На убийство своего ребёнка?.. Младший замирает, чувствуя, точно его только что ледяной водой окатили. Прям как есть, от бездумной горячной головы до самых поджавшихся пальцев на сведённых ступнях. Что он, чёрт возьми, творит? Он правда собирался сделать это? Убить своего ребёнка, как и сказал Тэён? Убить их с Марком ребёнка? Ребёнка.. братика.. или даже сестричку Минки?! “Сестричка... что, если Минки когда-нибудь об этом узнает? Узнает Марк.. что он сделает? Как я смогу оправдаться перед ними...” Рука автоматически ложится на живот, и сознание парня, как и тогда, годы назад, совершает кульбит, перекрывая вдох спазмом кристально ясного осознания, позволяет интерпретации происходящего с ним, наконец, провалиться глубже.***
Марк с усилием жмурится, на одной лишь мысли стараясь снова сомкнуть веки, так, чтоб ни лучика света, ни отблеска пробуждения не проникло в сознание. Ему нужно вернуться обратно, он всё ещё не успел понять, ещё не досмотрел... он точно знает, что упускает что-то важное, чего-то не улавливает, не понимает. Задуманное ему удаётся, но лишь от части. Он ещё не спит, дремлет и грезит о повторяющемся из ночи в ночь сне. В нём он всегда видит одно и то же. Он видит их ночь с Донхёком. Он видит Хёка. Держит его в руках... Дыхание сбивается, и Марк облизывает губы, стараясь погрузиться ещё глубже. Он смакует каждую деталь, вспоминая ощущение бархатистой кожи под пальцами, стягивает фантомные шёлковые нити волос в кулаках... Марк ведёт головой, чувствуя что вот-вот сможет уловить... он уже ощущает тепло чужого тела рядом, ощущает подпекающий изнутри жар, он так близко.. слышит сбивчивый шёпот, Хёк что-то бормочет в порыве откровенной страсти, ещё немного и Марк разберёт... Звонок в дверь разрезает пространство тихой квартиры, заставляя картинку перед глазами подёрнуться серой рябью помех. Марк концентрирует внимание на важном, но чёртов звонок повторяется снова, обрубая любые усилия на корню. Марк пялит в бездушный бледный потолок, разом начиная сожалеть обо всех принятых им решениях в своей недолгой и безрадостной жизни. Установка дверного звонка, определённо, станет в этом списке первым пунктом. Парень накрывает лицо подушкой, прижимая к себе всей пятернёй, точно желая придушить самого себя своими же собственными руками.. Даже сейчас ему кажется, что наволочка пахнет Хёком. Он сходит с ума. Или уже сошёл, но это не точно. Третий звонок уже привычно предвосхищает приближающийся финал. Парень чувствует поднимающуюся изнутри волну нечеловеческой агрессии. Он просто хотел продлить своё удовольствие! Хотел ещё немного побыть рядом! Просто рядом! Неужели этого так много... Четвёртый звонок выходит за границы приличия, и Марк, приподнимая голову, чтобы бросить спутанный взгляд в направлении двери, даже на физическом уровне понимает, что просто не может оставить подобное хамство безнаказанным. - Yeah! Coming! - покачиваясь из-за резкой смены положения тела и едва ли успевая отойти ото сна, Марк бредёт в прихожую, останавливаясь в гостиной и неловко хватаясь за угол стены. Он оборачивается, окидывая всё тем же мутным взглядом абсолютно пустую квартиру. Ему редко приходилось испытывать чувство дежавю прежде, зато последнее время оно ему точно пятки кусает, заставляя раз за разом сомневаться в себе. Он точно не сошёл с ума?.. Ведь это точно происходило с ним прежде. Он уже совсем рядом и даже слышит чужую возню под дверью. - Coming.. - бубнит под нос, скорее для самого себя же, чтобы лишний раз простимулировать память прежде чем провернуть все нужные механизмы и нажать на ручку, дёргая на себя. Марк смотрит, точно ожидая ещё чего-то, хоть и знает наверняка - это с ними происходило прежде. - This is.. Korea..