Спасибо, что спас меня...

Телу не больно, голове больно. Слезы капали с глаз, пока ребенок смотрел в потолок своим пустым взглядом. Его грудь спокойно поднималась и опускалась от забираемого воздуха. -"Тишина уже не давит. Она есть, но она проходит сквозь тело, что не так уж и плохо, верно?" — внутренний голос ребёнка был лишён каких либо эмоций, он лишь говорил мальчику его мысли. Ханагаки вздрогнул. Внутренний голос тогда имел хоть какой-то настрой, помогая настрою тела, а сейчас он был лишь тем, что озвучивает текст... Это Такемичи не понравилось, но показать это сейчас не получается, даже эмоции лица отказывают в этом, а тело и вовсе не старается чем-либо в этом помочь. Ханагаки чувствовал странный вкус предательства собственного существа. -"Но, нужен ведь отдых, к чему сразу то, что они предали?..." — мальчик всхлипнул, это единственное, что он сейчас мог делать, кроме прокрутки мыслей обо всем и не о чем. -"Отец жестокий"... — который раз он уже это говорит. Он не считал, но точно знал, слова сказаны более 10 раз, -"Я рад, что отец не настолько жесток, чтобы я станцевал на прахе... Каком либо прахе... Я бы не выдержал, сделал бы то, что делали люди в книге про самураев"... Повисло молчание как в комнате, так и в черепной коробке, точнее... Мысли не стопорились, скорее они лились рекой, однако увидеть эту реку явно мог только сам мозг, который её и воспроизводил. Правда, показывать носителю не собирался, ведь это пустая трата времени, сил, энергии, которая и так истощалась благодаря этой же реке, но, справедливости ради, в малом количестве, терроризируя подсознание. Глаза уже давно бы высохли, если б не слёзы, которые то останавливались, засыхая на щеках, то снова струились. При всем этом, заставляя мальчика обильно моргать, так как слезы собирались, касались и щипали. Отвратительное чувство. Мальчика выводило две проблемы слез. Это глаза опухают и щипят, второе выделения совсем ему были не понятны, для чего они вообще имеются. -"Нужно встать"...— твёрдо проговорил ребёнок, продолжая смотреть в потолок, -"Я валяюсь на кровати снова, уже как 3 дня. Я пропустил уроки... Я находился в состоянии "существования" 3 дня... Из них, я помню мутные отрывки и непонятного человека в белом"... -"Мне хочется пить"... -"Я хочу есть"... -"Мне холодно"... -"Я хочу"...— мальчик застопорился, не зная дальнейшие слова, которые крутились на языке, но укусить, дабы отчеканить их, не получалось. -"Я не знаю... Я уже путаюсь в своих хотелках. Я хочу встать? А дальше что? Что дальше?... Дальше пойти на кухню попить воды или съесть что-нибудь?... А вдруг там отец? А, голова болит"... — Такемичи похлопал глазами, новые мотки мыслей заставили снова больную голову напрячься, -"А нужно съесть таблетку? А это не вызовет привыкание? А что делать? А как подняться? А я могу заснуть и просто лежать? Плюс, ещё так, чтобы мне не нужно было вставать в туалет, есть и пить. Просто лежать как те чипсы на противени, которые мы готовили с мамой"... — от последней мысли,сравнения от резкости воспоминаний, глаза мальчика, после секунд наконец осознания, сузились и из них пролился новый поток слез, до этого сумевший на пол минуты засохнуть. Такемичи прикрыл глаза рукой, вдыхая воздух через рот, дабы не задохнуться. Он начал медленно уходить обратно в себя. Это грубо заставляло думать о многом. Истерика подкрадывалась все ближе и ближе. Эта неизвестная формы создание медленно с плачем и безумным душераздирающим криком приближалась к тому, кто уже закрыл глаза и просто мотал головой от того, что ничего не понимает. Мотал головой от проблем с отсутствием силы. Мотал головой от усталости и желания просто побыть в безопасности. Мотал головой, словно старался таким способом заставить весь этот кошмар вытесняться из мозга, дабы освободить свой разум и больше не видеть и не чувствовать того, что сейчас происходит. Ребёнок метался в черепной коробке, ощущая дикую слабость и давление. Ханагаки задыхался. Он чувствовал то, как постепенно не хватало воздуха. Как тело вновь начало дрожать и как смерть начала стучать в дверь. Смерть. Смерть. Смерть. Смерть. -"А! Я сейчас умру!" — ребёнок резко убрал руку, открыв глаза, -"Задохнусь! Не хочу задыхаться!" — он быстро поднялся, начав предпринимать обыденную вещь в этой ситуации — успокаивать себя, отвлекать себя. Глаза снова мотались по всей комнате. Мозг снова кричал о смерти, но тем не менее начинал фокусироваться на других вещах. Ребёнок безумно быстро переключился на новое задание — убрать мысли о смерти в другое русло. Цифры, нужно вспоминать цифры. Иероглифы, нужно вспоминать иероглифы. Название предметов, так же важно знать, дабы сумасшедший мозг понимал, что это не просто невесть что, и оно не просто для того, чтобы забыть и не видеть словно воздух, который постепенно вновь населял грудную клетку с каждым вздохом. Ноздри расширились и сужались. Ханагаки не переставал водить глазами по пространству. Рука сжала простыню до посинения. Тело вспотело, словно он бежал безумно долго, дабы спасти свою жизнь от кровавой косы. Он вновь открыл рот, при этом успев за секунду проглотить что-то вязкое, последнее что ему нужно было сделать, так это почувствовать что-то на вкус. Мерзость. Но мальчику жаловаться нельзя, ведь это единственная съедобная вещь,и нужно радоваться хотя бы тому, что оно было, ведь рот от вздохов медленно терял влагу. Язык сушит, а за ним и горло от начала до конца. Ребёнок прижал руку к горлу, пока слезы продолжали течь по щекам и ласкать мальчика своим убаюкивающим эффектом. Тело неимоверно трясло. Он смотрел на свободную руку, которая явно не возьмёт даже пушинку, так как согнуть от стресса простой кулак вовсе не получалось. -Ха-ха... — Такемичи издал нервные смешки, когда шутка оказалась в голове, ещё даже не проработанная мозгом, -"Если бы..." — ребёнок сглотнул слюну, делая таким способом перерыв в раздумьях, -"я писал этой рукой в таком состоянии... " — он медленно сжимал и разжимал руку на простыне, стараясь куда то деть не только мысли, но и тело, -"то моя тетрадь была не то что исписана красной ручкой, учительнице пришлось бы вырезать из красной бумаги огромный квадрат и приклеить его на мою домашнею работу"... После того как шутка показалась на языке внутреннего голоса она стала странно спокойной и не такой вызывающей смех, как было до. Убирая слезы с глаз Такемичи еще ощущал давление на грудную клетку, но это стало обыденностью, потому мальчик продолжил это игнорировать лишь понимая и принимая боль, не заостряя на нем внимание. Мысли и аффект от последствий панических атак всегда были для него действительно ужасно неприятными осадками. Словно шторм пришёлся по всему телу, а после , вода и мусор с песком которых этот шторм поднял вверх начали медленно оседать на поверхность, вызывая дискомфорт и усугубляя собой воспоминания о том, что сделал этот шторм, и почему же так плохо физически и морально. Ханагаки сидел на кровати, привстать удалось ему с большим трудом, он держался рукой за грудь, стараясь нормализовать дыхание, спокойно оглядываясь, в какой раз по новой, дабы хоть на что-то обратить больше внимания, чем на мерзкое чувство, которое удалось немного быстрее подавить. Однако то, что подавить это было не так сложно, это ещё не значит, что это не было одним из сильных ударов по психике и физической оболочки. Такемичи медленно перевёл взгляд на свои ноги. Они казались холодными, даже просто смотря на них. Ханагаки боялся пошевелить пальцами ног, словно таким образом заставит их отвалиться, как это произошло в фильме про скалолаза, который нашёл другого человека, только замершего до смерти, и не аккуратно коснулся пальцев руки, что даже не была прикрыта перчатками. Неаккуратное движение заставило палец попросту сломаться и упасть перед шокированным до ужаса человеком. Мёртвый человек... Ребёнок снова вернулся в тот злополучный день, точнее только в мимолётный фрагмент, когда Ханагаки всем телом чувствовал, как этот прах, рассыпанный отцом, начинает оставаться на носках, делая из обычных чёрных вещей серые. Ощущать непонятные некоторые не растолченые фрагменты на ступнях ног было невыносимо. Эти явно тупые фрагменты были куда острее чем то стекло, на котором удалось походить ребёнку когда то. -... — тонные голубые глаза смотрели на свои конечности, когда дыхание вновь застопорилось. Чувство мерзкого холода пробежало по всему естеству, -Я не хочу себе представлять прах, — тихо проговорил ребёнок, заставляя себя моргать, ведь автоматизация работала крайне плохо, -Я рад, что на мне были носки и я не успел их снять, до того как это всё случилось. Я рад, что был хоть какой то барьер. Пусть это и не был действительный прах, — он шмыгнул носом, -но, и это тоже страшно, потому что я не знаю, что это такое... Отец сказал лишь об отсутствии праха, но он не сказал чем он его заменил... Повисла вновь тишина. Слова были съедены пространством, не отдавая ничего в замен, ведь, никто их не услышит, кроме самого ребёнка, никто не ответит, кроме самого ребёнка. Пространство лишь предоставляет возможность говорить для её питания, но оно не работает в другую сторону, она лишь разрешает найти второго индивида, для большего пополнения словами этого тихого места. Но второго индивида у мальчика нет. -"Отец вроде ушёл... Я слышал то, как он возможно собирался и отчетливо слышал, как дверь захлопнулась. Когда? Не знаю... Но я не услышал вновь звук открывающейся двери. Я не услышал так же и шагов отца вглубь помещения, только наоборот вперед к входной, а дальше наружу"... Мысли потухли как искры от костра, оставляя на Такемичи лишь ожоги своим пребыванием. В этой тишине Ханагаки чувствовал биение своего сердца, или он представлял, что его чувствует, дабы просто хоть какой-то звук имелся. Слезы показатель физический, но они не отдадут звук, сердце умеет биться и вроде отдавать звук, так все говорят и так показывают в телевизоре, так говорят и в медицинских тетрадях матери, так говорил и его слух, когда мальчик прижимался к телу женщины, ощущая его. -"Тук...Тук... Тук...Тук...",— странно медленно для сердца повторял про себя ребёнок звук, -"Тук... Тук... Тук... Тук... " Такемичи упал на кровать, а после приложил два пальца к шее. Ханагаки точно знал, что там можно найти и почувствовать пульс, и он его нашёл. Пульс есть, и отбивает свой ритм, но ребёнок продолжал пародировать звук сердца в своей голове, причём так же спокойно, не успевая за действительным биением сердца. Почему? Потому что мальчик нашёл сейчас два пульса. Пульс физического тела и пульс психологического. Ханагаки посчитал, что такой длинный и долгий пульс сейчас как никогда подходят его мыслям. Они растягиваются и завиваются в комок который отдаёт пульсацией, дабы сказать, что они живы, дабы сказать, что они часть пульса того, что не вылечить обычными докторами, умеющие осматривать только тело но не заглядывая более глубоко, в область души. -"Я живой и там и там... Мама умерла и я не чувствовал её пульса сердца, а если тело мертво, то и второй пульс прекращает свою работу", — Ханагаки застопорился, но после выдохнул слова, сумевшие проскользнуть сквозь оковы головы на свободу к съедению, -А я жив... Этот факт является должно быть обыденностью для каждого и должен приниматься как данность, но почему то это у ребёнка это вызывало только странное состояние вопросов. -"Нужно вставать..." — вновь процедил мальчик, осознав, что проверкой показавшейся на секунду мысли, заставил тело вновь упасть на кровать. -"Тупица... Можно было проверить пульс по другому, то что он проверяется на шее лежа ещё не значит, что нужно бросать те неимоверные силы, которые дали тебе подняться наверх, чтобы снова опуститься вниз из-за какой то там мысли!" — Такемичи как загорелся так быстро и потушился, не желая этот конфликт расширять, переключаясь на другую важную вещь. -"Нужно записать это в тетрадь... Нужно записать это "наказание". Главное, это пропустить и вылить на тетрадь... Всё... Пожалуйста, просто вылей всё это на тетрадь!'' — Ханагаки почувствовал странный обжигающий холод и неприятное чувство по всему телу, когда он вновь вернулся к этой теме. Встать оказалось ещё труднее чем подняться просто с кровати в сидячее положение. Обезвоживание и головокружение с чувством тошноты заставляли ребёнка находиться долгое время возле кровати, вцепившись в неё, набирая сил для дальнейшего шага. -"Первый этап — встать на пол, выполнен, остаётся ручка, фонарь, потому что я не дойду до выключателя и... Сама тетрадь. Нет смысла находится под кроватью, я не смогу от туда выйти", — задумчивость сменилась ступором и окаменело-удивленым взглядом в пол, -"Такая странная мысль, если я туда залезу... Кровать грохнется и задавит меня насмерть, а я не смогу выбраться никак..." -... Громкая пауза давила и мальчик смог выпутаться из неё уже через секунд 20. Проморгавшись и покрутив головой, ребёнок снова вернул свой убегающий рассудок обратно на место. -Я начинаю бояться своей фантазии всё больше и больше... — процедил ребёнок шепотом говорящим о растерянности. -Кхм... Нужно собраться, — он метнул взгляд на дверной проём. -"Я стою на месте, голова болит и всё плывет, но, это не важно, если я не продолжу дальше, я не сдвинусь с места, а сдвинусь умом. Потому что мой отец возможно этим воспользуется как то, не знаю как, но я не хочу этого"... Он с решительностью отпустил кровать,сделав глубокий вдох крайне медленно и аккуратно, так же повторил такие трепетные чувства и с первым шагом подальше от кровати. Ханагаки шатался. Ужасная шаткость сейчас выбьет из колеи. Ноги подкашиваются,равновесие держится лишь на мыслях Такемичи идти вперёд. Мальчик почувствовал себя безумно маленьким ребёнком, который только начинает ходить и вот с трудностью отцепился от одежды матери, начиная свой ужасный путь до места назначения. По пути до шкафа Такемичи сумел с усилием достать пишущий предмет и тот, что будет заменять лампочку. До того как достать тетрадь со шкафа, ребенок ужаснулся собственного отражения в темноте и чуть был не потерял равновесие, но быстро схватился за дверцу, удержавшись. Состояние затуманенных мыслей передвинул шок от падения. Ребёнок покрутил мягко головой, присев рядом со шкафом. -"Мне нужно вспомнить тот день..." — нарушенная меланхолия встряской не хотела давать мальчику нужную информацию из головы, так как мысли всколыхнулись и начали словно потревоженный рой жужжать и гневаться на эту неурядицу. -"Пожалуйста... Я не хочу это вспоминать, правда, но быстрее я запишу, быстрее отдам воспоминания листам. Пожалуйста..." — на глазах ребёнка снова образовались слезы, -"Пожалуйста... " — он шмыгнул, открывая тетрадь. Ручка тряслась в руках, лист был чист и ни одной чёрточки даже не было записано за то время за которое он просидел на холодном полу. Ханагаки словил странную прострацию. Сначала пролистав листы он после решил узнать месяц, перелестнув тетрадь раз, он залип в пол, после же мозг решил, что информация получена потому нужно перевернуть лист, однако на глазах снова пустое место и такое же пустое место было в голове на счет вопроса. Так повторялось несколько раз, пока мысли проходили сквозь и ребёнок наконец не словил странный электрический разряд по всему телу. -"А... Месяц... А какой сейчас месяц?... Я уже путаюсь во времени..." — мозг ребёнка видно полностью зачеркнул из воспоминаний это странное состояние, словно его и не было, -"Календарь не помогает, я слежу только за днями недели, и то, только потому что мне нужно менять учебники в портфеле. Я забываю смотреть на погоду, лишь по ощущениям одеваюсь... Не удивлюсь, если наступит уже зима, а я продолжу думать о какой-нибудь осени, потому что осень тоже для меня не теплая. Да все в принципе времена года для меня не теплые, даже лето"... Ханагаки ещё некоторое время смотрел в тетрадь а после решил оставить запись без числа, поставив лишь год. Начать писать ему далось теперь куда легче. Ребёнок подгоняемый скорым желанием не стал медлить, записывая лишь важные аспекты того дня. Всё вылить на листы не получалось, однако мальчик тихо проговаривал всё раскручено, дабы пространство хорошо подкрепилось. Раз пространство питается, значит это тоже хороший способ очистить память. Строчка, другая, следующая, каждая строчка заставляла голову ребёнка раскалываться, тело трясти, слезы литься рекой, но Ханагаки не останавливался. Последняя точка где говорилось о прахе который оказался не настоящим заставило мальчика так же, как и тогда улыбнуться, радуясь этому факту. Это действительно конец воспоминаний и ручка убрана в сторону, пока фонарик лежал на полу, отсвечивая тетрадь. -... — ребёнок просто смотрел на листы, не предпринимая попытки прочитать, или закрыть их, он лишь смотрел в листы, словно те понимали его мысли и должны были что-то сказать. Однако Ханагаки так и не дождался ответа. Он шмыгнул, состояние наконец хоть как-то нормализовалось, и ребёнок начал с самого начала листать тетрадь, при этом сумев покачиваясь подняться. Такемичи листал её, жадно рассматривая каждый иероглиф, каждый абзац, каждый порванный или приклеенный лист. Ханагаки рассматривал всё, пытаясь видно что-то найти. Но всё до куда доставал глаз было неинтересно и даже омерзительно. Ханагаки видел слезы, кровь, порванные листы, но это было ему сейчас не нужно, он просил другое, совершенно другое. -Мама говорила, что возможно, в один момент она не проснётся, а я старался пропускать это мимо ушей. Моя память ужасна, — он сжал тетрадь, -Нужно было ещё тогда завести тетрадь, где будут расписаны мои с ней воспоминания, даже например её почерком. Я хочу просто прожить вместе с мамой ещё один день! Или хотя бы... Секунды, хотя бы в голове! Почему я начал вести тетрадь...— Ханагаки смотрел на растрёпанную вещь так, словно та являлась орудием убийства его яркого луча жизни, -Но она наполнена только моими солёными или даже горькими слезами, болью и кровью? У меня и так достаточно этого всего. Моя память плохая! — мальчик со всей дури ударил тетрадь в пол. Листы которые были просто в ней, не имея крепления разлетелись по разным сторонам. Такемичи находился в бешенстве, -Она не даёт мне другие воспоминания, кроме угрюмых и сломленных! У меня нет того, что я действительно прошу! — ребёнок кричал громко, не заботясь о том, что он мог и не услышать прихода отца, который точно от таких представлений не будет в восторге. Он озлобленно смотрел на записи своей жизни, пока слезы затмевали глаза плёнкой. Грудь поднималась и опускалась. Дыхание снова было не ровным но воздуха хватало, воздуха было слишком много. Руки сжимались в кулаки, пальцы впивались в кожу, но он не обращал внимания. Молчание вновь удивлённо ожидало дальнейшего, ведь единственное что она могла, это быть рядом, даже если это было не нужно. -Я не знаю...— теперь Такемичи говорил тихо, при этом уж точно не спокойно. Тон был растерянным как и его вид. Руки перестали сильно сжимать, расслабили хватку, мальчик снова почувствовал боль в голове, пронзающая, давящая. Уши резко издали звон. Ханагаки прикрыл их, будто это спасет его, Ребёнок мотал головой, продолжая говорить, что думает, что убивает его. -Мне сложно из-за огромных количеств мыслей вспомнить счастливые моменты с мамой. Я... Они покрыты непонятной чёрной субстанцией, что движется как не ясный рой, окутывая, — Ханагаки не выдержал и сел с грохотом на пол, всё так же прикрывая руками уши, он все ближе жал себе ноги, -Я хочу к маме... Я хочу чего-то тёплого сейчас... Мне плохо... Я хочу просто жить, как жил тогда... Тогда ведь было тепло, весело, были проблемы, да, но были и решения... А сейчас решений будто нет! Я хочу перемещаться во времени, но у меня нет на это времени и даже ресурсов. У меня нет воспоминаний когда они так нужны, у меня нет фотографий у меня нет толком ничего... Ханагаки находился в таком состоянии явно не менее 2 минут, которые для него превратились в точные 2 часа. Ребёнок лежа на полу смотрел на листы. Он дрожал, шмыгал носом и хотел спокойствия, простого спокойствия. Пол холодный, телу холодно. Лед был и со стороны физической и со стороны психологической, это мальчика удручало. Такемичи смотрел в одну точку, прокручивая разные мысли, которые он даже не осознавал, чувствуя безумную слабость и не желание вставать с пола. Сил нет, дабы подняться с поверхности. Наконец глаза дёрнулись с мёртвой точки и прошлись по достигаемому полу, а после решили подняться на вверх, вот тут то они и поймали то, что всегда выделялось в комнате. Они застопорились на выбиваемом цвете и вещи. Ребёнок от этого вздрогнул и словно под гипнозом всё же встал с холодного пола, ведь тело мальчика не такое горячее, чтобы заставить пол иметь тепло. Ханагаки смотрел на плащ. Его глаза полностью фокусировались на нём. Такемичи шатался, но взгляда не отводил. Ребёнок изъявил желание его достать, однако допрыгнуть было сложно, ведь равновесие не держалось, потому он подошёл к стулу рядом со столом. Поставив его к шкафу, он аккуратно поднялся. Высота увеличила процент падения, но мальчика это не волновало, он желал достать вещь. Трясущиеся руки всё же сумели ухватиться за ткань, рывок, и вот на руках уже лежало одно из ценных сокровищ ребёнка. Рывок заставил пошатнуться вновь, потому он быстрее спустился со стула всё так же на пол. Теперь Такемичи сидел в окружении листов, фонарика проливающий луч света на них и с красным плащом в руках. Ханагаки неосознанно объединил в этот момент колоны своей жизни, а там уже и кризисов. -"Если фонарик перегорит... Будет катастрофа..." Если бы Такемичи знал, что такое "символизм", он бы добавил его после последнего своего слова. Однако сейчас он лишь продолжает сжимать и греться холодной тканью на руках. Ханагаки медленно повернул свой взгляд на всё ещё открытый шкаф. Зеркало давало не полную картинку, пол она не затрагивала, но ребёнка... Ребёнок отображался в нем очень хорошо. Ханагаки видел свои растрёпанные волосы, дрожащие руки, футболку, которая была запятнана слезами и...глаза. Глаза завладели всем внимание. Они смотрители на него угрюмо и пронзающе, настолько, что казалось, будто здесь находится второй человек, такой же сломленный и желающий ласки с безопасностью. Тёмные глаза смотрели в друг друга. Пожирали друг друга, словно пытаясь выиграть в этом бою, ведь если ты проиграешь, тот кто не ты... съест тебя. Победитель останется без отражения, а тот кто являлся отражением сгинет во мраке, и до конца своего существования будет чувствовать это отвратительное одиночество и переполняющий ужасом страх. Сочувствие? Нет, его не было. Была лишь всепоглощающая тоска. Ребёнок просто смотрел в свои глаза, не понимая, когда они стали такими пустыми. -Глупый ребёнок...— наконец его засохшие губы проронили хоть слово. Он с трудом убрал взгляд с зеркала, вернув его на вещь в руках. С трудом, будто боялся, что если не смотреть на отражение оно тебя найдёт. Оно тебя поймает. Оно найдет нож, спрятанный в этой комнате. Играть с отражением ребёнок не желает, ему хватает игр с отцом. -Оказывается... — пустые глаза смотрели на плащ с досадой и гневом на эти правила мира, правила жизни человеческого существа, -спасти себя не так просто как ты думаешь... Ханагаки мягко гладил своим большим пальцем плащ, продолжая крепко впиваться в него остальными пальцами. -Герой... Герой не сможет вылезти из комикса, и меня это безумно...— он остановился, недоуменно качнув головой в сторону, -Что безумно? Я злюсь?... Я ненавижу это?... Почему? А может... Я злюсь не на того... Героя? А злюсь и не люблю того, кто хотел им стать?... — он повернул голову на другой бок, резко и не очень приятно для шеи. -Герой... Заслуживаешь ли ты вообще этого звания и плаща? Глупый ребёнок просто захотел, и мама исполнила хотелку, — он поднялся, пошатнулся но устоял твердо на ногах, -ты ничего не сделал, чтобы иметь с ним хоть что-то... Тебе нужно его заслужить, а пока... Я не вижу причин, тебе его даже видеть... — Ханагаки крутил на языке последнее слово, которое не вырвалось, оставшись где-то во рту, а после растворилась, и была проглоченной вместе со слюной. Такемичи опустил плащ на пол, заглянул в шкаф, рыща нужную вещь. -"Была ведь у меня коробка от обуви... Использовал для пазлов... А! Нашёл", — Ханагаки уже через секунду вытащил из тьмы компактную коробку, -Здесь он точно поместится. Открыв её ребёнок приступил к вещи. Он аккуратно, насколько смог, собрал вещь, со всей бережностью отправив в картонный дом. -Не знаю, навсегда ли ты там будешь... Но пока... Пока ты заточен. Извини меня, пожалуйста. — Ханагаки прикрыл крышку. Затолкав её в глубь шкафа и накрыв другими вещами, для того, чтобы она стала менее заметной, Такемичи повернулся к своей тетради. Листы одиноко лежали накрывая пол, какие то листы даже успели убежать от этого круга по дальше, будто боясь, что ребёнок в порыве гнева разорвёт их на части, на мелкие кусочки, запакует в другую бумагу и выкинет в мусорный пакет. -... — Такемичи лишь бродил взглядом по ним, понимая свой срыв и картинку где он живёт. Фонарик более не горел. Батарейки продержались долго, но к сожелению придётся траурно попрощаться со светом. Листы некоторое время точно не увидят луча. -Я слишком плохо отнёсся к тому, что забирает у меня самое плохое... Мне жаль... Я вправду не хотел причинять ещё больше вреда и так тетради в ужасном состоянии. Извините... Мне очень жаль, — мальчик был искренним в своих мольбах о прощении. Он поклонился, когда как из глаз начала струиться влага. -Это ужасно с моей стороны, так себя вести... Вы терпите, а я на вас ещё срываюсь, это очень отвратительно, — Ханагаки присел начав медленно и аккуратно собирать листы в тетрадь. Мальчик старался не попадать слезами на вещь, бережно спрятав её снова под зеркало. -В комнате темно... Фонарик больше не работает... Фонарик не работает... — Такемичи приподнял его, смотря с печалью, -мне тоже очень жаль, что я слишком много использовал тебя. Надеюсь ты восстановишься, когда я дам новый способ питания, надеюсь, ты не перегорел навсегда... — ребёнок со всей осторожностью спрятал технику подальше в стол, дабы с ним больше ничего не случилось, ведь и так устал. -Пора спать... Отец сказал, что завтра мой последний день отдыха... Я хочу отоспаться, надеюсь, что я хоть таким способом наберусь сил, ведь именно так обычно люди восстанавливаются, верно? — ребёнок посмотрел на кровать, -Одеяло согреет моё холодное тело, осталось только дойти, я справлюсь. Я обязан справиться. Маленькое тело укутано, точнее даже запуталось в одеяле, собрав на себя всю ткань и наполнитель. По лицу мальчика можно заметить, что он видит точно неприятный сон. Холодный пот выступал по его лицу, рот приоткрыт при этом старался как можно больше заглотнуть воздуха, тело то двигалось то замирало в страхе. Резкий шумный звон будильника заставил ребёнка подскочить на кровати, чуть было с неё не свалится. Ошарашенный Такемичи первым делом постарался выпутаться из одеяла, дабы не нервировать отца слишком долгой трелью техники. Ханагаки боролся с одеялом в быстром режиме секунд 10, это сильно укоротило его время для остановки и приблизило его к недовольству отца. Мальчик справился, хоть и не обошлось без ссадин, так как ребенок в порыве взять будильник с тумбочки сильно ударился рукой об неё же. -Ай-яй-яй... — он сидел на кровати, пока одеяло валялось на полу. Из ещё сонных слипшихся глаз потекли слезы. Ханагаки всё ещё находился в прострации кошмара, потирая ушибленное место. Такое смешивание различных эмоций не очень приятно сказывались на теле и на настроении ребёнка. Ханагаки возненавидел сегодняшнее утро. Это было чем то новым, ведь он часто просыпался лишь с некой утратой сил, который с каким то чудом хватает лишь на базовое утро человека собирающегося в школу, при чем того, кто даже не питается. Часто был спокойным и отстранённым, но сейчас... Сейчас Такемичи ощущал лишь злобу, желание плакать и спать. Пытаться остановить своё недовольство он словно не собирался вовсе. Гнев брал узду и контролировал этот бушующий поток. Такемичи сидел и не довольствовался некоторый промежуток времени, всё время метая взгляды в разные стороны, причём успев поднять одеяло и несколько раз ударить свою больную голову об неё, сумел даже тихо прокричать в неё же, сжимая словно тиски. Ханагаки так пытался унять бушующий гнев, но он даже не уменьшался, наоборот, будто распылялся, становясь больше. Это невыносимо. Несколько попыток ребёнок дал себе разогнать нахлынувшие эмоции ударяя кулаком в подушку. Всё оказалось тщетно. Мальчик явно потратил достаточно времени на этот балаган. Осознав это он постарался теперь же успокоиться. А как успокоиться?... Вопрос вдарил в мозг. Такемичи прикрыл голову, смотря вниз, пытаясь понять, и неосознанно начал водить руками по голове. Он мягко гладил себя, вороша волосы. Это заставило эффект утихать. Руки мяли непослушные волосы, массируя голову, как это часто делала мать. Ханагаки понимал, что гнев действительно потихоньку пропадает и становится даже легче дышать. -"Нужно собираться в школу... Нужно идти... Я так этого не хочу, я так этого не люблю... Что мне там делать? Получать знания... А как я получу знания, если я сплю? Или я не сплю, а теряюсь во времени... Нет, мне будет плохо если я не пойду. Нужно идти. Взять и пойти. А! Я и так много времени потерял! Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт, чёрт!" Ханагаки торопился выполнить утренние процедуры, и вылететь из дома, поскорее на свежий воздух, подальше от той затхлости в голове, когда он находится в этом месте. Собираться, когда у тебя толком нет сил, при этом иметь хорошую скорость это было ужасным препятствием. Ханагаки несколько раз самолично оставил себе синяки от ударов поверхности мебели. Как оказалось, мужчины дома не было, это облегчило состояние мальчика и тот не следил за своими действиями и шагами. Дом погрузился в хаус. Такемичи силой выбежал из дома, чуть было не забыв закрыть дверь. -"Я уже опаздываю!" — руки его тряслись и очень сложно было вставить ключ в замочную скважину, но это ему удалось, -"Я снова опаздываю! Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт!" — высунув ключи с проема он засунул их в свой карман, побежав быстрее к школе, вытирая свои слезы от переизбытка тревоги. Школьный день был как в бреду. Отрывки мыльные, то ли из-за слез на глазах, то ли из-за плохой памяти, но этот день оставил крест. Все тело тряслось, успокоить свое дыхание из-за бега получалось сложно, ребёнку пришлось отправится в медпункт, после того как побывал в классе с минуту. Ханагаки старался быть более устойчивым, когда как медсестра удивлялась его состоянию и поинтересовалась о том, чтобы отравить его вновь домой, ведь состояние у него крайне не подходящее для учебы. [-Стоит вернуться домой, велик шанс того, что ты просто упадёшь в обморок, твое здоровье явно не даст сосредоточиться на школьных предметах. Это будет уважительная причина просидеть сегодня дома, Ханагаки Такемичи. -... — он в ответ только увел взгляд в пол. Дилемма. Возвращаться домой карается возможным наказанием. Сидеть в школе карается усугублением и наоборот обострением проблемы. Однако Такемичи помотал головой, приняв решение уже через пол минуты. -Можно... я останусь в школе? Я просто посижу здесь ненадолго. Моё состояние быстро нормализуется. Просто мне нужно поесть и воды... -... — девушка в ответ уставилась удивленно на ребёнка, а после лишь тяжко вздохнула, -Настолько не желаешь пропускать занятия? -угу... -"Если я и сегодня пропущу, велик шанс, что отец мне больше поблажки не будет давать, из-за пропусков, так что, мне нужно лишь потерпеть... Всего лишь потерпеть"... -Это лишь на время, ты и так опоздал на первый урок, к сожелению опоздание запишется, но отсутствие тебя на уроке не будет караться, благодаря твоему состоянию. -А! Спасибо большое! — глаза мальчика засияли, у него не хватило сил быстро встать с койки и правильно поблагодарить, девушка лишь вновь вздохнула. -Я принесу воды, у тебя имеется еда? Деньги на еду? Ханагаки понуро опустил голову покачав ею в знак отказа. -Что же... Я принесу, не волнуйся. -А! Ещё раз спасибо, — Такемичи теперь встал с койки и поклонился, при этом сжав руками свои штаны. -"Просить еды у медсестры это явно невоспитанно, но я сегодня ничего не ел, нужно попозже вернуть ей это как нибудь, не знаю как, надеюсь не забуду, потом в что беготня меня поглотит уж точно"... -Не стоит благодарности, потерпи немного, я вернусь уже через считанные минуты. -Д-да, — Ханагаки выпрямился и неловко увел глаза в сторону, девушка же хмыкнула направляясь вон из кабинета. ] Единственное, что чётко запомнил ребенок из этого отрывка, так это кабинет медсестры. Лица девушки он так же не запомнил, зато запомнил наряд и инструменты. [-А...— он вздрогнул, когда заметил на столе работницы её железные безобидные инструменты для осмотра, -"Инструменты мамы всё ещё у отца... Нужно не забыть о их существовании и забрать позже. Я хочу, чтобы они хранились у меня...] Ребёнок так же подметил что, запах медикаментов понравился ему больше, чем запах дома. Мальчик сидя в кабинете видел как девушка работает. Смотреть на её работу было действительно интересно. Она действовала быстро, при этом очень аккуратно, особенно с бумагами школьников. Ханагаки было неловко молчать, но и говорить, отвлекая, не хотелось вовсе, потому он решил и дальше молчать, смотря за действиями девушки. Остальное время,после отдыха в медпункте, Такемичи находился отстранено от класса в самом классе. Облегчало его существование лишь то, что сегодня нет в расписании урока японского языка, ведь дополнительные, которые занёс его одноклассник по просьбе учительницы, не выполнены на тот нужный процент. Как и предполагалось, Ханагаки не был активным созданием и не был ленивым ребёнком, он был... Пустой партой. Убери его с урока не изменилось бы ровным счетом ничего. Учителя работали лишь с теми, кто отвечал,они не заморачивались на счет отстранённой фигуры, считая его лишь минусом. Незачем тратить время на раскрепощение одного ребёнка, когда в классе их больше 15. Такемичи занимал сам себя, нет, не знаниями, вопросами, ответами на вопросы, претензиями к себе, борьбой со сном. Сон стал часто проблемой мальчика. Утром каждую минуту он клевал носом и хотел лишь приземлиться на что-то тёплое и мягкое, а вот ночью, лёжа на кровати, глядя в потолок, сон игнорировал его и отказывался навещать. Часто мальчик думал: [-"Сон скорее-всего тоже поссорился со временем и потому, часто опаздывает. У сна наверное тоже плохая память, и поэтому он забывает навестить некоторых людей...''] Тянулся день крайне омерзительно долго, но ребёнок стойко отстаивал свое тело у желания погрузить его мозг во тьму, то во тьму спячки то обморока. Ханагаки был безумно рад последней трели школьного звонка говорящий о возвращении домой, и это лишь только для того, чтобы убежать в свою комнату и улечься на кровать, поставив будильник, давая себе хотя бы 2 часа времени сна. Постепенно ребёнок заметил, что это состояние ухудшается. В тетради стало больше странных заметок, которые просто были повторяющимися мыслями. Дабы их убрать, он бездумно их записывал, при этом отметив: [Тревожная запись 1. -"Вставать с кровати всё сложнее и сложнее. Голова всё больше утопает. Мне страшно от мысли, что я утром больше не смогу проснуться и усну вечным сном, настолько меня тянет он назад..."] [Тревожная запись 2. -"Я думаю о смерти больше, чем нужно. Мне это совершенно не нравится. Не нравится. Почему я думаю о ней? Почему не о её сестре? Для меня слаще вспоминать именно смерть? Бред! Никогда!"] [Тревожная запись 3. -"Сил нет. Почему то сил нет. Наверное, я устал, я пойду посплю, хотя бессонница скорее-всего этого мне не позволит. Почему? Почему мой организм воюет против меня?..."] Ханагаки после стало уже невыносимо. Сложно было иметь за собой хоть какую-то активность, всё медленно ребёнок уходил будто под воду. Стал ещё меньше слышать окружающих, больше слышать голос в голове, стал меньше видеть окружающий мир, стал больше заглядывать за завесу своего мира. Вопросы к самому себе поедали. Такемичи не мог пропускать занятия, ведь боялся гнева отца, потому в один момент, набравшись смелости, он открыл эту тему. [Мужчина лежал на кровати в теперь одиночной его комнате, читая книгу, при включённой лишь настольной лампе, шторы закрывали окна, главный источник света не горел. Мрак. Ребёнок же стоял в проёме, ему разрешили открыть дверь для вопроса, однако задать его даётся ему крайне сложно. Иошайо недовольно помял переносицу, на секунду окатил взглядом ребёнка, вновь вернувшись к книге. -Зачем пришел? — его жёсткий голос пронзил пространство, -Что ты хотел спросить? Если нет нихуя, выйди, в одиночестве посидеть хочу, — он перелистнул страницу, более не обращая на мальчика никакого внимания. -М... Отец, — Ханагаки мялся, его взгляд утопал в полу, а пальцы путались в друг друге. Он набрал воздуха, наконец на одном дыхании высказался, уже готовясь к быстрой реакции прошмыгнуть за дверь, дабы ему не попало книгой по лицу, а так же быстрее убежать в комнату, ведь в ванной уже не безопасно, запереть дверь теперь невозможно,так что он выбрал лишь то место, до куда дойти на секунды будет дольше, плюс комната более просторнее ванной, -Я не могу посещать школу. Если так продолжу... я умру. Иошайо замолчал и будто застопорился, это обеспокоило ребёнка сильнее прежнего, на лбу появились испарины, но мужчина лишь пожал плечами, продолжил водить глазами по страницам бросив только: -Не преувеличивай. От такого ответа Ханагаки вздрогнул безумно сильно удивляясь. -Отец, мне плохо, — ребёнок приложил руку к своей груди, неосознанно делая шаг вперёд, всё так же ошарашенно смотря на него, -и я не хочу туда ходить, нет, точнее я физически не могу, даже встать с кровати. Мне... -И, что ты мне предлагаешь? — Иошайо заставил мальчика замолчать и вновь отступить назад лишь своим недовольным взглядом. -Я не знаю... — Ханагаки опустил руки вместе с глазами к полу, он чувствует, что это было бессмысленно. -Вот как... -... -Раз предложений нет, продолжай посещение. Не важно, жив ты или мёртв, продолжай ходить, ведь ты не хочешь подвести свою мать, верно? — на последнее слово он хищно улыбнулся, прикрывая свои глаза. Ему весело, он забавляться, когда как на глазах мальчика выступили слёзы отчаяния. Отчаяния не только за отказ что-либо предпринять, но и омерзительное чувство не оправдания своих желаний и тех жертв матери. -Я всё сказал, — он вернул непоколебимый вид, с грубым тоном, -Закрой дверь, и больше не приходи ко мне с этими тупыми вопросами. Ханагаки послушался, ведь больше получить от него нечего. Пустая трата времени, сил и нервных клеток. Стоя у закрытой двери в кромешной тьме он думал лишь о своих проблемах. -"Если я так продолжу... Я ведь угроблю себя и ничего не добьюсь кроме лёгкой смерти... Слушать отца..." — Ханагаки отнёсся уже с каким то презрением к последним словам, но вот шаг и ещё шаг вперёд идёт в свою комнату, -"Нужно пойти поспать... Завтра будут уроки..."] Завтра наступило безумно быстро, кровать же безумно притягивала. Это повторялось вновь и вновь, но настал тот день, когда кровать полностью забрала на себя все внимание. [-... — Ханагаки безэмоционально смотрел в потолок, вдыхая и выдыхая уже привычный пропитанный невесть чем воздух. Сил толком нет, будильник отключен, Иошайо вновь отсутствует. -"Отцу я не думаю что нужно предъявлять дневник, чтобы он меня решил задушить... Поэтому, что без оценок,что с оценками мне всё равно будет больно... Ну тогда зачем страдать в школе, и повторно дома, если можно страдать только дома?"... Сказанные слова убаюкивали совесть и страх перед отцом с каждым разом становился менее острым. Нож постепенно тупел и не сильно резал по телу. -"Я лишь отдохну, чтобы набраться сил, мама не будет ведь против, правда?" Ханагаки медленно уходил в сон, ощущая в сердце всё ещё напряжение от такого выбора. -"Я возьму один пункт, которым меня наградил отец... Это прогульщик. Меня теперь часто так называют, но я не прогуливал уроки. Однако сейчас такой момент, что я просто не могу этого не сделать... Просто не могу, простите меня... Пожалуйста"... ] Повторялось это с периодической последовательностью, с каждым прогулом ребёнок ощущал всё больше, что не хочет покидать дом. С каждым разом всё больше понимал, что ему до одури плохо и пора уже обратиться к доктору. Отец странно молчал на этот счёт. [-"Наверное ему нет до меня дела...А, ну или все забыли о моем существовании. Было бы конечно неплохо, но, я не думаю что есть второе, ведь список каждый раз проверяется, моё имя есть в их рядах..."] Прогулов уже стало достаточно, чтобы позвонить снова. Отец наконец-то поднял трубку телефона. [Ханагаки сидел за столом, пытаясь понять задание по английскому языку, когда услышал обыденную цепочку: Звонок — голос отца — молчание вперемешку с тихими согласиями разных вариаций — короткое время тишины — жёсткие шаги. -"Отец зол... Точно зол, шаги грубее чем обычно. Наверное это из-за..." — но не успел ребёнок договорить, как в проёме показалась недовольная фигура мужчины. Такемичи сидел к нему спиной, но даже так ощущал его отвратительное настроение. -Такемичи... Ханагаки не отвечал, продолжая смотреть в стол, только теперь не шевелясь от парализованности страхом. -Собрался меня игнорировать? -Нет, отец... -Тогда повернись ко мне лицом, мне ни к чему твоя спина, — Ханагаки понимал, что не может ослушаться, ведь сейчас тон голоса такой, что лучше не стоит перечить. Такемичи повернулся к отцу телом, но глаза блуждали по полу, смотреть на недовольного Иошайо было неприятно и страшно. -Ты прогуливаешь...— голос начал приближаться, слышались крики пола от тяжести, -я тебе что на этот счет говорил? -... -Такемичи Ханагаки. -... — он немного сжался, но продолжал молчать, ведь сказать сейчас что-либо равносильно казни. Голова упадёт с плеч за ответ, которой ему не понравится. -Отвечать за свои поступки не собираешься? Это крайне мерзко. Отвечай за каждое решение тобой принятое, — он сузил глаза, на лице образовалось омерзение, -уёбище. -... — Такемичи ожидал какого-то физического наказания. -"Отец продолжает говорить, значит, он может просто дать мне грубый подзатыльник, за моё молчание"... -Почему в школу не ходишь? Вопрос стоит, ты обязан ответить мне, Ханагаки. -... -Я сказал тебе ответить, хули ты закрыл свой рот?! — Иошайо гневно ударил по столу, заставляя мальчика вздрогнуть, а после выплюнуть часть накопленных мыслей на этот счёт. -Не хочу, — Ханагаки увел голову в сторону, -Я не могу посещать школу... — но после бушующее недовольство накрыло полностью, ребенок поддался на её уловки и устремил свою голову к мужчине. Гнев читался в глазах, тоне, мальчика, страх отошёл на дальний план, -Я устал! Ужасно устал! Я упаду в обморок пока до неё дойду! Я не могу сконцентрироваться! У меня кровь из носа шла! Не могу! Иошайо замахнулся. Послышалась громкая пощёчина в тишине, продлевая тишину для пространства, но заставляя Такемичи слышать безумный звон в ушах. Такемичи чуть было не упал на пол. Боль отдалась гулко в голову. Щека начала гореть так, словно прожгли горячей печатью. Ханагаки приложил свою холодную руку, ведь лёд он здесь не дождётся. -Не перечь отцу, — Иошайо спокойно смотрел за ним, скрестив руки. -... — слезы льются с глаз, но мальчик рад, что он прикрывает щеку, дабы те не достали до ушиба, -Отец жестокий, — проговорил тот сквозь зубы, не услышав слова мужчины от гула, он повернул к нему голову, не сбавляя своего гнева, наоборот даже ожесточаясь, -А я... — он выдохнул, набирая снова воздух в бешенстве, -хочу жить...Отец. Напряжение нарастало с обоих сторон. Ханагаки не хотел уводить взгляда, но немного успокоил свой пыл, ведь боль берёт своё. -"В гневе она не ощущается... А как успокоишься, так всё болит... Как же мне это не нравится!" — звон стал тише, но не ушёл до конца. -... — Иошайо пилил его спокойным взглядом,Ханагаки был готов получить второй удар, но тот спокойно раскрыл руки, а далее...довольно прищурился при этом обнажая свои клыки в оскале. Такемичи это показалось куда страшнее физической расправы. -"Что?... Почему Отец так выглядит?!... Меня сломают?! Меня выкинут?! Я умру?!" -Ты же мой хороший зайчик, — проговорил удовлетворено Иошайо, наклонившись к ребёнку он убрал руку Такемичи от лица и взял своей его подборок, касаясь большим пальцем его болезненной щеки. -Кх... Больно... -Как ты на меня смотришь... -... -Ты считаешь это правильным? — он открыл рот в зловещей улыбке, пока глаза хищно рассматривали лицо ребёнка. Ханагаки сглотнул, но назад идти отказался. -Да... Ты заслуживаешь страдать, как страдала моя мама, даже хуже, — стойко проговорил ребёнок. Мальчик решил высказаться, раз мужчина дает ему на это право. Иошайо увел голову в сторону, но не глаза, сладко выдыхая пар бушующих эмоций через рот, не желая навредить ему куда больше. -Вот как. Не откажешься от своих слов? — Иошайо надавил на больное место. -Н-нет... — сдавленно от боли ответил Такемичи, ощущая как слезы капают на ушиб вызывая ужасный дискомфорт. -Ну, молодец, — Иошайо последний раз грубо сжал свою руку после резко отпустил. -Прогульщик херов. Не расслабляйся. Поблажки от меня будут, но не более, — он отошёл от него, вернув своё спокойное состояние. -... -Тебе нельзя расслабляться, я вижу как ты медленно сдаёшься, но не желаешь это признавать. -Я не сдаюсь... Мне плохо. Я просто восстановлюсь и снова пойду. -Хах, хорошо-о, — он потянулся, зевая. Покрутив головой, изгоняя от себя сонливость, тот немного даже повеселел, -Посмотрим на дальнейшие твои шаги, ха-ха герой, — издевательство прошлось по языку и дошло до ушей мальчика. -Тц... На это Иошайо лишь миловидной улыбнулся, прикрывая глаза, потрепав того по голове. -"Больно..." Мужчина вышел из комнаты, оставив Такемичи со смешанными эмоциями. ] Тетрадь со временем пополнялась проблемами. [ Запись без даты: -"Думать о здоровой и благополучной семье для меня это как думать о воде, когда ты находишься в пустыне без воды. Каждый раз вспоминая о воде ты все больше понимаешь насколько твой организм иссушен. Но... Если я не буду думать о нахождении здорового и благополучного, я ведь это не найду... Верно?... Не знаю, я ничего не знаю. Каждый раз задаваясь вопросами я понимаю, что не могу на них ответить. Тупой... Какой же я тупой! "] [Запись без даты: -Постепенно почему то стало как то темно... Я закрываю шторами окна, дом стал темнее после смерти мамы. Свет не горит в доме, нет, лампочки работают, просто мы их не включаем. Отец может спокойно сидеть в темноте и ему это даже приносит скорее удовольствие, потому что я каждый раз шугаюсь от того, что он появляется из темноты. Вот люди бояться темноты представляя монстров, а у меня есть этот монстр наяву... Не только дом стал темным, смотря на улицу я понимаю, что она становится серой и тусклой. Что-то не так с глазами. Мне нужно отца попросить проветрить мое зрение у доктора.] [Запись без даты: -"Я пытался приготовить еду, но, каждый раз я падал, темнело в глазах, не мог уследить за плитой. Я... Откажусь от приготовления еды самостоятельно. Буду забирать с холодильника ингредиенты или со стола еду отца. Мне больше ничего не остаётся. Я понимаю что так неправильно, но ничего сейчас делать не могу... "] [Запись без даты: -"Мой голод... Он стал менее для меня проблематичным, я могу спокойно не есть весь день, только подкрепившись ночью, чтобы не ощущать, как желудок пожирает меня говоря об отсутствии еды."] [Запись без даты: -"Я стал пить больше воды, чтобы меньше думать о еде, а так же из-за обезвоживания, потому что слезы у меня стали куда чаще, и я их не успеваю даже замечать..."] [Запись без даты: -"Холодно... Как же мне холодно. Всё время зарываюсь в одеяло. Сколько прошло месяцев? Я не знаю... А сколько, что, когда? ] [Запись без даты: -"Я хочу спать, каждый раз я хочу спать. Везде... Абсолютно. Мне не помогает громкая музыка, она наоборот меня убаюкивает... Такое странное чувство, словно снотворные которые теперь я не пью, из-за того, что мне запретили на несколько месяцев их пить, начали действовать именно сейчас и в какие то просто случайные моменты..."] [Запись без даты: -"Английский продолжает быть моим мирком, где мне спокойно и тепло. Единственный урок который я не пропускаю это урок английского. На нем так интересно и тепло... Учительница понимающая и не дает мне домашнее задание, потому что я все стараюсь делать в классе. Одноклассники не знают о том, что мне не дают домашней работы, она сохранила как и я это в тайне!" — в запись добавлен смайлик синей рукой " :) " ] [Запись без даты: -"Отец согласился на то, чтобы она стала моим репетитором по английскому! Я надеюсь, моих сил хватит, чтобы ходить, потому что я не могу уже вставать... Блевать тянет каждый раз и мне как обычно плохо, участились панические атаки..."] [Запись без даты: -"У меня есть теперь отгулы по справкам, отец дал мне на это право, после того, как я упал в обморок когда уходил в школу прям у него на глазах. Я не специально, но он шутя (или не шутя? Просто он сам прикрывался шуткой) говорил, что я это специально. Как можно упасть в обморок специально? Я не знаю... Но он наверное знает..."] [Запись без даты: -"Отец начал уходить часто я остаюсь один дома со своими мыслями. Он стал меньше меня звать, ну, чтобы поговорить рядом со столом с алкоголем и сигаретами. Он даёт мне передышку? Или он даёт мне мариноваться в себе? Потому что я больше захожу туда, куда мне не надо. Я все чаще начал думать о другом. Смерть начала видеться мне куда чаще чем прежде. Почему она меня преследует? Я не хочу... Мне страшно... Мне до безумия страшно."] [Запись без даты: -"У смерти глаза моего отца. Это я узнал в кошмаре... Меня пугает этот кошмар, я не знаю как описать его... Но там был отец, и что-то не понятное... Мне страшно спать... Я не помню кошмара толком, отрывки... Если вспомню, я напишу... Он слишком размытый, но мне всё равно страшно"] [Запись без даты: -"Я пытаюсь убежать от мыслей, но они цепляются за меня и пытаются утащить туда, откуда мне не выбраться. Мои ноги уже не выдерживают мое тело, я боюсь, что они заберут меня."] [Запись без даты: -"Меньше доверия к людям, больше разговоров с отцом... Я не ставлю уже метки месяцев, просто запутался. Я осознал, что я начал относиться к людям ещё более отстранено, ведь пролилась информация, что мне не дают домашнюю работу по английскому, а так же по другим предметам я стараюсь перекрывать на уроке, и в дни пересдачи. Информация о том, что я будто не болею и лишь симулирую, чтобы мне давали больше поблажек, тоже была распространена. Мерзость."] [Запись без даты: -"Как я и знал, меня избили троя моих одноклассников, которые просто взъелись, словно это я тут виноват в том, что моя жизнь от их отличается, и что мне нужно крутится в этой жизни по другому! Ублюдки без адекватного мышления..."] [Воспоминания были куда более яркими, чем воспоминания о кошмаре. Уроки походили к концу, Ханагаки находился в прострации, смотря в парту, стараясь переварить слова учителя и урок в целом. Состояние тело ровное и спокойное, пока из этого гипноза не вывела одна проблема. Ребёнка резко взяла за грудки школьной формы, вытаскивая его со стула, грубо бросая на землю. Ханагаки не успел даже среагировать, ударившись головой об железные ножки парты. -Ай... Больно. Что происходит? — Такемичи был даже сейчас в полудрёме, реагировать как то эмоционально было сложно, от усталости тела. Он поднял взгляд, держась за больное место рукой, приподняв свое тело, к глазам предстали три мальчика. Те озлобленно смотрели на Ханагаки так, словно он забрал важные вещи, а может даже уничтожил их семью. Это привело к вопросам у Такемичи. -Вы мне ответите? Больно это вообще то... — Ханагаки поднялся на ноги, захотев уже отряхнуться, как его толкнул тот, кто находился в середине, в грудь, Ханагаки пришлось отпустить назад. -Слышь, вопросы мне тут не задавай, урод... — надменно высказался тот, убирая свою вторую руку с кармана. Остальные двоя стояли немного позади, на их лице расползалось довольство. -Как мне тебе не задавать вопросов, если ты себя так ведёшь? Одноклассник по середине кивнул находящимся по бокам и те окружили Ханагаки справа слева. Такемичи не нравилось это всё безумно. Тело было слабым от переутомления, что-то делать сложно. -"Чёрт... Меня точно изобьют, это сто процентов..." С лева уже было хотел схватить Ханагаки за руку и заблокировать его ногу своей, но Такемичи отдёрнул руку, переводя взгляд на него, что принесло проблемы ведь одноклассник по середине не медлил и сильно ударил кулаком в пустой живот. Боль отдалась резко, заставляя согнуться. -Ты охренел совсем?! — поинтересовался нападающий, пока те издавали смешки и заставили Такемичи упасть на колени, блокируя его руки. Ханагаки чувствовал жар от переполняющих чувств, это действительно не первый раз, когда его избивают, но за что? Он поднял свои острые глаза на одноклассника, стараясь дышать так, чтобы не было так болезненно. -Что ты до меня докопался? Я же ничего не делал... -Именно! — вскрикнул он хлопнув в ладоши, будто хвалит за правильным ответ с недовольной улыбкой на устах, с презрением в глазах. -Чего-о? Ай, чёрт! — недоумение Такемичи остановилось когда те двоя начали крутить кожу на его руках, которые ещё увели назад. Положение крайне ужасное. -Чё? Со слухом проблемы? Я думал у тебя проблемы только с нахождением своих мозгов, а нет, ты ещё и инвалид по этой статье. Одноклассники звонко засмеялись, пока тому вообще не было смешно. -Отпустите... Зачем вы этим маетесь? Делать нечего? -Да, как тебе на уроке, ха! — проговорил одноклассник справа, ударив ногой в бок. -Кх... -Нехуй хуйней страдать, уёбище. -Да отвалите от меня! Я вообще без понятия за что получаю! Тем более от вас! -Заткнись нахуй! — прокричал видно главный, замахнувшись и резко ударил Такемичи по носу, заставляя того опрокинуть голову назад. -"Чёрт... Больно..." — Ханагаки опустил голову вниз, чувства собирающейся крови не было ошибочным, та медленно начала стекать по лицу ребёнка, и каплями падать на его одежду, пол. Он рефлекторно хотел заглотнуть воздух с помощью носа, но это было ошибочно и нанесло наоборот безумное раздражение, что заставило слезы снова вытечь с глаз. -Кх... Зачем? — Такемичи открыл рот, вбирая воздух, пока кровь добиралась и туда. Глотать кровь от губ обыденность, глотать кровь с носа при том причина этого его собственные одноклассники это было в новинку. Ханагаки продолжал смотреть на тех так, как смотрел ранее. В глазах нет растерянности, лишь ожидание ответа. Одноклассник же махал своей кистью, дабы видно избавиться от дискомфорта в ней после удара. -Потому что ты конченый, — он смотрел с высока, надменно. -Да-да-да, мы давно это заметили, — послышалось слева -Ебанутый слишком мягкое слово для тебя, — послышалось справа. -Мне кажется... Вы меня с собой путаете, я не очень пон... — Такемичи не договорил, эти слова заставили старшего из компании загореться бо́льшим огнем. Заставляя его толкнуть двоих своих соучастников двумя руками,дабы те отпустили Ханагаки, он после резко ударить ногой по подбородку Такемичи, так, что он упал полностью на пол. На этом одноклассник не остановился, хватая за одежду он приподнял ребёнка, ударив кулаком по щеке, а после швырнул как мог к стоящему сзади шкафу. -Ты мне ещё тут попизди! Дегенерат! Такемичи осознал, что слышит вновь звон в ушах, перекрывающий, голова болит, вставать сил попросту не было. -"Чёрт... Чувствую у меня от них будет болеть всё тело, надеюсь отец лишь отчитает меня и не будет бить, за то, что я слишком слаб... Агрх... Голова!" — Ханагаки лишь в голове давал себе хныкать, стараясь не показывать это одноклассникам, ведь так заведено у него с отцом. Нельзя показывать слабость и страх, показывай эмоции, стойкость но не страх, ведь это лишь усугубит твое состояние и желание этих детей продолжать над тобой глумиться. Это вынес Такемичи в результате побоев и своей жизни. -Скажешь кому то, мы будет унижать тебя еще сильнее, — неизвестно кто это говорит, но его голос проходит сквозь шум, а, или шум стал меньше? Ханагаки ничего не понимал, но старался плыть по течению. -Хах, твое молчание — твоё спасение, уебок! -Ты никчёмный человек! Который портит статистику класса! И поэтому мы отстаем от тех ублюдков! Включай башку! Или мы заставим ее полностью отключится...мусор. -Из-за тебя мы проигрываем по статистике, а значит от тебя нужно избавиться, чтобы встать в ряды. Тебе пора уходить с класса, уёбок Все эти голоса говорят разные слова, они разные, но все это так путается в голове, что невозможно понять кто из них кто. -Будто я это решаю... Вот у отца моего спросите...Ай... — Ханагаки понимал, что ему нужно подняться, ведь кровь с носа заливается во внутрь, а этого мальчик не хочет. -Ты на отца не перекидывай свои хотелки! -Иди к черту, ты просто боишься подойти к такому бугаю и на меня что-то гонишь... — Такемичи сначала приподнял голову и смог себе позволить использовать руки, дабы подняться. Всё тело тряслось, он еле как смог сесть, набранная кровь с носа вытекла от того, что Ханагаки резко выдохнул через нос. -Ха?! Совсем охренел что либо говорить?! -Папашу своего ещё сюда приписал, будто только он властен над твоей жизнью! -"Моя одежда... Мне конец дома... Кровь на белом точно не отмоется, это же белый! Белое легко опятнать, и оно уже никогда не будет чистым! Хах... Как с людьми, забавно... Опять непонятные мысли лезут," — Ханагаки пропустил мимо ушей несколько притязаний, смотря в пол, немного шатаясь в своих раздумьях. -Поехавший, ответственность на отца скинул и довольный сидит. Такемичи вздрогнул и удивлённо посмотрел на одноклассника, -Где ты видишь, что я довольный сижу? — он скривился в негодовании, -Ты антонимы с синонимами путаешь! Ещё раз говорю от меня толком ничего не зависит. -Конченый?! Зависит! Ты хозяин своей жизни уебок! — отчитал самый главный. Повисла тишина, которую нарушил Такемичи, при том, крайне не так, как видно ожидал другой. -Хах... — Ребёнок издал удивление, он хмыкнул не осознавая, видно подсознание сработало куда быстрее, предоставляя историю жизни ребёнка, которая явно ещё продолжится, -Ха-ха... — вновь проскочили удивлённые смешки, только теперь он осознал слова одноклассника. Удивлённые глаза прищурились, а на лице расползлась странная улыбка, что являлась безусловно реакций на бред, -Ха-ха-ха! — Такемичи немного приподнял свою голову и закрыл рот. Ханагаки не смог скрыть сумасшедший, идущий где-то около 30 секунд, смех. Он смеялся так ярко и так удивлённо пугающе,при этом так весело, что у детей вызвалось странное чувство и желание побыстрее уйти, дабы вызвать полицию а так же скорую помощь. Мальчик смеялся и ему было больно, но как же смешно. На глазах Ханагаки продолжали находится слезы, живот отдавал болью, но как же смешно. Он медленно приостановился и приоткрыв один глаз смотрел на тех, пока рукой вытирал слезы, когда как его тело продолжало издавать смешки, и тряслось толи от той же боли, то ли от того же смеха. Такемичи опрокинулся назад, не заботясь о крови. -Ха-а, — смотря на верх , выдыхая чуть ли не клубок пара, дабы ослабить свое кипение, он вернул голову вперед. Это получилось у него странно, немного поломано. Ведь поднималась голова медленно, а опустилась вперёд резко. -Вы бредите? — тон ребёнка тут же дал по мозгам, словно острие ножа. Грубый и холодный, но при этом, скрывающий за собой сущий сарказм с непониманием, -У вас температура? Или вы меня так сильно ударили, что я слышать начал какую то чепуху... Я не ослышался? Я... Хозяин? Бред... Пока у меня нет даже поводка своей жизни, потому что еще мал, а вы... Хах, почему так взъелись? Хозяины жизни... — он окатил их оценивающим взглядом, -не смешите меня. Вы лишь никчёмные создания, которые бояться за свой зад, иначе бы не говорили так со мной, и не тряслись бы над этими учебниками, будто если не выучить их от корешка до корешка цунами сожрёт всю Японию! — одноклассники невольно скривили свои лица, один уже захотел снова врезать Ханагаки, однако главный его остановил, говоря, что желает услышать продолжение представления. Такемичи это не волновало, он решил высказаться. -Где вы хозяины жизни, смотря на то, куда вы попали, и какую фигню делаете?! Индивиды... — он шатаясь смог поднялся, облокачиваясь и держась за шкаф. Высмаркивая кровь с носа, убирая большим пальцем кровь с губ,он помотал немного головой. -Хах... Ха-ха, совсем уже поехали и ничего кроме оценок не видите. Не каждый живёт так как вы, другим ещё выживать надо. Ребёнок хозяин своей жизни, причём счастливой жизни,если у него родители адекватные... -Ха?! — удивлённо забавляясь поинтересоваться главный, -Выживать?! Ты че, в лесу живешь что ли?! — он захохотал, из рта вперемешку со смехом выскочило, -дикарь, блять! -Так вот почему он такой неуч, тайна раскрыта. -Ха-ха! -Хах... Не лес, — он рукой вытер кровь с носа, -а камера... Но, да-а... Это тоже зависит от моей успеваемости. Вы настолько тупые, что не понимаете простой истины? Среда человека очень жёстко ударяет по всем аспектам жизни... Вы настолько глупые... — он хмыкнул, а после поднял голову, дети вздрогнули. Он сузил свои глаза, с которых перестала литься вода, они сухо смотрели со смехом на них, пока довольная улыбка расползалась по всему лицу, на одноклассников навалилось странное смятение. Человека которого избивали, находился в спокойном расположении духа, при том, смотря так, словно именно они сейчас в ссадинах, а на его руках течёт их кровь, -тупые, что без понятия на счёт этого? Не нужно думать, — он вернул свою непоколебимость, как и голову на место, -что я тупой, только потому, что не догоняю какие то там предметы в какой то там школе. Разве предметы не раскрывают несколько кругозоров для базовой жизни и системы? Но эти предметы мне не нужны так сильно, как те, которые сейчас учу я. Мне нужно выжить, а не тратить энергию на какой то мусор, который только забивает мне голову. Моя жизнь важнее какой то там оценки и какой то там статистики класса, я не хочу сдохнуть, а вы наверное хотите сдохнуть от переутомления, но извините, у меня будет смерть по хуже если я буду думать как вы, — ребёнок сумел отойти от шкафа за который держался и поддаться вперёд, при этом специально опустив свое тело ниже, дабы те смотрели точно в глаза. Один из детей сравнил его с ищадьем рождённое от тьмы.Колдун который проклял вас если на ваших руках оказалась его кровь. Смотреть фэнтезийные фильмы и читать про это крайне отзывается на фантазию. -Вы не выживете там, где выживаю я, — тонные глаза Такемичи приковывали взгляд, не получилось отводить свои глаза или пошевелится, слова пропали с арсенала, осталось только слушать, -потому что вы не живёте там, где живу я уже с рождения, которого к тому же приспосабливали. Завалите свои рыла, и не нужно гнать на меня. Я не виноват, — он приподнялся насколько смог из-за больного живота, который он придерживал, -Скорее-всего,— Ханагаки осмелился повернуть голову на выход из класса, не заботясь о возможном новом ударе, да даже если он это увидит, тело не среагирует быстро, -я скоро переведусь, или не буду приходить вовсе, из-за реальных проблем со здоровье, — он повернулся к удивлённым и находящемся в недоумении одноклассникам, которые потеряли свой пыл, -Не волнуйтесь,и продолжайте не разочаровывать нашу учительницу, являясь лишь ослом, который гонится за морковкой. Забавно, что вы свою морковку хотя бы получаете. Я рад, — он ярко улыбнулся,действительно искренне , беззаботно, -что ваши старания окупаются. Поздравляю! Эта картина, когда жертва избиения ярко улыбается, пока кровь со слезами продолжают окрашивать лицо, точно оставит след на трёх людях. Яркая улыбка закончилась, когда тело по новой завопило от боли, Ханагаки согнулся, потеряв свой позитив. -Отвалите от меня... Некуда что ли свою злость которая от родителей и от социума на вас прет вымещать? Идите побейте дерево... Или друг друга...Не прикасайтесь ко мне! — он махнул рукой, скалясь в гневе. -"Сижу , выживаю, никого не трогаю. Но почему то трогают меня! Мне не нравится эта игра! Болит... У меня нет с собой обезболивающего, чёрт..."] [Запись без даты: -"А... Про разговоры с отцом. Я понял, что больше начал с ним вести диалоги, часто сам приходил на кухню, и садился рядом... Первый раз когда я это сделал отец удивился. Я в принципе тоже от себя такого не ожидал... Чувствовал не понятное ощущение, словно предал маму, но это не так... Просто... Мне плохо без общения".] [ Ханагаки закутавшись в одеяло находился в прострации, размышляя о обо всем и ни о чем. -"А я правильно думаю? Не ошибаюсь я вообще? У меня такое чувство, будто я на "2+2" говорю "5"... Я не могу поговорить ни с кем на этот счёт, потому что у меня никого нет"... Ханагаки услышал звук включения в кране воды, это привело в мозг абсурдную идею, которая ему не понравилась.. -"Разговор с отцом это самому себе яму рыть, и сам себя зарывать, пока он смотрит, но..." — Такемичи вновь попался в ловушку "но", -"Я не выдерживаю. Мне... Я не могу разговаривать только с тетрадкой, у меня много мыслей... Они пожирают. Я не знаю, что из них правда, а что нет, или это вообще всё моя выдумка?!" — Ханагаки в недовольстве дрыгал ногами под одеялом, -"Меня бесит думать! Не хочу думать! Думать больно и сложно! А-а-а-а-а!" Успокоившись Такемичи с трудом поднялся с кровати, при том, взяв и укутавшись одеялом медленно поплёлся на кухню, не заботясь о своем шаге и то, что его могут отругать за одеяло в неположенном месте. Он решил, что его потребность выше, и ее нужно хоть как-то заделать, хоть чем то. Единственный материал, который точно является не долгосрочным был — отец. Стоя у входа на кухню, он смотрел за огоньком сначала от зажигалки, а после и на красную точку сигареты. Зажигалка горела ещё секунд 10, Ханагаки заворожённо наблюдал, как в глазах отца сияет этот огонь, и как тот смотрит на полыхание не отрываясь. Огонь потушен, послышалось как зажигалку бесцеремонно кинули на стол. -Хах, что это с тобой? — поинтересовался Иошайо выпуская из рта дым, -Холодно что пиздец и это твое новое одеяние? Тебе шубу купить, чтобы ты не позорился? Ханагаки помотал головой. -Хули пришёл? Воды попить? Ханагаки помотал головой. -Поесть явился? Не тяни кота за яйца, я не живодёр, чтобы его крики слушать! -Хочу... Поговорить? Это ошарашило Иошайо не на шутку. Даже в темноте Такемичи увидел ошарашенное лицо мужчины, он видел такое впервые. -Пришёл... самолично? — тон голоса точно дал понять удивлённость, мужчина это знал, потому прочистил горло, вернув свою непоколебимость, -Вау... Продолжаешь удивлять, молодец. — Иошайо зажал в зубах сигарету, похлопав в ладоши. -Диалогов не хватает? Ханагаки замялся, но делать нечего. -Мне сложно разговаривать с социумом и единственный кто знает обо мне многое и моем реальном положении и моем поведении - это ты. Отец помолчал с минуту, продолжая втягивать выдыхать, рассматривая мальчика, который и не собирался уходить, действительно принял решение и ждет ответа. -Ну, у меня нет темы для разговора, ты пришёл внезапно, а мой диалог с самим собой тебе явно слушать не нужно, — он пожал плечами, взмахнул руками, -Если продолжу его в устной форме это для тебя будет звучать как прибытие на многосерийный сериал и то, на половине. При чем сериал ещё самая последняя часть, до первой добираться долго. Так что, тема разговора лежит на тебе, — он показал на ребёнка сигаретой. -... — Ханагаки осознал согласие отца и вступил за порог кухни. Такемичи не хотел убирать одеяло, поэтому удивительно уместился на стуле, правда, одно неловкое движение и ребёнок точно свалится, однако Ханагаки это не волновало. Иошайо облокотился на стул, смотря на ребёнка, дожидаясь от него темы, при этом продолжая рассматривать его состояние и эмоции. -Отец... Почему ты больше не приглашаешь меня на кухню? Ты решил меня оставить в покое? Заставить вариться в собственном соку? Или... У тебя появились проблемы и те самые кризисы которые ты пытаешься самолично справиться, забив на меня? — Такемичи начал с самого интересного вопроса который гложет его уже достаточно по времени. Иошайо вновь удивлённо похлопал глазами, а после хищно улыбнулся прищуривая глаза. -Вот ты сученыш, — гнева не было. Сейчас ребёнок понимал, что перед ним просто мужчина с которым можно поговорить и не отхватить за свою точку зрения. Ханагаки часто казалось, что такие посиделки со спокойным отцом, имеющий за собой только более менее спокойные но пугающие бзики, это мираж. -"Отец полностью меняется, когда он сидит на кухне... Он будто теперь спокойная лава в вулкане, которая булькает в недрах, но не извергается"... -Эта тема такая интересная но, — Иошайо потушил бычок об пепельницу, -быстрая, ведь тебе много знать нельзя. Спать ночью не будешь. -У меня и так бессонница... -Я говорю о всей твоей жизни, а не только промежуток времени. -Отец думает, что это у меня не навсегда? -Частично. Я не верю, что ты сгниёшь здесь, тебе твоя совесть не позволит. -Вот как... -Отвечая на твой вопрос... Все три твоих предположения верны. -М?! — теперь очередь ребенка удивлённо хлопать глазами. -Но я расскажу тебе только о первых двух... Слушай...] [Запись без даты: -"Тетрадь начинает переполнятся, находиться тетради под зеркалом уже попросту не получается, нужно придумать новый способ, а пока... Я спрятал её под матрас. Отец никогда там не бывает, но мне нужно быть внимательнее и придумать способ как спрятать тетрадь как можно скорее, времени в обрез". Допись: "Я придумал два способа: потайной шкаф, потайной пол под кроватью. Под кроватью темнее и кровать нужно будет отодвигать, а шкаф можно быстро обнаружить, так что мне придётся подпортить пол в моей комнате. Надеюсь я это сделаю быстро, незаметно и как надо... Постараюсь, ведь отсутствие отца происходит всё чаще..."] [Запись без даты: -"Уже прошло омывание могилы моей мамы. Мне так же поручили этим заниматься. Странное ощущение и такое странное состояние было, когда я это делал, ведь, это не тело мамы, тело мамы уже давно скорее всего другое. Камень не станет моей мамой, дабы омывать, но, это дань моей маме, поэтому я считаю это надгробие не частью мамы, а частью ее истории которая продолжается в другом мире но точно не здесь. Это лишь точка, которая станет далее "...", я не знаю как это называется, но точно для меня звучит как "продолжение следует..."] [Запись без даты: -"Я захожу в гости к плащу...несколько раз я открывал коробку, вытаскивал его и просто смотрел. Плащ стал ужасно тусклым. Я надеюсь, что однажды он станет таким же ярким как в то время когда мы шили его с мамой держа ярко красную ткань на руках. Я не достоин его носить, но я надеюсь, что мне хотя бы к нему прикасаться можно... Всё это сделано мамой и оно хранит хоть что-то тёплое...] [Запись без даты: -"Мама говорила, что жить тяжело, я не знал... Что настолько... Повторяющая мысль"...]