How The Forest Speaks

К тому времени, как взошло солнце, глаза Элли трепетали, полузакрытые, просачиваясь сквозь грязные окна клочьями. Ее ноги онемели, и тишина убаюкивала ее усталое тело все ближе и ближе ко сну. Но когда внутри становилось все светлее и светлее, а тени отступали в углы, она заставила себя встать. Теперь она могла видеть все в деталях. Это была... приличная хижина, в которой было приличное количество вещей, которые она пропустила прошлой ночью. Она увидела топор, висящий на стене, и поковыляла на онемевших ногах, чтобы рассмотреть его поближе. Он выглядел изношенным, но крепким, с единственным сколом на лезвии. Это точно пригодится. На кухне, если ее можно было так назвать, была столешница и прибор наверху, в котором она узнала плиту, приспособленную для жизни в лесу. Под и над прилавком было несколько шкафов и ящиков, в которых могло быть больше припасов, которыми она могла бы воспользоваться. Она должна будет проверить позже. В камине не было дров, а кулер был пуст, но для заброшенного места это было не так уж и плохо. Мышцы ее одеревенели от сидения на одном месте всю ночь, грудь напряглась от недосыпа, но она еще не могла заснуть. Нет, пока она не убедится, что находится в безопасности. Элли медленно подошла к двери, морщась от ощущения мурашек в обеих ногах, и подняла ржавую щеколду. Когда она уронила его и открыла деревянную дверь, она издала приятный и тяжелый лязг. Поляна, на которой стояла хижина, была ярко освещена солнцем, вся территория была без деревьев в большом кругу шагов на тридцать вокруг. Она перешагнула порог и вдохнула свежесть воздуха. Теперь в нем чувствовался надлежащий холод, который мог означать только то, что осень не за горами. Вдали от привычной территории, где она старательно расставляла ловушки, чтобы поймать себе еду, и собирала орехи, коренья и грибы, которые, как она знала, были съедобны, Элли ничего не знала о местности, в которой она оказалась сейчас. Она подняла руку к голове и закрыла глаза. Она так упорно боролась за свое выживание в течение полутора месяцев тяжелой работы, и за одну ночь судьба вернула ее к началу. Убежище было хорошим и удобным, но если она не сможет найти еду, она будет голодать задолго до того, как у зимы появится шанс сделать это за нее. Она открыла глаза и мрачно посмотрела на одну из металлических машин, усеивающих поляну, прежде чем вырваться из нее. «Такие мысли не помогут», — тихо увещевала она себя, сжимая кулаки по бокам. «Не то чтобы я была такой беспомощной, какой была раньше. Я умею расставлять ловушки. В хижине есть одеяло, которое я могу использовать в качестве веревки. Много деревьев, много палок. Даже озеро с обильной рыбой, если кроликов поблизости нет. Я уже знаю, что делать, переделать это, должно быть проще простого. А теперь двигайся». Соответственно наказанная, она начала двигаться, сначала хромая по периметру своего убежища, пока кровообращение в ногах не восстановилось. То, как территория была очищена от кустов, оставив только голую землю и траву, свидетельствовало о вмешательстве человека. — Лесорубы, — поняла она и тихо сказала. «Это был лесозаготовительный лагерь». Но была только одна хижина, которую она могла видеть стоящей, сколько бы она ни смотрела, она не могла найти никаких следов других. — Что случилось с людьми? Затем она осмотрела пикап, который явно когда-то был вполне исправной машиной. Его двигатель теперь лежал на земле, поросший сорняками, и когда она подошла к двери со стороны водителя, у нее перехватило дыхание. Боковая часть грузовика была согнута внутрь с огромной силой, как если бы ее ударил гигантский кулак. Более того, на самой двери были глубокие прорези в металле, как будто в нее вцепился зверь огромной силы. Внезапно Элли точно поняла, что случилось с людьми, разбившими лагерь и работавшими там, и от этого ее стало тошнить. Она не смотрела на машины, усеивающие поляну, очень близко, какими бы они ни были, она не могла ими пользоваться и они, вероятно, уже давно сломались. В этом районе также не было никакого мусора, который она могла бы использовать. Она двинулась обратно к хижине, пробираясь между грузовиком и одной из таинственных лесозаготовительных машин, когда что-то в ее челюстях привлекло ее внимание. Она остановилась и посмотрела на ржавый серый металл, заглянув ему в зубы. Между двумя из них было сложено что-то похожее на лист белой бумаги. Она колебалась всего мгновение, прежде чем просунуть руку в глотку машины, чтобы схватить ее. Он оставался таким же неподвижным и мертвым, как всегда, и, когда она перевернула листок бумаги, она вздрогнула, сообразив, что это фотография. — Этого раньше здесь не было... — пробормотала она, подозрительно оглядывая мирные деревья. Но ничего не шевелилось, кроме маленького воробья, который прыгал с ветки на ветку и сладко чирикал ей. Элли закрыла фотографию рукой и пошла обратно в каюту, толкнув дверь. Она сняла одну из своих туфель, а затем засунула ее под дверь, чтобы она оставалась открытой и проветривала комнату. Она положила сложенную фотографию на прилавок и подошла к кровати. Она разберется с тайной позже, сегодня ей нужно было сделать это место пригодным для жизни. Она стянула одеяло с кровати, вынесла его на улицу и встряхнула. Она ожидала, что в нем поселятся всевозможные насекомые, но все, что выпорхнуло из него, была одна единственная дохлая бабочка. На кровати лежали простыни, одна подогнанная, другая свободная, и обе были на удивление чистыми. Она все равно стянула их, чтобы проверить под ними, но на кровати не было ничего живого. Как давно эта хижина пустовала? Хоть год? Она перестелила кровать и села на нее, чувствуя, как матрац прогибается под ее весом. С некоторой осторожностью это место могло бы стать ее домом, по крайней мере, в течение осенних и зимних месяцев. Она не питала никаких иллюзий, пребывание в лесу прошлой весной не входило в ее планы. Если ей повезет, монстр, с которым она столкнулась раньше, оставит ее в покое, а если нет, что ж... Образ грузовика с разорванным боком промелькнул в ее голове, и она вздрогнула. Ей было тяжело вставать с кровати, ее тело плакало об отдыхе, но ей нужно было увидеть, о чем эта фотография. Она закрыла дверь, вместо этого боролась с ближайшим окном, пока оно не открылось наполовину со скрежетом. Она взяла фотографию и вернулась к кровати, прислонившись спиной к деревянной стене, развернула ее и разгладила складки. Он был выбелен солнцем, но в цвете, и на нем была изображена улыбающаяся семья где-то на заднем дворе, зеленая лужайка и коричневый забор позади них. Субъектами были пожилая женщина с каштановыми волосами с проседью и мягкими серыми глазами, полными доброты, рядом с мужчиной с черными волосами, высунувшим язык в камеру и держащим на руках маленького мальчика, также с черными волосами и носом-кнопкой, как у его отца... А посередине находилась молодая женщина со светлыми волосами и такими же глазами, как у женщины, которая держала руку на ее плече. Элли прикрыла рот рукой и вздохнула. Это была она. Фотография выскользнула из ее пальцев и упала на пол. Она позволила этому упасть, ее разум превратился в водоворот мыслей и чувств, которые она изо всех сил пыталась обуздать. К ней вернулось воспоминание о том ярком сне, в котором она услышала голос своей матери, и ее руки начали трястись. У нее была семья. У нее была семья. Она застонала, когда наклонилась, чтобы снова поднять фотографию, ее сломанное ребро все еще болело, как и ее израненное тело. Она осторожно откинулась на спинку кровати, прижимая фотографию к груди. Предварительно она попыталась подогнать образ женщины из своих снов и фотографию к той, что отсутствовала в ее воспоминаниях. Они без труда подошли друг другу, и она чуть не заплакала, когда вспомнила, как улыбалась ее мать. Смеясь, глаза сияют от счастья. И более того; как она выглядела в печали, гневе и удивлении. Она даже вспомнила свое имя. Мишель. Это была Мишель. И тогда Элли действительно начала плакать, тихонько всхлипывая, свернувшись калачиком на бок и глядя на фотографию с затуманенными глазами и щеками, мокрыми от слез. Теперь в ней была боль, которая была глубже, чем сломанные кости и ушибленное тело. — Мама… — прошептала она дрожащим и тихим голосом. «Я хочу к маме». Она плакала, пока не использовала последние запасы сил и, наконец, не уснула. День тянулся, мир двигался по маленькой хижине, не обращая внимания на ее обитателя, деревянное убежище, в котором она оказалась передышкой от стихии, и когда Элли снова проснулась, день закончился и наступила ночь. Она медленно села, прислушиваясь к тишине. Окно все еще было открыто, но единственным звуком, который она могла слышать, был ветер, мягко дующий сквозь деревья. О, нет. Она встала с кровати и подошла к ближайшему окну, глядя в лунную ночь. В ту ночь, когда ее загнали в это место, было полнолуние, но теперь она убывала, и все вокруг заливало меньше света. И эта тишина... она давила на нее, обездвиживая. Что-то на деревьях двигалось, или это было ее воображение? Она услышала треск ветки и нырнула вниз, чары рассеялись, пальцы дрожали на деревянной стене. Оно знало, что она здесь. В конце концов, он преследовал ее в хижине, почему она просто не покинула её? Она должна была уйти. Оставаться и думать, что это просто позволит ей жить, было самоубийственно. В темноте тишину нарушил крик какого-то животного, которое ужасно умирало. Элли подпрыгнула, а затем медленно вернулась к кровати, намереваясь лечь под нее и спрятаться. Что-то заскреблось о другую сторону хижины, и она дернулась, повернувшись ко второму окну на противоположной стене, с сердцем в горле, замерев на полпути к цели. Что-то двигалось там, за грязным стеклом, она могла видеть, как оно шевелилось во мраке. Сначала окно было затемнено основной массой монстра, затем к стеклу прижалась белая, как кость, рука с длинными, как у паука, пальцами, размазавшая по его поверхности темно-красную жидкость. Ей пришлось подавить всхлип, плотно прикрывая рот. Может быть, он не знал, что она была в хижине. Она поймала себя на том, что молится об этом, застыв на виду у окна. Рука шевельнулась, и она поняла, что оно ищет путь внутрь, пальцы слегка постукивают по стеклу, бегут по закрытому подоконнику, единственный звук в оглушающей тишине. Она повернулась к открытому окну с растущим страхом и чуть не заплакала. Другая рука, тонкая и бледная в лунном свете, отбрасывала тени на стену, пока зависала над стеклом, пока не касаясь его. Как только монстр понял, что он открыт, он протянет руку и схватит ее, она просто знала это. Ее глаза снова метнулись к другому окну, но рука там двинулась дальше, оставив кровавый отпечаток вдвое больше ее собственной руки. Он снова двинулся в ту сторону, где она находилась, к открытому окну. Ее глаза метались по стенам в поисках чего-то, что она могла бы использовать, чтобы отразить надвигающуюся смерть, и остановились на топоре. Если она пойдет на это, монстр услышит ее и нападет. Ее убежище теперь казалось таким хлипким, просто дом из спичек с испуганной девушкой внутри. Но она должна была что-то сделать. Крыша заскрипела, и она медленно поднялась на ноги, маскируя звук. Он был над ней и вокруг нее. Теперь она могла слышать его движение, щелканье когтей по дереву, стон бревен, когда он карабкался по ее убежищу, словно какой-то демонический паук. Ей казалось, что она слышит его дыхание, ищущее ее кровь и плоть. Ей казалось, что он тоже слушает ее, просто прислушиваясь к биению ее сердца и разжигая аппетит. Затем оно снова зашевелилось, рука нашла подоконник, когтистые пальцы слегка вонзились в дерево и проскользнули внутрь, и у нее не было выбора. Она вскочила на ноги и бросилась за топором, как раз в тот момент, когда монстр отреагировал на звук и просунул руку в комнату, чтобы схватить ее, острые когти едва не задели ее предплечье, когда она увернулась в сторону. Она вырвала топор из стены, чувствуя, как давление воздуха увеличивается, когда он пытается использовать свои телепатические способности против нее, пытается вывести ее из строя или истощить. Она вздрогнула, но удержалась, обеими руками крепко сжимая топор. "ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ!" Она закричала, перекрывая внезапный звон в ушах и боль в глазах. Крики заставили ее чувствовать себя хорошо. Заставляло ее чувствовать себя сильной, а сжимание топора делало ее храбрее. Элли прижалась к дальней стене кухни, наблюдая, как рука существа царапает пустоту. Затем она остановилась, упала на пол и, как умирающая змея, выскользнул из окна, прежде чем исчезнуть. Она не ослабляла бдительности, переводя взгляд с одного окна на другое, а затем тень упала на ближайшее к ней, и она закричала при виде его пустого лица, прижатого к грязному стеклу. Его дыхание каким-то образом затуманило поверхность, когда он смотрел на нее безо всяких глаз, и она знала, что все кончено. Других дверей из хижины не было, а окна были слишком малы, чтобы через них можно было сбежать. Ноги, казалось, хотели подкоситься, но она продолжала стоять, ей не хотелось умирать, съежившись, как кролик перед ножом. Внезапно входная дверь сильно загрохотала, и с опустошением она поняла, что так и не закрыла защелку перед сном. Звук вырвал ее из-под власти его взгляда, и она повернулась лицом к двери, крепко сжимая топор. Она приготовилась к тому, что его сорвут с петель или разорвут когтями, но звуки резко прекращаются, и когда она снова смотрит в окно, монстра уже нет в поле зрения. Он все еще там, она это чувствует, она чувствует… Внезапное ошеломляющее присутствие заполнило ее разум, что-то, на что она только намекнула, когда она столкнулась с монстром в лесу. Теперь это наполняло ее и ставило на колени, топор выпал из ее бездействующих пальцев. Она кричала, но не могла этого слышать, утопая в ощущениях, переполнявших ее существо. Страх. Отчаяние. Осознание того, что этот монстр был древним. Непознаваемый. Она должна просто сдаться. Она должна просто подчиниться, она должна просто умереть… Нет. Было тихо, было слабо, но часть ее сопротивлялась удушающим эмоциям, которые вызывал у нее монстр. Она почувствовала, как гнетущие, чуждые мысли отступают, а затем усиливаются, пытаясь сломить ее. Она покачала головой, опустившись на колени, горло кровоточило от силы ее криков. Убирайся. Оно колебалось. "УБЕРИСЬ ИЗ МОЕЙ ГОЛОВЫ!!" Она потеряла голос, почувствовала, как ее голосовые связки отказали от силы крика, который она бросила на него, как вслух, так и мысленно. Атака прекратилась. Она наклонилась вперед, задыхаясь и дрожа, чувствуя, как темные мысли улетучиваются, просачиваясь обратно к своему хозяину. Но это не выходило из ее головы. Оно не слушало ее, но она была слишком слаба, чтобы продолжать борьбу, и просто свернулась в клубок, беззащитная. Присутствие монстра, его сила, его разум, что бы это ни было, начали просачиваться сквозь ее переживания, ее воспоминания. Она была бессильна остановить это, поглощающее ее мысли. Он остановился на воспоминании о первом дне, который она помнила, когда она проснулась в лесу ни с чем, даже без имени. Он излучал интеллект, который она не могла и не хотела отрицать. Кем бы ни было это существо; криптид, существо, инопланетянин, чудовище — оно было невероятно древним, разумным… и оно понимало ее. Она изо всех сил пыталась встать на колени, чувствуя подпитываемое ужасом желание бежать; бежать далеко, бежать, пока оно не исчезнет, но она чувствовала себя, как жук, воткнутый в булавку, вся она, каждая грань ее личности была сложен. Голой перед этим... существом, и она знала, что оно способно превратить ее в овощ, если захочет. Она не сопротивлялась, потому что это вернуло ее назад, и она вспомнила. Когда блондинка проснулась, у нее болела голова. Тихий стон сорвался с ее потрескавшихся губ, а затем она открыла свои серые глаза. Ох... Ее затуманенное зрение становилось яснее с каждым миганием, пока мешанина цветов и форм, которую она видела, не растворилась в том, что явно было лесом. Она снова моргнула, и когда она заставила себя приподняться на локтях и коленях, горизонтальные деревья выпрямились. Где она была? Думать все еще больно. Ее мозг был нечетким, тупая пульсирующая боль за глазами и у основания черепа. Она осторожно провела рукой по затылку, и боль вспыхнула. Ой. Должно быть, она ударилась головой. Вздрогнув, она убрала пальцы. По крайней мере, она не кровоточила. Теперь ей просто нужно было понять, что происходит. Когда она потянулась к воспоминаниям, чтобы объяснить, там ничего не было. Как она ни старалась, она не могла вспомнить, как она оказалась в лесу, почему и даже кто она такая. Кем она была? Как ее звали? У нее был один, верно? У каждого было имя! Ее сердце внезапно забилось. Это было... плохо, не так ли? Быть одному в чужом лесу даже без имени? Она помнила, кто такие медведи и волки, и совсем не стремилась встречаться ни с одним из них. Когда она неуверенно встала на ноги и обернулась, удивленный крик сорвался с ее губ. Она была не одна. На земле лицом вниз лежал незнакомец, слегка уткнувшись лицом в мох и листву, — мужчина с коротко остриженными темными волосами и металлическим пирсингом в ушах. Несколько мгновений она смотрела на него, прежде чем по ее спине пробежал холодок. Он не дышал. Он был ранен? Он был... мертв? Девушка очень не хотела приближаться, чтобы это узнать. Вместо этого она сделала шаг назад, наполненная растущей тревогой. Она была в незнакомом лесу, страдала амнезией, и, возможно, кто-то был ранен, возможно, мертв всего в нескольких шагах от того места, где она очнулась! — Хорошо, — выдохнула она. — Хорошо, это плохо, но это не... ужасно. Еще тепло, и даже если парень мертв, может, у него есть телефон? Она ломала руки, оглядываясь на неподвижную фигуру. Телефон. Был шанс, мизерный шанс, что с ней все будет в порядке. Ей просто нужно было найти его телефон. — Я действительно не хочу этого делать, — заверила она деревья, как будто они ее слышали. — Я не хочу… ладно… ладно, Элли, дыши. Сжав кулаки по бокам, девушка судорожно вдохнула через нос и выдохнула через рот и заставила ноги придвинуться ближе к телу. Тело. Никто не мог быть таким, не таким. — П-привет? — она направила свои слова на труп. — Я не пытаюсь осквернить тебя или… что-то в этом роде, мне просто нужен телефон. Она встала на колени рядом с торсом мужчины, закусив порезанную губу. Это будет отстой, несмотря ни на что. Она положила обе руки на его бок и толкнула, пытаясь перевернуть его. — О боже! Она отпрыгнула назад, когда труп рухнул на спину, обмякший, с пустыми и остекленевшими глазами и слишком бледной кожей. В его груди и животе была большая дыра, разорванная плоть была липкой и свежей. Большая часть крови утекла в землю под ним. У него отсутствовали... почти все его органы. — Блять! Она отвернулась, чтобы вырвать, пытаясь удержать то, что было в ее желудке. — Прости, я… Когда она протянула руку к черной куртке мужчины, волосы на ее затылке зашевелились. Внезапно она почувствовала, что за ней наблюдают. Это заставило ее отдернуть руку и оглядеть поляну, сердце сильнее забилось в груди. Должна ли она звать? Что, если то, что убило парня, смотрело? Что, если она будет следующей? После нескольких напряженных моментов сканирования деревьев ощущение исчезает. Она выдыхает, поворачиваясь к мертвецу. «Должно быть, это было животное. У тебя есть это, просто возьми телефон». Поддавшись на уговоры, девушка потянулась к куртке мужчины и сунула руку ему в карман. Она не могла смотреть в его молочные глаза и, как только нащупала твердый прямоугольник телефона, выдернула его. Ее сердце подпрыгнуло, когда она увидела, что это айфон, но тут же упало, когда он не включился. — Нет, нет… Давай! Он был так же мертв, как и его владелец, и она застонала, прежде чем бросить его на землю. Таковы были ее надежды. Из кармана мужчины торчал лист бумаги, и когда она заметила его, она протянула два пальца, чтобы вытащить его. Это был просто разлинованный лист бумаги для карманного блокнота, но когда она развернула его и прочитала содержимое, ее глаза расширились. На листе были нацарапаны три простые линии, но все они чуть ли не кричали ей. Первым было имя. Ее имя? Второй номер. Третий... Она нахмурилась и провела пальцами по словам. Что это может означать? — Элли. — 23. — Слишком много знает. «Элли». Это было такое же хорошее имя, как и любое другое, и когда она произнесла его, это слово нашло отклик в ней. Это было ее имя! Она была Элли. Это была Элли, и ей было 23 года. Наконец-то кусочек головоломки. Внезапный треск веток в глубине леса заставил Элли резко вздрогнуть. Она засунула бумагу в свою красную куртку и встала. Что теперь? Скоро стемнеет, она будет совсем одна и уязвимая. — Я должна уйти отсюда. Она отошла от трупа и направилась к деревьям. Она понятия не имела, куда идет, или где был ближайший человек, кроме мертвого парня, конечно. Она могла блуждать, пока не умрет. Но какой у нее был выбор? Элли бросила последний взгляд на мертвеца, а затем перевела взгляд на бескрайнее море деревьев. Она начала блуждать. Ее отшвырнуло обратно в тело, она задыхалась, не осознавая, что сдерживала дыхание. Это было там. По какой-то причине оно убило того человека. Оно наблюдало за ней. Оно всегда наблюдало. Она почти могла увидеть мысленным взором связь между собой и этим, нет... он. Это было похоже на щупальце черноты. Она потянулась, намереваясь как-то воздвигнуть стену, чтобы защитить себя от нарушающего присутствие, но вместо этого она коснулась соединения и почувствовала волну эмоций. Шок. Связь внезапно оборвалась, и присутствие исчезло, и она поняла, что была одна. Ее разум был подавлен, она отключилась и потеряла сознание там, где упала.