Только дыши... на моих губах

      Стремительно спеша в здание, Зи становится уже не до зонта. Он оставляет его буквально на самих ступеньках, успевая ухватить Нонга за локоть — Прук не позволит Нью идти первым. Это просто недопустимый жест. Честно уж сказать, найти бы время, чтобы уговорить Нонга вообще в машине посидеть, а ещё лучше — отправить его в полицию, под охрану на двадцать четыре часа в сутки, вот только ноги уже несут их к лифту. Нет времени у них на разговоры. Сейчас им нужно найти Варута в целости и сохранности. Нужно просто убедиться, что оба поддались панике из-за последних событий. Убедиться…       Нью поскальзывается на полу прямо возле лифта. Пол ещё никогда не был столь скользок, но это, видимо, связано с тем, что оба вымокли под проливным дождём.       Зи грубовато поднимает Чаварина, затаскивая за собой в лифт, яро тыкая кнопки лифта, попутно что-то набирая в своём смартфоне. — Почему так долго-о-о-о?! — нервно всхлипывает Нью, переминаясь с ноги на ногу. Он не готов. Он, блять, просто не готов потерять Варута! Пусть убьёт его! Закончит со всем этим вместе со смертью Чаварина, но просто пусть прекратит вредить другим людям. Внутри всё содрогается, и страх настолько яркий и острый, что, кажется, пронзает каждый внутренний орган. Только вот опасается Нью не за себя.       Глаза невольно наполняются слезами. Ещё пару минут назад он необъективно злился на своего друга, а теперь он сокрушается из-за секунд, что бесконечно длятся в этом лифте. В голове рождаются кровавые картинки, из-за которых всё тело начинает неметь.       Но вот долгожданная дверь открывается. И Чаварин резко дёргается с места, а Прук, не ожидающий такой прыти, не успевает перехватить Нонга. — Стой!..       Но у Нью перед глазами только лицо Прэма, искажённое ужасом и страхом.       Вот только приходится резко затормозить, от чего Панит врезается в спину младшего. — Ты чего?.. — Не тот этаж. Зи, мы вышли не на том этаже!!! — чуть ли не кричит Чаварин, поворачиваясь к старшему заплаканным лицом. — Да быть не может, блять! — Зи ошарашено смотрит в сторону лифта. — Ты же сам видел, что я…       Мир содрогается с криком полным ужаса и боли. Реальность вдруг стягивается, словно высушенный фрукт, и это приносит ощутимое болезненное прикосновение к коже. Удар в голову прилетает такой, что перед глазами всё плывёт, но Нью стремится к источнику звука. Лестничный пролёт буквально в метре, нужно только успеть добежать.       Нью не чувствует ног, не слышит голоса Зи — лишь тяжёлое биение собственного сердца, что эхом разносит крики Прэма. Его дорогого друга, человека, который принял Нью именно таким, каким остальные отказывались. Который терпел его и помогал, который смог принести немного порядка и красок в скучную и забитую жизнь. Прэм кажется другим эгоистом, но Нью, как никто другой, знает, что Варут тот человек, что ставит близких людей на первое место.       Добежав до лестницы, из-за сильной слабости в мышцах, Чаварин запинается прямо на ступеньки, и только благодаря Зи, что следовал за ним по пятам, Нью спасён от падения вниз. Наверняка, болезненного. Но стоит Пруку помочь Нонгу вновь оказаться на ногах, Чаварин вновь стремится вниз, туда, где истошно вопит Варут, так в его стиле, ха-ха, не умоляя его не убивать, а посылай в трёхбуквенный поход. — Кха-а-а-а… Вот же пидарасина… кха-а-а… бу-э-э! А-а-а! блять! Пошёл на… кха-а-а…       Перелетев сразу три ступеньки, оказавшись на пролёте, Нью, затаив дыхание от ужаса, резко бросается вниз. Прямо к другу, что, истекая кровью, из последних сил борется за свою жизнь. Ужасающая картина настигает и Зи: Прэм — такой маленький и беззащитный, весь покрытый кровью, едва находясь в сознании, всё продолжает бороться с человеком, сжимающим в руках огромный острый нож. Панит бежит сразу же за Чаварином, словно в замедленной съёмке наблюдая, как его драгоценность приближается к огромному психопату, что, совершенно нелогично, начинает отступать назад. — Мерзкая тварь!!! — в истерике срывается голос Нью, пока он, закрывая раны на теле друга, устремляет взгляд на ангельского Мина, спокойно стоящего рядом. — Зачем ты так… зачем?! — Нью дёргается в сторону убийцы, но прежде чем Зи успевает притормозить Нонга, Прэм, едва находя в себе силы говорить, хрипом зовёт друга к себе ближе, и слабо, но так отчаянно сжимая руку друга.       Зи остановив Нонга за плечо, сам выходя вперёд. Он объективно смотрит на вещи: этот мудак больше и, соответственно, сильнее, чем Прук. Стоит только вспомнить, что он сделал с бронированной дверью… С таким, пожалуй, мог бы Вин, Макс и Байбл потягаться, но Зи…       «Видимо, не стать мне героем», — усмехается Панит про себя, готовый отдать свою жизнь за Нью, за Прэма. Но Мин лишь склоняет голову в бок, словно с интересом разглядывая картину, открывшуюся перед ним, а затем просто… уходит?..       В смятение надламливаются брови, но в ту же секунду Прук падает на колени перед Прэмом, который больше никак не реагирует на них. Сердце сжимается, в попытке спрятаться от ядовитой боли — это не правда. — Он же не умер, да? — истерично вскрикивает Нью, в ужасе смотря на Прука. — Он же живой, Зи?! — оглушительно кричит младший, изо всех сил стараясь зажать самые кровоточащие раны на теле Варута.       Но Зи словно оцепенел. Его вдруг выкинуло из жизни, лишило контроля над собой полностью — Панит впервые видит настолько чудовищную и кровавую картину. Впервые на его руках умирает близкий человек.       Умирает… — Зи!!!       Словно ушатом воды, Панит начинает давить на рану в брюшной области, пока задыхающийся от слёз Нью, пытается достать смартфон. Но руки скользки из-за крови… Крови… — Скорая… Нужно скорую вызвать… Кха… Блять! — Я позвонил… — инерционно отвечает Панит, даже не замечая, что сам начал плакать. Не чувствуя вообще ничего, кроме густой теплоты, сочащейся из раны. — Я позвонил. Я позвонил.       Как заведённый вторит он, пока Нью в расстройстве и панике старается заставить себя сконцентрироваться. Но в нос бьёт металлический, тёплый запах. Он же ощущается на руках. Проклятие, знакомое с детства. Оно вновь пробудилось. — Сюда! — эти голоса Чаварину незнакомы. — Они здесь! Быстрее! — Боже мой… боже мой…       Внезапно так много людей оказывается рядом с ними. Внезапно давящая пустота начинает наполняться надеждой. Пока медики стараются оттащить Зи от Прэма, пока они его в скором порядке загружают на носилки, начиная путь к спасению, Нью тошнит в углу. Этот запах раздирает его изнутри. — Успокойся. Послушай меня… Держи его! — Боже мой! Что здесь…       Голоса… Они говорят, говорят, говорят… Голова и так раскалывается. Она болит. Адски болит, а эти чёртовы люди всё продолжают говорить! Это невыносимо. Это невозможно.       Нью только чувствует, как слабость вспыхивает яркой вспышкой, а затем он погружается в темноту, почему-то ощущающуюся липкой и склизкой.       Едкий запах бьёт в нос, прерывисто вырывая из глубин бессознательности. Не понимая, что происходит, чувствуя только сильные выламывание мышц и жжение, Чаварин старается отмахнуться от ужасного запаха, который никак не хочет покидать диапазон его носа. — Нью, пора вставать, — слышится голос где-то со стороны, и Чаварин поворачивает голову к источнику звука, однако до конца прийти в себя не может. В ушах жутко шумит, а голову словно изнутри разбивают молотком.       Как же тошнит. — Кха! Кха-кха!!! — резкий рвотный позыв побуждает Нью резко подняться. Только вот и блевать ему нечем уже. Всё что было, он оставил в общежитие, так что остаётся только мучиться из-за столь неприятных позывов. — Тише-тише, — чужая ладонь ласково ложится на спину, поглаживая в утешении. — Ты в безопасности, Нонг. Всё будет хорошо…       Первое, что всплывает в ещё затуманенном сознании — Прэм, полностью покрытый кровью. Адреналин за секунду разгоняет страх в теле. — Что с Прэмом?! — едва открыв глаза, уже старается вскочить с палатной койки, только силы свои недооценивает. — М-м-м-м… — и хватается за голову. — Тише, Нонг, — уже строже. — Сейчас тебе нужно спокойно лежать. Ты подвергся сильному стрессу. Ты упал в обморок…       Чаварин переводит злобный взгляд на… Апо? — ПиАпо?.. Что тут… — Твой друг сейчас на операции, — раздаётся другой голос, и его-то Нью узнаёт сразу. — Она продлится ещё несколько часов, так что тебе лучше пока что прийти в себя. — ПиСет, — выдыхает Нонг. — Вы его взяли?..       Ракковиц тяжело вздыхает, подходя ближе к койке Чаварина. Смотрит всё тем же непроницаемым взглядом, полностью погружённый в свои мысли. — Обыскали всё общежитие. Не нашли никого постороннего.       Чужих не нашли, значит? Тогда… — Значит, был кто-то из знакомых, да?!       Нью обеспокоенно, с явно расстроенными чувствами смотрит на старшего. — Ваши друзья, полагаю. Из того, что я пока что знаю: Зи предупредил остальных парней о том, что Прэм может быть в опасности. И сам господин Варут успел запустить прямой эфир перед нападением, но тот моментально оборвался. Стоит отметить, боевой парень, — уголок губ мужчины приподнимается в усмешке. — Вот только мы не смогли найти телефон господина Варута… — …он сказал, что всё равно умрёт от его руки, так что не доставит ему удовольствия в виде мольбы о пощаде… — глухо вторит слова друга Нью, прижимая ноги к груди. — Он же… не умрёт, правда?.. — и с детской наивной надеждой смотрит на Наттавина. — Твой друг — сильный парень, — кивает Апо. — Он боролся тогда, продолжает бороться и теперь. — Я понимаю, — вмешивается в их диалог Ракковиц, — что тебе, Нью, сейчас сложно. Но мне нужно с тобой поговорить. Ты же понимаешь, правда? — Я не рекомендую сейчас…       Но Апо оказывается перебит тем, кого он собирался защитить. Чаварин сам соглашается, отрицательно качая головой, смотря на Наттавина. Если он может помочь — должен, если это всё происходит по его вине — он должен помочь всё исправить. И разговор с Ракковицем не самая большая жертва.       Апо явно недоволен этим решением, но оставляет детектива с жертвой наедине. А Нью взволнованно смотрит на старшего, всё ещё борясь с приступами тошноты.       Изначально Сет задаёт уточняющие вопросы: а было ли так, в тот ли момент случилось и так далее. Но уже следом он просит Нью рассказать все детали тех или иных моментов, задаёт вопросы и без конца погружается в мелкие детали. Ещё Чаварин извиняется за то, что сорвался тогда на Ракковица во время их разговора. Но даже это может найти своё понимание. Такое лишь вызывает лёгкую и редкую улыбку на вечно серьёзном, безэмоциональном лице. Ракковиц также проясняет Нонгу положение дел: у полиции давно есть доступ к университетским беседам, и всё, что пишет Мин, они знают и читают. Здесь же Сет не даёт возможности Чаварину задать логичный вопрос, поскольку сразу же объясняет, что выследить, кем и откуда отправляются сообщение не предоставляется возможным из-за, как он выражается, «чёрного шифрования». Он что-то объясняет о клонировании номеров и неверных адресах, но Нью не силён в этом, и единственное, что Нонг понимает — узнать место и адрес отправителя невозможно. — Не хочу пугать тебя лишний раз, но… Ты не думал, что этим преступником может быть кто-то из вас? — спрашивает осторожно, но взгляд-то какой! Явно ищет какую-то несостыковку. Вот только Чаварин искренний. — Возможно, замечал что-то странное в поведении кого из них? — Я не хочу об этом думать… Это страшно — допускать такие мысли. — Что ж. Полиция всех вас берёт под свою защиту. Сейчас решается вопрос о том, как лучше поступить в данной ситуации. Так что решение я озвучу вам позже. Ну а тебе, Нью, — голос его становится тише, — я советую быть осторожнее. — Почему вы это делаете? — Чаварин не выдерживает. Давление, оказываемое на него, даёт о себе знать. — Зачем пытаетесь настроить меня против… — Я не пытаюсь настраивать тебя против друзей, — перебивает его Ракковиц. — Я много лет работаю детективом, Нонг. И я раскрыл не один десяток дел: многое было. Считай это шестым чувством. — Хах… — укоризненно Чаварин смотрит на старшего. — С каких это пор детективы полагаются на шестое чувство?.. — вопрос он задаёт едва слышно, видимо, всё же решив, что он слишком уж груб, но вот только Ракковиц его слышит, хотя, в любом случае, ответ Нонг не получает, а старший просто собирается покинуть палату. — Пи, а где… где Зи?..       Ракковиц тормозит возле двери, искоса взглянув на младшего. — У твоего друга был нервный срыв. Он сейчас на третьем этаже, спросишь у медсестёр там.       Дождавшись, пока детектив уйдёт, ещё пару минут посидев на всякий случай, Нью поднимается на ноги, что его еле держат. Адреналин в крови всё ещё не погас, но воспоминания не врываются в голову яркими картинками. Но это временно, Нью знает по опыту. Лицо друга, которого покидает жизнь, ещё долго будет преследовать его в будущем. Но пока что…       Чаварин вяло плетётся из своей палаты на третий этаж. Узнав, что он находится на втором, Нью решает пройтись пешком по лестнице, уже лишь на ней усмехаясь принятому решению. Ему бы бежать от этих ступеней как можно дальше, но сил на волнение о чём-то подобном у него попросту нет. Возможно, кто-то Нью назовёт плохим человеком, раз он не стучится в двери операционной, умоляя врачей спасти друга, но… слова Апо… они раздули пламя надежды с поразительной силой. Чаварин просто не сомневается в том, что друг выживет, понимаете? Он знает. просто знает, что Варут будет жить. — Простите… Скажите, пожалуйста, где Зи Прук лежит?.. — Идите прямо до конца, а там последняя дверь налево. — А… Вы случайно не знаете, о состоянии Прэма Варута?.. — неуверенно, слегка боязно спрашивает Чаварин, смотря на грозную женщину. Та отвлекается от монитора, оценивающе смотря на Нонга. — Кем приходитесь? — Я его друг. Я тот, кто нашёл его… — Операция ещё идёт. Никакой информации больше нет, — и вновь её взгляд устремляется в монитор, а Чаварину остаётся лишь устало дёрнуть бровями. Что ж. Грубость в больнице — не самое страшное, что может случиться. В конце концов, за день через этих людей проходит так много человек, что, пожалуй, любой зачерствеет и устанет.       Ну а Нонг идёт короткими шагами к указанной ему двери. Как-то на ходу ловит себя на мысли, что всё же он чересчур спокоен для случившегося: неужели крыша поехала, окончательно? Или характер закалился настолько сильно? Может, в нём что-то сломалось?..       Комок в горле, а в ушах истошный крик Варута. Вот оно! То, что теперь станет ночным кошмаром Нонга, то, от чего он маниакально будет пытаться сбежать. Хотя…       Рука ложится на ручку двери.       Может, теперь получится это правильно прожить и преодолеть?..       Нью осторожно приоткрывает дверь, просовывая голову в щель. Бегло осматривает пустую палату, замечая единственную койку, на которой лежит человек. И это, вероятно, Прук. Плавно проскользнув внутрь, Чаварин делает глубокий вдох, тихим шагом идя к старшему. Пусть пока что Нью не в состоянии помнить Прэма, истекающего кровью, зато он прекрасно помнит перепуганного до смерти Панита — любого нормального человека такая картина доведёт. Так что немудрено. — Я только проснулся… — хрипит Зи, осторожно приподнимаясь. Нью же, который не был уверен, спит ли Пи или нет, теперь уже смело подходит к ним, помогая присесть на койке. — Как ты, Зи?.. — бережно Нью проводит рукой по щеке Прука, с сожалением смотря в его разбитые глаза. Он всё ещё в ужасе. Он всё ещё напуган. — Мне лучше, — отвечает он, а сам отрицательно машет головой — вот он, не лгущий язык тела. — А как ты?.. Я так смутно помню момент, когда… — Я упал в обморок. Ничего такого, — слабо улыбается Чаварин. — Прэм сейчас на операции. Она, вроде как, долго будет длиться, — сразу переходит к важному. — Всё будет хорошо, — а сам берёт дрожащую руку старшего в свою. — Как мне плохо-то… — бормочет Зи, прикрывая глаза. — Такое чувство, что я пил без остановки, — и посмеивается. — Каково же будет Прэму, когда он придёт в себя…       Чаварин вздрагивает, но сразу же отмахивается от негативных мыслей. Как будет чувствовать себя Прэм?.. Блять! Это не может быть Зи! Этот человек просто не способен, да и он был рядом с Нонгом всё это время… — Ему тяжко будет… Как и нам… — улыбка совсем неискренняя. Потому что мысли сгущаются также непролазно, как и грядущая тёмная ночь.       Раздаётся раскат грома, и Нонг переводит взгляд уставших глаз в окно. Интересно, как долго это будет продолжаться? Сколько ещё людей умрёт, прежде чем этого человека остановят? Ракковиц упомянул, что Варут успел запустить прямой эфир, а они автоматически сохраняются… Значит, Нью может… — Тук-тук… Можно?.. — знакомый голос, и Нью, натянуто улыбнувшись, поворачивается к Супамону. — Кажется, мы плавно перебираемся в это местечко, ха-ха, — выглядит парень лучше. — Зи! — Нью решает воспользоваться моментом. — Раз Джеймс здесь, я отойду, ладно? — а сам уже встал и поправляет кофту, не свою к слову. Оттягивает её и хмурится, но понимает, что его, очевидно, переодели, избавив от светлых рубашки и брюк, что пропитались чужой кровью. Такие мелочи разве замечаются сразу? Такая глупость на фоне происходящего. — А куда ты собираешься? Разве мы можем покинуть больницу?.. — Прук недоверчиво смотрит на младшего, который медленно пятится в сторону выхода. Панит явно не верит ему, но пока он в таком состоянии, то сделать ничего не может. Пруку вкололи хорошее седативное. — Ракковиц просил доехать до отдела, — ложь. Но в это Панит точно поверит. — Я быстро, ладно? — и мило так улыбается, пытаясь всем своим видом внушить доверие.       И Зи коротко кивает, продолжая раздумывать над словами Нонга. А Нью лишь наблюдает за сменой настроения на чужих лицах. И если сомнения Прука всё же исчезают, то взгляд Супамона остаётся таким же подозрительным. И чтобы не вызвать новую волну разговора о том, куда и зачем, Нью спешит покинуть палату. Никто не должен помешать ему вернуться в общежитие.       В голове, если честно, полный хаос. Пока что полная картинка не рисуется, но моментами Нью всё же может собрать всё в единый кадр. И безмятежное утро, вытекшее из страшной ночи, и испорченное свиданиями грубыми напоминаниями из прошлого, и слова Варута… Те последние звуки, пока Прэм был ещё в сознании, напоминающие страшные хрипы и бульканье… в них Нью услышал страшную истину… Ужасающую его до дрожи в каждой клеточке тела…       Прэм знает, кто этот убийца. Но имени назвать не успел…       Вылетая из здания больницы прямо под проливной дождь, Нью чертыхается. А затем, выбежав прямо под ледяные капли, начинает громко и безумно хохотать. Вода так приятно остужает агонию, что воспалилась в юном Нонге, она так приятно отрезвляет его панические настрои. — Ха-ха! Ха-ха-ха-ха!!!       Редкие люди, идущие мимо странного безумца, неодобрительно смотрят на него, но ничего не говорят, не останавливаются рядом. Находится под таким ливнем будет просто сумасшедший, ну а Чаварин очевидно за такого сойдёт. Его сердце остервенело скачет по рёбрам, изредка попадая по почке и селезёнке, а дыхание сбилось окончательно. — Ха-а-а-а-а. Ха-а-а-а-а…       Согнувшись, оперевшись ладонями о собственные ноги, Чаварин исступлённо смотрит перед собой. В груди разгорается удушающий пожар из-за нехватки воздуха, но Нонга это, кажется, совсем не пугает. Вряд ли он даже замечает это. Ведь это неважно.       Всё это больше не имеет никакого значения.       Финал истории близится. Но только почему именно в такой момент Нью поддаётся влиянию ностальгии? Почему начинает проводить параллели. Спасает себя? Или роет могилу?       Дождь приносил Нью покой с самого детства. В дни, когда пришли убивать его родителей, стояла жаркая погода. Он так отчётливо помнит яркие солнечные лучи, что пробивались в окно. Он помнит обезображенные тела родителей в лучах этого солнца, как и тёплый, металлический запах… Тогда дождь стал утешением, спасением и отдушиной. Настоящий мир, полный уюта, комфорта и безопасности.       Но что теперь? Дождь станет занавесом смерти? Он скроет в себе кровавого убийцу, что играет с ними? Подло предаст Нью, лишив того единственного невинного уголка в этой вселенной, где он может спокойно дышать?       Шаг за шагом. Слеза за слезой.       Его пленило солнце, став олицетворением смерти. Но свободу подарил дождь. И сейчас Чаварину ошибочно кажется, что теперь его пленяет спаситель, не понимая, что настоящими оковами Нью является взгляд человека, одержимость которого материализовалось в столь кровавом и ужасном проявлении.