Зависимость

      Тишина. Джек не слышал ничего. Ни гула взволнованной толпы. Ни разговоров за спинами. Ни вновь заигравшей музыки. Лишь оглушающий звон в ушах. Поспешные шаги измеряли помещение, а взгляд цеплялся за каждого встречного в поисках одного единственного.              Затаившаяся в душе тревога стремительно догоняла Джека. Глаза то и дело бегали по залу, но не встречали обиженного взгляда или низкорослого человека. Зато вместо них, Джек одного за другим выцеплял давно знакомых демонов. Чертово сборище правильных остолопов. Каждый из чертового совета был здесь. Все, кроме звезды программы — Лилит.              А еще не было Риза. Нигде. Сердце укатывалось в пятки. Впервые за десятки лет Джек почувствовал, как земля содрогается под ногами. Это он. Тотальный страх, вынимающий душу и заставляющий метаться. Он смешивался с паранойей и не давал Джеку мыслить здраво.              На задворках сознания теплилась мысль, что Риз просто ушел. Тревожное предчувствие говорило обратное. Надо было прижать к стене Зеро, приставить к налакированному шлему пистолет и выведать что скрывается в черепной коробке этого существа. Но была одна загвоздка — Джека размажут по паркету на месте.              Не то. Оставался лишь один вариант.              Срываясь с места и не обращая внимание на людей, Джек преодолел помещение, направляясь прямиком к одной из их шайки клоунов. Афина, так чудесно улыбающаяся спутнице. Как жаль, что Джеку придется бессовестно вклиниться в разговор.              Поведя носом, Джек вторгся в пространство между дамами.              — Какая встреча, — учтивая отточенная улыбка дрогнула на лице, — Не ожидал, что ты примешь приглашение. Так еще и в такой компании.              Недовольство читалось на лице Афины, но на последней фразе ее взгляд мазнул по фигуре рядом. Джек едва сдержал гадкую улыбку. Он имел в виду совершенно не эту даму.              — Работа обязывает.              Светловолосая девушка обернулась на звук и пристально оглядела Джека. А следом хмыкнув, укоризненно посмотрела на Афину.              — Знакомый?              — Начальник, — натянуто сказала она и с улыбкой на губах махнула блондинке. — Это ненадолго. Надеюсь.              Афина недовольно стрельнула взглядом на Джека. В алых глазах читался приказ уйти по-хорошему. Но кто такой Джек, чтоб слушаться приказов.              — Лилит? — нетерпеливо Джек не дал и слова вставить. — Где. Она.              Джек давил. Нетерпеливые шаги приближали его к взволнованной девушке. Все становилось слишком опасно, и Афина резко перекрыла взбешенному Джеку путь к своей спутнице.              — Не приближайся…              Едкая усмешка, идущая на гране с неуправляемым безумием, пробежалась по лицу Джека. Афина считала его угрозой. Для такой, как она. Смешно до одури. Джек желал быть сильнее ее, иметь способность противостоять, но нет.              Нарочито осторожно подняв руки, Джек сделал шаг назад. Афина хотела было прикоснуться к Джеку, но черта с два. С него хватит этих манипуляций. Джек в последний момент ушел от чужой руки.              — Говори!              Джек видел, как плавно содрогнулось горло Афины, как ее глаза смотрят куда угодно, но не на него. Афина стоит и не смеет и слова произнести. Это бесило все сильнее и сильнее.              — Шум и ругань.              Мир замер на секунду. Стрекочущий голос раздался со спины. По спине Джека прошлись противные мурашки. Снова. Еще мгновение назад пляшущаяся в теле сила сменилась пустотой.              — Оставь Афину, Джек, — загробным тоном отрезал Зеро. Черный экран маски всматривался в Джека. Кивнув в людскую толпу, он заговорил. — Знаешь, что ждет их после смерти? Рай или Ад. Знаешь, что ждет нас?              — Что?..              Ядовитый смешок раздался из-под черной маски. Руки Джека так и чесались достать пистолет и все-таки использовать по назначению. Но внутренний зверь замер перед сильнейшим из хищников.              — Неверно, — безэмоционально отсек Зеро. Джек напрягся. — Страх. Боль. Отчаяние. Ты же чувствуешь их запах в воздухе…              Все вокруг замерли. Казалось бы каждый взгляд смотрел на Зеро. Людские шепотки пробегались по залу. Джек не мог разобрать ни слова, лишь с жадностью вдыхал воздух, пропитанный алкоголем, терпкими духами и страхом, оседающим на языке.              Беснующийся взгляд пытался найти источник, но это было всюду. Каждый угол имел этот тошнотворный запах. Самое страшное — Джек его узнавал. Едва ощутимый флер страха он чувствовал у той самой реки. После чертовых слов дочери и срыва Риза…              Риз… Джек встрепенулся, отчаянно натягивая нити связи, пытаясь почувствовать что-либо на другом конце. В ответ ничего. Взгляд бешеных глаз все пытался найти его…              — Заметил? Этот зловонный запах неотвратимого будущего… — тихий шепот ужасом разнесся по сознанию.              Отшатнувшись в сторону, Джек больше не замечал людей, в которых врезался, не слышал чужих слов, не думал ни о чем, кроме Риза. Отчаяние накатывало волной. Земля терялась из-под ног, а с каждым шагом по залу он улавливал все больше этих ужасных нот.              Страх, кровь и пепел.              Джек метался загнанным зверем, не знал куда идти и как прекратить этот ужас. Ведь с каждым шагом запах ужаса и боли лишь усиливался. Джек уже знал, куда вел его этот шлейф. Ноги неизбежно мчались к эпицентру.              Перепрыгивая через ступени, Джек тонул. Тяжелый, удушающий и всепоглощающий омут отчаяния затягивал с головой. Подвал окутывал тошнотворный запах гари и крови. Джек забывал как идти, как дышать, как существовать.              Ноги безбожно подкашивались от тягучей энергии. Смешение отвратительного марева испепеляющей силы и давяще-тягучей. Грудь сжимало, выталкивало из ужасного коридора подвалов, но Джек продирался вперед.              В конце темного коридора виднелся свет. Из одной единственной темницы мелькали теплые проблески пламени. Тень игриво заманивала внутрь. Но самое ужасное, что Джек больше не чувствовал его. Как бы сильно он не натягивал нити — по другую сторону было полнейшее ничто. Пустота.              Джек срывался с ног. Конечности отказывались слушаться, то и дело запинались друг за друга. Но Джек бежал, зная что он здесь. Буквально в считанных метрах. Хотелось лишь вновь увидеть Риза. Снова прочитать сожаления на его губах. Поймать сдавленную улыбку, заглянуть в карие глаза и в глубине заметить отблеск силы Ангел.              Рука схватилась за выпирающие кирпичи арки, ведущей в темницу. Осколки больно впивались в руку. Джек замер. В секунду мир превратился в руины.              Под рукой крошились обломки кирпича. Всего секунда и, казалось, Джек умер во второй раз.              Тот самый алтарь. Множество свечей и тело на камне. Недвижимая фигура. Очередная невинная душа, распятая из-за него, и кровь. Много-много крови. Отвратительно тягучей, заполняющей когда-то светлый камень стен, пола и белого костюма.              Джека тошнит от одного взгляда.              Слезы боли блеклыми полосами застыли на щеках Риза. Они выворачивают Джека изнутри, вырывают душу на живую. Хотелось выть, рвать всех и вся, убивать без разбору. Все, лишь бы это оказалось скверной шуткой. Сраным сном. Лишь бы больше не видеть смерти. Чтоб навсегда стереть из памяти запах жженой плоти и вид почти черной крови. Она была везде.              Что Ангел, что Риз. Все повторяется. Усмешка рваным вздохом сорвалась с губ. Черт!              Черная сажа крови темным бархатом оседала на белом костюме. Тошнота подкатывала к горлу. Перед глазами в мгновение пронеслась жизнь. Все хорошие моменты, все плохие. Главное, чтоб был Риз. Уже не важно что было до, все равно на те ссоры, на разлуку, на ревность. Джек готов простить ему все. Лишь бы этот отчаянный крик внутри умолк.              Неосознанно схватившись за нить, связывающую Джека с Ризом, он со всей силы все тянул и тянул на себя, желая почувствовать хоть что-то. Слова, скопленные внутри, вырывались сумбурным потоком сознания:              «Ты не умрешь здесь. Ты встанешь и переживешь всех этих тварей. Переживешь меня. Ты обязан, я не прощу тебе смерти. Не после всего говна, что мы пережили. Откинуться так, да ты смеешься.»              Только вот в ответ ни последовало ничего. Ни шелеста мыслей, ни прерванных вздохов, ни криков. Только выжженое поле. Хватаясь за нить, когда-то связывающую их, Джек чувствовал лишь оборванные лохмы.              По ту сторону никого не было. Остались лишь едва потрескивающие свечи.              Как так вышло? Сердце рвалось наружу, к истекающему кровью на алтаре Ризу. Ноги неизбежно несли его к телу. Вырывая сковывающие цепи, ломая кости, Джек тянулся душой ближе к нему. Хотелось почувствовать обволакивающее тепло, трепет наивного сердца, увидеть шутливую улыбку, расцветающую на губах, услышать снова сдавленный вздох. Но тишина оглушала.              Риз ведь не мог умереть, просто не имел права. Они ведь герои, а герои не должны гаснуть. Правда ведь?              Распластанное на камне тело говорило Джеку об обратном.              Джек был готов даже Богу молиться. Все, лишь бы услышать тихое, размеренное дыхание Риза. Но, увы, отец давно отвернулся от него, от них. Земля — богом забытое место. Остались только демоны, а просить у них — смешно.              Ни ангелы, ни демоны ни в жизнь не прислушаются к нему, но и Джек ни за что не попросит. Молиться бесполезно. Он не потеряет маску, не спустится на колени.       Однако где он сейчас. Стоит перед последним важным человеком в своей жизни. Холодная, вязкая кровь стекала по камню, струилась по распластанному телу и капала с раскуроченной руки. Капля за каплей.              Вместе с ритмичными ударами, гнев застилает глаза. Кто? Кто посмел?! И лишь в этот момент взгляд улавливает скрытую тенью фигуру в углу.              Легкое колыхание пламени раздражало. Он терпеть не мог тошнотворный запах парафина, смешанный с металлом крови. Крови Риза… Резко тряхнув головой, Джек увидел ту — кого всем сердцем ненавидел.              Насмешливый взгляд искрящихся глаз, сцепленные в замок руки и не скрытая довольная улыбка. Лилит. По другую сторону стояла она. На омерзительно красных губах играла победная усмешка, будто бы на ее руках не было крови, будто бы черная сажа в данный момент не впитывалась в ткань бордового костюма.              Мир сомкнулся перед глазами. Давно забытая боль пронзила сердце. Казалось бы камень не должен болеть, но оказывается может. Джек впился руками в камень и склонился над Ризом. Крик ярости и боли замирал в горле. Пересилив себя, Джек перевел взгляд в сторону.              В голове билась лишь одна мысль. Убить Лилит. Уничтожить. Стереть с земли. Но у Джека нет ничего. Только пистолет, пара патронов и ярость, а на ее стороне все: ангелы, демоны, люди. А кто с ним? Все ушли, предали, продали. Остался только один простой парниша, чье бездыханное тело сейчас распластано на камне, по чьим щекам все еще стекали смешанные с кровью слезы.              У Джека был Риз. Больше никого.              Эмоции рвались наружу. Но выпасть наружу — унизиться и принять поражение. Джек выше этого. Они ведь не проиграют, они выживут, пересилят этот ужас. Еще не все потеряно. Джек найдет способ. Возродит. Выходит и тогда они заживут. Ведь так? Иначе быть и не может.              Осталось только забрать Риза. Вырвать из цепких лап Лилит, схлестнуться в равном бою. Только вот Зеро позаботился о своей любимице. Джек был пуст. Никакой силы, только великое рвение всадить пулю промеж глаз.              Не дожидаясь приглашения, руки вытягивают пистолет. Раздается выстрел. Резкий хлопок, запах пороха и привкус триумфа. И ничего. Только вытянутая рука Лилит и плавящаяся в огне пуля. Не успел Джек и дернуться, как ужасающая сила прибила его к стене. Довольная ухмылка играла на накрашенных губах.              — Это конец, Джек. — глухая констатация фактов. И чертова ухмылка, играющая на губах Лилит. — Тебя не должно быть здесь сейчас. Но так мне даже больше нравится. Интересней, чем из раза в раз видеть, как вы ругаетесь и ты уходишь, оставляя его здесь. Хорошая картина. Великий Джек и простой Риз. Не жалеешь, Красавчик? Из раза в раз, убивая свою любовь в начале, мы оказываемся здесь.              Поведя в воздухе рукой, Лилит сильнее вжала Джека в холодный камень. Сколько бы Джек не рвался, не кричал, не проклинал ее, тело оставалось недвижимым камнем. Распластан на камне, в точности как и Риз. Все внутри замирало от осознания, что происходит.              Лилит вплотную стояла у тела Риза. Ее рука плавно опускалась на его грудь. Пальцы медленно вжимались в ткань, пропитанную кровью. Слабый нажим на грудь: и тело парнишки содрогнулось, будто живое.              Тихий рык погас в горле Джека. Мир схлопнулся. Влага наполняла глаза.              В мгновение яркое свечение ослепило. И спустя пару мгновений Джек увидел, как вместе с окровавленной рукой Лилит из тела поднималась она. Душа. Чистейшая материя, не запятнанная никем.              Тонкие нити соединяли тело и сгусток энергии, и сейчас они одна за другой рвались. Нить за нитью. Воспоминание за воспоминанием. Вместе с тускнеющим свечением, свет затухал и в глазах Джека. Это все… Конец… Последняя нить с болью оторвалась от тела. Одной рукой Лилит держала парящий кусочек света, второй прикрыла глаза парню.              Отходя от тела, Лилит смотрела прямо в глаза Джеку. Она наслаждалась его болью и утратой. Смаковала рвущуюся наружу бурю. Остановившись совсем рядом, она замерла около свечей на стене.              — Теперь я с тобой согласна, — холодно бросила Лилит и зажала фитиль пальцами. — Игра не стоит свеч.              Пламя погасло, опаляя подушечки пальцев. Только вот новый огонь вспыхнул в разноцветных глазах напротив. Джек в порыве ярости кинулся на нее, желая одним движением стереть с ее нахальных губ ухмылку, но так и остался прижат к стене ужасающей силой.              — Что такое, Красавчик? Ты что-то потерял?              Лисья усмешка Лилит оборвалась ударом тела о каменный пол. Наступила тишина, разрываемая лишь каплями крови, стекающими с алтаря, и свирепым рыком Джека. Больше не было каменной глыбы, прижимающей Джека, и, казалось бы, вот он шанс.              — Отойди от него, убери свои поганые руки, — вскакивая на ноги, кричал Джек. –Ты! Ты его убила! Ваша сраная шайка самопровозглашенных ангелов! Ты и твои отбросы не лучше кучки дерьма, валяющегося на дороге. Ни один из вас не заслуживает жизни. Он был самым светлым! Вы отняли у меня все! Спокойствие, дочь, Риза…              Гнев затмевал разум. Джек не задумываясь рвался в сторону Лилит. Она спокойно стояла и вертела на пальцах душу. Душу Риза, черт ее дери! Да как она посмела! Сука. Сволочь. Убийца.              — Мы сделали необходимое. Иначе быть и не могло. Во всех смертях виновен ты сам, — слова набатом прижали Джека к земле. На лице Лилит играла злорадная усмешка. — Ты все это начал и тебе придется нести этот груз с собой. Всю твою нескончаемую жизнь.              — Нет. Я заберу его. Я найду способ вернуть душу в тело. Ты его не получишь!              Собирая себя по частям, Джек снова поднялся и мелкими шагами рвался к алтарю. К Ризу. Сила сдавливала все, что еще было живо внутри, подавляла само естество, вынуждала склонить голову перед существом в разы сильнее. Но не время сдаваться… Там Риз. Там же их будущее…              Стоило Джеку поднять голову, как лицо озарило пурпурным свечением. По коже, казалось бы, впервые за многие десятилетия прошлись липкие мурашки. Напротив Лилит стремительно разрывалось пространство, являя свету одной маленькой души пучину небытия.              Джек рвался, скреб ногтями чертов камень, но не мог и двинуться. Он мог только кричать, зло и яростно. Но рука Лилит неизбежно погружалась в едва открывшийся портал.              Свет погас. Рука вынырнула без него. Осталось лишь тошнотворное розовое свечение. Джек его ненавидел.              — Это конец. Больше нет ни твоей дочери, ни Риза, — слова вторили ударам шпилек о камень. — Мне искренне жаль. Но не тебя, а их. Ты монстр, ты чудовище, отравляющее все вокруг. И будь возможность, я бы тебя прикончила, но нет.              — Слабачка…              Резкий возглас Джека обрубился сильным пинком женской туфли. Спину пронзила боль. Уязвляющая и разъяряющая. Лилит прибила Джека к земле. Загнала под каблук.              — Я не допущу такой легкой смерти. Только не для тебя, — шпилька с силой впилась в спину Джека. — Будь моя воля, я срывала бы с тебя кожу. Ты стал бы открытой, вечно кровоточащей раной, но это же просто. Слишком заурядно для такого, как ты. Говоря твоими словами, скучно. Тебе ведь всего мало? Лично для тебя у меня есть другая штучка. Я устрою тебе личный ад на земле, Джон.              Реальное имя подобно кнопке детонатора. Взрыв неизменно снесет все и вся. Но главное, что в эпицентре будет Лилит. На все другое Джек срать хотел. Он отомстит этой твари. Пускай это будет стоить боли и шрамов, черт бы с ними. Главное, что Джек выберется из-под ее каблука, найдет пушку и всадит всю сраную обойму в это чудовище.              Отомстит. Проломит лживую оболочку, сломает ребра и вырвет грязное нутро. Размажет по пурпурной зияющей дыре затягивавшегося пространства, запихнет ее в это место. Он заставит эту тварь пожалеть, что она не умерла сразу.              Взбрыкнув и вывернувшись, Джек вмиг выбрался из-под давящего каблука. И, кажись, вот она победа, под спиной снова каменная плита. Как бы не так. Первое, что видел Джек — презрительную усмешку на губах рыжей суки.              — Как же ты глуп. Из раза в раз повторяешь собственные ошибки. И вот итог. Снова начнется новый оборот. Очередная петля. Очередная смерть. Новые ошибки…              Каждое слово — ложь и манипуляция или бред собачий. Никак иначе!              — Заткнись!              Джек свирепел с каждым сказанным словом. Нет. Это не он. Это она. Вшивое отродье, отобравшее у него все родное. Больше Джек не намерен пускать это на самотек. Рыжая мразь отняла у него все. Но и Джек не останется в должниках.              Вместе со смертью Риза внутри что-то сломалось. Казалось, сломался сам Джек, только вот одно но. Он привык быть сломанным, ведь именно таким он повстречал Риз. Этот лучик солнца достал его из пучины, показал как можно любить.              Только теперь вся эта любовь стекала кровью по бездушному камню, впивалась острыми осколками в душу. Увы. Чувства — это слабость. В какой раз Джек осознавал эту простую истину, но все не мог отказаться. Ведь если не они, то что останется?              Бесчувственный монстр, идущий по головам? Верно. Может уже пора перейти черту, оставить все за спиной? Сейчас Джек ступал по грани человечности и бездушного чудовища, скрытого внутри. К счастью, монстр выигрывал.              — Чувствуешь это? Это электричество в воздухе, когда так и хочется кого-нибудь убить? Давно такого не испытывал.              Сиплый шепот прямо под нос смазывается влажным от крови манжетом. Рука сама находит пистолет. Два простых движения. Щелчок затвора и выстрел. Прямо в раскрытую грудь Лилит. Затем еще один и еще, еще, еще, еще. Но чертовой суке все равно.              Пули такой твари не помеха, но вполне себе отвлекающий маневр. И, о чудо, сработало. Едва пошатнувшись, Лилит закрыла глаза, и совершенно не раздумывая, Джек поднялся на ноги и ринулся к ней.              — Думаешь убить меня этим?              От презрения в голове Лилит на душе Джека становится тепло. Хватая за грудки, вжимая пальцы в окровавленное месимо из пулевых ранений, Джек улыбался. Кровь приятно греет ладонь.              Всего полтора шага и вот он. Чертов новый мир.              — Ты пойдешь со мной, тварь.              Выплюнув слова прямиком в лицо Лилит, Джек сильнее впился ногтями в развороченную оболочку, так, чтоб царапающие ногти не сорвали его руки, чтоб давящая сила сделала последний рывок.              Лилит рвалась, цепляла ногтями все, что попадалось под руку. Конечности, шею и лицо. В момент ногти прошлись по глазнице. Неприятно, ну и черт с ним. Сейчас важно лишь одно. Успеть.              Джек лишь толкнул их к краю пропасти, ведущей в никуда. Перед глазами промелькнул отвратный пурпурный ореол портала и цвета померкли.              В секунду мир схлопнулся. На лице Джека играла победная усмешка. Дальше лишь темнота. Ничего. Пустота.       

***

      Джек, казалось бы, вечность падал в абсолютное ничто. Весь мир сошелся в одну чудовищную черную дыру. В голове заевшей пластинкой звучали собственные слова, брошенные Ризу. «…нас ждет что-то похуже смерти…» Тогда в ночи Джек и не думал, что конец уже дышал им в затылок. И вот она — пустота.              Люди говорят, что на грани смерти перед глазами проносится вся жизнь. Херня полнейшая, сказал бы Джек. Ничего не проносится, только, если мысли, полные разочарования. Бесформенные, всепоглощающие и мутирующие в ненависть.              Когда ты на двести процентов состоишь из чистой ярости, все упрощается. Остается только зверь, жаждущий крови, криков и хаоса. Сейчас Джек — клубок из памяти и чувств. Ни тела, ни связного сознания, ни решений. Только разрушающая ненависть.              Они стерли его будущее. Они разрушили его жизнь. Убили любовь. Они своими же руками создали монстра. Единственное, что чудовище способно делать — метаться в отчаянном желании уничтожить всех и каждого.              Вечная петля: про это же говорила Лилит. Ага, конечно, избежал он своей кары и наткнулся на другую. Смешно… Ведь Джек уже здесь. Даже без участия Лилит. Собственными руками. Только бесформенный дух и вечность, запертая в вакуум…              Наверное даже вечное проживание одной и той же жизни было бы гуманней. Но что он такое, чтоб говорить о гуманности? Будь его воля, он бы вырвал каждую душу, вставшую на пути, прикончил бы всех и каждого. Все, лишь бы защитить дорогих сердцу людей.              Только теперь ничего не было. Ни будущего. Ни прошлого. Ни настоящего. Один гнев.              Хотя нет. Было что-то еще. Помимо скорби и ярости, разрушающей душу изнутри. Сквозь пелену Джек улавливал едва различимый писк, который становился все громче и громче. Нервное и ритмично повторяющееся. Вместе с назойливым пищанием постепенно проявлялись и другие звуки.              Он шел на этот звук инстинктивно, как бы неприятен он не был. От него шел свет. Такой же чистый, как от души Риза. Внутри все скрутилось в огромный узел. Джек никогда не забудет это. Не сможет вышвырнуть из головы. Как и кровь на белоснежном костюме.              Боль. Такое человечное чувство. Даже смешно, что после всего они продолжают ее чувствовать. Как и то, что Джек продолжал тянуться к свету. К Ризу…               Вместе со светом пришла сначала тихая, едва различимая речь, потом скрип метала о пластик, и слова. Внятные. Размеренные. Самое ужасное — Джек знал этот голос… Забыть его обладательницу подобно отпустить Риза.              — Просыпайся… — тихий женский голос пробивался сквозь пелену. — Ангел требует папу домой…              Вместе с чужими словами изнутри рвался протест. Это не он, почему именно она? Почему сейчас? Разбитые ошметки воспоминаний впивались с новой силой. Злая шутка увядающего сознания, пытка, совмещенная с ужасающей пляской на костях.              Джеку хотелось заткнуть уши, прекратить поток этой отвратительной правды. Сделать хоть что-нибудь, на худой конец вырвать чертов язык девушке, вновь оказаться в абсолютном вакууме, да сделать уже хоть что-нибудь, но выбора не было.              Джек лишь метался и продолжал слушать, как медленно и мучительно образ из прошлого разбивает его сердце.              — …мне кажется, если я не приведу ей папу, она снесет все на своем пути, — так знакомая усмешка ворошила память. — Джон, ты нужен нам.              Ложь! Чистейшая. Только один Джек знал ужасную правду — все они мертвы. Что Ангел, что ее мать. Не может этого быть. Хотелось вырваться из этого ужаса, обмана собственного сознания. Перестать чувствовать, как осколки человечности все сильнее впиваются в душу. Убрать тяжелый камень с сердца, собрать себя в руки и прокричать:              — Наглая ложь…              Сиплый сдавленный хрип едва соскочил со связок, затмевая первый прерывистый вдох.              Собственный жалкий хрип оседал в ушах, врезался в лицо битым стеклом лобовухи. Оплошность неисправных тормозов. Никак иначе. Только вот здесь не было шумахеров. Был он — разбитый и покалеченный собственными ошибками.              Джек чувствовал, как тяжело расправлялись легкие под насильным давлением, как множество надгробных плит сковывали грудь. Отвыкший от всего живого и отрицающий человечность, он задыхался. Кислород обжигал изнутри, скручивал в области солнечного сплетения и заставлял желать сдохнуть.              Каждый вздох — бесчувственное ножевое. Каждый удар сердца — рикошетная пуля, продлевающая жизнь (или бесконечное мучение, кому как). Вот она грязная шутка Лилит? Изощренно.              Как же Джек хотел, наконец, умереть. Силой впуская в тело воздух, легкие расправлялись и в секунду замирали камнем. Сердце отбойным молотком все продолжало и продолжало биться об ребра. Пальцы с остервенением вжимались в ткань на груди и жаждали сжать чертову машину, дарующему ему худшее из существующего. Жизнь.              Вот одно движение, и самая большая ошибка его существования снова канет в небытие. Всего лишь сжать живое сердце и вытравить каждую клетку, тянущую его человечность за нитки чувств. Ведь гораздо проще было жить с вечно приглушенной болью, а не этим фаршем заместо души.              Зачем ему это? Чертова человечность. Слабость и отбивающее чечетку сердце. Пустышка.              Джек жаждал закончить это, вскрыть чертову грудную клетку и устроить шоу. Только вот единственное, что ощущал Джек от своей силы — боль и последствия. Больше ничего. И сраное биение разучившегося жить сердца. Оно отчаянно отбивало ритм неудачного суицидника. Боль из груди набатом распространялась по жилам вверх, занимая шею, глотку и, наконец, глаза.              Мучительная пытка — никак иначе.              Вымысел или реальность. Уже не различить, не раскрыть глаз и не понять. Мысли скрутились в огромный клубок. Хватаясь за голову, первое, что нащупал Джек — это бинты. Вполне реальные, пропитанные холодной влагой. Бинты покрывали почти все лицо и голову. Оставались один рот да глаз.              Наконец, сквозь мучения, Джек раскрыл глаза и первое, что он увидел, свет. Назойливая лампа в глаза, но самое странное –боль и абсолютная тьма в левом глазу. Джек не помнил боли от раны, но чувствовал последствия. Подарок на память. Иначе и быть не могло.              В отдалении послышались шаги и взволнованные шепотки. Джек обернулся по сторонам и замер, увидев столь ожидаемое и невозможное. У кровати в окружении врачей замерла она. Вспышка из прошлого. Его личный судья.              Взволнованный взгляд ее синих глаз укором бил по Джеку, а слова ранили не хуже Лилит. Всего одно болезненное движение тяжелого тела, и Джек схватил давно умершую жену за ворот платья.              — Ты… Ты жива?.. Что ты такое?.. — зло просипел Джек в до ужаса знакомое лицо и резко встряхнул жену. — Что за херня здесь творится, дорогая.              Слова давались ужасной болью. Звуки смешивались между собой и порождали кашу. Джек стоял на своем, пока свора врачей кружила вокруг, а девушка, непонимающе замерев, всматривалась в Джека.       Взгляд, полный заботы, сменился. Промеж бровей залегла морщинка, а губы сжались в тонкую нить. Изучающий взгляд девушки раздражал, хотелось сжать ее шею и проверить, есть ли у галлюцинаций внутри плюш.              Снова шум, снова лишние раздражители. Как же все эти врачишки бесили. Санитары пытающиеся оттащить, одним резким словом были отосланы лже-женой. На ее бледном лице читалась нарастающая паника.              — Мы на станции, в мед.блоке. Что ты вообще помнишь?              Девушка отцепила пальцы Джека от ворота и расправила ткань. Сколько изящно скрытого напряжения в его «дорогой» жене… Джек хотел раздробить каждую его крупинку. Узнать, когда закончится эта пытка. Когда галлюцинация пойдет рябью…              — Дорогая, это не важно. Скажи, где именно мы.              Рычащие ноты раззадоривали ослабшее жизнью тело, и Джек не собирался сдаваться. Он выбьет из своей дорогой женушки ответы на все вопросы, проникнет в ее великий мозг и узнает каждую мысль, таящуюся внутри.              — Я тебя не понимаю, Джон… — сдержанно выдохнула девушка и потерла переносицу.              Даже снайперы могли завидовать спокойствию дамы. Только вот это еще сильнее приводило в бешенство.              — Заткнись!.. — не размениваясь на сантименты, отрезал Джек и закашлялся. Резко поднявшись на руках, он рухнул обратно. — Хватит! Не говори. Не зови меня Джоном! Меня зовут Джек! Тебя не существует. Как и Ангел. Хватит! Вас нет…              Терпение девушки в момент оборвалось. Слова оборвались хлесткой пощечиной. Боль в скуле отдавала железом в слюне. Кровь. Человеческая. Джек прикоснулся пальцами к губам и взглянул на них. Алые…       — Блять! Как ты можешь так говорить. Только не о нашей дочери, — она свирепела с каждым словом. — Какого хрена с тобой творится?! Ты больной?              Возможно. Вполне вероятно… На его пальцах и во рту все еще была кровь. Вопросов становилось все больше и больше.              Джек усмехнулся и отвернулся от вспылившей девушки. Смотреть в эти безумно голубые глаза просто наказание — никак иначе. Знать бы ему самому, что происходит, да и, черт возьми, где он. Все бы в разы упростилось.               Джек больше не обращал внимания на жену. Единственное, в чем он был уверен — она реальна. Ровно как и пощечина, как и боль, как и кровь. Все это реально. Она живая. Но другой вопрос — жив ли он?              Черт его знает. Только вот, если это сон или еще хуже, иллюзия, то до ужаса реалистичная и изощренная. Только одна тварь могла сотворить такое… Но она канула в этот чертов мир обмана вместе с ним.              Глаз пронзает новой разряд. Всеобъемлющая боль скручивает мозг в трубочку. Вот что, а она реальна. Ее шипы пронзают насквозь, заставляют сгибаться и прижимать уязвленное место руками, в попытке хоть как-то убрать боль. Она пускала свои жалящие корни все глубже и глубже, так, что они смыкались у Джека над головой, проникали внутрь и заставляли хотеть вскрыться к чертам собачьим.              Мысли кусают разъяренным роем. Все это всего лишь жуткая шутка. Это ведь не может быть реальностью. Что же тогда было там? На земле. А была ли она? Был ли Риз? А если все это лишь ошибка сознания и не было никакого мальчишки с сияющими глазами… Что тогда?              Вопросы накрывают Джека. Вокруг снова уйма народа и ни одного ответа. Врачи снуют туда-сюда, и в момент по велению женского голоса отключают свет. Все становится проще, но лишь на мгновение. Дальше больше, дальше тьма. Всепоглощающая пустота. Ужасающие образы, навеки запечатанные сознанием.              Пеликанье экранов складываются в отвратительные звуки капель. Кап-кап. Кап-кап. Джек помнит, с каким звуком кровь капает на камень. Помнит, как звучит отчаяние в тишине. Помнит, как трещит огонь свечей. Помнит смех Лилит.              Так умирает все живое. Это больше, чем реальность. Эта боль сильнее. Эта злость ярче всякой лампочки — она горит внутри.       Бурный поток человеческой силы сметал с ног. Джек метался, срывал с себя кабеля и катетеры. Вырывал капельницы, и срать он хотел, что по руке стекала кровь, что его на честном слове материл когда-то самый любимый человек. Еще давно — в другой жизни. Да? Ведь в другой?              Да начхать.              Ему надо наружу. В капилляры жилого города, подальше от этого фарса и лжи. Это уже не его жизнь. Джон давно мертв, но вот Джек выжил. Он пережил и достоин вернуть то, что по праву принадлежало ему. Ведь, если есть он, то и есть Риз. Где-то рядом, в другом конце мира. Не важно. Он найдет его.       Наплевать на все. Сейчас Джеку нужен лишь Риз и воздух. Резкие движения снова вышибали из него силы и дух. Дыхание сбивалось и Джек попросту начинал задыхаться. Чертова человечность.              Пара шагов и прямо перед глазами наглухо закрытое жалюзи окно. Казалось бы, рывок, форточка и вот он родной и любимый воздух, пропитанный газом, гнилью и смертью.              Только вот вселенная из раза в раз откровенно насмехалась над Джеком.              Срывая жалюзи, Джек не увидел ни города, ни машин, ни фонарей. Абсолютное ничто. Отвратительная пустота огромного иллюминатора, множество мерцающих звезд и планета, залитая мерзко розовым свечением.              Джек отшатнулся. Взгляд неистово всматривался в бескрайние просторы.              — Какого хрена…              От знания нихрена не стало проще.