Либо победа, либо смерть - третьего не дано

Женщина с седыми волосами и мертвенно бледной кожей лежала на старенькой деревянной кровати, застеленной рваной простыней и таким же тонким одеялом. Это была Махидевран. От былой красавицы-султанши благородного происхождения и красивой внешности не осталось и следа. Щеки впали, вокруг когда-то светящихся зеленых глаз вырисовывались синие круги, губы обсохли и превратились в тонкую линию. А о теле, и говорить страшно — женщина страшно исхудала и была похожа на обтянутый кожей скелет. Сил не было даже говорить, но разум оставался таким же ясным как и всегда. После смерти своего сына, невестки и внуков ее лишили жалования и изгнали из Стамбула в Бурсу, куда с ней отправилась Фидан-хатун, но даже молодая женщина не могла заработать денег на проживание на двоих, продолжая оставаться верной бывшей госпоже. «Я наконец-то покидаю этот жестокий мир» — Думала Махидевран, в последние разы, набирая в легкие воздух. — «Наконец-то я воссоединюсь со своим Мустафой, наконец, мои мучения окончились, и я смогу заснуть навечно». Махидевран закрыла глаза и…. Ничего. Только странный жар почувствовала женщина и какую-то легкость. Она не понимала, что происходить, чувствуя что-то странное. Открыв глаза, она увидела перед собой светлое и пустое пространство. «Значит, так выглядят небеса» — Махидевран встала с колен и оглядываясь — никого. Бывшая султанша оглядела себя: она выглядела молодо, ее внешний вид был точно таким же, каким был шестьдесят с лишним лет назад, когда ей было всего двадцать лет. — Махидевран. — Послышала женщина нежный голос и обернулась. Перед ней в воздухе витала женская безликая фигура источающая свет. — Здравствуй. — Кто Вы? Я умерла? Где я и где мой сын? — Спросила Махидевран, продолжая ошарашено смотреть на силуэт. — Я Хадиджа, посланницей небес меня еще кличут, либо ангелом. — Ответила Хадиджа. — Я ждала твоего прибытия. Твоего сына здесь нет, и ты находишься нигде. Это пустое пространство, которое я создала, дабы говорить с теми, кому хочу помочь. — Но я ведь мертва и должна воссоединиться с сыном! — Заметила Махидевран. — Махидевран, будь спокойна, ты увидишься с ним, но, — Хадиджа подлетела к Гюльбахар-Махидевран ближе. — В твоем сердце я вижу печаль, желание отомстить тем, кто причинил тебе и твоему сыну много боли и заставил страдать. Я вижу это по серому свету, который находиться вокруг твоего сердца. — Махидевран наклонила голову и задумалась — да. То, что говорила Хадиджа была отчасти правда, но переживать все, что с ней приключилось в жизни — она не хотела, но и оставлять страшную судьбу на своем сыне тоже не было хорошим решением. — Тебе страшно. Но ты можешь этого не бояться — Хатидже тебя уже ждет, не зная этого. — Хатидже Султан? — Удивилась Махидевран и подняла свой взгляд на посланницу. — Она тоже.? — Да. Ты не будешь одна, как и Хатидже. — Кивнула Хадиджа. — Теперь — тебе пора. Не заставляй никого ждать и сразу отправляйся к Хатидже Султан, она сможет тебе все объяснить подробней, я не буду тратить твоего и моего времени, ведь тебя ждет сын. Твой живой сын. Хадиджа махнула рукой, и в глазах у Махидевран все помутилось и закружилось, погружаясь в темноту. — Госпожа, доброе утро. — Послышался чей-то голос и Махидевран открыв глаза, испугалась. «Так это был не предсмертный бред?!» — Спросила Махидевран и, соскочив с кровати, подбегая к зеркалу. На нее из отражения смотрела она же, только не седая старуха, а красивая и благородная госпожа, родившая султану сына. В длинных и густых каштановых волосах не было и намека на седину, ее тело было свежим и упругим, а на коже не было ни единого изъяна. Женщина стала лихорадочно ощупывать себя и рассматривать. — Госпожа, что с Вами? — Испугалась Гюльшах, наблюдая за султаншей. — Мне позвать лекаря? — Н-нет, Гюльшах, не нужно. — Обуздав себя, ответила Махидевран, все еще не до конца понимая, что происходит. В ее голове всплыли воспоминания этого перерождения, она увидела Хатидже Султан, которая настойчиво уговаривала ее отдать кольцо, вспомнила все, что произошло, пока она была в «том» мире. — Приснился дурной сон. — Соврала Махидевран, посмотрев на испуганную калфу. — Гюльшах, приготовь мне одежду, мне нужно сходить к Хатидже Султан. Калфа вместе со служанками быстро подобрали султанше наряд, выбрав изумрудное платье с вставками и золотые сережки с ожерельем. Одевшись, Махидевран буквально побежала в покои Хатидже Султан, дабы наверняка убедиться, что это не страшный сон и узнать, что же происходит и не сходит ли она с ума. Ее руки тряслись, в глазах читался страх, а кожа побледнела. Весенняя роза остановилась у дверей, где стояла одна из служанок Хатидже Султан. «Странно, никогда не видела ее раньше» — Пронеслось в голове у Махидевран. — «Но сейчас не об этом». — Хатун, сообщи Хатидже Султан о моем приходе. — Приказала Махидевран. — Скажи, что это очень важно. — Но, султанша, Хатидже Султан сейчас никого не принимает ни по каким делам. — Возразила служанка. — Делай, что тебе велено, хатун. Дело очень срочное и не терпит отлагательств. — Повторила приказ Махидевран. Служанка все же поклонилась и нехотя вошла в покои. Махидевран не переставала трястись: а что если все же она сходит с ума? А что если это был лишь сон, который она видела, пока спала и смерть Мустафы все же не правда, а всего лишь ее переживания? Хатун вышла и поклонилась. — Госпожа, Хатидже Султан готова Вас принять, можете проходить. — Произнесла служанка. Махидевран кивнула и влетела в покои, не успев унять дрожь в теле. Хатидже Султан сидела на диване на веранде, а напротив нее сидела Гюльфем, держа в руках полотно с вышивкой. Махидевран вышла на веранду и поклонилась Хатидже, всматриваясь в карие глаза сестры султана: она что-то искала в них, но не знала, что именно. — Махидевран, присядь. — Предложила Хатидже и подумала. — «Что с ней? Вся дрожит и чем-то напугана». — Что с тобой? Ты чем-то сильна напугана. — Госпожа, я хотела бы поговорить с Вами. — С опаской проговорила Гюльбахар-Махидевран и добавила. — Наедине. «Интересно» — подумала Хатидже. — Гюльфем, оставь, пожалуйста, нас ненадолго. — Попросила Хатидже. — И передай то, что я просила. — Конечно, госпожа. — Гюльфем встала и спокойно вышла из покоев Хатидже Султан, оставляя ту и Махидевран одних. — Вы все тоже можете быть свободными, оставьте нас одних. — Приказала Хатидже, служанкам. — Садись, Махидевран и говори, что хотела. — Госпожа, — садясь напротив Хатидже Султан, обратилась Махидевран. — Я не знаю, как начать, но это очень странно и необычно может прозвучать. — Говори, как есть, Махидевран. — Улыбнулась Хатидже. — «Я уже не удивлюсь ничему, что может произойти. Все, по сравнению с тем, что я вернулась во времени благодаря посланнице — мелочи». — Подумала султанша. — Не молчи, Махидевран, говори и ничего не бойся. — Хатидже Султан, — взгляд Махидевран приобрел некую серьезность. — Я помню все. Я знаю, что Вам подарили вторую жизнь. — Подожди… — Улыбка с лица Хатидже пропала. — Махидевран? Махидевран ты тоже.? — Да. — Кивнула султанша. — Почему именно ты, а никто другой? — Спросила Хатидже, подсаживаясь ближе. — Что тогда произошло, что случилось с тобой? — После Вашей кончины все пошло по наклонной еще быстрее, Хюррем осознано избавлялась от всех, кто мешал ей, она…. — Махидевран замерла, а по ее щеке потекла слеза. — Она погубила моего Мустафу… — Нет… Мустафа не мог умереть… Просто не мог…. — Не верила Хатидже своим ушам. — Она подставила Мустафу и Сулейман казнил его…. — Продолжала Махидевран. — После его смерти он убил и моего внука шехзаде, а Нергисшах выдал замуж, а всех тех, кто был против его решения — были либо изгнаны, либо убиты… — Нет…. Я не верю… Не могу верить этому, Махидевран…. — Хатидже не верила словам невестки. — «Брат не мог стать таким жестоким… Да, он казнил Ибрагима, убивал многих, но Мустафу…. Он ведь его сын…». — Мустафа ведь его сын! Брат не мог так поступить, нет! — Хатидже нервно улыбнулась, но видя лицо невестки, все же убрала нервную улыбку. — Но поступил. — Холодно ответила Махидевран. — Он вызвал его к себе в шатер, наблюдал, как на шею своего сына надевают веревку и молча наблюдал за исполнением своего приказа. Я никогда не забуду привезенный синий труп моего сына… Как только его совесть выдержала все это, одному Аллаху было известно. — Махидевран видела, как Хатидже Султан смотрела в одну точку и не могла поверить жестокости своего брата. Сердце отбивало удары в голове у Хатидже, руки моментально стали холодными, сжимая друг друга. Султанша знала, что ее брат был жесток в какой-то степени, но чтобы опуститься на столько, что даже не жаль убить собственного сына — этому не было ни единого оправдания. Хатидже около двадцати минут сидела молча, переваривая информацию, полученную от Махидевран, пока та тоже молча сидела и ждала. — Я… Не знаю, что ответить на это. — Ответила Хатидже, все еще находясь в ступоре. — Мои слова соболезнования, к сожалению — не помогут, и я это знаю. И все же, мне очень жаль. — Мне тоже. — Кивнула Махидевран и добавила. — Что потратила на султана Сулеймана свои нервы, растоптала свое достоинство и гордость, и даже свою молодость и спокойную жизнь угробила ради него. — Если бы я не знала, что он сделал, я бы заперла тебя в темнице за такие слова. — Заметила Хатидже. — Я не могу найти ни одного оправдания и искать даже не буду. — Я не хотела возвращаться сюда, но ради сына и мести — готова пойти на все, потому я здесь и если Вы не будете против, мы будем на одной стороне. — Произнесла Махидевран. — Я тоже хочу предложить и тебе, Махидевран. — Ответила Хатидже. — Я буду только рада нашему сотрудничеству. — Усмехнулась Махидевран. — Только объясните мне, как так вышло, что нам даровали вторую жизнь? Благодаря чему? — Без понятия, Махидевран. — Покачала головой Хатидже. — Я знаю не больше твоего. Хадиджа говорила, что она наблюдала за нами на протяжении всей нашей жизни, наверное, и решила помочь, вот только мне почему-то мало вериться, что делает это она просто так. — Почему же? — Жизнь научила, что просто так ничего ни для кого не делают. — Ответила Хатидже. — Давай не будем об этом, у нас много работы и мало времени. — Махидевран согласно кивнула. — Что стало последней каплей к смерти Мустафы? Это очень важно, дабы предотвратить конец всего. — Перешла сразу к делу Хатидже. — Михриниса. — С горечью ответила Махидевран. — Кто она? Я не помню, чтобы встречалась с ней когда-то. — Заметила Хатидже. — Она дочь Барбароссы и законная жена Мустафы. — Ответила Махидевран. — Мустафа и Михриниса тайно совершили никах, не рассказав об этом султану, потом Михриниса пыталась сделать все, чтобы мой сын сел на престол, но в итоге… — Махидевран вновь замолчала, вспоминая синее и бездыханное тело своего взрослого сына. — Я поняла, можешь не продолжать… — Кивнула Хатидже, у которой тоже засел ком в горле. — Нельзя подпускать в будущем Михринису-хатун к Мустафе, где они встретились? — Она жила с нами в Амасье. — Коротко ответила весенняя роза. — Значит, Мустафа должен поехать в Манису или в любой другой санджак, кроме Амасьи. — Ответила Хатидже. — Но это будет невозможно, пока Хюррем есть. — Заметила Махидевран. — Я так понимаю, султан скоро отправиться в поход, а Хюррем окажется беременной. — Не окажется. — Хитро усмехнулась Хатидже, доставая пустой пузырек из своего платья. — Только вчера моя служанка Дидем подлила ей в шербет целый пузырек сильных противозачаточных, который я приказала купить у знахарки из города, так что, около месяца в запасе у нас есть, чтобы придумать, что делать дальше. — Вы уверены, что она выпила его? — С сомнением, спросила Махидевран. — Полностью. — Кивнула Хатидже, пряча пузырек обратно в кармашек платья. — Дидем проследила за тем, чтобы она выпила шербет, который был и на празднике, и в ее покоях. Ну, а теперь о другом: ты ведь беременна и должна сохранить ребенка, ты ведь это знаешь? — Да, знаю. — Согласилась Махидевран. — Я пока не все вспомнила, что тут происходило, когда Вы начали действовать, но то, что я беременна — точно помню и знаю. — В гареме есть еще одна девушка — Бихруз-хатун, она тоже в положении, но она не должна пока нам помешать. — Вспомнила про хатун, султанша. — И еще, давай кое-о-чем договоримся — Хюррем — я займусь, — сказала Хатидже. — Тебя могут заподозрить, а я вне подозрений. — Но, госпожа… — Махидевран. — Оборвала Хатидже, султаншу. — У тебя другая роль. Один раз мы, в особенности ты, потеряли Мустафу, мы не можем допустить этого во второй раз. — Хатидже посмотрела вдаль и продолжила. — Ты должна делать всё, чтобы Мустафа всегда был и оставался любимым сыном нашего Повелителя, чтобы он видел своего первенца следующим султаном. — Женщина посмотрела на весеннюю розу. — И, как я думаю, ты захочешь обрести свободу и полностью прочувствовать её привилегии, не так ли? — Да. — Немного помолчав твердо ответила Махидевран Султан. — Хочу. — Тогда, делай для этого все, что будет в твоих силах. — Ободряюще улыбнулась Хатидже. — Раз мы все решили, пора приступать к делам. И помни — Хюррем не твоя забота, но, тем не менее, убери её из сердца Повелителя. Вырви с корнем эту любовь. — Я буду стараться. — Кивнула Махидевран. В этот раз, она приложит все усилия, чтобы её сын, и она сама были в безопасности, даже если ей придется многое терпеть и пережить. Вскоре, Махидевран покинула покои союзницы, оставляя ту наедине со своими мыслями, возвращаясь к своему сыну. «Я все еще не могу поверить в то, что Сулейман стал таким жестоким, что дошел до казни собственного сына» — Думала Хатидже. — «Я всегда считала его братом, но теперь — не могу думать о нем как о брате, после того, что он совершил». Султанша вздохнула и посмотрела в сад, тут же подскочив: ее уже ждал Ибрагим. «Я совсем забыла!» — Хатидже встала с дивана и стремительно вышла из покоев, направляясь в сад. Султанша быстро вышла из дворца и слава Аллаху никого не повстречала по пути. Проходя мимо зеленых кустарников, сестра султана вышла прямо к Ибрагиму-аге. Хранитель покоев подошел ближе и поклонился. — Госпожа, я, наверное, поставил Вас в неловкое положение. Отчего Вы так долго не отвечали на мое письмо. — Неловко произнес мужчина. — Я больше Вас не потревожу и прошу прощения за мою дерзость. — Нет, Ибрагим. — Улыбнулась Хатидже, положив свою руку на его. — Пишите. Вы никак не поставите меня в неловкое положение, просто у меня были дела, и я не смогла вовремя Вам ответить. — Госпожа, не сочтите за дерзость, — Ибрагим что-то достал из своего кармана и протянул Хатидже Султан. — Мы скоро отправляемся в поход, и я бы хотел, чтобы этот кулон был у Вас. — Поможете мне его надеть? — Хатидже улыбнулась возлюбленному и повернулась к нему спиной. На ее шею, опустился красивый кулон в виде раскрывшегося бутона розы перламутра-розового цвета, а некоторые лепестки были украшены маленькими камешками светло-оранжевого граната и белоснежного опала. — Знаю, этот подарок может показаться Вам недостойным, но когда я его увидел на рынке, вспомнил о Вас и Вашей улыбке, которую Вы подарили мне. — Сказал Ибрагим, когда Хатидже повернулась к нему лицом. — Я буду беречь Ваш подарок. — Пообещала Хатидже. — Он будет мне напоминать о Вас, когда уйдете вместе с Повелителем в поход. — Я о большем и не смел мечтать, моя госпожа. — Робко улыбнулся Ибрагим. — Вам, наверное пора, могут заметить, что Вы долго гуляете в саду. — Да… — Протянула Хатидже. — Мне и правда, уже пора. До свидания. Хатидже Султан вернулась в свои покои, вертя в руках кулон, снятый с шеи. *** Покои Махидевран Султан. *** Махидевран сидела в своих покоях и о чем-то напряженно думала. Она пыталась мириться с тем, что ей придется терпеть прикосновения султана, который погубил ее и сына, она пыталась мириться с тем, что ей придется приклонять колени не только перед ним, но и перед многими другими, но все это будет не зря — она добьётся своего и станет свободной. — Госпожа, — размышления матери шехзаде прервала Гюльшах, вошедшая в покои. — Госпожа, Вас желает видеть Повелитель. — С чего бы? — Спросила Махидевран, вставая. — Ты знаешь зачем? — Никак нет, моя госпожа. Откуда бы я знала? — Пожала плечами Гюльшах. — Мне подготовить Вам платье? — Подготовь. — Кивнула Гюльбахар-Махидевран, вставая с дивана. — Потом приведешь Мустафу в сад. — Как прикажите, султанша. — Поклонилась Гюльшах. На Махидевран надели красивое платье рубинового цвета с квадратным вырезом и короткими рукавами, которые закрывали только ее плечи. Султанша посмотрела на себя в зеркало и приказала достать ей одну из тех корон, которые ей подарила Валиде Султан при новости о ее второй беременности. И вот на голове уже красовалась невысокая корона с рубинами и золотым плетением, а с мочек ушей свисали сережки. — Вы прекрасно выглядите, госпожа. — Улыбалась Гюльшах. — Уверена, когда Повелитель Вас увидит, в миг забудет Хюррем-хатун. — Не думаю. — Отрицательно покачала головой Махидевран, продолжая безразлично смотреть на себя в зеркало. — И завтра, пусть придут ко мне швеи, нужно пошить новых платьев. — Все сделаю, госпожа. — Поклонилась счастливая Гюльшах, видя как Махидевран Султан начала возвращаться к прежней жизни. *** Покои султана Сулеймана Хана. *** Падишах ждал прибытия Махидевран Султан, сидя за своим столом и что-то перебирая на нем. В покои постучался и вошел евнух, поклонившись. — Повелитель, Махидевран Султан по Вашему приказу прибыла и ждет у дверей. — Произнес евнух в красных одеждах. — Пусть заходит. — Кивнул падишах, вставая со стула и закладывая руки за спину. В покои, вошла женщина в красивом рубиновом платье и короне, которая держала такую же рубиновую вуаль. Махидевран скрестила руки и поклонилась. — Мой Повелитель. — Поприветствовала она султана и подняла голову: ей было невыносимо смотреть на мужчину, который погубил ее и сына, но поделать она ничего не могла, ведь для этого она и вернулась, чтобы избежать уготованной им судьбы. — Мне передали, что Вы желали меня видеть. — Да, Махидевран, проходи на веранду. — Сказал Сулейман, проходя на веранду, где был накрыт стол, а вокруг него размещались тахта. — Повелитель, я хотела бы кое-что сказать Вам, перед тем, как Вы произнесете то, что желали. — Произнесла Махидевран, опустившись на тахту. — Говори, Махидевран, коли нужно. — Согласился Сулейман, смотря на наложницу. — После того, как я прибыла во дворец вместе с Мустафой, я вела себя немного высокомерно и не достойно матери Вашего сына, Повелитель. — С наигранной грустью, произнесла Махидевран, смотря прямо в глаза падишаху. — За что я прошу у Вас прощения, больше такого поведения не повториться. Вот только, примите ли Вы его? — Если твоя просьба о прощении — искренна, а я не сомневаюсь в этом, то я принимаю твои добрые намерения. — Улыбнулся падишах. — Благодарю, Повелитель. — Кивнула Махидевран, подумав. — «Неужели прощение султана было так просто получить?». — Но позвал я тебя не за этим. — Произнес Сулейман и Махидевран подняла свой взгляд на мужчину. Падишах что-то достал из своего кармана. — Дай свою руку. — Приказал он и Махидевран повиновалась. На безымянный палец правой руки падишах надел изумрудное кольцо каплевидной формы. — Ах, Повелитель. — Удивилась Махидевран. — Это ведь кольцо Хюррем-хатун, я не могу принять его, Повелитель. — Теперь оно твое, как я и обещал тогда, в Манисе. — Улыбнулся Сулейман. — Повелитель, позвольте спросить. — Произнесла султанша, сжимая второй рукой руку на который сиял перстень под столом. Султан Сулейман кивнул. — Почему Вы изменили свое решение, подарив перстень мне? Вы могли сделать другой. — Махидевран, ты задаешь слишком много вопросов. — Выдохнул султан. — Я делал его для тебя, и ты его хозяйка. В каких бы руках не оказалась вещь, не принадлежащая ему, она всегда вернеться к своей владелице. — Благодарю, Повелитель. В Ваших словах есть мудрость. — Наигранно улыбнулась Махидевран. — «Неужели, тогда, почему ты вообще дарил его Хюррем?». Лесть — была одним из самых главных оружий для покорения сердца султана, поэтому Махидевран решила пользоваться ею до конца. — Повелитель, уверена, что и наш сын сможет стать таким же мудрым и смелым, как Вы. — Не сомневаюсь в этом. — Довольно улыбнулся падишах. — Как ты себя чувствуешь? Что говорят лекари о твоем положении? «С каких это пор ты стал заботиться о моем здоровье?» — Упрекала Махидевран султана, ответив другое и с миловидной улыбкой: — Мне сказали, что беременность должна пройти спокойно и без каких либо осложнений, мой Повелитель. Я спокойно выношу нашего малыша, мой султан. — Иншалла ты подаришь мне еще одного сына, Махидевран. — Кивнул султан, на лице которого все еще красовалась улыбка. Султан угощал мать своего наследника сладостями и другими яствами. Махидевран с улыбкой на все отвечала, пока тихо у себя в голове проклинала и ненавидела человека, который сидел перед ней. *** Гарем. *** Бихруз сидела на тахте и болтала с наложницами. — Вот стану госпожой, — говорила она. — Буду справедливой и никогда о вас не забуду. — Как думаешь, кто у тебя родиться? Мальчик или девочка? — Спросила одна из наложниц, сидя возле Бихруз. — Думаю, у меня будет сын. Я это чувствую. — Уверенно ответила Бихруз и увидела проходящую мимо Хюррем. — Хюррем! — Позвала Бихруз рыжеволосую. — Ты вся горишь с самого утра, что с тобой? — Хатун бросила взгляд на руку наложницы и усмехнулась. — Где же твое кольцо? — Вот тут Хюррем и обратила внимание на наложницу. — А какая тебе разница? — Спросила Хюррем, посмотрев на Бихруз. — Да так, — непринужденно ответила Бихруз, свысока смотря на славянку. — Сколько дней да ночей ты уже провела в покоях Повелителя, сколько подарков получила, а вот своей беременностью никак нас не обрадуешь. — Девушка встала. — Я с первой ночи понесла, Махидевран Султан тоже беременна во второй раз, ну а ты, сколько бы не ходила в султанские покои, все не забеременела. А может, ты вообще пустая, а? Лекари тебя недосмотрели, ха-ха-ха! — Наложницы подхватили смех Бихруз, а Хюррем порывисто подошла к сопернице и влепила той звонкую пощечину. — Как ты смеешь так со мной разговаривать?! Я любимая наложница нашего Повелителя, и я не пустая! — Прокричала Хюррем. — Я подарю сына нашему Повелителю, и не одного, их будет много! — Я уже ношу ребенка султана! — Прокричала в ответ Бихруз и тоже замахнулась, но не успела ничего добавить, как в гарем вошла Хатидже, которая ходила в сад вместе с шехзаде Мустафой. — Что здесь происходит? — Спросила султанская дочь и наложницы поклонились. — Почему в гареме так шумно? — Госпожа, я… — Она клевещет на меня и перед всем гаремом позорит, госпожа! — Вставилась Хюррем. — А я ведь любимая женщина султана Сулеймана. — Хюррем довольно, замолчи. Ты тоже хороша, если ты любимица падишаха, то должна вести себя достойно, как и ты, Бихруз. — Хатидже устремила свой взгляд на беременную наложницу. — Мне напомнить, кто послал тебя в покои падишаха и благодаря кому ты сейчас одна из женщин, что носит наследника? — Бихруз молча стояла, смотря в пол. — Возвращайся в покои и не позорь ни себя, ни Повелителя, Хюррем и ты иди в комнату, хватит квохтать как курицы на потешение всему гарему. — Слушаюсь, госпожа. Просим прощения. — Уязвленная Бихруз поклонилась и вышла прочь из гарема. — Такого больше не повториться, с Вашего позволения. — Поклонилась и Хюррем, поднимаясь на второй этаж. — Дайе-хатун, видимо девушкам нечего делать, найди им всем занятие, дабы в гареме потише было. — Приказала Хатидже Султан Дайе. — Конечно, госпожа. — Поклонилась хазнедар и занялась девушками. Султанская сестра передала шехзаде Мустафу Гюльшах-калфе, а сама вернулась в свои покои. «Повелитель в поход скоро уходит, а Валиде Султан от Хюррем захочет избавиться и ребенок ее уже не спасет» — Размышляла она. — «Но если она все-таки выйдет замуж за Батур-бея, отношения султана и Валиде ухудшаться и Хюррем только выиграет, ведь их брак не составит труда расторгнуть, но Хюррем уже будет не рабыней, а свободной женщиной. А это проблема» — Хатидже надпила ягодного шербета. — «А что, если подменить Хюррем на другую девушку? Найти на рынке похожую хатун и подменять ее на Хюррем, а это мысль!». — Авшар, приготовь мне одежду, я хочу посетить рынок. — Приказала Хатидже, вставая с дивана. — И поживее. Меньше чем через час, Хатидже в сопровождении Авшар и Бейзы-хатун следовала по городским улицам к базару, где толпились рабы да невольницы. Хатидже внимательно рассматривала всех молодых девушек, рассматривая их черты лица, рост и тело. — Госпожа, может Вам помочь? — Спросила Авшар у госпожи. — Ищи девушек с рыжими волосами, Авшар и ты тоже, Бейза. — Ответила Хатидже, продолжая высматривать. Вот уже отчаялась султанша, нигде нет рыжеволосых девушек, весь базар невольничий прошла — никого не нашла похожую на Хюррем. Но вот, в самом конце рынка, Хатидже заметила уже знакомого торговца: он выставлял новый товар всем на глаза и среди него, султанша увидела девушку с рыжими, как пламя волосами да зелеными потухшими глазами. «Ну, слава Аллаху, наконец-то то, что нужно нашла». — Хатидже Султан ускорила шаг и в миг оказалась у торговца. — Салам алейкум, ага. — Поздоровалась Хатидже с торговцем. — О-о-о, алейкум салам, госпожа. — Поклонился улыбчивый торговец. — Давно я Вас не видел, какими судьбами в наших местах, госпожа? — Да вот, Юсуф-ага, пришла прогуляться, а заодно и служанок прикупить. — Ответила Хатидже. Юсуф-ага был удачливым торговцем, он продавал только качественный товар, в том числе и невольниц. В его лавке можно было найти все, что душа пожелает, а познакомилась с ним Хатидже еще, когда ее брат шехзаде был. Хатидже и Сулейман вышли в Стамбул, султанша немного отстала и заблудилась, ведь нечасто выходит из дворца, вот Юсуф-ага и помог ей выйти на площадь и отыскать брата, за что и получил вознаграждение в виде мешочка с золотом от самого шехзаде. — А сколько Вам нужно? — Спросил торговец. — Двух-трех, не больше, Юсуф-ага. — Ответила Хатидже, рассматривая девушек. — Выбирайте, госпожа, какая на Вас смотрит, как говориться. — Проводя рукой по ряду девушек, произнес мужчина. — Не буду Вам мешать, а коли понадоблюсь — зовите. После того, как Юсуф-ага вошел в маленький прилавок и скрылся из виду, Хатидже Султан подошла к интересующей ее девушке. — Здравствуй, хатун. Ты можешь говорить по турецки? — Спросила Хатидже у рыжеволосой невольницы. — Да, уметь, но плохо. — Кивнула рыжеволосая. — Сколько тебе лет и откуда ты? Как твое имя? — Я из Боснии, мне восемнадцать лет и меня звать Емельяна. — Покорно отвечала рабыня. — Хорошо. — Кивнула Хатидже и позвала Юсуфа. — Юсуф-ага! Я готова расплатиться с Вами. — Прекрасно, госпожа, — довольно улыбнулся ага. — И каких же Вы выбрали? — Вот эту рыженькую и тех двух, что стоят бок о бок с ней. — Ответила Хатидже. — Сколько возьмешь за них? — 60 акче. — Назвал сумму Юсуф. — Отчего так дорого? Давай 55. — Начала торговаться Хатидже. — 60 акче, госпожа. — Нет, давай 58. А лучше 55 акче, ага. — Улыбнулась Хатидже. — Ай, ладно, госпожа, пусть будет 55. — Махнул рукой Юсуф. — Округлим до 50? — Такая умная женщина! — Рассмеялся Юсуф. — Но нет, 55. — Ну, хорошо. Бери. — Хатидже отчитала нужную сумму и передала аге. — Хорошего дня! — И Вам, госпожа. — Кивнул Юсуф-ага и скрылся из виду в своей лавке. Хатидже еще немного побродила по базару и когда уже решила возвращаться во дворец, заметила, как работорговцы жестоко избивают какого-то мужчину среднего роста. Его спина была в рубцах и свежих ранах, из которых сочилась кровь. — Что тут происходит? — Не вытерпела подобной жестокости Хатидже. — Чем провинился перед вами этот человек? — Этот евнух только что оскорбил нас! — Ответил торговец. — Хатун, просим Вас, идите и не суйтесь не в свое дело. — Сколько вы хотите за него? — Задала вопрос султанша, посмотрев на евнуха, который лежал, окутанный пылью на земле. Жадность заиграла в глазах торговцев, пока они переглядывались меж собою. — 50 акче будет достаточно. — Ответил, наконец, мужчина. — Сколько? Я за такие деньги купила троих служанок, а вы требуете столько за одного евнуха? — Хатун, это тебе не служанки, а евнух! Конечно же, он будет дороже стоить. — Всплеснул руками торговец. — Ладно, — выдохнула Хатидже, бросая кошель с монетами торговцу. — Доставьте его во дворец. — Приказала она. — На имя Хатидже Султан. — Мужчины, переглянувшись между собой удивленно, кивнули и стали поднимать евнуха с земли. Вскоре госпожа вернулась во дворец и приказала евнуха, которого приобрела на рынке, отправить к лекарям и сводить в баню, как и служанок, и только потом привести всех к ней. Новых невольниц и невольника осмотрели лекари, накормили и выдали одежду. Хатидже Султан сидела после полудня на веранде в своих покоях, призвав к себе Емельяну-хатун. Наконец, Нигяр-калфа привела девушку к султанше. На рыжеволосой наложнице было простенькое платье с белой сорочкой и синим верхом, как и у других невольниц, у которых не было ни статуса, ни права голоса в гареме. Они просто существовали. Девушка неумело поклонилась и посмотрела на госпожу. — Нигяр-хатун, ты можешь идти, я позову, коли будешь нужна. — Холодно произнесла султанша. — Конечно, госпожа, я Вас покину. — Поклонилась калфа и вышла из покоев Хатидже Султан прочь. — Емельяна, так тебя зовут. — Произнесла султанша. — Да, госпожа, все верно. — Кивнула рабыня. — Я очень Вам благодарна за то, что Вы выкупили меня и привели в это место. — А хотела бы ты стать свободной? — Госпожа, я перед Вами в неоплатном долгу, потому если Вы скажите мне умереть — я умру, ежели помилуете и дадите свободу — я до конца останусь Вам верна. — Произнесла рабыня. — Говоришь ты очень красиво, Емельяна. — Довольно улыбнулась Хатидже. — У меня будет для тебя задание, но для начала ты примешь ислам, и тебя будут звать отныне Хюррем. И не спрашивай меня, почему я даю тебе имя фаворитки нашего Повелителя. — Как прикажите, госпожа. — Кивнула рабыня. — Для всех в гареме ты будешь Бершан-хатун, в прочем-то, в гареме ты будешь не часто. Сюмбюль-ага и Нигяр-калфа будут обучать тебя, и ты будешь одной из моих служанок, а уж потом, как только я скажу, ты станешь Хюррем. Это ясно тебе? — Спросила Хатидже и Емельяна кивнула. — Ты выйдешь замуж за Батур-бея, доброго и довольно красивого молодого человека, он тебе понравиться. — Госпожа, позвольте задать вопрос. — Попросила Емельяна, на что Хатидже согласно кивнула. — Почему вместе настоящей Хюррем-хатун замуж выхожу я? — Потому что, Хюррем-хатун любимица нашего Повелителя, а наша Валиде Султан ее не любит и захочет избавиться от нее именно таким способом, но из-за этого наш Повелитель может вспылить и тогда всем плохо будет, как Валиде Султан, так и Батур-бею и отцу его. — Пояснила Хатидже. — Но ты должна молчать об этом, никто знать ничего не должен. — Конечно, госпожа, я буду молчать, как рыба. — Кивнула боснийка. — И учись усердно, головы не поднимай. Красиво говорить да знать турецкий — мало, тебе еще нужно научиться каллиграфии да чтению, дабы не опозорить наш гарем и Валиде Султан. — Говорила Хатидже Султан. — А теперь иди и позови ко мне Сюмбюля-агу и Нигяр-калфу. Емельян-хатун вышла и позвала к госпоже агу и калфу гарема. Служители гарема вошли в покои султанской сестры и поклонились ей, ожидая приказа. — Сюмбюль-ага, Нигяр-калфа, у меня для вас обоих очень важное задание. — Начала Хатидже. — Вас позвала девушка, Емельян-хатун ко мне и я желаю, чтобы Вы учили ее отдельно и никому о ней не рассказывали, и даже Хюррем. Иначе, — Хатидже сделала серьезный взгляд. — Лишитесь языков и должностей, что занимаете. Два раза я предупреждать не буду. — Конечно, госпожа, мы все сделаем. — Переглянувшись с калфой, ответил Сюмбюль. — И Валиде ни слова, чтобы ни единая живая душа кроме Вас, меня и Емельяны-хатун не знали, я ясно объяснила? — Более чем, госпожа. — Кивнула калфа. — Теперь, приступайте к делу, чтобы Емельян была готова как можно скорее, времени у вас до отъезда Повелителя в поход. Ступайте. — Махнула рукой Хатидже Султан. Приготовления к походу шли своим чередом, Сюмбюль-ага и Нигяр-калфа исполняли свою работу, обучая Емельяну всему, что должна знать каждая наложница в гареме и молчали, никому не рассказывая о девушке, как и приказала Хатидже Султан. Сестра султана Сулейман сидела в покоях матери и заканчивала вышивать платок для Ибрагима-аги, где была изображена птица Феникс. Мать султана вошла в свои покои и присела на диван, подзывая присесть рядом и дочь. — Мы так долго не разговаривали с тобой из-за проблем в гареме. — Произнесла женщина, беря дочь за руки. — В юном возрасте, тебя постигло несчастье, ты пережила смерть мужа и стала вдовой. Долгое время ты хранила траур, теперь настало время подумать о своем счастье. Ты так молода, красива — твоя жизнь не должна пройти у моих ног с пяльцам в руках, Хатидже. Я хочу видеть тебя, девочка, счастливой. — Мама, — Хатидже выдохнула. — Я хочу немного пожить для себя и выбрать мужа, когда буду готова и когда сама захочу этого и за того, Валиде. А сейчас, — Хатидже встала с дивана перед матерью, поклонившись. — С Вашего позволения я пойду, Мустафа меня ждет, и мы с Махидевран собирались немного посидеть на балконе. — В последнее время, ты с Махидевран сильно сблизилась, — заметила Айше Хафса. — Что-то произошло, или может быть, я чего-то не знаю? — Нет, Валиде, все в порядке. — Отмахнулась султанша. — «Ты многого, мама, не знаешь и не узнаешь, к счастью или к сожалению». — Спокойной ночи, я пойду. Вновь потянулись дни. Мустафа занимался с учителями и уже не жаловался, что у него будут братья или сестры, Хатидже закончила платок и через Гюльфем-хатун передала его Ибрагиму. Махидевран приходилось ходить на цыпочках перед падишахом, и занималась воспитанием сына, а горожане и янычары радовались скорому походу на короля Лайоша второго. Семья султана Сулеймана собралась в покоях Валиде Султан Османской империи. После султанской матери стояла Хатидже, подле нее Махидевран вместе с сыном, а рядышком ютилась Гюльфем. — Султан Сулейман Хан Хазретлери. — Объявил евнух, стоящий у двери. Служанки и султанши поклонились, когда вошел падишах. — Да будет священным Ваш поход, а Аллах хранит тебя. — Произнесла крымчанка, когда Сулейман поцеловал ее руку. — Когда я выйду из дворца, я сам лично заложу первый кирпич мечети в честь моего покойного отца. — Произнес Сулейман. — Затем я помолюсь, а уже потом отправлюсь в путь, но, можно уйти и не вернуться, Валиде. — Повелитель, брат, — через силу молвила Хатидже, мягко и притворно улыбнувшись. — Иншалла Вы вернетесь с победой без потерь. — Война это сплошные потери, Хатидже. — Ответил падишах. — Но, иншалла их будет как можно меньше. — Сулейман прошел дальше к жене и сыну. — Повелитель, — Махидевран поцеловала мужскую руку. — Вернитесь к нам живым и невредимым. Пусть Аллах хранит Вас, а мы будем молиться за Вас и Вашу победу над неверными. И, — Гюльбахар-Махидевран выдержала паузу. — С Вашего позволения, я буду писать Вам и рассказывать о том, что происходит у нас во дворце и как растет наш Мустафа. — Позволяю. Я буду вспоминать о тебе и нашем сыне, читая письмо. И, Махидевран, береги себя, свое здоровье и нашего ребенка, с позволения Аллаха ты подаришь мне еще одного сына. — Ответил падишах, улыбнувшись черкешенке, проходя дальше к Мустафе и подхватывая его на руки. — Папа, я пойду вместе с тобой против неверных! — Сказал шехзаде. — Я порублю их мечом и поднесу их тебе отрубленные головы. — И такие счастливые дни к нам придут, слава Аллаху. — Отец поцеловал сына в лоб. — Какие победы мы с тобой одержим. Но для этого учись хорошо, слушайся учителей и маму, защищай и береги ее. — Хватит говорить об учебе, папа! — Возмутился шехзаде и падишах, улыбнувшись и поцеловав еще раз сына и Махидевран, вышел из покоев на парад. Парад был великолепным: люди с восторгом смотрели на уходящего в поход Повелителя и пашей, выстроившись в большие толпы и прославляя султана. Матракчи Насух-эфенди так же стоял в толпе в первых рядах и на бумаге запечетлил исторический момент. Не прошло и двух дней после отбытия султана из столицы, как Айше Хафса позвала к себе лялу Касым-пашу, дабы предложить ему брак между его сыном, Батур-беем и Хюррем-хатун. *** Гарем. *** Махидевран шла по коридору и вошла в гарем. Наложнице поклонились Баш-кадуне султана и с улыбкой посмотрели на нее. — Госпожа, пусть Аллах подарит Вам прекрасного шехзаде. — Говорили они. — Вы цветете, как роза, султанша. Пусть здоровье и счастье не покидает ни Вас, ни шехзаде Мустафу. — Спасибо. — Улыбалась им Махидевран. — Думаю, будет неплохо праздник устроить сегодня вечером. — Произнесла султанша и девушки стали радостно переглядываться меж собою и улыбаться. — Госпожа, — к Махидевран Султан подошла Нигяр-калфа, а за ней и Сюмбюль-ага. — Вам нужна помощь? — Нет, Нигяр, не нужна. Но мне нужно поговорить с тобой, пойдем. — Махидевран поманила за собой калфу и, когда женщины подальше отошли от ташлыка, Гюльбахар-Махидевран остановилась и посмотрела на калфу. — Нигяр, я знаю, что ты очень хорошо сдружилась с Хюррем-хатун и советы ей даешь. — Да, госпожа, мне приходиться присматривать за Хюррем-хатун по приказу Дайе-хатун. — Согласилась калфа. — Чтобы ничего не натворила. — Добавила Нигяр. — Знаю. Но все же, прекрати делать это. — Произнесла Махидевран Султан. — И еще знаю, что ты письма пишешь от ее слов, — калфа напряглась, но все же кивнула, ведь наложница и правда говорила, что хочет написать письмо. — Не нужно делать этого. Я хочу, чтобы ни одно письмо не дошло к Повелителю, ясно? — Но, госпожа… — Я все сказала. — Оборвала ту, Махидевран. — Иначе, лишишься всего, что у тебя есть сейчас, ведь не на правильную сторону ты перешла. — Султанша протянула мешочек с золотом. — Ты поняла, что нужно сделать? — Нигяр-калфа кивнула. — И никому ни словом о моем приказе, и Сюмбюлю-аге тоже мой приказ передай. *** Покои Хатидже Султан. *** Султанша сидела в своих покоях, читая книгу, пока к ней не вошла Гюльфем-хатун. — Гюльфем, где ты была? — Спросила Хатидже, подняв взгляд на подругу. — Я ходила вместе с Валиде Султан и Дайе-хатун в сад. — Ответила Гюльфем, присаживаясь на тахту напротив Хатидже Султан. — Знаешь, что планирует Валиде Султан? — Планирует что и на кого? — Не понимала Хатидже. — Хюррем-хатун она сразу невзлюбила за ее громкие слова, вот Ваша матушка и решила выдать ее замуж, пока Повелитель в походе. Сейчас приказала одалиске подготовиться, чтобы Батур-бей на нее посмотрел. — Замуж? — Сделала удивленный взгляд Хатидже и встала. — Нет, так нельзя. Что будет, если брат приедет и не увидит своей любимицы в гареме? — Гюльфем пожала плечами. — Он не простит Валиде. Гюльфем, пойдем. «Вот и наступило время лже-Хюррем» — Усмехнулась про себя Хатидже. — «Даже если Хюррем не беременна, нельзя ее пока замуж выдавать, ей участь поинтереснее подготовлена». Хатидже Султан и Гюльфем-хатун быстро вышли из покоев, и султанская дочь приказала привести к ней Бершан-хатун, перед этим переодев ее в подходящий наряд. Султанша ждала у гарема прихода и Бершан, и Хюррем, молясь, дабы первая пришла раньше. — Слава Аллаху, наконец-то вы подготовили. Так и состариться можно. — Выдохнула Хатидже, под удивленные взгляды служанок и Сюмбюля-аги. — Сюмбюль-ага, где Хюррем-хатун? — Еще переодевается, госпожа. — Ответил евнух. — Прекрасно. Бершан, ты помнишь, что должна делать и как тебя зовут отныне? — Спросила Хатидже у рабыни. — Да, султанша, все помню. — Кивнула рыжеволосая девушка. — Хорошо, тогда удачи. Главное, чтобы моя матушка смуту не подняла. — Кивнула Хатидже, уже видя любимую женщину брата в сопровождении Дайе и Нигяр-калфы. — Дайе-хатун, Нигяр-калфа. — Госпожа. — Трое женщин поклонились. — Госпожа, нам нужно спешить к Валиде Султан, мы… — Дайе недоговорила. — Хюррем идет за мной, а вместо нее, — Хатидже подтолкнула лже-Хюррем. — Ее ведите к Валиде. — Но, Хатидже Султан… — Делай, что велено, Дайе. — Немного грубо, прервала Хатидже хазнедар гарема. — Идите. Хюррем — ступай за мной. Хюррем посмотрела на рыжеволосую девушку, которая стояла перед ней, провожая ее взглядом, когда та направилась за калфой и Дайе-хатун. «Только бы сработало» — Уже вернувшись в свои покои и выйдя вместе с Хюррем, думала Хатидже. Султанша присела на диван и указала рукой на тахту, приглашая одалиску сесть. — Присаживайся, Хюррем. — Благодарю, госпожа. — Хюррем, все еще пребывая в удивлении, покорно села на красную тахту и посмотрела на сестру султана. — Ты, верно, хочешь спросить, почему я поменяла тебя на другую девушку. — Констатировала факт, Хатидже Султан. — Так вот: тебя моя Валиде хотела выдать замуж. — Хюррем удивилась еще больше. — Ты ни ей, ни Махидевран не нравишься, как и многим в гареме, потому таким способом хотели избавиться. *** Дворцовый сад. *** Лже-Хюррем вышла в сад и направлялась к Валиде Султан, а Сюмбюль-ага направился к жениху, Батур-бею, который с интересом рассматривал рыжеволосую рабыню в красивом зеленом платье с открытым декольте и жемчужными бусами. — Где Хюррем? — Заметно разозлилась Айше Хафса, шепотом спрашивая у Дайе. — Валиде, когда мы шли вместе с Хюррем-хатун, Хатидже Султан нас остановила и приказала вести эту хатун к Вам, а Хюррем забрала с собой. — Так же шепотом ответила Дайе. — Эту хатун зовут Бе… — Хюррем. — Перебила лже-Хюррем Дайе-хатун. — Меня зовут Хюррем-хатун. Это имя мне выбрала Хатидже Султан, Валиде. — Мать султана недовольно обвела взглядом девицу. — Сегодня прекрасная погода, — более холодно произнесла женщина. — Хюррем-хатун, нарви мне цветов к празднику. — Лже-Хюррем поклонилась и стала рвать красные розы, около которых стояла. — Дайе, потом узнаешь, понравилась ли хатун Батур-бею, а мне нужно будет с Хатидже переговорить. Не понимаю, что задумала моя дочь. — Шепотом возмущалась Валиде Султан. — Хорошо, я Вас поняла, Валиде. — Кивнула Дайе-хатун. *** Этим же вечером, покои Хатидже Султан. *** Хатидже знала, что ее мать будет недовольна ее поступком, потому отпустила и Гюльфем, и всех рабынь из своих покоев, ожидая Айше Хафсу. В ее руках, как и днем, была книга, а на столике накрыт легкий ужин из шербета и фруктов. Дверь скрипнула, и султанша с веранды услышала шаги матери, встав в поклоне. — Хатидже. — Крымчанка коротко поприветствовала дочь, но не смогла скрыть недобрые огоньки в глазах и раздраженного голоса. — Хатидже, что это было в обед за подмена? Я разрешала тебе влазить в это? — Валиде, я знала о Ваших планах с самого начала. — Спокойно ответила Хатидже. — Каждое свое действие Вы всегда обдумывали, но этот поступок был наверняка совершен из-за нетерпения избавиться от Хюррем-хатун. — Начала сестра султана. — Это я не понимаю Вас. Вы же знаете, что если Повелитель не увидит своей любимицы — Вас он вовек не простит и Вашу честь опозорит. Вы этого хотите? — Хатидже! Сулейман мой сын и прислушается ко мне и не станет возражать моему решению! — Повысив голос на дочь, сказала мать султана. — Мне напомнить тот случай в гареме, когда Махидевран приказала станцевать Хюррем? — Спросила Хатидже. — Брат потом пару дней не приходил к Вам. А что будет, если он узнает о том, что Вы выдали ее замуж? А так, ни честь династии не опозорена и все будут довольны. Бершан-хатун или теперь лже-Хюррем получила свободу и обретет семью, а мой брат не узнает о планах своей матери, если Хюррем не расскажет ему, конечно. Но я просила ее не говорить об этом и забыть, а в знак извинений я подарила ей несколько украшений, дабы молчала. — Я не узнаю тебя, Хатидже. — Покачала Айше Хафса. — Куда подевалась та милая девочка, что была в Манисе? — Хатидже Султана молча смотрела на мать. — Больше не смей влезать в дела гарема. Это мое последнее слово. Хатидже со вздохом поклонилась уходящей матери и, услышав довольно громкий хлопок дубовой двери, присела на диван, пробуя белый виноград и вглядываясь в ночную даль.