*** Покои Валиде Айше Хафсы Султан. ***
Мать султана, за ней сестра султана, а потом его дети и жены — стояли в один ряд, ожидая, пока, наконец, придет Повелитель, чтобы они могли лицезреть его светлый лик. — Султан Сулейман Хан Хазретлери! Дорогу! — Объявил евнух и поклонился, входящему султану. Сулейман обнял мать, и женщина поцеловала его в щеку. — Мой дорогой сын, — молвила она. — Я так счастлива, видеть тебя дома. Хвала Аллаху, что ты смог вернуться целым и невредимым. Мы получали такие известия, что с ума чуть не сошли. — Да, у нас были очень трудные моменты. — Улыбнулся падишах. –Ибрагим словно ангел хранитель оберегал меня от всех опасностей. Даже закрыл собой при покушении и был тяжело ранен. — Хафса Султан обеспокоенно посмотрела на сына. — Но, уже все хорошо и он здоров. — Да хранит его Аллах. — Кивнула Валиде Султан. — Хатидже, — Сулейман подошел к сестре и та, порывисто обняла его. — Мой дорогой брат, мы так волновались о Вас. — Сказала султанша. Она уже привыкла говорить такие льстивые речи и менять маски, потому с легкостью подбирала нужные слова, почти не думая, то же самое научилась делать и Махидевран, отшлифовывая свое мастерство. — Я не могла сомкнуть глаз, а в моих мыслях только и крутились вести о Вашей гибели. Иншалла все закончилось, и Вы вернулись домой. — Ничто не стоит твоих переживаний, Хатидже. Больше не мучай себя ними. — Улыбнулся вновь Сулейман и поцеловал лоб сестры, проходя к Махидевран. На руках у черкешенки сидела Нармин. Девочке уже было полтора года, а она так и не видела все это время отца. Каштановые волосы стали длиннее, а зеленые глазки с интересом смотрели на Сулеймана, а ее руки что-то прятали от посторонних глаз. — Повелитель, мое сердце болело, пока Вас не было дома, но как только я узнала, что Вы возвращаетесь — тьма рассеялась, и наступил покой. Мы с Нармин хотим преподнести для Вас подарок, — женщина посмотрела на дочь и кивнула ей. — Нармин, моя нежная девочка, подари папе наш подарок. — Махидевран передала единственную дочь падишаха ему на руки. Девочка разжала ладошки и двумя ручками повесила на шею Сулейман джевшен. — Вот, папа. — Сказала Нармин, посмотрев в голубые глаза отца и улыбнулась. Ее улыбка и взгляд были такими невинными и милыми, что тронули Сулеймана, и он поцеловал дочь в лоб. — Нармин, солнце мое. — Улыбнулся падишах в ответ и еще раз поцеловал дочь в щеку. — Мы подумали и решили, что если джевшен будет с Вами — нам всем будет спокойнее, и Вы будете в безопасности. — Произнесла Махидевран и положила свою руку на плечико старшего сына, а второй, держала за руку дочь, которая уже стояла на своих ножках и продолжала смотреть на отца. — Отец, — шехзаде поклонился и только потом просился в объятия отца, крепко обнимая его: шехзаде скучал по отцу-султану. — Я боялся, что больше никогда не увижу Вас! В следующий раз, когда Вы пойдете в поход, я хочу пойти с Вами и защищать Вас, как Ибрагим! — Ну-ну, — удовлетворенно улыбнулся Сулейман, похлопав сына по спине, обнявши. — Это время обязательно настанет, но, как я говорил тебе раньше — придется обождать. И потом, кто будет кроме тебя защищать твоих братьев и мать? — Я буду защищать всех! — Выпалил наследный шехзаде. — Ты настоящий воин, Мустафа. — Усмехнулся мужчина и поцеловал макушку сына. — Поэтому, я привез тебе подарок, и знаю, что он тебе понравиться. — Подарок? — Темные, как ночь глаза мальчика засияли, будто них появились звезды. Махидевран улыбнулась, а Хатидже удивилась. «Подарок? Интересно, что же это за подарок? Да и когда ты вообще сыну дарил что-то по своей воле, а не из надобности?» — думала сестра султана, смотря на племянника и его отца. — Да, подарок. — Кивнул Сулейман. — Достойный настоящего воина. — Где же он, отец? — Допрашивал сын, отца. — Ждет тебя в конюшне. — Улыбнулся падишах. — Чистокровная верховая лошадь уже там. — Но, Повелитель, шехзаде Мустафе, я думаю, пока рано ездить на лошади, к тому же, она, наверное, еще не готова к тому, чтобы на ней ездили. — Сказала Хатидже, глядя на брата. — Об этом, можешь не беспокоиться, Хатидже. Я приказал натренировать скакуна, и он вполне может возить на спине своих хозяев. — Заверил мужчина, подходя к Бихруз и беря на руки шехзаде Мехмеда, который стоял возле матери и держал ее за руку. Сулейман поцеловал второго сына в макушку и погладил его по спине. — Мехмед, мой славный шехзаде. Скоро, будешь совсем как старший твой брат Мустафа. — Бихруз не понравилось сравнение их с Сулейманом сына с сыном ее главной соперницей по власти — Махидевран. — Повелитель, — Бихруз, как бы невзначай, дотронулась своей рукой до руки Повелителя, на которой сидел шехзаде Мехмед, переводя взгляд то на мать, то на отца. — Иншалла, так и будет. Шехзаде Мустафа — лучший пример для шехзаде и уверена, что он будет хорошим наместником, когда подрастет. «Интересную игру ты затеяла, Бихруз. А ты не проста» — усмехнулась про себя Хатидже, посмотрев на девушку. — Шехзаде Мустафа и правда молодец, но все дети — разные и имеют лучшие и худшие стороны, Бихруз-хатун. — Сказала сестра султана, посмотрев на невестку и улыбнувшись. — Не думаю, что стоит так выделять кого-то из детей, они и так особенные. Больше не заводи подобные разговоры. — Прошу прощения, я сказала лишнего. — Поклонилась Бихруз под пристальным взглядом сестры султана. Сулейман промолчал и кивнул Хатидже, после чего, прошел к Гюльнихаль, на руках которой лежал и спал шехзаде Баязид. Бихруз же взяла за руку Мехмеда и опустила недовольные взгляд в пол, делая вид, что смотрит на своего шехзаде. Султан взял на руки младшего сына и поцеловал его в лоб, что-то прошептав. Гюльнихаль лучезарно улыбнулась мужчине и поцеловала его руку. — Я рада, что Вы, наконец, вернулись домой, мой падишах. — Произнесла она. — Без Вас во дворце было одиноко. — Сулейман довольно кивнул и передал Баязида на руки его матери. — Повелитель, брат, — Хатидже вышла из ряда и подошла к Сулейману. — Я хотела бы поговорить с Вами наедине, это не займет много времени. Вы можете уделить мне пару минут? — Конечно, Хатидже, пойдем. — Кивнул Сулейман, уводя за собой младшую и любимую сестру из всех остальных. По коридору они шли в тишине, и только дойдя до покоев, султан остановился и перебросился парой слов с Ибрагимом. Хатидже улыбнулась возлюбленному, когда султан уже вошел в свои покои, и открыто посмотрела на него, после чего тоже зашла вслед за государем. — Так, о чем ты хотела поговорить со мной? Это что-то важное? — Спросил мужчина, закладывая руки за спину. — Да, государь. Важно. — Кивнула турецкая султанша и посмотрела в глаза брату. — Вы ведь помните Садыку-хатун, которая спасла наших шехзаде и Нармин от пожара? — Сулейман кивнул, вспоминая то страшное время, когда Абдулла оказался в огне и не выжил. — Это она устроила поджог. — Хатидже, что ты говоришь такое? Зачем ей делать это, если она спасла моих детей из огня, хоть и ценой жизни Абдуллы. — Насторожился Сулейман. — Это самое интересное. — Уведомила Хатидже, брата. — Она — шпионка короля Георга Лайоша. После Вашего отъезда, девушка начала действовать. Хатун посылала раз в месяц письма кому-то и передавал их Бонжук-ага, они оба сидят в темницы, как только их раскрыли. Виктория лично мне призналась о своих злодеяниях и судьбе, после того, как я немного надавила на нее. — Сулейман продолжал слушать Хатидже, глядя в пол и обдумывая ее слова. — Я предлагала послать Вам письмо, чтобы Вы вынесли решение немедленно, но наша матушка решила, что будет лучше, если Вы по своему возвращению допросите и узнаете все то, что слышала я, а после, вынесете приговор. — Ты уверена, что она не солгала тебе? — Султанша кивнула. — Тогда возвращайся к себе, у меня еще много дел, и их только прибавляется. — Конечно, Повелитель. Больше не буду Вас отвлекать. Только, — Хатидже остановилась перед дверью и посмотрела на брата. — Не забывайте и отдыхать, все же, Вы только вернулись домой. — Не забуду, Хатидже, — улыбнулся мужчина и добавил. — Передай Валиде Султан, что я желаю видеть Махидевран сегодня у себя. — Хорошо, брат, передам. — Кивнула султанша и вышла из покоев, где остановилась возле Ибрагима, немного отойдя от дверей. — Я слышала, что Вы подставили свою спину под кинжал… Вам уже лучше, иншалла? Не было осложнений? — Благодарю, моя госпожа, я уже здоров и полон сил, слава Аллаху. — Кивнул Ибрагим-ага и улыбнулся в ответ. — Для меня стало честью защищать нашего Повелителя, но Ваше беспокойство радует и огорчает еще больше. Я не хотел бы причинять его Вам. — Я не могла не переживать за тебя. — Улыбнулась Хатидже и что-то протянула в руке. — Пусть он будет с Вами. — Ибрагим посмотрел на предмет, который оказался у него в руке — это был мужской перстень из серебра с овальным оранжевым камнем янтаря. Хранитель покоев посмотрел на возлюбленную. — Это мой для Вас подарок, он принесет Вам удачу. — Я не расстанусь с Вашим подарком ни на минуту, госпожа. — Поклонился Ибрагим, и они тут же услышали голос падишаха из его покоев. — Ибрагим! Пусть приведут ко мне из темницы Садыку-хатун! — Приказал он, не выходя из своих хором.***
Махидевран шла по коридору в бархатном синем платье, которое подчеркивало ее талию и округлые грудь и бедра. Поверх платья была накидка, состоящая из плетеных голубых, персиковых и белых цветов, украшенных дополнительно маленькими драгоценными камнями. На ее голове красовалась невысокая корона с такими же голубыми камнями, какие украшали и ее накидку, а вокруг нее благоухал легкий аромат фиалок. Две служанки следовали за госпожой, молча склонив головы. — Внимательно следите за моими детьми. Ни на шаг не отходите ни от Мустафы, ни от Нармин. — Остановившись у дверей падишаха, приказала султанша служанкам. — Конечно, госпожа. — Покорно кивнули они. Махидевран кивнула стражникам, что стояли у дверей и те открыли ей двери в покои, пропуская внутрь. — Повелитель, — султанша поклонилась падишаху, который сидел за своим рабочим столом и что-то старательно вырезал из формы для перстня. — Махидевран, — мужчина улыбнулся весенней розе и поднял свой взгляд на нее. Черкешенка подошла к падишаху и присела к нему на колени. — Что Вы делаете? — Спросила она, посмотрев на стол, на котором были разложены инструменты для изделия украшений. — Сегодня был трудный день, — немного напрягся Сулейман. — Множество документов, требующих моего внимания, да еще и, — подбородок мужчины очертился, и желваки стали ходить по его лицу. — Виктория, эта шпионка, которая погубила нашего Абдуллу. — Повелитель, мне тоже больно вспоминать о дне, когда я услышала крик нашего шехзаде, но, — Махидевран положила свою руку на плече мужчины. — Еще больнее мне видеть Вас таким подавленным и удрученным. Уверена, что Виктория получит по заслугам и пожалеет, что причинила боль и горе нашей династии, Сулейман. — Не хочешь узнать, что с ней будет? — Спросил Сулейман, посмотрев на свою розу. — Я не знаю, мой государь. Если Вы мне скажите, что будет с венгерской шпионкой — я буду думать, что Вы доверяете мне. — Я всегда доверял тебе, Махидевран. — Султан приложил свою ладонь к женской щеке. — Матракчи похоронит ее в водах Босфора. Он привел ее сюда, он и избавиться от нее. — Мой падишах, но Матракчи Насух-эфенди не знал, кто она такая. — Заметила черкешенка. — Это послужит ему уроком, чтобы перед тем, как приводить кого-то с улицы в гарем — подумать, прежде чем сделать, моя роза. — Мягко улыбнулся Сулейман. — Сулейман, но вижу, что Вас что-то еще тревожит. Если желаете, можете поделиться своими переживаниями со мной. — Ибрагим и Хатидже меня тревожат. — Выдохнул султан, а Махидевран напряглась. — Отчего же? — Они тайно встречаются в саду, Махидевран. И ты, и Гюльфем об этом знали, не так ли? — Его взгляд стал холоднее. — Мой Повелитель, — женщина не могла найти, что ответить. — «Видимо, он видел где-то Хатидже и Ибрагима, но где? И при каких обстоятельствах? Что теперь мне делать?», — Сулейман, да, не отрицаю, я знала. И скрывала это, как и Хатидже Султан. — Почему, Махидевран? Чего вы все боялись? «А ты, что предлагаешь нам делать? Не бояться? Пф-ф, мы же не знаем, что взбредет тебе в голову» — думала султанша, но сказала другое: — Всем известны устои нашего дворца и участь дочерей и сестер султана. — Начала Махидевран, подбирая подходящие слова на ходу. — Никто из женщин султанской семьи не может выйти замуж за человека, не имеющего титула ниже паши или бея, мой султан. Любви не прикажешь, вот и Хатидже Султан не смогла не поддаться искушению, иногда встречаться с Ибрагимом-агой, как и он сам. — Ибрагим много раз спасал мне жизнь, Махидевран. — Выдохнул Сулейман. — Много раз прикрывал от смерти, всегда был рядом, а Хатидже моя любимая сестра, нежная, как лепесток жасмина, я желаю им только счастья. — Но Валиде Султан не позволит… — Позволит. — Прервал наложницу, Сулейман. — За долгие годы верного служения мне, я решил наградить Ибрагима титулом и вручить ему печать нашей империи. И их брак — будет и выгодным, и счастливым. Но, — Сулейман улыбнулся девушке и поцеловал ее в лоб. — Не говори пока никому об этом, пусть это будет пока тайной. — Конечно, мой султан, я сохраню Ваше решение в тайне. Но, мне хотелось бы обрадовать и Вас, султан моего сердца, — Махидевран приблизилась к мужским губам и прошептала. — Я хочу подарить Вам свою любовь, вручить Вам свое сердце, которое и так всегда было Вашим и подарить Вам ребенка, который будет доказательством моей безграничной верности и любви к Вам. Сулейман повелся на сладкие речи Махидевран и прижал ее к себе, поцеловав ее в губы. Махидевран, как змей искуситель дразнила мужчину и улыбалась ему, передвигаясь в сторону золотого ложа.*** *** Покои Хатидже Султан, следующее утро. ***
Утро выдалось солнечным и морозным. Снег поблескивал на солнце, отчего становилось еще светлее на улице, а иней покрыл серые ветки деревьев. Огонь потрескивал в камине каждых покоев, обогревая живущих в ней хозяев и хозяек. Султанша сидела на тахте, а вместе с ней сидел и Мустафа вместе с Нармин. — Мустафа, как тебе лошадь, которую тебе подарил Повелитель? — Спросила Хатидже, беря в руки ложку с манты. — Лошадь очень красивая, тетушка. — Улыбнулся шехзаде. — Она такая высокая и сильная. Повелитель даже сказал, что весной возьмет меня на охоту и разрешит ехать на лошади, которую он мне подарил, но взамен просил, чтобы я сначала научился стрелять из лука верхом. — Это прекрасно, — улыбнулась в ответ султанша. — Уверена, что ты скоро всему обучишься, это полезные и нужные навыки для каждого мужчины, в том числе и для шехзаде. — А я? — Послышался тоненький голосок Нармин, и Хатидже посмотрела на племянницу. — Тоже хочешь лошадку? — Девочка отрицательно покачала головой. — Тогда какой подарок ты хочешь? — Сеежеки. — Ответила Нармин. — Может, сережки? — Улыбнувшись, спросила Хатидже, и дочь султана закивала головой. Девочка еще не выговаривала все буквы, потому в это время приходилось думать, что хотела сказать маленькая султанша — Будут тебе сережки, моя дорогая девочка. Подрастешь — сразу же проколем тебе ушки и купим много-много сережек. Ну, а пока кушай, чтобы побыстрее вырасти и исполнить твое желание. Султанша с радостью проводила свое время с племянниками и обещала себе, что со своими детьми будет вести себя также. В прошлой жизни, раз за разом она теряла детей и очень страдала из-за этого, а когда Аллах вознаградил ее двумя прекрасными малышами, она их игнорировала и не занималась ими, отдавая султанзе и султаншу на попечение нянек и служанок. — Госпожа, шехзаде Хазретлери, Нармин Султан, — одна из многих служанок Валиде Айше Хафсы Султан вошла в покои ее дочери и поклонилась. — Хатидже Султан, Валиде Султан желает после завтрака Вас видеть у себя. — Передай Валиде, что я скоро буду. Мы уже почти закончили. — Кивнула Хатидже, посмотрев на служанку. — Можешь идти. — Девушка вышла, поклонившись. Оставшееся время, выведенное для завтрака — закончилось, и Мустафу забрала Зилан-хатун, дабы отвести на уроки, а Нармин осталась с тетей, ведь Махидевран Султан еще не вернулась в свои покои, по приказу султана, ожидая его в них. — Ну, что, пошли к бабушке? — Ласково улыбнулась султанша племяннице и взяла ее за руку. Нармин улыбнулась и кивнула в ответ. Маленькая султанша была милой и уже довольно красивой девочкой с длинными каштановыми волосами, зеленоватыми глазками и аккуратными чертами лица и светлой кожей. Султанши направлялись по мраморным коридорам Топкапы, проходя мимо гарема. Им кланялись наложницы и евнухи, проявляя уважения, а служанки открывали двери в покои Валиде Султан, пропуская госпожей внутрь. Нармин поклонилась бабушке, которая сидела перед камином на красном диване. — Моя прелестная девочка. — Крымчанка усадила внучку себе на колени и поцеловала ее в макушку, поглаживая по распущенным волосам. — Матушка, Вы хотели меня видеть. — Подала о себе знать султанша. — Да, Хатидже, присаживайся рядом. — Улыбнулась дочери Хафса Султан. — Вчера ко мне Сулейман приходил, и от его решения я удивилась. — И что же это за решение, что удивило Вас, матушка? — Спросила Хатидже и подумала. — «Ибрагим стал великим визирем, это точно». — Наш Повелитель решил, что Ибрагим станет великим визирем Османского государства и передаст ему сегодня печать. — Ответила женщина. — Я несказанно рада за Ибрагима-пашу. — Улыбнулась султанша. — Он не раз Повелителя спасал от смерти и почти всю свою жизнь был при брате и стал ему верным другом, место визиря — он заслужил. — А кто это? — Молчавшая до этого времени Нармин, посмотрела сначала на тетю, а потом на бабушку. — Ибрагим-паша — верный друг и слуга нашего Повелителя, а теперь и великий визирь. — Ответила Хатидже Султан. — Он многого добился и его нужно уважать, как человека, преданного нашей империи и образованного, моя дорогая Нармин. — А я кто для папы? — А ты — его любимая дочь и султанша. — Улыбнулась Валиде Султан и еще раз поцеловала в лоб внучку. — Маленькая принцесса, цветочек. — Нармин улыбнулась и в покои постучались, после чего, вошла Дайе-хатун. — Госпожа, Хатидже Султан, — поклонилась Дайе. — Привезли новые ткани, желаете посмотреть? — Да, пусть заносят. — Кивнула крымчанка и, спустив с колен Нармин, встала. — И вы, мои девочки, оставайтесь. Вместе посмотрим на ткани, иногда нужно радовать себя. Молодые рабыни, которым отворили двери в покои матери султана, внесли множество тканей с разными узорами и цветами, и даже меха красовались рядом. Ткани для платьев и кафтанов были привезены из разных концов мира, но самые лучшие ткани были из Бурсы. Нармин тоже с интересом рассматривала ткани и трогала их ручками. — Госпожа, прикажете впустить девушек с украшениями? Ювелиры прислали недавние свои творения. — Добавила Дайе-хатун, стоя немного в стороне. — Да! Бабушка, можно? — Нармин улыбнулась и посмотрела на Валиде. — Пусть вносят. — Улыбнулась Айше Хафса Султан. — Если моя любимая девочка того желает — кто я, чтобы ей запрещать? Украшения, словно звезды красовались в шкатулках и поблескивали от света, падающего на них из окна и свечей. Сапфиры, бриллианты, изумруды, рубины и даже жемчуг все собрались в ряд и красовались перед госпожами. Все камни украшали браслеты, перстни, диадемы и короны лежали на подушках перед глазами женщин. — Госпожи, Дайе-хатун. — Гюльфем вошла в покои и поклонилась. — Добрый день. — Проходи, Гюльфем. — Кивнула Валиде Султан. — Выберешь ткани? Только новые привезли. — Благодарю Валиде, но не нужно, у меня и так много платьев и украшений. — Ответила Гюльфем. Сицилийка подошла к Хатидже Султан и, вылучив момент, когда мать султана отвлеклась на украшения и не смотрела на них, тихо прошептала. — Ибрагим-паша ищет с Вами встречи в саду, госпожа. — Где? — Улыбнулась и прошептала в ответ султанша. — Он будет ждать в самой дальней его части у фонтана. — Сказала Гюльфем. — Идите, я пригляжу за Нармин Султан и отвлеку Валиде Султан. — Спасибо, ты всегда меня выручаешь. — Хатидже поклонилась матери и сказала. — Матушка, я выйду ненадолго, а потом вернусь. Хатидже, выйдя из покоев матери, сразу же направилась в сад, накинув на себя меховой плащ. Девушка шла по белоснежной корке снега, хрустящего под ее ногами, нос и щеки слегка порозовели от мороза, но султанша продолжала идти, и когда уже пришла к назначенному месту, увидела Ибрагима, который уже ее ожидал. — Ибрагим-паша, — Хатидже поклонилась и улыбнулась возлюбленному. — Вам идет этот кафтан и новая должность. Поздравляю. — Благодарю, моя госпожа. — Усмехнулся мужчина. — Я очень рад Вас видеть. — На его пальце красовался перстень, который Ибрагиму подарила Хатидже Султан. — Вы носите перстень, что я подарила, — заметила султанша. — Он Вам идет, как я и думала. — Он принес мне удачу, госпожа моя, — кивнул Ибрагим-паша. — Я хотел сказать Вам, что я ненадолго покину столицу и проведаю своих родных. — Вы уедите в Паргу? — Переспросила Хатидже. — Да, в Паргу. Я давно не видел отца с матерью и брата, хочу повидаться с ними, коли есть у меня такая возможность и разрешение Повелителя. — Ответил Ибрагим. — Вы планируете привозить родных в Стамбул? Я бы с удовольствием познакомилась с ними, уверена, что они хорошие люди. — Заметила султанша, и Ибрагим ласково улыбнулся. — На все воля Аллаха, моя госпожа, если они захотят переехать — я с превеликим удовольствием познакомлю Вас с ними. Хатидже Султан, позвольте еще кое-что узнать, — паша переступил с ноги на ногу. — Ваш ответ, на мой тогдашний вопрос о нашем замужестве — не изменился, надеюсь? — Он замер и притаил дыхание. — Да, Ибрагим, мой ответ остался тем же и не измениться, чтобы ни случилось. — Заверила султанша. — В этом случае, я постараюсь вернуться как можно быстрее, госпожа. — Оживился великий визирь. — Ибрагим, Вы так давно не виделись с родными, потому я могу подождать Вас столько, сколько будет нужно. — Улыбнулась Хатидже и, подойдя ближе, обняла Ибрагима. — Я буду Вас ждать. Вскоре, Ибрагим-паша покинул Стамбул, и попутный ветер повел его корабль в родную Паргу, где он родился и рос до определенного возраста. Он как тогда четко помнит лица брата и родителей, помнит каждую улочку и дом, и верил, что ничего не изменилось с его отъезда. Сулейман сидел в своих покоях и делал очередной перстень по эскизу, отгоняя мысли о делах государства из головы, дабы немного расслабиться. Открыв шкатулку, где лежали его инструменты, его рука встретилась с завернутым в тубус письмом и перевязанным красно-зеленым шнурком. Отложив инструменты из рук, мужчина стал развязывать шнурок, чтобы прочитать, что же написано в письме.«Повелитель, я — Ибрагим из Парги, сын греческого рыбака Манолиса. Ибрагим, с которым Вы познакомились в Манисе на охоте, Ибрагим, служивший в провинции Сарухан. Этим письмом я прошу освободить меня от званий почетных должностей, на которые Вы меня великодушно назначили. Я отправляюсь на поиски своей семьи и сохраняю верность по отношению к Вам, отказываюсь от безграничной возможностей, что предоставила мне, Османская империя которой отдали меня в служение. Повелитель, возможно, я прошу слишком многого и, прочитав сие письмо, Вы решите, что я предал Вас и заслуживаю смерти, но пойти на этот шаг меня заставила безграничная любовь. Любовь к Хатидже Султан. Да, я поступил как настоящий трус, не сказав Вам об этом лично, смотря в лицо, но…. По другому я не смог бы признаться в этом, ведь не вышло бы у меня связать ни одного слова и Вы остались в неведении всего происходящего. Прошу, не гневайтесь на Хатидже Султан. Моя жизнь — в Ваших благословенных руках, мой Повелитель, как только я вернусь, прикажите — умереть, я покорно приму свою участь».
Султан покачал головой и, усмехнувшись, положил обратно в шкатулку пергамент, поднимая взгляд на двери, где стояла стража. — Приведите Хатидже Султан ко мне. Сейчас же. — Приказал он.